Внучь олегарха

Глава 11

«Брата Колю» разработчики «Старта» не узнали, ведь у меня в ящике стоял телевизор (без корпуса, конечно), собранный в еще невиданном нигде (кроме как в реакторных залах) конструктиве: легкая рамка с направляющими для вставляемых в нее плат, межплатные соединения не паяные, а на разъемах — в общем, что-то, больше напоминающее приборные крейты годов так восьмидесятых. И увиденное товарищам не понравилось сразу:

— Вы принесли показать новую схему телевизора? Боюсь, нам это будет неинтересно, у нас уже утвержден план по выпуску нашего телевизора, и мы уже в первую неделю после Нового года должны будем поставить торговле несколько тысяч готовых приборов…

— Вы несколько ошиблись, я не собираюсь предлагать вам новую схему. Я принесла вам именно ваш «Старт», но изготовленный по новой технологии — и уверена, что вам это понравится. У вас найдется пустой корпус? А то мне, откровенно говоря, страшновато его включать без защитного стекла перед экраном.

— Корпус пустой? Корпус мы найдем, но почему вы считаете, что вот в таком виде…

— В таком виде трудозатраты на изготовление телевизора сократятся примерно на треть, вес уменьшится почти на пять килограммов, надежность минимум вдвое вырастет. У вас схема, можно сказать, близка к идеальной — на нынешнем уровне развития элементной базы, а вот конструктив подкачал. Здесь у вас есть уже готовый ' Старт'? Я покажу, в чем разница…

— Найдется. Но вы, Светлана… Васильевна?

— Владимировна, но это сейчас вообще неважно. Так, давайте ваш образец из корпуса вынем…

— Это непросто, времени займет… сколько-то.

— Ну да, и это будет началом демонстрации недостатков вашего конструктива. Приступайте.

Если бы я раньше не приезжала сюда с документами Совмина, в которых Малышев поручал «всем предприятиям» в приоритетном порядке оказывать помощь в выполнении заказов СНТО, меня бы уже из комнаты вынесли и выкинули бы в сугроб, причем где-то за воротами завода. Но так как товарищи со мной уже встречались и мои «полномочия» немного представляли, то парочка из них, вздохнув, принялась вытаскивать телевизионные потроха из красивого деревянного ящика, и где-то через полчаса с этим делом справились. Справились, поглядывая на меня кто с явным недовольством, а кто с неприкрытым ехидством. Но взгляды их поменялись после того как я, в одно лицо, не прибегая к ничьей помощи, примерно за пять минут воткнула в этот корпус свое изделие:

— Вот видите, здесь вообще не нужно ковыряться в корпусе после установки несущего каркаса, я все регуляторы поставила в пустую коробку, а теперь только разъемы соединяю. Вот и все, сборка закончена, а теперь давайте его включим.

— Тут поблизости антенны нет, давайте мы его перенесем на вот тот рабочий стол…

— Не надо, я другое сначала вам покажу. Вот, включила… телевизор нагрелся. А теперь я его выключаю. И что вы видите?

— Да ничего, собственно…

— Вот именно: где пятно на экране? Его нет — а это значит, что кинескоп прослужит вдвое, а то и втрое дольше, люминофор в центре выгорать не будет. Это делается вот этой дополнительной схемкой, всего семь мелких деталей…

