Визит на чай

Глава 20

Вот не предполагал даже, что «медные трубы» и в правду самое тяжёлое испытание. Две недели форменного помешательства в виде хлопаний по плечу — будь я не таким крепким, ключицу бы в первый же день сломали. Особенно Флинт своими ручищами. Предложений «дружить», иногда сопровождаемые такими томными взглядами, что и дураку понятно, куда при желании эти отношения могут зайти в будущем. Правда, иногда это для того, чтобы просто подразнить и тогда, проще всего — можно отшутиться, но не всегда. Порою приходится разыгрывать из себя непонимающего очень толстые намёки дурачка. Мол, ни фига я вас, леди, не понимаю и всех ваших ужимок не замечаю. Ладно бы только старшие девчонки, им уже по возрасту и, они-то, как раз, к слову, больше прикалываются, но та же Данбар куда? Кнопка же совсем. Ещё и надулась отчего-то. Раздача же автографов вообще утомила больше, чем все годы тренировок с Алексом вместе взятые. Рука реально чуть не отвалилась. И ведь началось это не сразу после происшествия в поезде.

Трое суток обитатели замка — все без исключения, а не только дети — были в состоянии некоего оцепенения, словно боксёр, пропустивший хороший такой правый хук. Пострадавших, коих оказалось аж десять человек, продержали в больничном крыле полтора дня. Всех, кроме одного. Рональд Уизли, у которого кроме стресса обнаружили непонятно откуда взявшееся магическое истощение, вышел оттуда лишь через неделю. Причём в сознания он не приходил трое суток.

Затем апатия сменилась взрывом эмоций, рассказами «очевидцев», чьи вагоны подверглись осаде, обсуждениями статьи об инциденте в «Пророке», и, конечно же, чествования героев, которое длиться до сих пор. Мне досталась львиная доля, скорее всего, и как самому младшему, и как мальчику-который-выжил. Мерлин, когда же это закончится-то?! Надоело бегать и прятаться по замку. Хотя это иногда интересно. Вот на зеркальце можно наткнуться. На то самое, с потаёнными желаниями. Волшебное оно-то волшебное — на расстоянии даже чувствуется — вот только вижу в нём лишь своё отражение, самое обычное, без всяких дополнений. Интересно, это от того, что я чувствую себя счастливым или же всё из-за ментального блока? Желания пусть и неосознанные — это ведь тоже, по сути, мысли, даже если человек от них открещивается.

Любили же в старину зеркала, украшали: в позолоченную раму (вряд ли это чистое золото, иначе она была бы неподъёмной и физический, и, что важнее, финансово), вставлено пять крупных камней разного цвета. А вот они, похоже, настоящие, не поздние вставки. Изумруд вообще чистейший.

— Вижу, ты тоже познакомился с «Зеркалом желаний», — ну вот, даже тут не побыть в одиночестве. Непруха сегодня, хоть тресни. — Ты ведь знаешь о нём, Гарри?

— Добрый вечер, профессор Дамблдор! Да, читал его описание в «Истории Хогвартса», — как и несколько версий судьбы мастера, создавшего артефакт. Одна кровавее другой. Впрочем, автор же остался неизвестным, так что, вполне возможно, эти истории вымысел, который он сам же мог и придумать, как продолжение своей шутки. Если это так, то юмор у него не очень. Если же хоть часть тех рассказов правда, то шалость ему явна не удалась. Люди не любят, когда кто-то копается у них в голове.

— Не сомневался даже, — старик подошёл вплотную. — Ты весьма начитанный юноша. Ну и как оно тебе?

— Красиво и опасно, сэр.

— Опасно… Это да, но только для тех, кто теряется в плену своих тайных желаний…

— Оно опасно даже для тех, кто видит только своё отражение, профессор.

Блин! Ну куда я лезу-то?! Язык мой — враг мой. Сколько раз было, и всё равно на граблях танцую. Вон у старика в глазах нехорошая искорка промелькнула:

— Вот как! Почему же?

