Воронцов. Перезагрузка. Книга 9

Глава 5

— Либо ставить паровую машину, — закончил я. — Она может работать когда нужно, независимо от реки, её можно отключать когда энергия не нужна. И мощности у неё больше. Тут нужно решить как её использовать. Можно поставить одну такую машину и подключить к ней, допустим, несколько станков. А можно пойти по уже налаженной схеме — один паровой двигатель сможет приводить в действие компрессор, который будет нагнетать воздух в уже существующую общую систему. И тогда давления хватит на все станки и ещё останется запас.

Давыдов и мастера внимательно меня слушали. Григорий утвердительно кивнул, словно подтверждая какие-то свои собственные мысли.

— Егор Андреевич, — сказал он, — получается, запустить паровые двигатели можно в разных вариациях? Первое — напрямую подключать к станкам, и второе — сделать то же самое, что вы сделали на реке, и подавать воздух в существующую систему? Всё правильно?

— Да, верно, — ответил я. — Я думаю, что именно в нашем случае лучше второй вариант. Сейчас к каждому станку подключён свой пневмодвигатель. Если просто усилить давление воздуха, чтобы хватало на увеличение количества станков, то всё остальное переделывать не нужно будет.

Давыдов сразу же оживился:

— А сколько времени потребуется на изготовление такой паровой машины? У нас ведь станки каждый день используются! И если будут простаивать — это убытки!

— Савелий Кузьмич уже делает такую, — кивнул я в сторону кузнеца. — Правда, Савелий?

— Так точно, — басовито подтвердил тот. — Работа идёт. Котёл почти готов, трубки для нагрева тоже. Конденсатор делаем по новым чертежам. Если без помех, недели через две управимся.

Давыдов нахмурился:

— Две недели… Долго. Очень долго.

Он походил туда-сюда, явно что-то прикидывая в уме, потом остановился и посмотрел на Савелия Кузьмича:

— Слушай, Савелий, а что если мы перенесём всю работу сюда, на завод? Тут больше возможностей, чем у тебя в кузнице. Людей выделю, материалы — всё, что нужно. Может, тогда быстрее пойдёт?

Савелий Кузьмич задумчиво потёр бороду, потом пожал плечами:

— Надо так надо. Мне без разницы, где работать — лишь бы дело спорилось. Только вот мне помощники нужны те, кто голову имеет. Не абы кто.

— Григорий тебя устроит? — спросил Давыдов. — Он у нас теперь по технической части главный после Егора Андреевича.

— Григорий — он мужик толковый, — улыбнулся Савелий. — С ним работать можно. Ещё бы парочку таких.

— Возьми братьев Волковых, — предложил я. — Антона и Ивана. Они быстро схватывают, руки золотые. И Семёна Кравцова — тот вообще экспериментатор от Бога, всё ему интересно.

Григорий одобрительно кивнул:

— Хорошие ребята. С ними справимся.

Давыдов хлопнул в ладоши:

— Вот и отлично! А еще мастеров со школы пусть Григорий берет — и им практика будет заодно. Так что, Савелий Кузьмич, сегодня же переезжай со всем своим хозяйством сюда. Выделю тебе отдельное помещение в механическом корпусе. Там просторно, светло, печь есть. Григорий, ты с ним. Берите кого нужно из мастеров и приступайте. Мне паровая машина нужна не через две недели, а через одну! Сможете?

Савелий и Григорий переглянулись. Григорий первым кивнул:

— Сможем, Пётр Семёнович. Если люди будут и если материалы не задержат, то точно сможем.

— Материалы будут, — твёрдо пообещал генерал. — Что надо — говорите, всё достану.

Я откашлялся, привлекая внимание:

— Пётр Семёнович, подводя итог: пока будет изготавливаться машина, нужно подготовить компрессионную камеру с мехами где-то здесь, в цехах, чтобы можно было потом подключиться к существующей системе. Иначе паровую машину некуда будет ставить.

