Внучь олегарха

Глава 4

Математику у меня принимал Сергей Валентинович, и в результате мы подарили друг другу отличное настроение на весь оставшийся день. Хотя почти весь семестр он очень внимательно за мной приглядывал (скорее, хотел подловить на незнании каких-то теорем или формул), но в целом отношения у нас были… по крайней мере поводов для ругани не было. Пару раз я не успевала подготовить к семинару домашние задания, о чем его перед началом семинара предупреждала, но обещала «исправиться к следующему занятию» — и он мне такие (все же достаточно редкие) промахи вроде бы прощал — но я действительно всегда к следующему занятию все делала и ему сделанное показывала. Поэтому на экзамен я шла достаточно спокойно — а еще билет мне попался вроде бы легкий…

К ответу я готовилась недолго, задачки быстро на бумажке решила, он мои решения быстренько проглядел и стал задавать «дополнительные вопросы». И вот тогда я уже начала напрягаться: обычно преподаватели допвопросы задавали, когда хотели экзаменуемого «вытянуть» — то есть когда им не очень понравились ответы на вопросы билета. А мне он задал таких вопросов уже несколько, так что повод напрячься явно был. Но когда его вопросы закончились (все же ему экзамен требовалось принять не у меня одной) и он, откинувшись на стуле, с какой-то хитренькой мордочкой произнес «ну что же, вполне удовлетворительно, давайте зачетку», я буквально встала на дыбы:

— Меня «ушел довольным» не удовлетворяет, ставьте «не удивил» и я на пересдачу приду.

— Извините, что ставить? — у него физиономия на самом деле была удивленной.

— Ну, «не удивил». Вы что, не знаете, как студенты оценки называют?

— Что-то не слышал, а как?

Все же выдержка у него оказалась профессиональная, преподавательская, и в голос он не заржал:

— Вы меня не так поняли. Я знаю, что вы хотите учиться на «отлично», вы это тоже знаете, и я всего лишь хотел сказать, что удовлетворен тем, что вы желание свое подкрепляете делом. Так что давайте зачетку, вы сегодня обманули товарища лектора, — и тут он все же не удержался и захихикал.

Так как математика была последним экзаменом, в коридор я вышла довольная донельзя — и тут же мне настроение испортила секретарша из деканата:

— Федорова? Тебя срочно приглашают в первый отдел… прямо сейчас приглашают.

Ну, с экзаменами и моим «студенческим фольклором» этот вызов точно не связан, вряд ли этот «фольклор» успел даже из стен аудитории выйти. С колготками? Тут уже определенный смысл появлялся, ведь если эту нехитрую конструкцию запатентовать, то можно прилично так денежек у буржуев отгрести. Но что-то маловато это для первого отдела, а с иностранцами я не контачила, безобразия не нарушала, лозунги антиправительственные не продвигала… Так что в неприметную комнатку я зашла, просто вскипая от любопытства. И сразу, как только я открыла дверь, причину вызова поняла: рядом с дядькой из первого отдела (которого я пару раз видела на «заседаниях» НТО) сидел Владимир Викторович. Но разговор начал все же «особист»:

— Светлана Владимировна, — ого, уже «Владимировна»⁈ Быстро же я расту… в собственных глазах, — мы вас пригласили вот по какому поводу. Профессор Солодовников считает, что предложенная вами схема управления котлом весьма интересна и может быть применена для использования в другом изделии… в другом котле. Но не маленьком, а довольно большом и мощном, поэтому было бы неплохо предусмотреть способы повышения надежности рабочей схемы.

— Предусматривайте, я не возражаю. Ведь это вы по поводу авторского права меня пригласили?

— Что? — очень удивился чекист, — Нет, по другому поводу. Видите ли, товарищ Солодовников считает, что вы… нужно будет произвести некоторые изменения в предложенной вами схеме, и он считает, что вы с этим можете справиться очень быстро. Но данный проект идет по закрытой тематике и вам нужно будет дать определенные подписки о неразглашении. Мы вам дадим вторую форму допуска… вы, как и любой другой студент МВТУ, такую форму в любом случае скорее всего получите курсе на третьем-четвертом, а здесь вы ее просто получите чуть раньше…

— Ясно. Ну давайте бумагу, только пальцем ткните, где расписаться нужно.

