Ворона на взлете

Глава 18

Август 2001 г, Гуйлинь, КНР.

На «натуру» мы выдвигались отдельно от съемочной группы. Мы с мамой и две Чу — самолетом. Третья Чу осталась в столице, будет помогать тетушке Хуэй в помещении будущего ресторанчика.

При всей нашей занятости поиск хорошего места для приобщения людей к стеклянным блинчикам с начинкой никто не отменял. В итоге основную работу проделал батя. И нашел неплохой вариант в здании близ строящегося торгового центра.

Помещение слишком большое для маленького семейного дела, и слишком маленькое для крупных рестораций. И ценник — не для центра города — был завышен. Не в космос, но ощутимо.

Местные, как мы помним, люди по большей части прижимистые. Даже те, у кого этих юаней куры не клюют. Плюс ещё и в соседнем ТЦ откроют множество секций с едой и разными перекусами. Иначе не бывает, это же Китай. Еда — это самое важное. Уже потом всякие там тряпочки, блестяшки и другие (бес)полезности.

Эта ворона была уверена в успехе. И потому без раздумий дала добро на «такие большие затраты». Исправила предков: мол, это не глупые траты, это вложения. Они окупятся.

А я не хочу, чтобы от порога «Ли болибаобин» (где Ли — это фамилия, иероглиф, как «сила»; а остальной набор букв означает «стеклянный блин») очереди стояли аж до торгового центра? Значит, пусть лучше разместят больше столиков.

Батя же привлек подрядчика на ремонт будущего ресторанчика. Сняли мы его в виде оштукатуренных стен, бетонной стяжки пола и свисающих проводов частично протянутой проводки. Водопровод и канализация ещё.

Внутренних перегородок не было. Что и к лучшему, не нужно ломать и переносить, если по нормативам не проходят помещения. Оно понятно, что при кое-каких неофициальных взносах глаза на несоответствия могут и закрыть. Но зачем нарываться, если можно сразу сделать хорошо?

Всё же заведение будет связано со мной. А Ли Мэйли — личность публичная. На репутации этого солнышка пятен быть не должно.

Все документы (лицензии, разрешения, сертификаты пожарной безопасности, заключение от СЭС и прочее ужасно сложное для несведущего человека) в рекордные сроки оформил юрист Чэнь. Конечно же, с его фирменной улыбкой. Тираннозавр, который радостно предвкушает трапезу, причем во всех смыслах — ему обещали бесплатный обед после открытия. Возможно, даже не один.

Ресторан откроется в сентябре. Но и сейчас там много работы. Так что Чу Юмин оставлена, как помощник по хозяйству с сохранением заработной платы.

Жуй Синь в Гуйлинь отправился на четырехколесном транспорте. Предки осуществили угрозу и съездили на авто-шоппинг. Как раз подоспел очередной перевод от Вод Куньлунь. На три с «копейками» миллиона юаней. Чтобы было на что разгуляться в автосалоне.

С каждым разом сумма «водного» дохода увеличивается. Вывод: дела у дядюшки Яна идут неплохо. Что не удивительно: рекламы с моим участие до сих пор и крутят, и смотрят.

Жуй поехал не один. С ним отправилась Дуду, причем на её участии настояли режиссер и продюсер. Хотя снимать эту славную песочную кожу вроде как не планировалось.

Талисман? Вполне возможно. После того, как меня все подряд норовили коснуться на съемках «Воззвания к высшим», я не особо удивляюсь суеверности местных.

Главное, что все довольны. Особенно актер и его шерстистая подруга. Им не придется расставаться, а Фасолинке — мириться с каким-то приходящим человеком.

Повез этих важных пассажиров дядя Ли. Тот, который отменный рассказчик. Он как-то быстро передал всё свое хозяйство кому-то из младших родственников. Дом, рисовое поле, несколько ульев. Словно его тяготила жизнь на этой земле.

Что называется — махнул, не глядя. Жизнь в деревне с крепким хозяйством на некие смутные перспективы в столице.

У этой вороны много недостатков. Но среди них вроде как не значится неблагодарность. Так что я уж поспособствую тому, чтобы дядя Цзялэ отлично устроился в Бэйцзине. Родственник не пожалеет о своем выборе.

Для начала предложила оплатить ему такой же номер в отеле, как у двух Чу, категории «комфорт». Не люкс, как у нас с мамой, где джакузи с видом на реку Лицзян, она же река Ли (не путать с городом Лицзян, там разное написание и другой смысл).