— И дополнительная лампа, то есть телевизор получится дороже…

— То есть про экономию на замене кинескопа вы прослушали? Но даже при этом телевизор получится дешевле, заметно дешевле: трудозатраты же сократятся… вы сами видели, насколько. Даже на сборке величина экономии превысит стоимость дополнительных деталей, а теперь смотрите вот на что: телевизор отключаем, я нажимаю вот эту кнопочку — и конденсаторы высоковольтного блока разряжаются… Снимаю эту плату — видите, как просто это теперь делается? А теперь вместо нее ставлю другую, которая выполняет ту же функцию. Тут не простой триод, а пентод поставлен, но других стержневых ламп у меня просто нет… их вообще других нет… включаем… выключаем. Я поставила один модуль, скажем, более современный — но сам телевизор этого вообще не заметил. Не заметил потому, что новый модуль выполняет ту же самую функцию и работает при тех же параметрах. Но и это еще не все, теперь снимает уже новую плату и втыкаем совсем новую, тут вместо лампы поставлен… вот это чудо чудесное именуется транзистором КСВ-2, который мало что в данной схеме полностью заменяет лампу, так еще и электричества потребляет раз в десять меньше. Включаем, выключаем, смотрим на темный экран… теперь еще раз, ставим вот такую платку, вообще без радиодаталей, это просто заглушка ценой в сорок копеек… вот, луч теперь экран уже снова выжигает — потому что теперь схема от вашей вообще не отличается. Но и с транзистором плата будет обходиться заводу всего рубля в три, так что стоит ей воспользоваться — но этим ограничиваться я бы не рекомендовала.

Пока транзисторы только здесь можно ставить, но вы, если почешетесь, еще до лета усилитель высокой частоты сможете транзисторным сделать — и в производстве после замены лампового блока транзисторным вообще почти ничего менять не придется. Более того, можно будет такие блоки отправлять в ремонтные мастерские, и там при поломках мстера просто будут ламповые блоки менять на транзисторные…

— Светлана… Владимировна, то, что вы нам показали, выглядит очень интересно и перспективно, но на внедрение такой технологии на заводе…

— Вот, открываю второй ящик: здесь документация… не по ГОСТу, но достаточно детальная и абсолютно понятная, описывающая перевод завода — вашего завода — на новую технологию. Затраты на дополнительное оборудование — в пределах двухсот восьмидесяти тысяч рублей, причем я вам это оборудование могу просто в кредит поставить, мне-то оно уже точно не потребуется. То есть чтобы увеличить выпуск телевизоров вдвое, заводу нужно будет потратить стоимость сотни аппаратов. И уже через месяц вы сможете выпускать телевизоры в новом конструктиве. Потом, конечно, вы оснастку сами вместо кустарной на промышленную поменяете — но на это даже дополнительного финансирования не потребуется: цену вам Госплан уже установил, а себестоимость телевизора сократится рублей на триста, ну а с изготовлением нормальной промышленной оснастки уже и на семьсот… тут финансовое обоснование тоже приведено, почитайте на досуге.

— А… а когда вы сможете нам вашу оснастку передать?

— Если вы подсуетитесь и найдете пару грузовиков, то я с удовольствием бы всю ее отправила… сегодня у нас понедельник? Вот, двадцать восьмого, в среду, и отгрузила бы: у нас в лаборатории и в мастерской она просто место сейчас занимает. Ну что, идем к вашему директору? Договор на передачу всего я уже подготовила, пусть подпишет — и я своим скажу, чтобы уже все разбирали и по ящикам распихивали. А шеф-монтаж наши парни у вас за неделю проведут, после Нового года уже…

Директору завода, после того, как вкратце повторила ему свой рассказ о повышении эффективности производства, я добавила:

— Подписывайте, тут же особо оговорено, что если вам не понравится, то просто всю оснастку сложите обратно в ящики и вернете в МВТУ, и расходов будет лишь на зарплату пары грузчиков за два дня и ведро бензина для грузовиков, тут это отдельно оговорено.

— Действительно, о вас верно говорят, что вы везде, куда со своими идеями приходите, кроме пользы ничего с собой не несете. Но… если не секрет, вам-то зачем все это надо? Вы к радиопрому не относитесь, и к минобороны тоже…

— Зачем надо мне? — я внутренне усмехнулась, но постаралась сохранить серьезный вид: — Это будет второй моей технологией, внедренной на заводах оборонщиков, еще парочка таких — и в Совмине согласятся с моим предложением об учреждении отдельно института разработки промышленных технологий, и вожделенная должность директора такого института будет у меня в кармане…

