Внучь олегарха

Глава 24

Пантелеймон Кондратьевич несколько исподлобья снова посмотрел на Павла Анатольевича:

— Но почему вы на такую должность хотите поставить женщину?

— Потому, что считаю ее наиболее подходящей кандидатурой. То есть единственно подходящей, ведь чтобы просто разбираться в том, что придумывает Фёдорова, нужно быть минимум кандидатом наук, а у нас в Комитете не так уж много таких кандидатов. А по математике и по физике… Кроме того, у товарища Сувориной установлены прекрасные личные отношения с Федоровой — а это наверняка сильно облегчит взаимодействие нашей службы с новым Комитетом. Я имею в виду другое, — тут же уточнил товарищ Судоплатов, — они при личных контактах очень четко определяют, что требуется секретить, а что нет, и легко договариваются о том, кто будет отвечать за секретность тех или иных документов и приборов. А это, кроме всего прочего, существенно ускоряет новые разработки, позволяя привлекать к работам в том числе и лиц, формы допуска не имеющих, и даже иностранцев.

— Даже иностранцев⁈

— Да, сейчас разработкой схем для телевизоров в Германии занимается большая компания, в Западной Германии.

— Насколько мне известно, советские телевизоры и без немцев считаются лучшими в мире…

— Речь идет о телевизорах цветного изображения. Американская система европейцам не подходит, по каким-то техническим параметрам не подходит, немцы и французы занялись разработкой собственных, уже европейских систем под советский стандарт развертки, а после получения задания на проведение анализа возможности аналогичную систему и в СССР подготовить, товарищ Суворина обсудила этот вопрос с Фёдоровой, и та проедложила деньги на собственную разработку не тратить, а присоединиться к проекту, предлагаемую «Телефункеном». С передачей им ряда материалов об отечественных полупроводниках, показав, что все такие материалы модно считать несекретными. А благодаря взаимопониманию в этих вопросах между ней и КГБ срок принятия решения сократился более чем на полгода, и вроде бы наша полупроводниковая промышленность уже через год будет способна обеспечивать выпуск до миллиона цветных телевизоров в год.

— И наши технологии…

— Фёдорова утверждает, что никто на Западе не сможет их воспроизвести минимум лет пять, а скорее всего, смогут лишь лет через десять — но мы за это время уже настолько убежим вперед… И даже если всего через пять они смогут достичь нашего нынешнего уровня, ничего страшного: на примере вычислительной техники заметно, что мы сейчас за год делаем больше, чем зарубежные конкуренты смогут сделать года за три.

— Хорошо, давайте это ваше представление, я завизирую. Однако не могу не задать другой вопрос: а вы, лично вы, уверены, что учреждение этого полупроводникового комитета при Совмине будет верным решением?

— Не совсем. То есть я считаю, что сейчас это будет абсолютно правильно, но сейчас этот комитет и создается под конкретного человека. А что будет, если этот человек по каким-то причинам работать не захочет или не сможет…

— Что значит «не сможет»?

— Она — я Фёдорову имею в виду — очень молодая женщина.

— Некоторые в возрасте немного старшем и наркомами работали весьма успешно.

— А я не про возраст, хотя и про возраст тоже. Она — женщина, со всеми вытекающими…

Я стояла в коридоре и молча смотрела на прежнего своего преподавателя. То есть сначала машинально проговорила «и в аспирантуру тоже», а потом до меня дошло, что Сергей Валентинович говорит, и я заткнулась, ненадолго то есть замолчала. А он просто стоял с легкой улыбкой смотрел на меня, видимо ожидая ответа. И мой переклинивший от неожиданности мозг не придумал ничего лучшего, как выдать:

— Нет, сегодня я не могу, да и паспорт с собой не взяла… А почему?

— Потому что я вас люблю. Вы мне буквально с первого дня понравились, я просто раньше вам сказать не мог: преподавателю ухаживать за своими студентками… несколько неэтично.

— Ну да, а почему вы считаете, что мне лучше именно вашей женой быть?