Давыдов кивнул и обернулся к мастерам:

— Кто из вас возьмётся? Нужно помещение организовать, камеру построить, всё как надо.

Из толпы вышел тот самый невысокий мастер с седой бородой — тот, что пытался запустить проблемный станок:

— Я возьмусь, Пётр Семёнович. Фёдор Лукич меня зовут. Помещение подберём, камеру сделаем, как положено. Только чертежи дайте, чтоб знать, каких размеров и как делать.

Я достал из кармана огрызок карандаша и листок бумаги. Прямо здесь, прислонившись к станку, набросал простую схему.

— Вот смотри, Фёдор Лукич, — показал я ему. — Камера должна быть герметичной. Размер примерно вот такой, — я указал размеры. — Посмотри на реке что как организовано и сделай все то же самое, только вал будет идти не от турбины с речки, а от паровой машины. Установи меха, подведи их к камере. Ну а потом присоединим к общей подаче воздуха.

Фёдор Лукич внимательно изучал чертёж, кивая:

— Понял. Сделаем. Дня за три управлюсь, если помощники будут.

— Бери сколько нужно, — разрешил Давыдов. — Только быстро. Но не тяп-ляп, чтоб!

Иван Дмитриевич, который всё это время молча наблюдал, наконец подал голос:

— Егор Андреевич, а вы будете курировать этот процесс? Или можно обойтись силами Григория и Савелия Кузьмича?

Я задумался. С одной стороны, мне хотелось участвовать — это же моё детище, по сути. С другой — у меня и без того дел по горло.

— Григорий справится, — решил я. — Он теперь всё знает не хуже меня. Но я буду заезжать, проверять, как идут дела. Если что-то пойдёт не так — сразу сообщайте.

Григорий выпрямился, явно гордясь доверием:

— Не подведу, Егор Андреевич.

— Вот и славно, — Давыдов потер руки. — Тогда, господа, за работу! Время — деньги!

Мастера разошлись, каждый к своему делу. Фёдор Лукич сразу же начал отбирать помощников, показывая им куда-то в сторону дальнего корпуса — видимо, там он планировал строить компрессионную камеру и там же чтоб мастера установили в дальнейшем паровой двигатель. Савелий Кузьмич и Григорий пошли осматривать помещение, которое Давыдов выделил под мастерскую.

Я остался с генералом и Иваном Дмитриевичем.

— Егор Андреевич, — Давыдов протянул мне руку, — вы настоящий спаситель. Без вас мы бы ещё неделю голову ломали, что с этим станком делать.

— Да ладно, Пётр Семёнович, — отмахнулся я. — Это даже не поломка. Так, производственная издержка. Просто нужно было подумать.

— Вот именно — подумать, — вмешался Иван Дмитриевич. — А многие ли у нас умеют думать, а? Большинство привыкли работать по старинке, как деды-прадеды. А вы приходите и всё меняете.

Я пожал плечами. Спорить с ним не хотелось. Да и правда, в каком-то смысле он был прав. Инерция мышления — страшная вещь.

— Кстати, Егор Андреевич, — Давыдов понизил голос, — у меня к вам ещё один вопрос. Вот вы говорили про ружья, про новые стволы. Когда мы начнём их делать массово?

— Как только паровая машина заработает и система стабилизируется, — ответил я. — Сначала нужно наладить производство точных деталей. Стволы — это только начало. Дальше будем делать замки, спусковые механизмы, приклады. Всё должно быть стандартизировано, взаимозаменяемо.

Давыдов кивнул:

— Понял. Только вот, знаете… Время не ждёт. Война с Францией может вспыхнуть в любой момент. Нам нужно оружие. Много оружия. И хорошего.

Я понимал его озабоченность. Наполеон уже рвался к власти в Европе, и рано или поздно Россия столкнётся с ним лицом к лицу. В моей истории война была в 1812 году. Как пойдет тут — не известно, но не думаю, что сильно будет разнится.