Особист достал их стола довольно толстенькую пачку бумаг:

— Ну что же, радует, что вы понимаете, о чем мы говорим. Вот, читайте внимательно.

— И чего я там нового увижу? И так понятно: секреты не разглашать, с иностранцами шашни не крутить. По приемам в иностранных посольствах не шастать, по улице с плакатом «я секретный разработчик секретных секретов» не бегать. Секретные документы хранить строго в секретном месте, из части не выносить, все буквы писать только в пронумерованных и прошнурованных секретных тетрадях… где подписывать-то?

— Но вы все же прочитайте… внимательно. — Дядька это произнес «суровым» таким голосом, но все же глаза его смеялись. Ну что, я прочитала, а затем подпись в нужном месте поставила. И подпись расшифровала, и дату указала…

— Светлана Владимировна, — в разговор вступил профессор, — у вас очень интересный подход к решению задачи автоматизированного управления, но ваша схема работает лишь с одним параметром. А нужно ее доработать таким образом, чтобы она отслеживала уже три разных параметра, причем один из них… дискретный, так его назовем. А еще нужно как-то повысить надежность: по вашим подсчетам изделие проработает без сбоев примерно полгода, а желательно повысить этот срок раза в четыре — и цена изделия тут уже будет… непринципиальна.

— Если на цену внимания не обращать, то и думать не о чем. Поставьте три ящика рядом, выходы заведите на компаратор, который по мажоритарной системе будет выдавать финальный управляющий сигнал.

— По какой системе?

— Три ящика дают три, в идеальном случае, идентичных управляющих сигналов. Если один сломается, то с него сигнал пойдет уже другой, и компаратор будет выдавать такой, какой останется одинаковым на двух других.

— То есть… понятно, вы предлагаете простое дублирование…

— Во-первых, не дублирование, а троировние, а во-вторых, не простое, а мажоритарное. Демократия в действии, так сказать: три ящика голосуют и побеждает большинство голосов.

— Ну да, я именно это и имел в виду. Но еще возникает вопрос о дополнительных сигналах с других датчиков…

— Мне нужны подробные параметры котла, которым схема будет управлять.

— У нас подготовлена техническая постановка задачи на систему управления…

— Посмотреть можно? Я же уже подписку дала, форму, как я понимаю, практически получила…

Солодовников переглянулся с чекистом, о чем-то они там взглядами договорились, и чекист, поднявшись со стула, достал из сейфа довольно толстую папку. Точнее, скоросшиватель (между прочим, новинка в советской бюрократии!) и протянул ее мне. Я подобные документы в прошлом своем студенчестве повидать успела, поэтому открыв папку, быстренько пробежала по основным — для меня — пунктам.

— Вы мне этого постановщика задачи как-нибудь пришлите, я ему быстро объясню, каким противоестественным образом его мама на свет произвела. А потом все же нужную информацию из него вытащу, причем нужную именно мне.

— Хм… — профессор Солодовников легонько так усмехнулся, — и что же вам тут не понравилось? Мне кажется, что вы даже пары страниц прочитать не успели.

— Мне не понравилось всё. То есть если делать так, как тут написано… сделать-то можно, но потом ко мне придут очень злые дядьки и будут меня бить за то, что у них котел взорвался. Сами подумайте: ну как можно управлять котлом, если не понимать физику происходящих в нем процессов? Ведь даже сраный котел для свинарника у меня не взлетел не потому, что схема управления плоха, а потому что я, не учтя хотя бы инерционности теплового контура, требования к этой схеме завысила на пару порядков и получилось что получилось. А теплотехники, этот параметр учтя, разработали котел в разы дешевле и на порядок проще!

— Но у них котел тоже, как вы выразились, «не взлетел», — отметил Солодовников.