Сам отель на уровне: Гуйлинь популярный среди туристов город. В основном речь о внутреннем туризме. На весь мир эту местность попозже прославят.

Добор статуэток всё же поднимает качество и ценовую категорию номеров, теперь есть наглядное подтверждение. Но номера комфорт-класса не уступают тому, где мы с мамой останавливались, будучи в Наньцзине.

Дядюшка, как всякий провинциал, удивлялся и восторгался на каждом шагу. Но делал это тихо и сдержанно: ширил глаза, порою отвешивал челюсть. И сразу же захлопывал обратно. Это только добавило ему в моих глазах «баллов».

Мне нравятся искренние люди. Ещё я малость подустала от покерфэйсов. Это когда для понимания настоящей реакции нужно всматриваться: расширились ли зрачки, дернулась ли та или иная мышца, и так далее. Напрягает.

Повышенная эмоциональность временами тоже утомляет. Такие удачные «промежуточные варианты», как мой родитель и дядя (оба — представители семьи Ли), самое то для моего восприятия. И читаемы, и прямолинейны, и не заставляют мои ушки свернуться в трубочку.

А чего стоят его очаровательно-непосредственные комментарии! Причем выдаваемые исключительно вполголоса и тогда, когда его мнение спрашивают. «Эти горы очень красивые и необычные. Но немного похожи на прыщики. А вон гора вообще как нос с бородавкой на самом кончике, как у тетушки Гу».

Незнакомой мне тетушке я искренне сочувствую. Так как если я верно представила по описанию и по аналогии, там всё очень плохо.

Вид из окон отеля отличный, ещё и захватывает древнюю часть города. Что прекрасно, ведь домики более современные выглядят скучненько. Типовые дома, в пять-семь (выше редко) этажей. Как стандартная «панелька» в любом захолустном городке России-матушки.

Но главное в Гуйлине и окрестностях — не архитектура. Хотя на объекты культурного наследия, те же пагоды Солнца и Луны, поглазеть стоит. Их как раз в этом году закончили перестраивать, а изначально парные пагоды на озерах были построены во времена династии Тан. Пагоды соединены переходом — под водой.

Работники отеля с превеликим удовольствием рассказали о том, как лучше добираться до пагод и других достопримечательностей. Посетовали, что на пагодах устанавливают подсветку: золотую на солнечной, белую на лунной. Но пока что процесс не закончен. А вот когда доделают — будет изумительно красивый ночной вид.

Замануха в стиле: приезжайте к нам ещё.

Есть ещё дворец некоего принца, другие пагоды, буддийский храм на горе Сокрушающей волны, что посреди реки высится. И всё же есть здесь то, что намного круче любых рукотворных построек.

Природа. Фантастические и неповторимые виды.

Я так многословно рассказываю, потому как нам выделили целый день на акклиматизацию. Целый день ничегонеделанья после безумного периода съемок.

Причем день не такой уж и обязательный. Хоть здесь и юг страны, но из-за особенностей климата особого пекла в Гуйлине не ощущается. Погода относительно мягкая, влажность высокая. После июльских дождей в Бэйцзине так-то тоже влажность высоченная. Да, плюс тридцать пять градусов днем — так и в столице не меньше шпарило.

По моим личным ощущениями, к такой погоде организм нормально привыкает. По-умному: пояс субтропического влажного муссонного климата.

Раз нам выделили целый день (немыслимая роскошь!), мы с моей замечательной решили потратить его не на городские виды. Все-таки лучшее в Гуйлине — то, ради чего сюда едут туристы — это пейзажи.

Те самые горы, жестоко обозванные «прыщиками», являются карстовыми образованиями. Столпы известняка разнообразных, порой весьма причудливых форм, поднимаются, словно каменный лес. Зеленый: почти все скалы покрыты лианами и деревцами.

Гуйлинь в переводе — лес османтусовых деревьев. Османтуса тут действительно много, на каждом шагу растет. Но мы не в пору его цветения прибыли. Чуть позже, в сентябре-октябре всё будет заполнено сладким ароматом и желтыми цветами.

По весне окрестные горы вспыхивают разноцветными островками цветущих орхидей.