— Пётр Семёнович, — серьёзно сказал я, — я делаю всё, что могу. Но чудес не бывает. Нельзя за неделю перестроить производство, которое веками работало по одной схеме. Нужно время. Обучение людей, внедрение технологий, проверка качества. Если мы начнём гнать брак ради скорости — толку не будет никакого.

Он вздохнул:

— Вы правы. Просто… нервы, понимаете? Наверху давят, требуют результатов.

— Результаты будут, — заверил я. — Ещё месяц-два, и вы увидите. Производительность вырастет в разы. А качество — ещё больше. Кое-что уже сейчас видно и все об этом знают.

Иван Дмитриевич одобрительно кивнул:

— Вот и хорошо. Давыдов, не торопите человека. Пусть работает спокойно. А мы наверху объясним, что спешка тут неуместна.

Следующая неделя пролетела как один день. Я каждое утро приезжал на завод, проверял, как идут дела. Фёдор Лукич со своей бригадой работал не покладая рук. Компрессионная камера росла буквально на глазах — мастер взял старые чертежи у Григория, когда тот делал камеру на реке, и делал точно такую же.

— Фёдор Лукич, молодец, — похвалил я его на пятый день, осматривая работу. — Чисто, аккуратно, швы ровные. Держать будет.

Он утёр пот со лба, оставив на щеке грязный след:

— Стараемся, Егор Андреевич. Только вот меха ещё не готовы. Савелий Кузьмич обещал через два дня привезти.

— Ничего, успеем, — успокоил я. — Главное, чтобы камера была готова. Остальное — дело техники.

В мастерской, которую выделили для Савелия Кузьмича, кипела не менее напряжённая работа. Огромный котёл паровой машины, который перевезли с кузнецы Савелия Кузьмича, уже стоял на постаменте, сверкая медными трубками. Григорий с братьями Волковыми собирали конденсатор — сложную систему из змеевиков и ёмкостей. Семён Кравцов колдовал над клапанами, добиваясь идеальной герметичности.

— Ну как? — спросил я, заходя в мастерскую на шестой день.

Григорий поднял голову, вытирая руки о фартук:

— Почти готово, Егор Андреевич. Котёл испытали вчера — держит давление отлично, нигде не течёт. Конденсатор тоже работает как надо. Осталось собрать привод для мехов и всё соединить.

— А меха?

— Меха Савелий Кузьмич уже сделал, — ответил за него Антон Волков, старший из братьев. — Четыре штуки, большие, из толстой кожи. Проверили — воздух гонят знатно!

Я подошёл к мехам, осмотрел их. Действительно, работа была выполнена на совесть. Кожа толстая, прошитая двойным швом, клапаны из бронзы, подвижные части смазаны салом.

— Хорошо, — одобрил я. — Когда планируете запуск?

Григорий и Савелий переглянулись.

— Дня через два, — ответил Савелий. — Может, через три. Нужно всё аккуратно собрать, проверить каждое соединение. Спешка тут ни к чему.

— Правильно, — согласился я. — Лучше потратить лишний день на проверку, чем потом разбирать всё из-за какой-нибудь мелочи.

Семён Кравцов, который до этого молча работал, вдруг обернулся:

— Егор Андреевич, а можно вопрос?

— Конечно, Семён. Спрашивай.

— Вот вы говорили, что паровая машина может работать круглосуточно. А сколько угля или дров она жрёт? Не получится ли так, что экономия на одном выльется в убытки на другом?

Я улыбнулся. Толковый вопрос. Семён действительно думал на перспективу.

— Семён, хороший вопрос, — похвалил я. — Да, паровая машина потребляет топливо. Но давай посчитаем. Сколько стоит один день простоя станка?