— Я знаю, — хихикнула уже я, — и не взлетит. Просто потому что они предложили отапливать его пердячим паром, а проект нужного биотанка предложить забыли. — При этих моих словах профессор поморщился, но я предпочла на это пока внимания не обращать, потом исправлюсь. — И не предложат: для его разработки уже не столько инженеры нужны, сколько биологи, а у нас в институте таких просто нет. Но я не об этом, а о том, что для решения поставленной задачи мне нужно знать о котле буквально всё, так как я заранее даже сказать не могу, что там будет важно, а что нет.

— Видите ли, Светлана Владимировна, — в разговор снова вступил особист, — все же, как я сказал, работа предусматривается закрытая, а вы даже со второй формой допуска…

— Насколько я уже поняла, разговор идет об урановом котле. Так что, если вам действительно нужно от меня получить работающую систему управления, дайте мне первую форму и не будем больше играть в секретность. Мне ведь на самом деле будет важно понимать детали: котел будет энергетический или плутониевый, его мощность, даже габаритные параметры и места размещения управляющих автоматов.

— Кто вам рассказал о…

— По-моему, разве что в «Мурзилке» про урановые котлы еще заметок не напечатали. И я повторю: чтобы разработать управляющий контур, мне о котле нужно будет знать всё. Всё или ничего, и во втором случае я просто спокойно продолжу учиться.

— А как быстро вы сможете провести такую… разработку? — неуверенно поинтересовался Владимир Викторович.

— Если в одиночку, то к окончанию института скорее всего успею. Если собрать правильную рабочую группу — из студентов, аспирантов и даже преподавателей, то, скорее всего, к лету можно будет черновой проект отработать и приступить к изготовлению рабочих изделий.

— Нам желательно получить какой-то результат через месяц, — в разговор снова вернулся особист. — Хотя бы чтобы знать, получим мы в обозримые сроки нужное изделие или потребуется искать других исполнителей.

— Вам самим-то не смешно? За месяц можно только толковое техзадание составить, причем за месяц после того, как я нынешнего постановщика задачи вытрясу — и вот только после этого вообще можно будет говорить о каких-то вменяемых сроках. А задачу — вы уже сейчас можете быть уверены, что она будет решена, причем именно в кратчайшие сроки. В кратчайшие возможные сроки: исполнителей лучше, чем в МВТУ, вы вообще нигде в стране не найдете.

— А эти сроки на основе нынешнего техзадания… и чем оно вам вообще не нравится конкретно?

— Вы знаете, что дураки учатся на своих ошибках, а умные — на чужих. Просто потому что собственные ошибки их ничему научить не смогли. Так вот, я как раз дура: свою ошибку сделала, на ней научилась — и поэтому уже точно знаю, что и котел наших тепловиков пользы не принесет… пока не принесет. И мне этого достаточно, а учиться на чужих ошибках мне удовольствия точно не доставит. Что конкретно не нравится — объяснять долго и неинтересно, а если вкратце, то в этом, с позволения сказать, техзадании есть несколько серьезных умолчаний…

Я вспомнила небольшой проект, который по заказу какой-то музыкальной группы выполнили однокурсники из МИРЭА. Музыкантам захотелось управлять цветомузыкой, причем управлять автоматически, по барабанному ритму — и ребята сделали все, что было заказано. Но музыканты не учли парочки мелочей: то, что мембрана барабана колеблется достаточно долго, а контроллер (цифровой, сделанный на базе тогдашнего популярного «игрушечного» компа «БК», успевал отработать каждое отдельное колебание этой самой мембраны — и результат пришлось спустить в унитаз. Очень, между прочим, недешевый результат. А если бы эти лабухи задачу поставили корректно, то… скорее всего, мои сокурсники просто не взялись бы за работу: они потом из интереса прикинули — и у них получилось, что для достижения нужного результата аппаратуру пришлось бы делать раз так в пятьдесят более дорогую. Ну, на существующей тогда элементной базе.

Но то простые лабухи были, а здесь — ядерный реактор… нафиг-нафиг!