И — будто диковинных гор было мало — через весь город протекает спокойная, медитативная река Ли. Вместе с рекой Юйлун (встреча с драконом, привет от дорамной семьи Юй) и четырьмя озерами она входит в ландшафт «Две реки, четыре озера».

«Нет ничего красивее под небесами, чем пейзажи Гуйлинь», — гласит древнее высказывание. И оно не на ровном месте возникло (а на гористом).

Лицзян — это река цветения персика (дословно). В марте-апреле берега украшены нежным персиковым цветом. Вообще, нет неудачных сезонов для путешествия вдоль берегов реки Ли. Зимой горы покрываются снежными хлопьями. Зимы, благодаря климату, тут мягкие.

С марта цветут персики. А ещё азалии, просто их меньше. Следом распустятся дикие орхидеи. Лето — пора буйной сочной зелени. Осенью порадуют взгляд красные клены и цветущий османтус. В любое время года хорошо!

Мама не была бы мамой, если бы не чувствовала дочь тоньше, чем кто-либо. Даже лучше самой дочери…

После изнурительных репетиций и съемок в бешеном потоке киношной жизни этой вороне нужна была передышка. Меня ещё не догнала усталость, но организм-то не каменный. С учетом возраста — я по силе и выносливости на самый мелкий «прыщик» здешних гор не тяну.

И телу, и разуму нужен отдых. Хотя бы несколько часов умиротворения.

Изначально мамочка хотела прогуляться пешком по улочкам вдоль берегов. Но затем — стихийно — план изменился. На сплав, едва начало светать, по реке Ли. Так уж вышло, что я проснулась в четыре часа утра без будильника. И сна — ни в одном глазу.

Ещё один привет «Воззванию к высшим», точнее, к предрассветным фотосессиям для продвижения. И, соответственно, подъемам затемно.

В это время кухня ещё не работала. Можно было заказать каких-нибудь перекусов, что-то из заморозки или еду с доставкой. Но меня таким не кормят — за тем, что я ем, матушка бдит с суровостью ястреба. (Хорошо, хоть рацион не как у птенцов хищных птиц).

Мы вывалились в холл перед лифтами. Там назначили встречу с Чу Суцзу — её безжалостно разбудили. Тирания!

Чу порхнули к нам в двойном объеме. В смысле, обе-две собрались с нами на поиски очень раннего завтрака, плавно перетекающего в программу отдыха.

Кого мы встретить в холле не ожидали (номера заказывались более-менее рядом как раз для удобства), так это Жуя, дядюшку Ли и Дуду. Заспанный актер тер глаза и вяло переставлял ноги. Вела его — весьма настойчиво — собака.

Кто разбудил дядю Цзялэ, непонятно. Думаю, просто сработала привычка сельского жителя вставать до рассвета. И приниматься за труд, а то потом, на солнцепеке, куда тяжелее работается.

О, к слову: вся Поднебесная живет по общему часовому поясу. Ради национального единства, как завещал дедушка Мао.

Как «московское время», на которое ориентировалась вся Россия, здесь «бэйцзинское время». Только на него не ориентируются, по нему тут живут. И проводят церемонию поднятия флага — по всей стране — одновременно. Масштабно, но не всем, мягко говоря, удобно.

Вообще, старшие помнят недолгий период, когда в стране вводили (неуспешно) переход на летнее время. Цель — экономия электроэнергии. Не всем регионам этот переход оказался удобен. В итоге мы (в плане времени) больше никуда (никогда?) не переходим.

Есть неофициальный часовой пояс в западной провинции Синьцзян (плюс два к Бэйцзину). Но чаще жители западных областей просто сдвигают ритм жизни. Рабочий день начинается не в девять утра, а, скажем, в одиннадцать.

Что в очередной раз подтверждает общеизвестное: человек — это такая скотина, которая ко всему привыкает.

Наверное, вспомнила я про временные казусы, когда чуть не уткнулась дяде Ли в бок. Задумалась — со мной это бывает.

— Отлично, — кивнула сама себе Мэйхуа, убедившись, что столкновение прошло без вреда для всех участников. — Девушки, вы захватили зонтики? Тогда позавтракаем — и в путь.

— Да, госпожа, — в один голос откликнулись сотрудницы.

— Зонтик? — почесал затылок дядя. — А дождя не обещали.

Фасолинка высунула язык.

Жуй зевнул, прикрыв рот ладонью.

Мать моя посчитала этот жест за знак согласия. И мы поехали в лифте с позолотой, теребить дежурного администратора.

