Воронцов. Перезагрузка. Книга 9

Глава 11

Проснулся я от собственного крика. Сердце колотилось так, словно пыталось выбраться из груди. Машка испуганно приподнялась на локте:

— Егорушка! Что случилось⁈

Я тяжело дышал, вытирая пот со лба. Сон был таким реальным, таким отчётливым. Метро. Станция «Комсомольская». Я стою на перроне, жду поезд. Но всё моё внимание приковано не к путям, а к потолку — к длинным лампам дневного света. Они мерцают, беспорядочно вспыхивают и гаснут. Перегоревшие стартеры. Я знаю это, потому что сам когда-то менял их в подъезде.

И вдруг — озарение. Такое яркое, что я проснулся.

— Всё в порядке, — выдохнул я, успокаивая Машку. — Просто сон странный приснился.

Она обеспокоенно посмотрела на меня:

— Страшный?

— Нет, — покачал головой я. — Наоборот. Очень полезный.

Машка не поняла, но больше не стала расспрашивать. Устроилась поудобнее, вскоре её дыхание снова стало ровным и спокойным. А я лежал, глядя в темноту, и в голове крутились мысли.

Свет. Постоянный, яркий электрический свет. Лампы дневного света работают на принципе люминесценции — электрический разряд в газе заставляет люминофор светиться. Но для этого нужно электричество. Постоянный источник тока.

А у меня есть пьезоэлемент. Кварц даёт электрический импульс при механическом воздействии. Но это разовый импульс, короткая искра. Для постоянного свечения нужен постоянный источник механического воздействия.

И тут меня осенило. Пружина! Заводная пружина, как в шарманке или в музыкальной шкатулке! Её можно закрутить один раз, и она будет медленно раскручиваться, приводя в движение механизм. Механизм будет многократно ударять по кварцу, создавая серию импульсов. А если импульсы идут достаточно часто… свет будет казаться непрерывным!

Конечно, это не настоящая лампа дневного света. Но принцип похож. Можно сделать стеклянную колбу, наполнить её разреженным газом, поместить внутрь электроды. Серия электрических разрядов от пьезоэлемента будет вызывать свечение газа.

Я осторожно выбрался из постели, накинул халат и прошёл в кабинет. Зажёг свечу, достал бумагу и карандаш. Начал набрасывать схему.

Основа — заводная пружина в корпусе. От неё идёт зубчатая передача к барабану с выступами. Барабан вращается, выступы поочерёдно бьют по рычажкам, а те — по кварцевым кристаллам. Кристаллы дают импульсы, импульсы через провода идут к электродам в стеклянной колбе.

Нужно рассчитать частоту ударов. Человеческий глаз воспринимает мерцание до частоты примерно пятьдесят герц. Если делать ударов шестьдесят-семьдесят в секунду, свет будет казаться ровным.

Я рисовал, зачёркивал, рисовал снова. Механизм усложнялся на глазах. Пружина, редуктор, барабан, рычаги, кристаллы… И всё это должно работать как часы.

Часы. Точно! Нужно сделать точные передачи, отрегулировать скорость хода. Нужно только адаптировать под мои задачи.

Я работал до рассвета. К тому моменту, когда за окном начало светлеть, у меня был готов подробный чертёж первого прототипа. Механическая лампа на пьезоэлементах. Заводится ключом, работает несколько часов, потом нужно заводить снова.

Конечно, это не электрическая лампочка Эдисона. Но для начала XIX века — настоящий прорыв.

Я устало откинулся на спинку кресла, потирая красные глаза. Голова гудела от напряжения, но внутри разливалось удовлетворение. План есть. Осталось воплотить его в жизнь. С этими мыслями, я вернулся в спальню.

Проснулся я поздно. Машка давно встала, внизу уже шла привычная утренняя суета. Я быстро оделся, умылся холодной водой из кувшина и спустился к завтраку.

За столом сидели бабушка, мать и няня Агафья. Отец, как обычно, уехал рано по своим делам.

— Егорушка! — всплеснула руками няня, увидев меня. — Да ты же бледный весь! Не заболел ли?

— Всё в порядке, Агафья Петровна, — успокоил я её, садясь за стол. — Просто плохо спал.

Бабушка прищурилась:

— Опять до утра чертежи рисовал?

Я виновато улыбнулся:

— Идея одна пришла. Не мог уснуть, пока не набросал.

— Вечно ты что-то выдумываешь, — проворчала мать, но в голосе слышалась гордость. — Откуда что берется?