А ведь ему, по-моему, и в правду интересно. Забавно. Ладно. Сказанного не воротишь. Идём до конца:

— Даже если видишь лишь себя, можно тоже запросто потеряться. Потеряться в постоянном желании убедиться, что счастлив…

— Гм… Интересная мысль, — директор огладил бороду и прищурился, смотря на своё отражение. — Её нужно обдумать…

А мне нужно научиться, в конце концов, держать язык за зубами иногда. Ещё бы поскорее уйти отсюда. Желательно, не прощаясь, по-английски. И всё же интересно, что он там видит, поедая монпансье из крохотной железной бонбоньерки? Жаль, что в чужие желания не заглянешь.

— Что ж, возможно, ты и прав… Нужно убрать его подальше… Ты ступай на ужин, Гарри, иначе опоздаешь!

— Да, профессор, — дважды меня просить не нужно.

Не нравиться мне такая компания. Не пойму почему, но что-то здесь не так. И не потому, что старик слишком легко, по сути, согласился с мальчишкой, хотя и это тоже странно, как ни крути. Что-то ещё коробит. Вот только что?

Как там? Раз ступенька, два ступенька — будет лесенка, раз словечко, два словечко — будет песенка… Вот не складывается у меня в голове песенка, то есть паззл. Что-то тревожит, да и снова появилось чувство, что именно от этих тревог отмахиваться нельзя. Категорически.

Вернемся к лесенкам. Обожаю, лестницы Хогвартса, просто без ума от них. Блин! Никогда не знаешь, куда по ним попадешь. Ну и где я сейчас? Ну замечательно! Мне только «Запретного коридора» не хватает для полного счастья! Спасибо, удружи…

— Я же говорил, Северус, мой мальчик, не нужно сюда бежать после каждого срабатывания. Пушок на крепкой цепи и даже маленькие дети успеют убежать…

— Угу… вы это моей ноге скажите, директор… Я все же настаиваю, чтобы на дверях было что-то получше, что не вскрывалось бы обычной «алохоморой»!

— Хагриду будет тяжело…

— Зато остальным спокойнее!

— Ох, уговорил! Что-нибудь придумаем…

— И цепь укоротить!

— Хорошо-хорошо, не волнуйся только! Держись за меня, мой мальчик! Пойдём, Поппи осмотрит твою ногу…

Не понял! А это что сейчас было?!

Хорошо, что стена, к которой метнулся, буквально на инстинктах накинув «пелену», такая холодная. В жар бросило неслабо, аж ладошки вспотели. Бля! Хреновые у нас дела! Понятно, что директор может аппарировать внутри Хогвартса, что он прекрасно сейчас и показал, устав наблюдать за хромающем Снейпом. Однако, никакой маг не успеет переодеться из лимонной мантии в бирюзовую и вплести в бороду два маленьких колокольчика за то время, что мы не виделись. А значит…

Опаньки! Сюрприз за сюрпризом! Вашу же медь! Вот и причина срабатывания сигналки. Многовато что-то в этом коридорчике невидимок на один квадратный дюйм. Мантию зря снимаешь именно здесь. Вдруг директор вернется быстро. Оглушить и вернуть свою собственность? Не сейчас! Много возни и есть дела поважнее. Но учтём на будущее.

Не оглядывайся! Уходи! Не искушай судьбу, Ронни-бой, оно того не стоит! Ослик ты эдакий, просил же не лезть! Да, вот так. Уходи! Молодец!

Присесть бы! Пол тоже холодный. Хорошо, долго рассиживаться не буду.

Итак: у зеркала со мной разговаривал точно не Дамблдор. Вариант с богартом отметаем сразу: тот бы не ел леденцы. Он бы жрал меня. Буквально. Трупами они питаются. Умершими от страха, а не самим страхом. Вот смех, да, не переносят. Вот уж действительно: посмейся над своим страхом. Нет. У нас тут зверюшка пострашнее и понаглее.

