Внучь олегарха

Глава 9

Для встречи с министром у меня было все готово — то есть готово все, что не требовало изготовления чего-то железного. Хотя я на приглашение к Малышеву не особо и рассчитывала, но еще в октябре все нужные бумажки на всякий случай подготовила и отдала их в «секретный отдел» на хранение — так что, когда Лена мне сообщила эту новость, я всего лишь попросила ее «не забыть захватить нужную папку». Ну и приоделась соответственно случаю, прическу «солидную» сделала: неподалеку от Училища была довольно неплохая парикмахерская, и я договорилась там с девочкой-мастером, что она меня с утра правильно причешет. Так что, когда Лена за мой заехала, я была уже во всеоружии — не забыв, правда, уточнить насчет документов.

В министерство мы приехали минут за двадцать до назначенного времени, а в приемной министра секретарша попросила нас еще «немного подождать» — у Вячеслава Александровича уже были какие-то посетители. Ну мы и ждали, минут двадцать пять ждали, но наконец из министерского кабинета вышли два каких-то очень сердитых дядьки, и секретарша пригласила меня войти. Лена открыла свой портфель (опечатанный, и, как она мне еще раньше говорила, вообще «бронированный»), передала мне папку с бумагами и я отправилась на встречу с одним из самых важные руководителей страны. Одна пошла: секретарша ненавязчиво намекнула, что Лену в кабинете не ждут…

— Добрый день, Светлана Владимировна, — поприветствовал меня выглядевший, несмотря на раннее время, сильно уставшим зампред Совмина, — давно хотел познакомиться с весьма молодой девушкой, придумавший прибор лучше того, какой целый институт разрабатывал. Только сразу предупреждаю: времени у меня крайне мало, так что давайте сразу выкладывайте, за чем пришли. Да, присаживайтесь… и постарайтесь уложиться минут в пятнадцать, не больше.

— Тогда сразу перейду к сути: мне для выполнения в НТО работ, напрямую с тематикой Средмаша не связанной, кое-что нужно. А конкретно — сорок, а лучше пятьдесят ставок инженеров и пять, а лучше шесть ставок завлаба. Примерно на полгода, а максимум месяцев на девять.

— Давайте детали, обсудим… быстренько ваши запросы.

— Как вы знаете, я разработала систему автоматического управления котлом…

— Желаете ее переделать? Мне товарищ Доллежаль уже говорил…

— Нет. Дело в том, что я ее разработала вообще не для котла.

— Я в курсе, вы ее придумали для какой-то топки, работающей на древесных щепках и мусоре.

— Нет, для дровяного котла я ее… просто приспособила, раз уж случай подвернулся. Но я этот контроллер придумала совсем для другого изделия. Я же на РТ обучаюсь…

— А Игорь Васильевич, насколько я знаю, хочет предложить вам факультет поменять… извините, продолжайте.

— Так вот, я его придумала вот для такого изделия, — я достала из папки и разложила перед Малышевым схему «изделия». — Машинка, конечно, не самая дешевая, но… Вы же знаете, что танк подбить очень непросто?

— Как бы да, я все же…

— Я в курсе, это был риторический вопрос. Так вот, эта малютка — она в пусковом контейнере будет весить килограммов двадцать, а в работе уже меньше семнадцати — гарантированно уничтожит любой танк потенциального противника с вероятностью около девяноста процентов. И любой наш танк — тоже, но я знаю, как наши танки от такой малышки защитить. И вот чтобы ее изготовить в железе и отдать на испытания, мне и нужны эти ставки: я уже знаю, кого и в каких именно СНТО к этой работе привлечь…