— Во-первых, это удобно, не придется никакие документы вам менять и не придется доказывать где-то, что этот диплом именно ваш. Во-вторых, даже если у вас не получится быстро найти работу, то и это ни малейших проблем не составит: я недавно защитил диссертацию и теперь у меня зарплата увеличилась, ее хватит даже если вы работать вообще не будете. В третьих, у вас не будет никаких проблем с жильем: сейчас молодым специалистам почти везде только место в общежитии предлагают и даже в очередь на комнату в коммуналке чаще всего ставят только через год — а у меня есть уже отдельная квартира. Небольшая, но все же отдельная…

До меня стало потихоньку доходить, что о моих доходах товарищ абсолютно не в курсе. Ведь через СНТО мне «завлабовскую» зарплату выдавали только два с небольшим семестра, потом все платежи пошли через первый отдел, включая и «авторские», и получаемые мною денежки даже в комсомольском билете не фигурировали: там же, в первом отделе я ежемесячно расписывалась и в отдельной бумажке, с указанием сумм взносов «с заработков по закрытым тематикам». И я думаю, что это не только с секретами было связано: дед когда-то упоминал, что и для коммунистов была похожая форма заведена для того, чтобы, как дед тогда сказал, «не возбуждать зависть и классовую ненависть среди простых парторгов». Так что и преподаватель Фёдоров (чью фамилию я раньше просто за ненадобностью не знала) искренне считал, что я — как и почти все выпускники — минимум на пару месяцев останусь вообще без денег: на предприятиях обычно проверка новичков первыми отделами как раз два месяца и занимала, но никакой зарплаты за это время им не полагалось. И насчет жилья… насчет моего жилья в МВТУ по-моему вообще никто не знал: то, что я сейчас достраиваю шестнадцать жилых домов (девять из которых в Москве строилось), в каждом из которых я могу себе по лучшей квартире выделить, было известно только «бухгалтерам в штатском». Ну а по поводу «свободного распределения»…

Не знаю, как в других институтах, а в Бауманке предприятия военпрома за выпускников только что не драки в коридорах устраивали: все же качество образования в МВТУ было всем прекрасно известно. Так что после того, как отличники сами выбирали себе место работы из поступивших в институт запросов, оставшихся отдел кадров МВТУ сам распихивал по заявкам, которых было, как правило, заметно больше, чем выпускников. Но не просто распихивал, а получал почти со всех предприятий согласие на прием такого выпускника — и вот тут-то имелась и определенная засада. Если три подряд «заказчика» из предприятий первого эшелона согласие не подписывали, то выпускник, как правило, улетал на фирмы совсем уже убогенькие (в смысле, с паршивенькими условиями по жилью и находящиеся в Тьмутаракани), но это если выпускник был пола мужского. А вот «слабый пол» в таких случаях получал как раз это самое «свободное распределение», и практика показывала, что лучшим местом для таких выпускниц становилось место преподавателя в каком-нибудь техникуме или вообще в школе. С очень скромными зарплатами — но и просто такую работу найти было не очень просто. Совсем непросто: у ворот заводов на стендах «требуются» висели названия сугубо рабочих профессий, ничего, даже издали напоминающего биржи труда, в СССР не существовало и даже в газетах предприятия по этому поводу объявлений не печатали.

А причиной в «отказе» для такой красивой, как я, могло быть одно (все же с почти отличниками обычно «купцы» носы не воротили): моя активная «общественная работа». Потому в НИИ и на заводы требовались как раз инженеры, а не «комсомольские активисты» (что, собственно, и было основной причиной, по которой такие активисты после получения диплома к работе приступали не по специальности, а в каких-нибудь райкомах). А тут вроде и отличница, но активистка, так что ну ее нафиг, кто за нее работать-то будет? Поэтому для Сергея Валентиновича я как раз и выглядела «несчастной активисткой, оставшейся с носом». И он решил, что его «участие в моей горькой судьбинушке» окажется для меня весьма выгодным мероприятием. Но не только «участие», он еще и дальше нагнетать продолжил:

— Если вы согласны, то я этим летом поеду командиром стройотряда в Красноярск и по возвращении у меня будет денег достаточно, чтобы «Волгу» купить. Вы раньше только на казенной «Победе» ездили, а теперь сможете уже на собственной «Волге»…

— А если не согласна, то что?