Григорий почесал затылок:

— Ну… если считать, что один мастер за день делает, скажем, десять деталей, и каждая деталь стоит рубль… То десять рублей в день один станок приносит. Если станков тринадцать, значит, сто тридцать рублей в день.

— Вот именно, — кивнул я. — А сколько стоит воз дров?

— Ну, за рубль можно купить, — ответил Антон.

— И на сколько его хватит для паровой машины?

Савелий Кузьмич задумался:

— Если экономно топить… И с учетом того, что вода будет нагреваться в нашем котле по хитрому — в этих трубках… На три-четыре дня точно хватит. Если не больше.

— То есть, — я начал считать вслух, — за три дня мы потратим один рубль на дрова, а завод заработает триста девяносто рублей на работе станков. Видишь разницу?

Семён присвистнул:

— Ничего себе! Получается, машина себя окупает многократно!

— Вот именно, — подтвердил я. — Поэтому не нужно бояться затрат на топливо. Они ничтожны по сравнению с выгодой.

Братья Волковы переглянулись, явно впечатлённые. Григорий кивнул, записывая что-то в свой блокнот.

— Егор Андреевич, — сказал он, — а можно я этот расчёт ученикам покажу? А то они тоже спрашивали, не слишком ли дорого обойдётся такая система.

— Конечно, покажи, — разрешил я. — Пусть учатся считать не только детали, но и деньги. Это тоже важная наука.

На десятый день с момента нашего разговора в цехе всё было готово. Компрессионная камера Фёдора Лукича стояла, соединённая трубами с общей пневматической системой. Паровая машина Савелия Кузьмича и Григория красовалась рядом, блестя начищенной медью. Меха были установлены и подключены через кривошип к приводу от паровой машины.

Давыдов собрал всех мастеров завода на первый запуск. Народу набралось человек сорок, не меньше. Все столпились вокруг, с любопытством рассматривая диковинную конструкцию.

Иван Дмитриевич тоже приехал, привезя с собой ещё двух чиновников — видимо, из тайной канцелярии. Они стояли чуть в стороне, наблюдая.

— Ну что, господа, — Давыдов потёр руки, — начинаем?

Савелий Кузьмич кивнул:

— Начинаем. Григорий, топку разжигай.

Григорий открыл дверцу топки, где уже лежала заготовленная охапка щепок и поджёг. Огонь весело затрещал, языки пламени облизывали медные трубки котла.

— Теперь ждём, — объявил Савелий. — Минут двадцать, пока вода закипит.

Мастера переминались с ноги на ногу, переговариваясь между собой. Кто-то делал ставки, заработает ли машина с первого раза. Кто-то скептически качал головой, мол, небось опять что-нибудь сломается.

Я стоял рядом с Григорием, наблюдая за котлом. Вода медленно нагревалась и пар начал собираться в верхней части.

— Пора? — спросил Семён Кравцов.

— Ещё рано, — ответил Савелий.

Прошло ещё десять минут.

— Готово! — объявил Семён.

Я торжественно взялся за рычаг главного клапана, вспоминая фразу Гагарина, сказал:

— Поехали!

Я потянул рычаг. Клапан открылся с шипением. Пар ринулся в цилиндр. Поршень дёрнулся, потом пошёл плавно, размеренно. Вал начал вращаться, приводя в движение кривошип, который передавал движение на привод мехов.

Меха ожили. Они начали ритмично раздуваться и сдуваться, нагнетая воздух в компрессионную камеру. Из камеры воздух по трубам устремился в общую систему завода.

Мастера ахнули. Кто-то зааплодировал. Давыдов расплылся в широченной улыбке:

— Работает! Она работает!

Григорий побежал к ближайшему станку, проверить давление. Вернулся, сияя:

— Давление выросло! Теперь хватит на все станки и ещё останется!

Фёдор Лукич подбежал к четырнадцатому станку — тому самому, проблемному. Открыл клапан подачи воздуха. Станок ожил, вал закрутился ровно и плавно, без заминок.