— Но вы очень верно заметили: к работам Средмаша такая разработка…

— Я сказала, что прямого отношения не имеет, но если рассматривать вопрос в целом… Реакторов строится, насколько мне известно, не сотни и даже не десятки. Но если брать и те, что скоро будут для подлодок производиться, но все же их будет немало. Так вот, тут получаются сразу две серьезных пользы именно для Средмаша. Первая — сейчас один контроллер делают два десятка человек в течение месяца, а даже в самом первом варианте управляющей системы реактора таких контроллеров уже шесть. В новом агрегате, который обеспечит дополнительную защиту, их уже будет четырнадцать, а во всех системах управления реактором их будет порядка сотни. Даже если не считать расходов на материалы, то каждый контроллер, которые сейчас делаются наколенным способом вручную, обходится примерно в двадцать тысяч рублей, но если их производить на специально выстроенном заводе, то цена их снизится минимум в десять раз. Но главное — и мы переходим ко второй выгоде, для Средмаша имеющей решающее значение — при выпуске их на заводе надежность контроллеров вырастет на порядок. Однако и цена завода будет, мягко говоря, немаленькой — но если вот такую игрушку дать военным, то они завод за свой счет построят, а Средмаш получит качественную и очень надежную технику. А если принять во внимание предполагаемое число реакторов, то тут и вопрос цены окажется не на последнем месте, ну и о надежности даже и говорить не приходится. Ладно, если на земле реактор взбрыкнет: обслуживающие его доктора наук с кандидатами все же до взрыва его скорее всего не доведут, а то, что потом реактор придется месяц восстанавливать — потеря все же не критична. А если он отключится на подводной лодке, то моряки, которые вообще не доктора физических наук, просто спокойно приготовятся помирать во славу Советского Союза. Нам такое надо?

— Нам такое точно не надо, но вы все же напрасно считаете, что если завод оплатит министерство обороны, то Средмашу лишь радоваться придется. Ведь в любом случае деньги будут потрачены из бюджета.

— Я это тоже знаю, но если делить не затраты, а получаемую выгоду, то окажется, что тут сэкономят сразу два министерства, причем сэкономят довольно крупные суммы. А если учесть, что точно такие же контроллеры можно с большой пользой ставить и на котлы обычных тепловых электростанций, особенно на газовые котлы, то в выигрыше вся страна останется. Но чтобы этот выигрыш получить, нужно, чтобы сначала именно военные закричали «нам это надо, и надо побыстрее и побольше!», а когда продукт уже пойдет в серию, тут и остальные отрасли можно будет подключать в качестве потребителей уже готовых агрегатов.

— Я понял, вы пришли не к министру Средмаша, а к зампреду Совмина… а вы уверены, что эти ваши… контроллеры так сильно будут всем нужны? И, в конце концов, вы уверены, что эта ваша ракета полетит хотя бы, не говоря уже о том, что она полетит в цель?

— Абсолютно уверена, а чтобы вы тоже получили такую же уверенность, я тут расписала как их делать, где применять необходимо, а где — можно. В конце-то концов, я контроллер изначально приспособила именно для теплового котла… кстати, когда он будет стоить в пределах тысячи рублей, то его и на отопительные системы домов для колхозников можно будет ставить, что даст серьезную экономию топлива в целом по стране…

— И ты думаешь, что всю эту работу сделают пять-шесть десятков человек за полгода? — вероятно, перспективы министра так взволновали, что он перестал «соблюдать правила этикета».

— Нет, конечно. То есть насчет полугода, максимум девяти месяцев я уверена, но работать будут человек триста, а то и больше: все же студенты в основном за четверть ставки в НТО трудиться будут, а аспиранты большей частью вообще бесплатно: тут же, если научную сторону вопроса рассмотреть, минимум два десятка тем на кандидатские диссертации. А уж сколько тут тем для курсовых… Вы же лучше меня знаете, как все это делается в институтских НТО.

— Интересно, откуда я это знать должен?

— Да СНТО вообще все по вашему почину, еще Великолуцкому, и созданы. Вы свой опыт, вон, до уровня министерств подняли…

— В министры метишь? — Малышев усмехнулся.

— Куда мне в министры, мне бы еще школу закончить… то есть Училище. Но опыт ваш перенять я считаю для себя полезным, а куда я потом с этим опытом пойду… потом и увижу.

Вячеслав Александрович нажал какую-то кнопку, в дверь заглянула секретарша:

— Если там народ уже собрался, сообщи, что совещание задерживается… минут на пятнадцать. Так, Света… Светлана Владимировна, а у вас какие-то предварительные расчеты по требуемому заводу уже есть? По оборудованию, персоналу…

— В папке все уже расписано: предварительные сметы, численность и состав персонала. По оборудованию — пока нет, его нужно будет делать уже после того, как в СНТО отработают технологию серийного производства.

— Хорошо, оставь эти бумажки мне, я позже посмотрю… сегодня попозже посмотрю, тут у меня сейчас совещание будет, так что извини, пока обсуждение закончим.