— Тогда просто уволюсь, мне уже несколько лет предлагают должности в других институтах… в других городах. Я просто ждал возможности вам предложение сделать когда вы уже не будете студенткой…

— Надо было не ждать, а теперь… вам придется сначала за мной, как положено, поухаживать, в кино меня сводить, в театр. В кафе какое-нибудь, цветы подарить. Думаю, что если постараетесь, то за неделю уложитесь…

— Так вы согласны⁈

Вообще-то парень мне нравился. Не так чтобы уж «ах», а просто нравился, своим спокойствием, неизменной вежливостью, терпением — ведь постоянно выслушивать тот бред, который несут студенты и при этом не взбеситься очень непросто. А насчет замужества — я раньше об этом как-то не думала, но сейчас в СССР это дело всячески поощряется, стимулируется разнообразно, опять же к семейным людям и отношение на работе… более уважительное. Так почему бы мне его предложение не принять?

— Нет, конечно. Вот выполните все положенные обряды ухаживания, тогда и соглашусь, но не раньше. Опять же, нужно платье свадебное сшить, кольца обручальные…

Он снова улыбнулся, на тот раз действительно радостно, полез в карман и достал простенькую картонную коробочку, оклеенную коричнево-серым коленкором, достал из нее кольцо:

— Светлана, позвольте вам вручить это кольцо в знак моей любви. Я давно узнал ваш размер… случайно, и надеюсь, что вам оно подойдет.

Ага, случайно он узнал, как же…

— Нет, вручите в ЗАГСе, да и вам нужно будет кольцо заказать. А то поедете… в Красноярск неокольцованный, вас там шустрые студентки с пути истинного и совратят — нафиг мне такое счастье нужно? Какой у вас размер пальца?

— Не знаю, — парень сильно смутился, — я никогда его не измерял.

— Ну кто же так к свадьбе-то готовится? У вас сегодня во сколько занятия заканчиваются?

— Я на сегодня договорился о подмене, на весь день…

— Отлично, тогда сейчас зайдем в общагу. Я переоденусь и мы пойдем вам кольцо подбирать. Согласны?

— Да! Только нужно будет еще в сберкассу зайти в городке, деньги снять с книжки…

— Не нужно, это займет слишком много времени я с могу передумать. На кольцо денег у меня хватит…

— Но это же неправильно, девушки не должны платить…

— Товарищ Федоров, вы мне что предложили? Жениться? То есть вести совместное, как я понимаю, хозяйство? И вы что, в этом совместном хозяйстве собираетесь деньги делить на ваши и мои?

— Нет, но…

— Дискуссия закончена, идемте. И да, вот еще что: мы пока не привыкли друг к другу на «ты» обращаться, но пока привыкать и не будем. Вот когда все «горько» на свадьбе проорут… Но что стоим, пошли уже?

Да, Сережа от счастья на самом деле обалдел. Но еще больше он обалдел, когда из-за приоткрытой двери первого отдела вышла улыбающаяся Надя и демонстративно у меня поинтересовалась:

— Светлана Владимировна, вам, как обычно, «Волгу» подавать или сегодня предпочтете «ЗиМ»?

А из-за приоткрытой двери послышалось тихое хихиканье остальных дам-КГБшниц…

Вот так я совершенно внезапно стала «мужнее женой», что, впрочем, на моем времяпрепровождении особо не сказалось. Разве что с действительно переехала (через две недели, в день свадьбы) в однокомнатную квартирку Сергея в городке МВТУ, да еще пришлось некоторое время потратить на подготовку в этой самой свадьбе. Пока еще пышные белые свадебные платья не вошли в моду, народ в основном женился «в чем был» — но я-то не совсем «народ»! То есть старые привычки определенные остались, и я сшила себе именно белое шелковое платье, с фатой естественно. Шелк (какой-то очень непростой, с вытканными цветами) мне Лена откуда-то спроворила, сказала, что такой где-то в Китае делают — но на вопрос о цене она «тактично промолчала», а неткатично меня обругала весьма изощренно и сообщила, что это — подарок от лейтенанток. Как бы «месть» за то, что я их всех обшивала. К платью она еще и пуговицы мне принесла, причем жемчужные, и сообщила, что их я должна считать подарком от Павла Анатольевича. Пуговицы были чисто декоративными, но мне они очень понравились… да и вообще всё понравилось.