— Хорошо, Светлана Владимировна, мы подумаем, — немного помолчав, ответил мне особист. — И вас, безусловно, о наших выводах проинформируем. Можете идти… И да, я уточнить хотел: вы на каникулы никуда уезжать не собираетесь?

Откровенно говоря, про ядерные реакторы я знала не очень много, но все же кое-что знала: заводик-то мой изначально и производил разные мелкие «изделия» по заказам Спецкомитета. А когда у деда вышло заводик сохранить, а в России атомная промышленность (благодаря, кстати, Киндер-сюрпризу) снова резко пошла в гору, то от неё и новые заказы поперли. На самом деле я и перенос не заметила потому, что обдумывала «последнее предложение» от Росатома: «в связи с шестидесятилетием» — моим шестидесятилетием — заводы обратно государству вернуть. За большие деньги и за серьезные уже «политические» пряники, но я расстроилась не из-за того, что заводы у меня столь настойчиво отжимали, а из-за того, что предложение это как бы подчеркивало то, что очень пожилой женщине вообще пора на пенсию валить, поскольку она уже с работой справляться перестает. Я все же считала, что справляюсь неплохо, но ведь со стороны виднее…

Впрочем, это лирика, а вот требования к системам управления реакторами я представляла очень неплохо. И очень хорошо представляла и то, что сейчас вообще никто подобные требования даже сформулировать не в состоянии, просто знаний народ не набрался и опыта. Печального, вроде Чернобыля — но если я знаю хотя бы основы этих требований… Нужно или их внедрять, или заниматься пошивом колготок. Но как их внедрять-то, если первокурсницу вообще никто слушать не будет? Особенно не будут слушать нынешние «безопасники», и я не про сотрудников первых отделов говорю. Хотя и они… этот-то вон как насторожился, когда Солодовников поитересовался, почему я компаратор компаратором называю.

— Потому что называть научный прибор «сравнивателем» — это как-то по детски звучит, для науки нужно латынь применять, — сделав максимально важный вид, ответила я профессору.

— А вы латынь знаете? — дернулся особист.

— Я знаю испанский. У меня знакомый был, который в Испании воевал, и он очень любил стихи какого-то Лорки декламировать… после того, как дерябнет в праздник. А мне интересно же было, что он там бормочет, вот я и подучила язык… немного. Но испанский — это же язык, больше всего от латыни в себе сохранивший, а по-испански «сравнивать» — это «comparar». Думаю, что и на латыни там что-то похожее, а я же хочу выглядеть солидной ученой дамой, а не школьницей из глухой деревни…

Владимир Викторович после этих слов хихикнул, особист вроде успокоился — но ни тот, ни другой даже не поинтересовались, зачем я вообще этот компаратор в схему добавила. И как собираюсь обеспечивать отказоустойчивость именно этого компонента всего изделия… То есть хорошо, что они спрашивать меня об этом не стали, иначе я бы домой уже под утро вернулась бы — но общий уровень управления разными проектами это продемонстрировало более чем наглядно. Так что следующие несколько дней я провела, обдумывая, чем мне мое — прямо скажем, для первокурсницы не подходящее — выступление акунется, но и долго думать об этом все же не пришлось: утром в понедельник двадцать пятого в общежитие тихо зашла секретарша нашего особиста и тихо-тихо пригласила меня прогуляться…

Вообще-то девчонки на каникулы разъехались по домам, я одна в комнате оставалась, так что шептать особо и не требовалось… ну, почти шептать. Но у нее это, видимо, было профессиональной привычкой, поэтому я придираться не стала. А она пригласила меня именно прогуляться, попросила одеться потеплее: температура на улице была в районе минус двадцати пяти. И мы с ней молча прошли два квартала, после чего она — неожиданно для меня — отперла дверцу стоящей на обочине «Победы», закинула свою сумочку (приличную такую сумочку) на заднее сиденье, села за руль и пригласила меня сесть рядом:

— Светлана, Владимир Викторович считает, что вы с задачей — я не в курсе того, с какой, и вы мне про нее ничего не рассказывайте — справитесь, и что для ее решения вам действительно нужно кое с кем поговорить. Форма допуска у вас пока остается вторая, но и в рамках этой формы вам разрешено кое с чем ознакомиться. Возможно, вы узнаете далеко не все, что хотите узнать… но на утверждение первой формы потребуется минимум пара месяцев, а проект довольно срочный. Я вам, перед тем, как вы встретитесь с нужным вам постановщиком вашей задачи, дам отдельно подписать еще один документ о неразглашении… вы согласны?