— Только вы распишитесь у Елены Николаевны… у майора Сувориной в журнале, что документы забираете, все же это секретное делопроизводство…

— Да уж, опыт ты, я смотрю, перенимаешь быстро… извините, что я случайно на «ты» к вам обращаться стал, это от… волнения и, пожалуй, от радости… в предвкушении радости.

— Это нормально и правильно: все же вы — министр, а я — второкурсница, но делаем мы одно дело… каждый на своем месте, конечно, и в рамках своих компетенций.

— Ну да, второкурсница… а разговариваешь, как парторг с полувековым стажем. Но это тоже, наверное, неплохо. Зови свою Елену Николаевну, бюрократические процедуры будем соблюдать чтобы не обрушился на нас гнев КГБ, — при этих словах Вячеслав Александрович широко улыбнулся и даже усталость на его лице куда-то пропала…

Вот люблю я врать людям в глаза, не говоря ни слова неправды! Этому меня Симон научил, в рамках курса управления предприятиями. А тут такой удобный случай подвернулся!

Двадцатого января уже пятьдесят пятого года Лена отловила меня на выходе из аудитории, где я сдавала последний экзамен, и сказала:

— Тут приказ пришел по твоему вопросу, зайди ко мне, ознакомься.

— А попозже нельзя? — с физикой у меня определенные трудности были, там ведь кучу формул нужно просто запоминать, а память у меня все же давно не девичья… в смысле, как раз девичья, я перед экзаменом слегка поволновалась и даже позавтракать забыла — и организм уже сильно намекал, что это непорядок.

— Нельзя. Там список на ознакомление человек на двадцать, и все, с приказом ознакомившись, первым делом прибегут к тебе с вопросами — а ты такая, ни сном ни духом… Пошли быстро уже, я и так остальных задерживаю из-за тебя…

В «секретной» комнате первого отдела я поняла, в чем была причина Лениной спешки: это был не просто приказ какой-то, в Постановление Совмина. В котором говорилось, что «для проведения в рамках программы СНТО МВТУ» (видна была рука товарища Малышева, он довесок «имени Баумана» в отношении альма-матери своей никогда не использовал) ' по теме управляемых РС выделяется фонд заработной платы в размере'… И размер был указан раза в полтора больший, чем я просила у министра. Но главное, все выплаты из этого фонда, как и подбор участвующих в проекте студентов, преподавателей и специалистов, в том числе и из смежных предприятий и организаций' целиком возлагался на меня, грешную. Ну, сам-то Вячеслав Александрович был управленцем от бога, вероятно решил, что и я, вся из себя красивая, такая же ему попалась. Но я-то не такая, я совершенно не от бога управленец, а только от Рамиреса… ну и на своем опыте тоже кое-чему научиться смогла. Тем не менее дозу ответственности, причем дозу немаленькую я словила… но, с другой стороны, получила и интересные возможности! А уж реализовать эти возможности я точно сумею: в постановлении было ясно сказано, что кроме меня никто (то есть вообще никто, включая самого товарища Малышева) помешать мне денежки транжирить как моей душеньке будет угодно, не имеет права.

Еще в Постановлении говорилось, что проект в целом проходит под грифом «Совершенно секретно», все детали проекта известны руководителю этого проекта — то есть мне, и я сама должна решать, кого и в какой степени знакомить с разными его деталями (в рамках, конечно, уровня доступа исполнителей). Еще отдельно указывалось, что «сметы затрат на МТС проект» мне следует направить в определенный отдел Минсредмаша после того, как будет определено, что именно для его реализации потребуется. Я у Лены все же спросила, причем тут машинно-тракторная станция, но она сказала, что в данном случае аббревиатура означает «материально-техническое снабжение», и остальные сокращения в бумаге меня уже не смущали. А там и прочие разные бюрократические заморочки излагались, но в целом я получила гораздо даже больше, чем хотела изначально. И это меня порадовало.