Тот понимающе хмыкнул и договор подписал. Но мне все это совсем не ради иллюзорной должности нужно было. Потому что чтобы делать то, что я знаю и умею, нужно работать не для зарплаты, а для удовольствия — но ведь без денег-то не прожить! А вот деньги… я на все — и на конструктив вообще, и отдельно на плату гашения катодного луча при выключении телевизора — оформила авторские свидетельства. И по закону теперь с каждого выпущенного в стране телевизора (а если «Старт» на мой конструктив переведут, то и остальные заводы руководство просто заставит на него срочно переключиться) я буду получать примерно по три рубля «изобретательских». Немного, но если учесть, что в следующем году в стране сделают минимум полмиллиона телевизоров, и больше половины из них будут совсем не КВНами…

Ну да, на разные придумки в пользу собственного кармана у меня время нашлось, а вот на учебу… То есть я, безусловно, старалась, лекции и семинары не прогуливала, задания все выполняла — однако сессия показала, что старалась я явно недостаточно. Две четверки и трояк — это как-то не очень способствует росту репутации. Да и перспективы на работу после окончания учебы несколько портит: отличники могли выбирать, куда идти работать, а все остальные — строго по распределению, и три года уволиться и место работы сменить не моги…

С другой стороны, репутация — она разная бывает: когда я сидела в общаге, яростно штудируя учебники (на профильной кафедре решили меня пожалеть и разрешили «трояк» пересдать на что-то более приличное, правда, пересдачу назначили на середину февраля и время подготовиться все же было) ко мне зашла Лена:

— Собирайся, мы в гости идем. Оденься поофициальней.

— Что, прямо сейчас? А заранее предупредить?

— Сама узнала полчаса назад. Давай, поспеши, в министерстве обороны народ ждать не любит…

— А к кому конкретно-то вызывают?

— Понятия не имею, мне лишь сообщили, что там тебя встретят и все расскажут. Готова? Поехали…

Честно говоря, я совсем не ожидала, что встретиться со мной пожелает товарищ Булганин, да и вообще я его там встретить не ожидала, ведь он уже почти год работал Предсовмина… хотя, наверное, как и Малышев, на прежней работе остался «на полставки». Но еще больше я не ожидала, что наша встреча с ним уложится в пятнадцать минут:

— Светлана Владимировна? Товарищ Малышев сообщил, что вы, вероятно, лучше кого бы то ни было разбираетесь в производстве управляющих машинок для противотанковых ракет, это так?

— Вероятно, да.

— Отлично. Мы уже выбрали производственную площадку, там уже определенные станки имеются — по механической части, и есть площади для размещения производства электронных блоков. Но пока среди специалистов нет единого мнения, какое оборудования там будет необходимо поставить, поэтому я попрошу вас площадку и завод осмотреть и составить уже свои предложения по обеспечению завода всем необходимым. Самолет вас уже ждет… в Монино, гостиница там для вас забронирована, завтра… надеюсь, что завтра вы уже вернетесь и до субботы мне подготовите все необходимые документы. Сейчас подойдут товарищи, которые вас будут сопровождать… чаю хотите?

Ну да, спорить с таким товарищем и рассказывать ему о необходимости исправить трояк бесполезно в принципе, да он все равно бы даже слушать меня не стал. Так что попила чаю (его буквально через минуту принесли), рассказала немного про проведенные в СНТО доработки телевизора (он, оказывается, и об этом уже знал)… А хорошо живется министрам, до аэродрома я ехала уже в большом и удобном ЗиСе, а там меня подвезли буквально к трапу (самолет был почти новеньким Ил-14), и уже через пять минут я была уже в воздухе. А еще через пять часов с некоторым недоумением оглядывалась, пытаясь понять, куда это меня занесло.