— Можно подумать, что мое согласие кого-то интересует. Давайте, где там подписывать-то надо?

— Вот, держите, — она достала откуда-то из-за пазухи тоненькую папочку, — читайте. Читайте внимательно, это очень серьезный документ…

Ну серьезный — так серьезный, я все внимательно прочитала. И даже пару вопросов задала этой очень серьезной женщине (которая представилась еще в общаге Еленой Николаевной): в документа подробно расписывалось, какие вопросы я имею право задавать постановщику, а какие задавать категорически нельзя. А чтение закончив, с виноватым видом сообщила:

— Я готова подписывать, только вы не сказали заранее и я ручку с собой не взяла.

— У меня есть ручка, сейчас достану, с этими словами она притормозила, вышла, из валяющейся на заднем сидении сумки ручку достала… И, поскользнувшись, упала, сильно грохнув рукой о дверь.

Наверное, очень сильно ударилась: на нее было буквально смотреть больно: по лицу текли слезы, и руку она как-то бережно к себе прижимала.

— Елена Николаевна, давайте я «Скорую помощь» вызову. Вон, на углу будка телефонная стоит, я быстро…

— Какая будка, какая «скорая помощь»? — со стоном ответила мне она. — Нас уже ждут, а я машину вести не могу. И такси здесь ведь не поймать!

— Так вы из-за этого… так расстроились? Давайте, я машину поведу, а вы мне просто скажете куда.

— А ты машину-то водить умеешь?

Конечно, «Победе» до моего «представительского» «Авентадора» далековато, но училась-то я вождению еще в СССР, причем на ГАЗ-51, а по городку своему рассекала еще лет десять назад в основном как раз на дедовой «Победе» (которая, если посчитать затраты на ее реставрацию, вряд ли сильно дешевле «Ламборгини» получилась). Ну да, лет десять я за руль «Победы» не садилась, но, надеюсь, навык окончательно не утратился:

— Умею, и довольно неплохо.

— Точно?

— Точно-точно! Ну что, мы едем или сидим тут и плачем?

— Ну… давай, только ты осторожно веди…

Приехали мы к какому-то небольшому зданию на окраине Москвы, въехали во двор с железными воротами (которые сами открылись, когда я к ним подъехала). Выйдя из машины, я, конечно, побежала открывать дверцу Елене Николаевне, ведь у нее как раз правая рука была разбита и я подумала, что самой ей дверь открывать будет очень неудобно и больно. И когда она стала тоже вылезать наружу, из здания выбежал какой-то мужчина, побежал к нам и Елене Николаевне сообщил:

— Вас уже ждут.

— Это ее ждут, я должна была ее привезти, но вот руку повредила… Светлана, идем…

Она проводила меня до какой-то двери и, когда я попыталась ее пропустить вперед, сказала:

— Ты уже сама с ним поговори, а мне кое-что еще сделать надо…

Входя в комнату, я увидела сидящего за массивным столом очень знакомого товарища. По портретам, в основном, знакомого, и по фильмам документальным. И от растерянности не придумала ничего более умного, чем сказать:

— Добрый день, Игорь Васильевич, давайте обсудим, как вы собираетесь управлять атомным реактором. И каким именно…