Но, кроме постановления, в первый отдел пришли еще два «сопровождающих документа», каждый в отдельном опечатанном конверте. Один «лично в руки Федоровой Светлане Владимировне, вскрыть после ознакомления с Постановлением СМ СССР номер…», второй — «Майору Сувориной Е. Н.», и оба с грифом «перед прочтением сжечь» То есть все же «после прочтения», и я уже знала, что в «секретке» для этих целей даже печка специальная имелась. Ну что, я конверт под присмотром Лены вскрыла, прочитала. Очень интересное было писево: на бланке Средмаша, но без проставленных исходящего номера и даты, рукой, очевидно, Всеволода Александровича была написана лишь одна строчка: «Надеюсь, я в вас не ошибся». После этого по указанию Лены я бумажку «правильно» смяла и она ее в своей печке тут же сожгла. Дело, конечно, нужное — нечего всяким тут посторонним такие записки от министра читать, но печка-то стояла в комнате без печного отопления, то есть без вытяжной трубы — и довольно сильно завоняло паленой бумагой. Ладно, один листочек, но у Лены-то конверт куда как потолще моего будет!

Опять же потолок… но ведь вся ответственность за проматывание денежек на меня возложена, так почему бы не ответить? То есть, почему бы и не начать проматывать? Так что, покинув первый отдел, я направила свои стопы в общагу и там отловила пятикурсника Степанова, который год назад разработал мне стокер для «дровяного» (а по моей задумке — пеллетного) котла. По счастью, он никуда уезжать на каникулы не собирался и я его в комнате застала:

— Привет, лоботряс! Есть возможность на каникулах ударно поработать во славу Родины!

— Привет, чучело, опять придумала новый прибор за сто тысяч для колхозного обихода? Я, конечно, не особенно и против работы, но…

— Сроку тебе — неделя, заработок — тысяча шестьсот за умственный труд и семьсот уже за труд физический. Это грязными, сколько чистыми будет, сам посчитай, у меня с арифметикой со школы плохо.

— Не шутишь?

— Не шучу, но учти: проект секретный, ты сейчас со мной в первый отдел пойдешь и отдельную подписку дашь. А потом я тебя с проектом ознакомлю. У тебя же вторая форма вроде уже есть?

— Ты это… подожди пару минут за дверью, я переоденусь…

Как устроен шредер, я знала прекрасно: эту шайтан-машину неоднократно мне приходилось вскрывать и вычищать от заевшей бумаги (а чаще — от закушенных скрепок и налипшего на ножи скотча), так что Славе я кинематическую схему нарисовала за десять минут. А вот с автоматикой… я только примерно представляла, как в девайсе реализована защита от перегрузки. И совсем не представляла, как ее реализовать на нынешней элементной базе. Но я-то этого не учила, а парень как раз к подобной работе и готовился четыре уже с половиной года, так что, надеюсь, он эту проблему решит — ведь в стокере он как-то придумал, что делать если щепка «не в то горло полезла»…

Понятно, что скоро только сказка сказывается, так что лишь в середине апреля я зашла к Лене, поставила ей на стол красивый прибор в красивом алюминиевом корпусе и сказала «Пользуйся, а заодно попроси своих девиц заявку на авторское оформить, вот тут техническое описание, а заодно и документация, нужная для промышленного выпуска этого могучего агрегата». Но это было уже гораздо позже, а я после выдачи задания Славе побрела по факультетам и кафедрам, разговаривать с преподавателями и руководством. И им как раз в лицо и врала, рассказывая, что «нашему Училишу правительство поручило» и прочую… чистую правду, просто не всю. И почти везде нашла «полное понимание», а особенно обрадовались на родном РТ — декан факультета особенно сильно обрадовался, что студенты в кои-то веки хоть какую-то реальную практику получат. Но больше всего обрадовались «точные механики и оптики»: по программе им досталась львиная доля всей работы и, соответственно, приличная часть финансирования.

Раздача «будущих пряников» у меня заняла все каникулы — зато я «раздала» вообще все работы по проекту и к учебе приступила со спокойной совестью. Не совсем со спокойной: я все же решила через бабушку-сестру и с другой стороны слегка прогресс подтолкнуть. Ну и подтолкнула, но именно что слегка: Оля меня долго пытала, но выпытала лишь то, что начинать работу ей можно будет лишь в середине лета, а пока нужно будет хорошо подготовиться. Ну и список в рамках подготовки нужного мы с ней вместе составили, причем уже она большую часть этого списка и придумала. Хоть она и первокурсница, но учится-то она там, где дают нужные знания! Для подталкивания нужные…