То есть я это поняла почти сразу: по пути с местного аэродрома к гостинице я не смогла не заметить очень знакомую мне электростанцию, да и дом, в который мы приехали, я тоже прекрасно знала: именно его дед первым снес, когда начал городок обустраивать. А вот все остальное мне было совершенно незнакомо (хотя заводские корпуса отсюда видно не было): улицы (если их можно было назвать столь гордым словом) больше напоминали просеки в лесу, там, где в мое время стояли два квартала каменных домов, вообще какой-то лет рос…

А еще скорее всего «сверху» местное начальство прилично так попинали: несмотря на позднее время, мне показали и уже неработающий механический заводик, и пустующие коробки будущего заводика радиоприборов. И даже кирпичный завод, находящийся в паре километров от городка возле засыпанного снегом карьера, хотя он-то вообще только в теплое время года работал. То есть пока только в теплое время — но я знала, как с этой бедой бороться. Да и вообще все про город-то свой родной знала! А то, что он еще «не такой» — это не беда, попробую сделать его «таким»…

На «механическом» я с ностальгией оглядела здоровенный немецкий вертикальный фрезерный станок — именно на нем я в школе на уроках труда «готовилась стать фрезеровщицей», причем его выбрала только потому, что к станку имелась лишь единственная фреза: станок-то мог обрабатывать железяки весом до полутоны и хвостовик этой фрезы был сантиметров семь в диаметре. Этот станок и у меня на заводике еще иногда работал — а теперь он весь из себя такой новенький… не очень новенький, все же выпуска двадцать восьмого года, трофей… Был у меня даже порыв его включить и какую-нибудь железяку обточить, демонстрируя местному начальству свое «мастерство», но зачем? Я и так прекрасно знала, какие документы я в субботу отправлю Николаю Александровичу.

«Сопровождающие меня лица» из Москвы со мной на экскурсию не пошли, а утром я всех их очень обрадовала тем, что и идти им никуда уже не надо. Настолько обрадовала, что они даже завтракать не пошли — и всю обратную дорогу по этому поводу ныли: в самолете жрачки не запасли. Зато в Москве мы оказались уже в начале третьего, меня отвезли (опять на правительственном ЗиСе) в общагу… Да, трояк, похоже, останется со мной — но вот родной городок станет настоящим городом гораздо раньше. Ну, я на это очень надеюсь — и имею для такой надежды очень веские основания.

Пять часов полета до Москвы я размышляла вовсе не о том, что писать товарищу Булганину, а о том, что дед был прав на сто процентов, рассказывая мне, «что пошло не так» и почему. А разговорился он после похорон его старого приятеля деда Игната, который, как оказалось, довольно много лет служил вместе с моим дедом (и который деда с бабулей и познакомил!)

Тогда дед очень сильно горевал, на поминках принял немного лишку, все повторял «такой молодой, а вот уже…» Я, пытаясь его успокоить, разумно, как мне казалось, возразила:

— Он же тебя на два года старше!

— Он на восемь лет младше был… знаешь, внучь, думаю, что пора тебе кое-что рассказать. Когда я был моложе, звали меня вовсе не Олегом Николаевичем, а Василием Семеновичем, и фамилию я носил Сергачев. Но так уж сложилось… А Игнат, когда меня встретил, узнал, но никому об этом не рассказал, и с бабушкой твоей меня познакомил, а вот сейчас…

— А ты что, в розыске был? Ты преступник? Я не верю.

— Правильно не веришь… ладно, садись и слушай, только вот что, языком потом везде не болтай. С Игнатом я познакомился в Испании, где я — специалист по авиационным приборам — изучал сбитые немецкие самолеты. А он был ко мне поставлен командиром взвода охраны…

Тогда мы с дедом просидели до утра: он — рассказывал, я — слушала, уши развесив. И тогда я многому не поверила, но уже позже, в других разговорах, я узнала очень много и про деда, и про свою семью. Дед, оказывается, был вообще десятого года рождения, успел отучиться в МВТУ, а оттуда попал в технический отдел НКВД, и от этого отдела и в Испанию отправился. И там, в Испании, он встретил девчонку-интербригадовку, мексиканку, они поженились… не совсем официально, обвенчались в какой-то местной церквушке. И вернулся он… то есть сначала вывез другого мексиканца, Антонио Рамиреса, тяжело раненого бойца из отряда Ибаррури, а с ним в качестве медсестры и свою жену в Союз отправил. И еще год с лишним там провоевал, сильно помогая Павлу Судоплатову в изготовлении различных «сюрпризов» для фалангистов. А когда вернулся сам в СССР, то Судоплатов его в свою команду привлек.