— Ура! — крикнул кто-то из мастеров.

Остальные подхватили. По цеху прокатилось дружное «Ура!»

Давыдов подошёл ко мне, крепко пожал руку:

— Егор Андреевич, вы гений! Просто гений!

Я смущённо улыбнулся:

— Да ладно, Пётр Семёнович. Это всего лишь техника.

— Всего лишь? — он расхохотался. — Вы только посмотрите на них!

Он указал на мастеров. Те уже запускали все станки подряд, проверяя, хватит ли давления. Один за другим станки оживали, валы крутились, стружка летела. Все четырнадцать работали одновременно, и давления хватало с избытком.

Иван Дмитриевич подошёл, кивнув с одобрением:

— Впечатляет. Очень впечатляет. Теперь можно увеличивать количество станков?

— Да, — подтвердил я. — Эта паровая машина в комплексе с компрессором даёт достаточно мощности. Ещё десяток станков можно поставить, как минимум. А если нужно будет больше — поставим вторую машину.

— Вторую? — переспросил Давыдов.

— Конечно, — кивнул я. — Чем хороша модульная система? Тем, что её легко масштабировать. Нужно больше мощности — добавляем ещё одну машину. Нужно резерв на случай поломки — делаем две машины и вторая будет всегда готова к запуску. Гибкость и надёжность.

— Делайте вторую, — не раздумывая, решил Давыдов. — Пусть будет в резерве.

Григорий и Савелий переглянулись, потом кивнули:

— Хорошо, Пётр Семёнович.

Я ещё раз обошёл работающую систему, проверяя все соединения, слушая звуки. Паровая машина работала ровно, без стуков и вибраций. Меха качали воздух ритмично. Станки крутились плавно. Всё было идеально.

— Егор Андреевич, — окликнул меня Фёдор Лукич, — а можно вопрос?

— Конечно, спрашивай.

— Вот вы говорили, что эту систему можно масштабировать. А насколько? Сколько станков она вообще может обслужить?

Я задумался, прикидывая в уме:

— Это зависит от мощности паровой машины и размера мехов. Вот эта, — я показал на работающую машину, — может обслужить станков двадцать пять, может, тридцать. Если поставить машину помощнее, с большим котлом и более мощным поршнем — то и все пятьдесят потянет. Только тут еще нужно учитывать трубы. Компрессоры давление сделают в итоге такое, что трубы могут не выдержать. Поэтому нужно учитывать всё.

Фёдор присвистнул:

— Пятьдесят станков! Да это же… это ж целый завод!

— Вот именно, — улыбнулся я. — Будущее, Фёдор Лукич, за такими системами. Скоро на каждом заводе будут стоять паровые машины. Тем более там, где нет доступа к воде. Да и более современные это уже технологии, более надежные.

Он покачал головой, всё ещё не веря:

— Чудеса…

Давыдов подозвал меня:

— Егор Андреевич, пойдёмте в кабинет. Нужно обсудить планы на будущее.

Я кивнул и последовал за ним. Иван Дмитриевич пошёл следом.

В кабинете Давыдова мы уселись за массивный дубовый стол. Генерал достал графин с коньяком, разлил по рюмкам:

— За успех!

Мы чокнулись и выпили. Коньяк был хорошим, мягким, с лёгкой горчинкой.

Иван Дмитриевич посмотрел на меня:

— Егор Андреевич, а как насчёт других заводов? Можно ли эту систему внедрить, скажем, в Петербурге? Или в Москве?

Я кивнул:

— Конечно, можно. Более того — нужно. Чем больше заводов перейдут на паровые машины и стандартизацию, тем быстрее Россия догонит Европу в промышленности.

— Вот и я о том же, — согласился Иван Дмитриевич. — Мы уже начали переговоры с владельцами крупных мануфактур. Многие заинтересовались. Готовы платить за консультации, за обучение мастеров.