Но с сестрой это было так, небольшое (и взаимное) развлечение, все же основное время я тратила именно на учебу, а по проекту ПТУР занимала скорее роль «стороннего наблюдателя». То есть не совсем уж стороннего: раз в неделю (и именно по воскресеньям, так как в остальные дни все были заняты) я принимала участие в различных заседаниях руководителей рабочих групп, дважды в неделю отвозила на «размножение» кучу творимых студентами чертежей, периодически моталась по нескольким заводам Средмаша, которые выполняли отдельные заказы — в общем, жила полноценной жизнью «руководителя серьезной компании». А где-то в марте мне пришлось и в основную работу существенно так вмешаться: в ректорат поступила жалоба от кафедры инженерной графики на то, что «студенты-участники НТО не дают возможности другим студентам выполнять домашние задания, полностью оккупировав чертежные залы». Ну да, чертить по проекту приходилось очень много, а ведь все чертежи проходили под грифом «секретно» и дома или в общаге их изготавливать не полагалось…

В общем, в ректорате — после недолгой перебранки — пошли мне навстречу. То есть потребовали, чтобы я в рамках своих полномочий вытребовала у министерства с полсотни кульманов, которые они чуть позже в общаге разместили. Частью в специально выделенной под это комнате, частью просто студентам раздали. Временно: все же в марте строительство новых корпусов общежитий на шоссе Энтузиастов началось.

Но на меня все равно «чертежники» ополчились: мне их предмет очень сильно не нравился, а чертить приходилось на удивление много, я и не предполагала раньше, что сейчас всех инженеров так сурово рисованием тиранят. Именно тиранят: за малейшую помарку в чертеже препы, садистски хохоча, требовали чертеж полностью переделать… ну, это мне так показалось. Насчет садистского смеха, но переделывать мне пришлось немало. Был, конечно, вариант работенку перевалить на профессионалов за небольшую относительно денежку, но во-первых это было неспортивно, а во-вторых, это сильно бы уронило мою репутацию. Некоторые студенты именно так и поступали, но к ним уважения среди студентов точно не наблюдалось, а мне репутация была очень важна. И среди студентов, и среди преподавателей — а уж им-то точно кто-нибудь, да накапал бы, в любом коллективе такие доносчики обязательно появляются. По крайней мере Лена мне насколько раз говорила, что очередная сво… персона накатала очередную кляузу о том, что «студентка Федорова на учебу в личном автомобиле катается»…

Причем Лена-то мне об этом рассказывала безо всякой задней мысли, она просто интересовалась моим мнением, стоит ли такого кляузника в МВТУ оставить учиться или выпереть его в очередную сессию — способы это проделать у нее были. Но я всегда ей отвечала, что брань на вороту не виснет, а жизнь таких сама накажет строго. Правда, я ей все же не говорила, как именно она накажет и когда. Я, как говорится, не злопамятная, а просто злая, да и память у меня хорошая…

Ну так вот, когда я Лене притаранила новенький шредер (под названием «бумагоизмельчитель») она мне рассказала, что было в конверте, предназначенным для нее. Лично у меня финансовых проблем не было, я по-прежнему получала «ставку завлаба» в две тысячи шестьсот рублей, деньги мне Лена ежемесячно выдавала. Она же и все выплаты по проектам НТО проводила, не лично, конечно, ей в отдел специального бухгалтера для этого добавили. И она мне сказала, что ей поручено было с определенной периодичностью докладывать в министерство, на что я денежки трачу — а как раз пятнадцатого апреля ей нужно было отослать отчет о «необоснованных тратах». И если бы я не принесла результат моего заказа на шредер, то в министерство ушла бы бумажка о том, что я какому-то парню просто так приличную сумму выдала… Да, в этот раз я буквально по краешку проскочила — все же еще не привыкла к тому, что сейчас без указивки сверху и согласования в пяти инстанциях бумажку для сортира купить нельзя. Но теперь я это усвоила и впредь буду работать с учетом этой неприятности. Зато по «обоснованным затратам» работа шла даже быстрее, чем я могла предположить. Гораздо быстрее — потому что, как я думала, люди работали в том числе и «за деньги».