Вот только дед очень хорошо уже знал, что происходит с женами товарищей, которых вдруг решили товарищами больше не считать, и уговорил уже Антонио зарегистрировать официально брак со своей подругой. Тот просьбу выполнил, а у деда кроме родившегося после Испании сына еще и дочь родилась как раз к началу Финской войны.

— Твоя дочь, не Антонио этого? — с недоверием уточнила тогда я.

— Моя. Антонио был мне как брат… а вот мужчиной… у него ранение было такое, что он потом даже писать только сидя мог. Но не побоялся собой прикрыть Эстеллу мою: он, когда из госпиталя вышел, в мексиканском консульстве работать устроился, и вроде даже дипломатический иммунитет получил. А там… Советский Союз вроде с Мексикой не ссорился, но на дружбу с русскими там смотрели довольно косо. А когда все закрутилось, то он ее вместе с детьми в Мексику к себе вывез… Твой Симон Рамирес — это как раз мой сын Семен, и он это знал, кстати, потому и взял тебя к себе в университет вопреки правилам.

— А что именно закрутилось?

— Ну, когда сначала Сталина убили, а потом и Берию… Он как раз после убийства Берии сразу и выехал.

— После расстрела?

— Тебе это на самом деле интересно?

— Очень интересно. Вот так живешь-живешь — и вдруг оказывается, что меня в Мексике уму-разуму родной дядька учил. Что я еще не знаю? Ты уж все рассказывай, раз начал…

Воспоминания о деде не помешали мне составить всю документацию по новому заводу. И по городку, в котором этот завод будет работать. Все же память у меня неплохая еще, так что я даже начертила план города, на котором «расставила» и жилые дома, и «объекты соцкультбыта», и даже общую схему канализации и водопровода нарисовала. Последнее для меня было вообще нетрудно, ведь эти трубы уже я прокладывала после ухода деда, и лично проверяла как все эти трубы укладываются. Потому что твердо знала: если самой укладку труб не проверять, то половину точно разворуют: если канализация у меня прокладывалась все же пластиком и керамикой, то водопровод и теплосети в городке прокладывались трубами очень дорогими, с гарантированным ресурсом в двадцать лет — а подрядчик уже в первую же канаву положил простые стальные. Переложил, все же народ в городке тоже по сторонам поглядывал и мне обо всех безобразиях докладывал сразу…

Потому что народ твердо знал: я городок облагораживаю не потому, что улучшаю свою собственность, готовясь ее продать подороже, а потому что это надо стране. То есть стране надо, чтобы работники очень важных для страны заводов именно работали, а не думали, чем им детей кормить и куда их потом пристроить. Все знали, что «фирма» оплачивает обучение всех детей горожан в любых отечественных ВУЗах, а затем предоставляет обученным отпрыскам интересную и довольно высокооплачиваемую работу. А отпрыски тоже знали, что если они внезапно обзаведутся семьей, то им не нужно будет ломать голову, где бы приткнуться: молодая семья у меня срезу же получала новенькую (или не совсем новенькую, но после качественного ремонта) квартиру. Тут же, в городке — и на заводах у меня уже было очень немало работников уже в третьем поколении. И даже в четвертом (в СССР тоже заводчане получали весьма заметные «блага от государства» и отдельные «династии» уже возникли).

А Симон мне с научной точки зрения объяснил, почему преданных делу работников нужно готовить буквально с детского сада, так что я, вернувшись из Мексики, просто продолжила «с точным научным обоснованием» делать то, что дед делал, как я тогда считала, по наитию. Да и сейчас: в проекте городка я отдельно указала, что жилые дома нужно будет там ставить про проекту «Ф-203», который, в числе прочих, заказала у НТО МИСИ, попросив их придумать что-то очень напоминающее проекты Юрия Михайловича. И даже успела расписать сметы на все это строительство!