Матрёна принесла миску с кашей и кувшин молока. Я принялся за еду, а мысли уже были далеко — на заводе, в мастерской Савелия Кузьмича.

Позавтракав, я поднялся в кабинет, взял свёрнутые чертежи и спустился во двор. Захар уже ждал с оседланными лошадьми.

— Доброе утро, Егор Андреевич, — поздоровался он. — На завод?

— На завод, — подтвердил я, вскакивая в седло.

У ворот завода я оставил лошадь Захару и направился прямиком к мастерской Савелия Кузьмича.

Внутри уже кипела работа. Савелий стоял у горна, проверяя очередную партию пружин. Григорий и Фёдор Железнов склонились над верстаком, собирая новый замок с пьезоэлементом. Семён Кравцов в углу штамповал капсулы.

— Доброе утро, Егор Андреевич! — Заметил меня Григорий. — Рано вы сегодня!

— Доброе! Дело есть, — ответил я, подходя к верстаку. — Савелий Кузьмич, можно тебя на минутку?

Он отложил пружину, вытер руки о фартук:

— Конечно. Что случилось?

Я развернул чертёж на верстаке. Все мастера тут же столпились вокруг, с любопытством разглядывая схему.

— Что это? — спросил Григорий, прищурившись.

— Лампа, — ответил я. — Механическая лампа на пьезоэлементах. Будет давать постоянный свет без огня, без свечей, без масла.

Повисла тишина. Мастера переглянулись. Савелий Кузьмич наклонился ниже, изучая чертёж:

— Свет без огня? — недоверчиво переспросил он. — Как это возможно?

Я начал объяснять. Показывал на чертеже, как заводная пружина приводит в движение барабан с выступами, как выступы ударяют по рычагам, рычаги — по кристаллам кварца, кристаллы дают электрические импульсы, импульсы создают разряд в стеклянной колбе, разряд вызывает свечение газа.

Чем дольше я говорил, тем шире становились глаза у мастеров.

— То есть, — медленно проговорил Григорий, — вы хотите заставить камни светиться?

— Не сами камни, — уточнил я. — Газ в колбе. Кварц только даёт импульсы, которые создают разряд.

Фёдор Железнов почесал затылок:

— Егор Андреевич, я, конечно, верю вам… Но это же как волшебство какое-то!

— Не волшебство, а физика, — возразил я. — Тот же принцип, что и в ружейных замках. Только вместо пороха — газ в колбе.

Семён Кравцов подошёл ближе, вглядываясь в детали механизма:

— А часто эти выступы бить будут? По кристаллам?

— Шестьдесят-семьдесят раз в секунду, — ответил я. — Тогда свет будет казаться ровным, без мерцания.

— Ничего себе! — присвистнул он. — Это же механизм должен очень быстро крутиться!

— Именно, — подтвердил я. — Поэтому нужна хорошая пружина и точный переходник. Как в шарманке.

Савелий Кузьмич выпрямился, скрестив руки на груди:

— Егор Андреевич, я, конечно, готов попробовать… Но это ж работа ювелирная! Такие мелкие детали, такая точность! У меня руки для другого приспособлены — молот, наковальня, грубая работа.

Я понимал его сомнения. Действительно, механизм требовал точности ювелирного дела, а не кузнечного.

— Савелий Кузьмич, — сказал я, — а ты знаешь кто в Туле сможет сделать это лучше тебя?

— Егор Андреевич, я конечно попробую, вон, мужики помогут, но получится ли — уж не знаю.

— Получится. Главное начать, а там методом проб и ошибок… — начал я размышлять вслух. — Колбу закажем у Митяя в Уваровке. Он уже делал дистилляторы и ампулы. Справится и с этим. А газ… — я задумался. — Попробуем сначала просто разреженный воздух. Если не сработает, будем экспериментировать.

Фёдор Железнов спросил:

— А электроды? Из чего их делать?

— Из меди или латуни, — сказал я. — Главное — чтобы проводили хорошо и не окислялись. Ты можешь их сделать?

— Могу, — уверенно кивнул он. — Дайте размеры, сделаю.

Я достал карандаш, начал дорисовывать детали прямо на чертеже. Указал размеры электродов, расстояние между ними, способ крепления в колбе.

Савелий Кузьмич снова наклонился над чертежом:

— А сколько кристаллов нужно? Один или несколько?

— Лучше несколько, — ответил я. — Скажем, четыре-пять штук. Они будут работать поочерёдно, давая серию импульсов. Чем больше импульсов, тем ровнее свет.