Сервис: нам тут же предложили варианты с блюдами быстрого приготовления. Овощи плюс местная вариация омлета с зеленью. Повара, сказали, сейчас же разбудят. Мама не стала отказываться.

Кроме того, работник отеля, узнав о планах дорогих гостей проплыть по реке Ли ни свет ни заря, взял на себя труд — предоставить нам водный транспорт.

— Надежный, — грозно сказала Мэйхуа, — Не трухлявую лодочку.

— Будет исполнено в лучшем виде, — согнулся под девяносто градусов администратор.

Мне стало отчасти неловко. Отчасти — потому что даже если я попрошу этого человека вести себя свободнее, уже следующему гостю он снова будет кланяться.

Вздыхать и осознавать несправедливость мира долго не получилось. Нам подали завтрак. Кроме обещанных яиц и овощей, принесли блюдо с маленькими обжаренными рыбешками — они отсюда, из реки Ли выловлены. Немножко — весьма отдаленно — похоже на нашу корюшку.

Кто бы знал, что вскоре этой вороне предстоит познакомиться чуть ли не клюв к клюву с рыбными добытчиками!

Мы приехали на причал, когда нормальные туристы ещё даже не проснулись. Администратор расстарался для особых гостей: трап кораблика на восемь персон нам обещали подать в пять тридцать утра.

Тут есть несколько ценовых категорий и, соответственно, размеров туристических суден. Лодка на восьмерых — это примерно как номер люкс. Ряд удобств и цена в восемьсот пятьдесят юаней с носа.

«Трехзвездочный» круизный теплоход будет рассчитан на сорок пассажиров (эконом-класс). «Четырехзвездочный» на тридцать персон (стандарт). Думаю, принцип ценообразования ясен.

Мэйхуа оплатила все восемь мест, хотя нас (с учетом песочного хвоста) на одного меньше. Чтобы никого чужого под шумок не подсадили. Даром, что рейс вне расписания и в такую рань. Это же возможность побыть рядом с двумя известными лицами — лучше не рисковать. Отдать деньгами, а не нервами.

Мы подошли к каменному спуску раньше срока. И оно того стоило!

Грань между ночью и днем. Небо еще не решило, светлеть ли ему, или еще отдохнуть в полудреме. Вода прозрачная до донышка. Самое яркое — свет фонаря на носу бамбукового плота.

О, как я залипла, наблюдая за процессом рыбалки с бакланами!

Старенький китаец на плоту везет пернатых пассажиров. Они же средства добычи рыбы — бакланы. Неторопливо толкает плот по течению. Бакланы в какой-то момент взлетают с транспортного средства.

«Приводняются», недолго плывут рядом с плотом. А затем нырком уходят под водную гладь. Погружаются, а чуть позже выныривают с добычей — рыбой в клюве или в зобе. Мелкая и средняя рыбешка сразу проглатывается, а крупная не помещается. С ней прирученные птицы плывут к хозяину.

Старичок забирает рыбу, закидывает её в плетеную корзину. Из ведерка достается рыбка помельче. Её-то и получает птица, как поощрение за хороший улов.

Традиция рыбалки с бакланами очень древняя. И практически вымирающая… Современные сети и спиннинги эффективнее пернатых добытчиков. Конкретно здесь, на реке Ли, это больше туристическое действо.

Городским жителям такое ведь в диковинку (по факту: я чуть в воду не шлепнулась, так увлеклась наблюдением). Тут даже шею птицам не обвязывают (чтобы только мелкая рыбешка проскальзывала внутрь — так мне позже гид сказал).

Они — как бы часть экскурсии по реке Ли. И мне-пернатой эта часть понравилась.

Да, кто-то может крякнуть про эксплуатацию птичек. Если что, куриц, уток и перепелок тоже эксплуатируют. Яйца нести заставляют. А иных животных и вовсе растят на убой.

Да, блатное-негативное высказывание: «Ну ты и баклан!» — приобрело для меня новый смысл.

Но есть и другая сторона: рыбак заботится о своих пернатых «снастях». Голодная, слабая, больная птица не сможет рыбачить в полную силу. Значит, как минимум сытость и терпимые условия бакланам обеспечены (лучше-хуже — на совести хозяев).