Еще Лена позаботилась о приглашении на мероприятие Сережиных родственников: сам он был родом из какого-то села под Богородском, и теперь в Богородске и в Ворсме проживали его семь сестер, причем все сестры были старше его. Отец его не вернулся с фронта, мать покинула этот мир еще до моего «перемещения»… но родственников требовалось хотя бы где-то поселить на пару дней, причем поселить не семерых взрослых женщин, а семь семейств этих женщин. Я было предложила временно под это дело выделить несколько квартир в уже достроенном «моем» доме на Соколе, но в результате выяснила лишь то, что Лена умеет весьма изощренно ругаться, а Сережиным родственникам достались номера в гостинице «Украина».

После мероприятия я примерно две недели вообще ничего не делала… то есть для страны полезного не делала, хотя и это было, возможно, не совсем верно, а после празднования Дня Победы, с утра одиннадатого мая, я узнала чем мне придется заниматься. И рассказывал мне все это товарищ Патоличев:

— Светлана Владимировна, мы не смогли не заметить, что вы провели… под прямым вашим управлением была проведена просто гигантская работа по развитию советской полупроводниковой промышленности, и результаты вашей работы впечатляют. Но этого мало, этого Советскому Союзу мало, теперь стало совершенно понятно, что развитию подобных отраслей промышленности и науки мы должны уделять максимальное внимание. Поэтому принято решение об учреждении при Совете министров специального комитета по развитию и внедрению научных технологий, я вам назначить руководителем этого комитета. Еринято решение в подчинение этому комитету передать все выстроенные под вашим руководством заводы полупроводниковых приборов… и другие заводы, выпускающие разработанные при вашем прямом участии изделий.

— И я вот буду одна всем этим руководить?

— Ну почему же одна? Мы считаем, что вы сможете весьма быстро подобрать штат работников этого комитета, а для того, чтобы людям было где работать, правительство выделяет новое здание в районе Сокола… там же для работников комитета мы выделим один жилой дом… пока один, восьмиэтажный, новой постройки. То есть дом это сейчас достраивается… строится, его в конце августа должны будут сдать…

— Все это мило, а чем мне-то заниматься нужно будет? Расширять нынешние завода, новые строить, научную работу в этой области курировать?

— И это, конечно же, тоже. А еще руководить разработкой изделий новой техники, внедрять новые разработки в различных отраслях народного хозяйства…

— А на какие шиши? То есть какое будет финансирование в распоряжении комитета?

Николай Семенович широко улыбнулся:

— Никаких шишей, до конца пятилетки комитету выделяется по двести пятьдесят миллионов рублей ежегодно…

— Меньше, чем одному Королеву, и вы думаете, что на такие гроши можно развивать новые отрасли?

— Мне говорили, что вы, Светлана Владимировна, весьма резки в суждениях. Выделяется по двести пятьдесят миллионов из госбюджета на капитальное строительство. Кроме того, вашим заводам — серийным заводам, я подчеркиваю — устанавливается коэффициент накладных расходов в сто процентов…

— Уже лучше…

— А так же устанавливаются фиксированные до конца пятилетки цены на всю продукцию, и разрешается экономию, полученную от повышения производительности труда и применения новых технологий целиком использовать для расширения… для чего угодно, нужного руководимым вами предприятиям для улучшения и расширения производства. А так же использовать всю выручку от реализации производимых на предприятиях товаров народного потребления, рамках, конечно, нормативных отчислений, для увеличения фонда зарплат.

— Хм… вот это действительно радует. Но возникает закономерный вопрос: а кто будет иметь право все это у меня отнять? Совмин, какие-то министерства, местная партийная власть?

— Никто. Но отвечать за результаты работы Комитета будете лично вы.

— Отвечу, и скорее всего, даже не прибегая к вульгарной матерщине. Мне ваше предложение подходит.

— Еще два момента: ваша зарплата устанавливается такая же, как и министров, то есть пять тысяч в месяц, на работу вы приняты… сейчас, вот ваша трудовая книжка, передадите ее в свой отдел кадров… приняты с первого мая. И второе: товарищ Пономаренко очень был недоволен тем, что вы за свой счет строили жилье для участников проекта по вычислительным машинам, так что принято решение все потраченные вами на это деньги вам вернуть.

— Категорически возражаю!

— Почему? — искренне удивился Николай Семенович.