Кстати, со своей зарплаты я честно в группе платила комсомольские взносы, и ребята о моих доходах знали. Но не завидовали, а наоборот меня жалели: по их мнению я зарплату получала заслуженно, но ведь и работала с рассвета до заката (и даже больше), на развлечения разные мне просто времени не оставалось. Но я в свое время уже наразвлекалась достаточно, а тут развлекаться… фильмы все, которые считались «новыми и интересными» я уже давно все видела, танцульки меня вообще никогда не привлекали.

Хотя… я лишь мельком заметила, что вроде про некоторые фильмы я никогда и не слышала. А вот некоторые — которые вроде бы должны были уже выйти — почему-то не появились. Так что, вероятно, парни из группы были в чем-то правы, и нужно будет обязательно какое-то время выкроить и по кинотеатрам походить. Но — потом, когда «Конкурс» военным передам, а пока, как завещал один товарищ, учиться и учиться. И опять учиться, но не этому самому, а инженерным наукам: руководитель, по моему единственно верному мнению, должен понимать, чем он, собственно, руководит.

Все же чертежники — по природе садисты. И в весеннюю зачетную сессию я получила первый здесь тройбан: зачет был с оценкой. Причем эти садюги предложили мне «для получения положительной оценки» перечертить пять листов. Ну, я сдержалась и даже не послала их в пешее эротическое, но все же расстроилась. Не из-за того, что, допустим, мне бы пришлось за обучение платить: оплату за обучение как раз отменили, да и стипендии один трояк меня не лишал — но ведь обидно! И особенно обидно даже не из-за того, что все остальные оценки были «отл», а потому, что в реальном производстве это черчение было нахрен никому не нужно: в цеха передавались ведь не эти чертежи, а «синьки» с них, а там вообще иногда не понятно, «толстая линия» или «тонкая» изначально была — и никому это правильно детали делать не мешало. Больше того, в том же, допустим, ракетостроении чуть ли не половина деталей изготавливалась даже не по четрежам, а по эскизам, от руки нарисованным — и это не помешало Королеву свою «семерку» запустить через три года после принятия решения о ее разработке. А вот если бы в его КБ все чертежи делались строго по ГОСТу, хрен бы он и в плановый срок уложился, и лично я в этом абсолютно убеждена. Потому что из первых уст слышала занятную историю, от непосредственного, так сказать, участника событий. Чертежи по ГОСТу на ТНА двигателей первой ступени «семерки» КБ Королева передало в Самару (то есть тогда еще в Куйбышев) через полгода после того, как там уже начали серийный выпуск ракеты! А когда эти чертежи, на рисование которых целая группа потратила больше трех месяцев, вообще ничем другим не занимаясь, мой тогдашний собеседник привез на завод, технологи с «Прогресса» с недоумением поинтересовались: «А на хрена нам эта макулатура? Впрочем, пойдем, сдадим в первый отдел, у них на складе места много еще».

Я не хочу сказать, что чертежи не нужны — они очень даже нужны, но придираться из-за того, что какая-то там линия нарисована «толщиной не по ГОСТу» — это маразм. И мой уже здешний опыт это наглядно доказал: я к студентам и аспирантам по поводу чертежей вообще не придиралась, деталь опознать можно — и уже хорошо. Зато после сдачи последнего экзамена (все экзамены я, как и надеялась, сдала на пятерки) я, видимо в припадке радости, позвонила напрямую товарищу Малышеву и гордо ему заявила:

— Вячеслав Александрович, я оправдала ваше доверие: «Конкурс» готов к проведениию испытаний. Договаривайтесь с армией…

— Федорова, это ты? Какой нахрен конкурс, какие испытания?

— Ой… Я про ракету, просто привыкла, это кодовое название проекта в НТО. У нас готовы двенадцать ракет и две пусковые установки для них.

— Ну что же, поздравляю. А насчет армии… ладно, сам с ними договорюсь, с тобой свяжусь через товарища майора. Так что никуда не уезжай и сиди жди. Но ты уверена, что на испытаниях все будет нормально?

— Абсолютно.

— Я тоже приеду, посмотрю, что вы там натворили. Сегодня у нас что, понедельник? До пятницы испытания проведем… надеюсь, что проведем. Но с тебя я ответственность за результаты…

Все будет в полном порядке, и отвечать я готова. Перед вами готова, а с армией… по результатам договоримся. По положительным результатам…