В дикой природе (я позже почитала) эти шустрые птицы-рыболовы живут лет пять-шесть. Тогда как прирученные могут и десять-пятнадцать годиков провести в неволе. В неволе относительной — в воде и воздухе баклан проводит времени не меньше, чем взаперти.

Эти умные птицы привязываются к тому, кто их вырастил с птенцового возраста. И не важно, сколько будет на реке или озере рыбаков одновременно — баклан принесет добычу «своему» человеку.

В общем, у этой вороны такой метод рыбалки не вызвал ни малейшего отторжения. Вопросов по гигиене в птичьем клюве, если что, у этого клюва нет. У других? Их дело.

А после рыболовного представления ворону ждала четырехчасовая речная прогулка на теплоходе. Горы возникали в утренней дымке. Позже жемчужный туман расцветили лучи солнца. Всё это блаженство для глаз мы наблюдали с палубы медленно идущего по воде судна.

Полный релакс. Абсолютный восторг.

Мы плыли, и река смывала с нас заботы, невзгоды, печали. Здесь и сейчас существовали лишь мы и природа в неописуемом своем разнообразии.

Образы в белом известняке — тут каждая гора, каждый холм имеют свое название. Один из наиболее известных — холм Слоновий хобот.

С этим холмом связана древняя легенда. Какая? А сами приезжайте и узнавайте. Шепотом: нам просто местные три разных версии рассказали, и ворона не в силах определить, какая их них правильная. Насколько это вообще применимо к легендам и сказаниям.

Гора Парчовые складки, пик Аиста, гора Кошка, гора Необычной красоты, скала Семи лошадей, Лунная гора и так далее. Местный гид знал, похоже, каждый выступ в регионе. Холмы, которые изображены на банкноте в двадцать юаней — они тоже здесь, и мы мимо них проплывали.

А ещё я в какой-то момент осознала, где видела эти необычные холмы и горы. В третьих «Звездных войнах», по коим фанател дорогой мой… Планета Кашиик — помните?

Чуднее только «горы Аватара», точнее, пики национального лесного парка Чжанцзяцзе. Которыми вдохновлялся Джеймс Кэмерон (но снимали не у нас в Поднебесной).

Божечки… А ведь парк сейчас совсем мал (относительно размахов будущего), не заполонен туристами, не особо обихожен… Эту мысль надо обдумать — без спешки, без «резких движений».

Стырить «Аватар»? Такое большое искушение, что даже мои принципы слегка пошатнулись. Но какой нужен бюджетище, если на секунду допустить мысль…

Думать, нужно серьезно, досконально всё обмозговать. Но займусь я этим точно не в период текущих съемок.

Вдох-выдох. Вернуться в реальность, тем более, она так красива. Насладиться сполна этим сказочным днем!

И он стал бы, я уверена, одни из лучших дней в моей жизни, не случись того происшествия.

Всё началось с того, что Чу-два робко спросила: можем ли мы сделать её фото напротив тех самых «двадцатиюаневых» холмов? Не с палубы, а на суше, чтобы точь-в-точь. Мечта у ребенка (великовозрастного), понимаете ли.

Разве могли мы её проигнорировать? Жестокосердных не нашлось. Смотровая площадка с «тем самым видом» расположена в Синпине, это махонький городок рядом с Яншо. Яншо — на самом деле и есть наша основная выездная локация.

В Гуйлине отснимем сцену на ЖД вокзале и еще парочку проходных эпизодов. А дальше нас ждет как раз Яншо, плюс визит в одну близлежащую деревеньку.

Мамочка очень хотела подняться со мной на смотровую площадку в Яншо. Вне рабочего графика. Чтобы дочь действительно смогла насладиться красотами, а не на бегу и в жестком графике что-то там пыталась урвать.

Но раз уж мы повелись на грустняво-умильный взгляд сестрицы Баочжэн, решили скорректировать маршрут. Фото мы сделали, Дуду выгуляли. Фасолинка всю дорогу по реке глядела на нас, восторженно охающих и ахающих, со снисходительностью. Скучала: вроде бы и природа вокруг, а побегать, порезвиться нельзя.

Отправились искать пристойное место для обеда. Завтрак-то давно был. Обед на люксовом судне подавали, но Мэйхуа его по какой-то причине забраковала.

Свежий воздух и обилие впечатлений вызвали острое желание подкрепиться. И мы всей дружною толпою потопали по деревенским улочкам.