Он кивнул, записывая что-то в свой блокнот:

— Значит, нужны кристаллы, электроды, стеклянная колба, пружинный механизм… Работы много.

— Зато если получится, — сказал я, глядя на них, — мы сделаем то, чего никто в России ещё не видел. Свет без огня. Чистый, яркий, безопасный. Представляете? Никаких свечей, никаких ламп с маслом. Завёл пружину — и работай при свете хоть всю ночь. Только это, мужики — основную то работу не забрасываем — нас там, — я поднял указательный палец вверх, — торопят с ружьями…

Но глаза у мастеров уже загорелись новой идеей. Григорий первым выпрямился:

— Давайте попробуем! Что нам терять?

— Правильно! — подхватил Семён Кравцов. — Тем более у нас уже опыт с кварцем есть. Знаем, как с ним работать.

Фёдор Железнов тоже кивнул:

— Я электроды сделаю. Сегодня же начну.

Савелий Кузьмич вздохнул, но в его глазах плясали озорные огоньки:

— Ну что ж, Егор Андреевич, вы нас уже не раз удивляли. Попробуем и это. Только вот к ювелиру может всё же стоить сходить. Без него пружинный механизм не сделать.

— Схожу прямо сейчас, — решил я, сворачивая чертёж. — Григорий, ты здесь командуй. Распредели задачи. Фёдор делает электроды, Семён готовит крепления, ты сам думай над общей сборкой. Я как от ювелира вернусь, продолжим.

Григорий козырнул:

— Постараемся!

Я вышел из мастерской, позвал Захара:

— Поехали в город. К ювелиру.

Я привязал лошадь к коновязи у лавки ювелира и вошёл внутрь. Первое, что бросилось в глаза, — сверкание. Десятки украшений в витринах, на бархатных подушечках — перстни, серьги, броши, цепочки. Всё это переливалось в свете солнца, падавшего из окна.

Услышав звон колокольчика над дверью, хозяин поднял голову:

— А, Егор Андреевич, добрый день! — поздоровался мастер. — Чем могу помочь на этот раз?

— Добрый день, — поздоровался я, заходя в лавку.

Я развернул чертёж на верстаке. Ювелир надел пенсне, придвинул лупу и начал внимательно изучать схему. Молчал долго. Я стоял рядом, нервно переминаясь с ноги на ногу.

Наконец он поднял голову:

— Интересно. Очень интересно. Заводная пружина, переходник, барабан с выступами… Похоже на механизм музыкальной шкатулки, только сложнее. Всё логично, всё правильно. Но вот этот момент, — он ткнул пальцем в схему переходника, — здесь число выступов слишком большое. Пружина раскрутится за полчаса, не больше.

Я нахмурился:

— А как увеличить время работы?

Он взял карандаш, начал что-то подсчитывать на полях чертежа:

— Нужно добавить ещё одну ступень переходника. Вот здесь, — он рисовал дополнительные шестерёнки. — Это замедлит раскручивание пружины. Тогда хватит часа на два-три.

— Отлично! — обрадовался я. — А вы сможете сделать такой механизм?

Григорий Семёнович снял пенсне, протер его краем рубахи:

— Смогу. Я делал механизмы для музыкальных шкатулок, когда к нам приезжали шарманщики с европы. Это похожая работа, только поточнее нужно. Правда, времени потребуется. Недели две, может, три.

— Устраивает, — кивнул я. — А сколько это будет стоить?

Он задумался, глядя на чертёж:

— Пружина, шестерёнки, оси, корпус, сборка… Рублей пять выйдет. Может, чуть больше, если материалы дорогие попадутся.

Я достал кошелёк:

— Вот аванс — три рубля. Остальное отдам, когда закончите.

Ювелир принял деньги, спрятал в ящик верстака:

— Спасибо за доверие, Егор Андреевич. Начну сегодня же. А вот скажите, — он с любопытством посмотрел на меня, — для чего это всё?

Я коротко объяснил принцип работы лампы. Чем дольше говорил, тем шире становились глаза старого мастера.

— Свет из газа… Разряды от камней… — бормотал он. — Это же… это же чудо какое-то!

— Не чудо, а наука, — возразил я. — Если всё правильно сделать, получится.

Он покачал головой:

— Доживу до таких времён, когда лампы сами светятся… Егор Андреевич, вы точно не волшебник?

Я рассмеялся:

— Точно нет. Просто много читал и кое-что понимаю в механике.

Мы ещё немного обсудили детали — размеры корпуса, способ крепления барабана, регулировку скорости вращения. Мастер всё внимательно записывал, иногда уточняя какие-то моменты.