— Потому. Сейчас все эти дома — моя личная собственность, я в них заселяю кого хочу — то есть людей, кто такую награду честно заслужил. И имею полное право их оттуда в любой момент выселить, если они будут плохо вести. А если эти дома перейдут в собственность государства, то, боюсь, многие из тех, кто хорошее жилье заслужил, останутся с носом, и моя репутация сильно пострадает. И как мне в таких условиях высокотехнологичные отрасли промышленности развивать?

— Хм… несколько неожиданный взгляд на вещи… мы об этом еще тогда подумаем.

— Да тут и думать нечего, я свои дома отдам разве что по решению суда.

— Я вашу точку зрения понял… и попробую все ваши пожелания учесть. Когда вы будете готовы непосредственно к работе приступить?

— Я, как понимаю, уже работаю, просто сегодня нахожусь в местной командировке. Адрес комитета не подскажете? И как пропуск-то туда получить?

В новом здании Комитета люди уже работали. В него переехали «бухгалтера в штатском», Лена с лейтенантками тоже успела переместиться, причем лейтенанток осталось двое. Потому что всех их в звании повысили, и две Люды стали теперь старшими лейтенантами, а Надя и Маша, уже носившие по три звезды, получили звания капитанов. А Лену повышать не стали, она всего полгода как стала полковником, сразу после защиты диссертации по «физматнаукам». И меня немного смутило то, что полковник и кандидат этих самых физматнаук должна работать начальником отдела кадров, но Лена мне ситуацию объяснила:

— Чтобы для тебя кадры подбирать из ученых, и доктору наук покорячиться придется очень серьезно, тебе же абы кто не годится. А что полковник… в такой конторе отдел кадров отделить от первого отдела просто не получится, так что мне на этой должности и работать проще получается: по крайней мере не придется ни с кем ругаться, а уж сама с собой я как-нибудь и без ругани договориться сумею.

— Логично… а у тебя что-то по поводу строящегося дома есть? А то людей набирать надо, ведь работа сама себя не сделает — а без жилья их набирать…

— Опять решила за свой счет что-то строить? Не выйдет, я по этому поводу отдельное указание получила. И можешь не дергаться, в бухгалтерии твои распоряжения на такую тему тоже проигнорируют: там полковники с таким стажем, что и генералов пошлют, не задумываясь.

— Четыре полковника⁈

— Полковниками только два служат, но и оба майора — те еще кадры. Очень уважаемые, между прочим.

— Я и не собираюсь с ними ругаться. Так что по дому?

— Стены уже поднимают, проект… где-то был, в отделе капстроительства.

— У нас и такой есть?

— Отдел есть, людей в нем пока нет. Там пока пасется периодически архитектор, который эти дома проектировал…

— Познакомишь?

— ТЫ же замуж вышла всего месяц как! — Лена рассмеялась так, что и я едва за ней не последовала. — Пошли, он сейчас вроде здесь…

В строительстве я — спасибо Юрию Михайловичу — кое-что понимала. 2Сын маминой подруги' действительно был архитектором, а не просто строителем, и работу свою очень любил — а потому и мне, как «представителю заказчика», с удовольствием объяснял разные детали своей науки, вообще-то к моим задачам вроде как и не относящиеся. Но сейчас оказалось, что очень даже такие детали к работе относились, и поэтому весь первый рабочий день я посвятила разборкам с автором проекта строящегося дома:

— Так, это что тут у нас? Мусоропроводы из кухонь убирайте нахрен, разместите их на лестничных площадках. Да мне плевать, сколько будет стоить переделка, но тараканы в квартирах мне ни в каком виде не нужны! Так, с этим разобрались… а сколько будет строить перекладка всех электрических проводов? Что, еще не положили? Отлично, значит так: на кухне должна быть одна линия на десять киловатт, две разнесенные розетки, а лучше три, одна такая же вот здесь, в комнате-прачечной. Да плевать мне на ГОСТы, то есть не плевать, конечно, но в квартире должна быть проводка на пятнадцать киловатт, из которых десять… нет, в каждой комнате еще по отдельной линии на два с половиной киловатта, с мощными розетками неподалеку от окон… вот тут примерно. Ну так и ставьте отдельные блоки предохранителей, вам что, их жалко потратить? Лично мне не жалко… да, мы все это оплатим. Последний вопрос… на сегодня последний, а так нам с вами еще ругаться и ругаться: какая нормативная нагрузка на перекрытия в проекте установлена? Я не спрашиваю, достаточная она или нет, я спрашиваю… вам что, сложно было сразу цифры привести? Нет, все нормально, но у меня такой тогда вопрос: а вы можете вот здесь, на крыше, поставить еще и пентхаус? Что? Вы где вообще учились-то? Так, значит тут ставите отдельную квартиру, планировку я вам примерную завтра принесу. Небольшую, метров на пятьсот… Затем, что я терпеть ненавижу соседей сверху и соседей по бокам! Да, с лифтом. Нет, не прямо в квартиру, а на небольшую отдельную лестничную площадку. По поводу отделки лестничных площадок камнем… мне ваше предложение нравится, но давайте это уже завтра обсудим. Нет, средства на это я изыщу, но вот выбор камня… А успеете закончить дом до конца августа, то получите в нем отдельную квартиру. Вот эту, которая для дворника… а нечего было такие глупости в проект включать! Ладно, это не последний дом, я собираюсь еще парочку рядом поставить, и вот там получите квартиру уже нор… нет, без пентхаусов, просто дома.

Потихоньку я в работу втягивалась, то есть стала успевать сделать все, на день запланированное, в течение собственно рабочего дня. Но иногда возникали и работы незапланированные: так, в правительстве с какого-то перепугу решили в моем родном городке еще и завод полупроводников выстроить. То есть понятно с какого — но там, несмотря на то, что строительство еще весной началось, постоянно возникали какие-то мелкие проблемы. Именно мелкие, но почему-то в таком количестве, что пуск завода откладывался все сильнее и сильнее — и мне пришлось самой ехать туда и разбираться, что там такое непонятное творится. Ну и поехала…

Встретили меня «дома» как родную, директор стройки (и будущего завода) моему приезду на самом деле обрадовался: прошлогодний выпускник МВТУ у меня в СНТО очень удачно два небольших проекта реализовал, а здесь, вероятно из-за масштаба, слегка растерялся и контроль в значительной степени упустил. Так что мы с ним походили, посмотрели на творящееся безобразие, обсудили пути решения возникающих проблем — и теперь у меня (а главное и у него) появилась уверенность, что завод в текущем году запустить получится. С небольшим отставанием от графика, но именно что с небольшим. И когда мы уже возвращались со стройплощадки в контору, нам чуть не столкнула в грязь очень интересная парочка: молодой парень и вполне себе взрослый мужчина шли по довольно узкой сухой тропинке, размахивая руками, то-то обсуждая на уровне, близком к ругани и вообще на окружающую их действительность внимания не обращая. И эта встреча меня сильно удивила: в молодом, мне показалось, я узнала Юрия Михайловича, а вот тот, что постарше…

— Это кто?

— Да архитектор наш, Юрка, — ответил мне незадачливый директор стройки. — Он постоянно тут с прорабами ругается, но, должен сказать, как раз по его части никаких отставаний от плана нет.

— А второй?

— А это Василий Степанович Соболев, вроде инженер с радиозавода, я слышал, именно он Юрку на стройку и притащил.

— Так он же…

— Ну да, сидел, но в первом отделе его проверили: был посажен по ложному обвинению, дело пересмотрено, судимость снята. А на радиозаводе, там Славка теперь директором, им довольны…

— Так, мне нужен отдельный кабинет на час, твоя контора подойдет. И пригласи ко мне этого… Соболева, так? Вот, пригласи его ко мне: у меня есть к нему несколько серьезных вопросов.

— Когда?

— Прямо сейчас. И проследи, чтобы нам никто не мешал. Ты понял? Чтобы вообще никто…

Товарищ Соболев зашел в кабинет начальника строительства с определенным недоумением на лице, сел на предложенный стул и вопросительно на меня поглядел. А я достала их сумки небольшой приборчик (собственного изготовления!), нажала кнопку и задала гостю первый вопрос:

— Василий Семенович, я вам хочу спросить вот о чем: как Эстелла с Семеном и Машей до Мексики добрались, нормально?

— Я Степанович, и не понимаю, о чем вы…

— Можете не отвечать, а лучше расскажите мне вот что: в каком объеме был выполнен план четырнадцать?