А в первый же день после начала четвертого семестра меня вызвали к декану, и он меня сильно порадовал:

— Нам тут сообщили, что на каникулах вы, вместо отдыха, выполняли важное поручение Совмина, поэтому я уже поговорил с руководством вашей кафедры, мы решили пойти вам навстречу и вы можете экзамен пересдать до конца марта.

Ну да, для деканата это тоже довольно важно: вот была на факультете одна отличница — и вдруг она стала троечницей — а отдельные товарищи могут после этого подумать, что на факультете что-то недорабатывают… Нет, это вряд ли: учили всех очень хорошо, а тех, кто учебу не вытягивал, отчисляли безжалостно — и руководство МВТУ в целом, и руководство отдельных кафедр периодически за это очень крепко получали по шапке — но от своей политики не отказывались. Так что скорее всего они меня просто пожалели, но я этому порадовалась.

А пятого февраля меня снова вызвал к себе товарищ Булганин:

— Светлана Владимировна, я поглядел ваш проект, по оборудованию у меня… у наших специалистов замечаний нет, хотя лично мне не очень понятно, зачем вам нужны два станка с часового завода. Но специалистам виднее, они с вами и в этом согласны. А вот по поводу рабочего городка… я понимаю, вы предлагаете там дома ставить по вашим проектам…

— Я к этим проектам отношения не имею вообще, моя фамилия там стоит только потому, что я была назначена куратором всех работ в новых СНТО. А такие дома я предлагаю в городе строить по вполне объективным причинам. Как и на новых предприятиях Средмаша, тут предполагается использовать высококвалифицированных специалистов, которым необходимо создать хорошие условия для жизни. И речь не только об инженерах и ученых, но и о рабочих. Что касается объемов строительства, то мы этот вопрос подробно обсуждали с Вячеславом Александровичем и пришли к выводу, что в течение только ближайших пяти лет подобных контроллеров стране потребуется не менее сотни тысяч, ведь они могут использоваться не только в ракетах и атомных реакторах — и под такие объемы и численность работающих рассчитали. А так как с развитием науки и техники потребность в подобных устройствах лишь увеличится, то и производство тоже расти будет — и под это производство нужно готовить новых специалистов. И проще всего их готовить из детей тех, кто уже там работает. А дома именно проектов серии Ф-203 выбраны в том числе и потому, что при необходимости их можно будет превратить в четырехэтажные, на треть увеличив жилую площадь при затратах, меньших, чем потребуется на постройку хотя бы одноэтажных бараков. И не возникнет необходимости строить отдельные здания для размещения магазинов, библиотек, разных жилконтор и всего прочего подобного. А так как почти все стройматериалы можно там буквально из-под себя выкапывать… тут же до песчаного карьера всего пара километров, до кирпичного завода с собственным карьером около трех. А при необходимости совсем рядом и цементный небольшой заводик выстроить несложно — и в целом такая стройка обойдется не сильно дороже деревянного зодчества, а качество жизни в городке вырастет на порядок.

— Как вы сказали: деревянное зодчество? — улыбнулся Николай Александрович. — Но насчет песчаного карьера никто… откуда вы знаете, что там песок есть и что он для строительства годится? Вы же там, мне говорили, часа четыре всего провели?

— Люди, оказывается, обладают даром речи и многое могут даже пальцем не показывать, а словами информацию другим людям передать.

— Верно… ну что же, я вашу позицию понял. А насчет станков — вы сможете проконтролировать их поставку?

— Николай Александрович, я всего лишь студентка третьего курса, причем студентка хвостатая, мне еще экзамен пересдавать предстоит. Это в личном плане проблема, а в общественном — меня же никто просто слушать не станет!

— И тут вы правы… ну да ладно, этот вопрос мы сами решим. Успеха вам в учебе! Давайте ваш пропуск, я подпишу…

— У меня «вездеход», и ваша подпись на нем уже стоит.

— Ну да… до сих пор не привыкну к тому, что у нас есть третьекурсница с «вездеходом». Но почему-то мне кажется, что я к этому скоро привыкну. До свидания! И, думаю, до скорого…