Наконец я попрощался с ним и вышел на улицу. Захар дремал на скамейке рядом с лошадьми.

— Закончили, Егор Андреевич? — спросил он, поднимаясь.

— Да, поехали обратно на завод.

На заводе меня уже ждали с новостями. Фёдор Железнов сделал первые электроды — две тонкие медные палочки с расплющенными концами. Семён Кравцов подготовил крепления из латунной проволоки.

— Молодцы, — похвалил я их. — Теперь нужно написать письмо в Уваровку. Митяю. Заказать стеклянную колбу.

Я сел за стол в углу мастерской, достал бумагу и перо. Писал подробно, с чертежами. Колба должна быть цилиндрическая, длиной примерно с ладонь, диаметром с два пальца. Стекло толстое, прочное. С одного конца — запаянное дно, с другого — узкое горлышко с отверстием для откачки воздуха. Внутри — два отверстия для электродов, герметично загерметизированных.

Закончив письмо, я запечатал его сургучом и позвал Захара:

— Найди надёжного гонца. Пусть отвезёт это в Уваровку, Митяю. И передай — дело срочное, жду ответа.

Захар кивнул и ушёл. Я вернулся к мастерам.

— Ну что, господа, — сказал я, оглядывая их, — началась работа над новым чудом. Пружинный механизм делает ювелир, колбу сделает Митяй. Нам остаётся подготовить кристаллы, электроды и продумать общую сборку. Вопросы есть?

Григорий поднял руку:

— Егор Андреевич, а как мы воздух из колбы откачивать будем? Нужна же колба без воздуха, если я правильно понял.

Чёрт. Действительно. Вакуум. Я на секунду задумался. В XXI веке для этого использовались вакуумные насосы. А здесь?

— Можно использовать принцип шприца, — медленно сказал я. — Только наоборот. Вместо того, чтобы нагнетать воздух, будем откачивать. Савелий Кузьмич, можешь сделать такой насос?

Он почесал бороду:

— Попробую. В принципе, ничего сложного. Цилиндр, поршень, клапаны. Только поршень должен ходить очень плотно, чтобы воздух не подсасывало обратно.

— Вот именно, — подтвердил я. — Сделай из меди, отполируй до блеска. И поршень с кожаными уплотнениями.

— Сделаю, — пообещал он.

Семён Кравцов спросил:

— А кристаллы? Сколько штук нужно и какого размера?

— Пять штук, — ответил я. — Таких же, как для ружейных замков. У нас ещё остались после испытаний?

— Остались, — кивнул Григорий.

— Отлично.

Фёдор Железнов показал на электроды:

— А эти подойдут? Или делать другие?

Я взял один электрод, осмотрел. Медь чистая, поверхность гладкая, размер подходящий.

— Эти отлично, — одобрил я. — Сделай ещё пару запасных, на всякий случай.

— Хорошо.

Мы ещё час провели, обсуждая детали. Григорий записывал всё в свой блокнот. Когда солнце начало клониться к закату, я решил ехать домой.

— Ладно, мужики, — сказал я, поднимаясь, — на сегодня хватит. Я буду заезжать, проверять. Если что — шлите гонца.

Они согласно закивали. Я вышел из мастерской, нашёл Захара и мы поехали домой.

По дороге я думал о предстоящей работе. Механическая лампа — это только начало. Если получится, можно будет освещать целые цеха на заводе, улицы города, дома. Люди смогут работать и читать при ярком свете, не портя зрение от тусклых свечей.

Конечно, до настоящего электричества ещё далеко. Нужны генераторы, аккумуляторы, проводка. Но пьезоэлементы — это промежуточный шаг. Доступный, понятный, реализуемый здесь и сейчас.

Дома, меня ждала натопленная баня. Напарившись, отдохнув, я поднялся в кабинет, хотел ещё раз просмотреть чертежи, проверить расчёты. Но едва устроился в кресле, как меня сморил сон. Я так устал за день, что заснул прямо за столом, положив голову на руки.

Мне снилась яркая лампа, висящая под потолком мастерской. Она светилась ровным белым светом, без мерцания, без копоти. Мастера работали под этим светом, и лица их были довольны и спокойны.

Я проснулся от того, что кто-то накрывал меня пледом. Открыл глаза — Машка стояла рядом, заботливо укутывая меня.

— Ой, разбудила… — тихо сказала она.

— Ничего страшного, пойдем в спальню, — сказал я ей и, добравшись до кровати, закрыл глаза и снова провалился в сон.