С Курчатовым мы разговаривали часов до трех, пару раз он выбегал и приглашал кого-то, а ближе к концу разговора незнакомые мне товарищи буквально по очереди сами заходили. И за это время все, что мне было нужно для подготовки грамотного техзадания на систему управления, я узнала. Заодно узнала (несмотря на мои постоянные напоминания, что у меня «всего лишь вторая форма и не надо мне лишнего ничего рассказывать»), что про ксеноновую яму физики уже знают, а про самариевую смерть лишь догадываются, а еще у них и понимание ядерной безопасности лишь на зачаточном уровне находится. Впрочем, чтобы последнее понять, можно было к Курчатову и не ехать: атомная энергетика находилась на этапе становления, народ просто очень многого еще не открыл и не осознал. Но энтузиазм наших атомщиков мне понравился, а насчет ядерной безопасности я им по возможности помогу правильно подумать — так что вышла я из кабинета довольная.

А у дверей меня ждала Елена Николаевна, и у нее видок был тот еще: рука на перевязи болтается под криво накинутой кофточкой и было заметно, что боль ее не покинула. Она же, заметив мой взгляд, виновато пояснила:

— Я все же вызвала «скорую», врач сказал, что перелома нет, но возможно трещина… руку мне зафиксировал вот… Света, ты меня домой можешь отвезти или мне другого шофера вызвать?

— Отвезу, без вопросов. Ну что, едем?

— Подожди минут пятнадцать, чаю вон попей, там тебя инженеры тутошние уже ждут, я как раз от них вышла. А мне надо еще свои вопросы с товарищем Курчатовым обсудить, но это недолго.

И она в кабинете времени провела действительно не больше пятнадцати минут, а потом я отвезла ее домой (она жила поблизости от института), оставила там машину во дворе, пешком дошла до общаги. Попила чаю с купленной по дороге булкой — и села думать о новой схеме: Солодовников сильно ошибся насчет того, что можно старую просто слегка доработать. А когда сидишь в одиночестве и о чем-то думаешь, то как-то на автомате пересаживаешься с жесткого стула на мягкую кроватку…

Во вторник утром Елена Николаевна докладывала начальству:

— Я была уверена, что не говорила ей, к кому мы едем — но, возможно, от боли после падения что-то и сболтнула ненароком. Так что на этом все же сосредотачиваться считаю делом излишним. Что же до реакции физиков…Товарищ Курчатов мне сказал, что наша девушка, похоже, в автоматике кое-что понимает… серьезно понимает, а в атомных котлах наверняка не разбирается. Правда он заметил… сейчас, — она достала из сумочки бумажку, прочитала: — о ксеноновой яме и американцы писали, это вообще не секрет, а про самариевую могилу они сами только недавно узнали, но она о ней говорила как о хорошо всем известном явлении. И это его, похоже, сильно удивило. А меня другое удивило: Светлана автомобиль водит очень уверенно, я бы сказала, на уровне старого московского таксиста. Но прав на вождение автомобиля у нее нет… я догадалась об этом спросить только когда она меня уже до дому довезла. Даже не догадалась: она так уверенно машиной управляла, что я и не подумала… а она, меня высаживая, спросила, где здесь во дворе машину поставить, потому что без меня она на ней никуда не поедет, так как прав нет. Я подумала, что она их с собой просто не захватила и переспросила, но у нее действительно прав нет.

— Спасибо, товарищ капитан, про машину мы уточним. С рукой-то у вас что?

— С утра рентген сделала, трещины вроде нет, просто ушиб очень сильный. Врач сказал до конца недели с повязкой этой ходить, а в пятницу снова в поликлинику зайти провериться… я в пятницу на работу до обеда не выйду.

— Не страшно. Значит, в реакторах она не разбирается…

— Но в управляющих автоматах очень хорошо!

— Ну что же, подождем, пока она принесет обещанное техзадание. И да, вы ей про премию-то сказали?

— Нет, забыла, извините…

— Не переживайте по этому поводу, мне из института товарища Курчатова коллеги звонили, рассказывали, как вы от боли едва сознание не теряли. Я тогда в обед сам к ней зайду: надо все же девушку порадовать. А теперь займитесь документами по теме профессора Яхина, это срочно…