Нашли тихое аутентичное место. По какому принципу его одобрила Мэйхуа, я без понятия. До того мы миновали парочку похожих внешне и по запаху заведений. Но это мать моя сочла достойным того, чтобы принять в нем меня. И всех остальных в прибавку.

Что сказать: неплохо. Рисовая лапша с говядиной, арахисом, овощами, вареным яичком и зеленью — чудесная. Совсем не острая. Битые огурцы — вкусные, похожие на наши малосольные огурчики, но с перцем. Их я почти не попробовала — из-за острого перца в рецепте.

Самое любопытное блюдо: бамбуковый рис, который шел десертом. Рис с разными измельченными добавками засыпают в бамбуковую трубку. Заклеивают отверстие сладким картофелем и запекают на открытом огне. Придумают же люди!

После сытного обеда мы решили пройтись. И ещё разок выгулять Фасолинку перед дорогой до Яншо. Так мы оказались на окраине городка.

И Дуду рванула поводок.

Синь мгновенно изменился в лице и ускорился. Не стал притормаживать хвостатую подругу. Не после того раза в парке Бэйхай…

Автоматически ускорили шаг и все мы.

— Скулишь? Скули, пес тупой, — послышалось вскоре из-за угла. — Куда ты пополз? Мало я тебя учил? Так получи ещё, ещё.

Глухие звуки ударов и жалобные взвизги донеслись до нас раньше, чем мама сообразила остановиться и закрыть мне уши. Было поздно: эта ворона не могла пройти мимо.

Как и Фасолинка, вставшая в стойку перед домом с побеленными стенами и черной черепицей.

Синпин город с долгой историей, и он, благодаря туризму, очень неплохо выглядит. Улицы вымощены сланцем, всё чистенько и опрятно. Этот дом был такой же — снаружи. Но внутри него, за распахнутыми настежь деревянными дверьми, жила тьма.

Тощий китаец пинал ногами собаку. С одной конечности слетел черный шлепок, но это не умерило пыл мужчины.

— Тупое бесполезное животное, — распалялся всё сильнее он. — А знаешь, ты ещё послужишь мне. Зачем тебе, убогому, все четыре лапы? Трех вполне хватит. Лишнюю я отварю и съем — хоть какую-то пользу ты принесешь хозя…

Договорить мужик не успел: в дверной проем влетел Синь. Перед этим отдал резкую команду: «Стоять!» — для Фасолинки.

Остановился по команде и дядя Ли. С непривычки, наверное. Правда, начал закатывать рукава белой рубашки.

Что сделал Жуй, я не уловила. Частично мешала мамина рука, частично — скорость движения актера.

Мужчинка отлетел к своему улетевшему ранее шлепанцу.

— Ты-ы… — округлил рот хозяин избитого пса.

— Замрите! — вмешалась Мэйхуа. — Оба. Ты — шаг назад.

Это Жую. Он ведь, как и я, лицо с экрана — любой намек на скандал (особенно на старые дрожжи) уничтожит все наши усилия.

— Ты — отвечай, — еле заметно дрогнули губы. — Что такого ужасного сделал этот пес, чтобы заслужить суровое наказание?

— Моя собака, — поднявшись, этот гад сплюнул: и слова тоже. — Что хочу, то с ней и делаю.

— Ребенок видел и слышал весь этот ужас! — вспылила Чу Баочжэн. — Ты даже дверь закрыть не удосужился.

Эх, я бы не назвала это главной проблемой…

— Сказал же: мой дом, моя собака, — мужичка слегка повело. — Не ваше дело. Исчезните.

— Да ты… — сжала кулачки Чу Суцзу.

И откуда в ней боевитость взялась?

— Ву-у-у… — без симпатии подала голос Фасолинка.

На моей новой родине нет ни одного закона о жестоком обращении с животными. Был бы здесь юрист Чэнь, он бы подтвердил: моральный урод в своем праве. Бедный пес — его собственность. Жуй Синь нарушил границы частных владений. Плюс нападение на владельца… Чревато последствиями. И совсем не для живодера местного разлива.

— Мама, — потянула мамин рукав я.

Потому как почувствовала: она засомневалась. Безопасность её сокровища важнее всего. В довесок риск обвинения для актива студии — Синя.

Рациональность и сострадание боролись во взгляде Мэйхуа, когда она повернула ко мне лицо.

Как же мне нужен «рупор в мир»! Цзинь, постарайся ускориться, очень прошу…

— Я не уйду, — просто сказала я.

Мама вскинула подбородок. Кивнула.

— Сколько стоит твой пес? — хлестко спросила она.

Достала из брендовой сумки брендовый кошелек, а оттуда полетели на немытый пол купюры. В основном — двадцатки. Мэйхуа знала, куда направляется, озаботилась запасом банкнот для запоминающихся кадров. Кроме нашей компании ещё же столько сотрудников Зеленого лимона. Вдруг у них в самый ответственный момент не найдется купюры с холмами?

Одна, другая, третья. На двадцатой двадцатке руки мужичка затряслись. Потянулся к родным холмам… На коленях пополз по полу, собирая «заработанное», по пути потеряв второй шлепанец.

— Дядя Ли, возьмите животное, — велела Мэйхуа. — Суцзу, ручку и бумагу. Имя? — это уже к босому.

Отказ от прав на собаку с кличкой Гоу (дословно — собака) был составлен исполнительной помощницей быстро. Чего я совсем не ожидала, так это иголки в тонких пальцах Чу-два. Откуда взяла? Не из маминого шитья, там иглы тоньше, а эта почти как шило.

Этой иглой она уколола палец бывшего — согласно документу — хозяина Гоу. Жуй немного помог: пришлось слегка выкрутить конечность, ведь мужичок двумя руками вцепился в купюры.

Мне на миг померещилось, что происходящее — сон. Или сцена в дораме, которую я играю, но забыла, что играю, а не проживаю в моменте. Ущипнула себя: нет, всё настоящее.

Рычащая Дуду, затихший в руках дяди Ли среднего размера тощий хвостик, знакомые люди в малознакомых мне ипостасях. И убогий статист, чьего лица и имени никто никогда и не вспомнит. Много чести для подобного мусора.

Двадцать первый век начинается…

Пока я щипалась, мои Чу закончили с бумагой. Суцзу с отвращением на лице подхватила шлепок этого ушлепка. Смачно ударила им по скуластому лицу.

Мэйхуа вытащила еще несколько купюр, швырнула в сторону «пострадавшего».

— На медицинские расходы, — озвучила, развернулась, чтобы подхватить меня.

Я тихо-молча радовалась, что на шум не высыпали соседи. Видимо, привыкли к громкому «товарищу» по соседству. И ещё тому, что прогресс в виде телефонов с камерами и интернетом пока что не достиг нас.

Ибо попади случившееся в сеть — мы с Жуем оба завершили бы карьеру.

А так мы группой спешно удалились. Поймали таксиста, рванули в Гуйлинь. На вопрос о докторе для животного местный водитель ответил: «М-м…», — что здесь переводилось, как «без понятия».

Гоу поехал с дядей Ли, Жуем и Дуду. Мама, я и две Чу дождались вторую машину. Спасенный от изверга песик породы «дворовой» молчал всю дорогу. Фасолинка аккуратно лизала мордочку рыжеватого песеля. Словно говорила: «Продержись ещё немного, брат».

И он продержался. В Гуйлине нашлась клиника, где собаку забрали в стационар. Одно ребро было «плохо» (не знаю, что это значит) сломано, требовалась операция. Но этот бедолага выдержал и наркоз, и вмешательство. Оставалось только ждать.

И убеждать себя, что хороших, отзывчивых людей всё равно больше, чем подонков. Во всякой точке земного шара, в любом из миров. Потому что мне никак нельзя терять веру в людей.

На фоне безрадостных мыслей и тщетных самоубеждений известие о том, что следующий день тоже выпадает из графика съемок, принесло облегчение. Нет, я не радовалась, что при транспортировке разбили главную камеру.

Скорее, взбодрилась от того, что успею привести себя в тонус. Тому всячески способствовали мамочка, обе Чу и Дуду. Ей тоже не особо давалось ожидание, и чувствительную умную собаку отдали мне на растерзание. В смысле, на затискивание до упаду.

Оказалось — рабочий метод. Хандру как рукой сняло.

А на смотровую площадку, которую выбрала мама, мы всё-таки поднялись. За час до рассвета, вдыхая свежесть утреннего тумана. Тот казался морем — из молока и облаков.

Морем безбрежным, пестрящим «островками» — верхушками карстовых гор. Прекрасным и вдохновляющим.

Мироздание, эта ворона не расклеилась.

Просто минутная слабость.

Не дождетесь!