Надо же — разгуливать по школе в образе директора, когда прототип тусуется тут же. Наглость, дерзость, самоуверенность. Это не Квиррелл — трусоват даже в симбиозе с Томом. Особенно в симбиозе с Томом. Значит это лучший враг нашего дорогого Альбуса? Вполне может быть. Вот только почему так халтурно? Не общаюсь с Дамблдором часто (хвала Мерлину!), но даже я почувствовал неладное. Излишняя самоуверенность или какой-то план? Если первое — облом, дедушка.

Кстати, спасибо лесенкам. Сам бы точно не додумался. Никогда больше на них ругаться не буду. Слова не скажу, честно! Про выручай-комнату знал, а вот выручай-лестницы встречаю впервые. Сомневаюсь, что в магическом замке бывают такие случайности.

Так недооценка или план? Если план — то какой? Да, хрен его знает! Надо писать Алексу, подробно. Лучше бы поговорить, но запрет на выход за территорию школы из-за дементоров ещё в силе. Пусть «наши друзья» (мог бы и познакомить, а не отмахиваться, что мол, рано ещё), работают лишь по нынешним обитателям Хогвартса… Бывших пока побоку. И писать надо сейчас, пока помню. Ужин сегодня, похоже, пропущу.

— Так, шеф, что за спешка среди недели, на ночь глядя? — Алекс позволил себе удивиться лишь сейчас, в Поттер-холле. — Ворвался на базу ураганом, словно за тобой гнались все дементоры мира. И ничего не говоря, сразу домой.

— Ну, во-первых, завтра уже пятница, которую по словам Макгонагалл можно считать потерянной из-за «сердечно-розового помешательства», — к слову, совершенно согласен с деканом Гриффиндора, и потерянной можно считать всю неделю. Предчувствие дня всех влюбленных появилось в воздухе ещё в выходные, когда для последних курсов отменили табу на походы в Хогсмид. Зря они это сделали. — Так что можно сказать, что я с официального разрешения замдиректора эвакуировался дабы сохранить свой разум в здравии. А во-вторых, я соскучился по дому.

Чистая правда. Очень хотелось домой. Однако Алекс не был бы собой, если бы поверил, что это всё. Наставник многозначительно хмыкнул, ожидая продолжения.

— Но, если серьёзно, главная причина вот… Завтра проводим ритуал.

— Знаешь, я уже начинаю побаиваться твою школу, — задумчиво сказал Волхов, проводя левой рукой над тонкой кожаной тетрадью, что легла на чайный столик. — Второй раз ты приносишь оттуда редчайшую опасную гадость… У вас там что, склад запрещенных артефактов? Расскажешь, где это откопал?

— Угу. Только Крёстного дождёмся, чтобы дважды не повторять. Нужно кое-что уточнить…

— Лады, — кивнул Алекс.

У меня меньше часа, а успеть нужно многое. Сперва вернём на место ещё один «трофей». Не зря же вещмешок прихватил, чем изрядно ошарашил и Майкла, и сопроводившего меня до деревеньки префекта. К слову, надо чем-то отдариться за то, что, не увидев встречающего у «Королевства», поверил на слово и не завалил лишними вопросами. Можно было, конечно, отправить сообщение, и нас бы встретили, но не хотелось зазря поднимать тревогу. Что бы такое подарить Роберту? Взять пример с презентов Хагриду? А это идея! Выпивка самая твердая валюта, как выяснилось, везде. Блин! Не вытаскивается! Наконец-то!

— Вот ты и дома.

О том, что «Третий дар» вернулся в сокровищницу узнает только Алекс. Позже покажу. Отлично! Теперь к «омуту памяти». Пусть посмотрят встречу у зеркала и успокоят, сказав, что ошибся. Угу. Не с моим-то счастьем! Вот так! Готово! Есть хочу. Надеюсь, на кухне есть что-то сладкое?!

Всё-таки классная штука магия! Кексы с абрикосовым джемом от Нойти будто только что из печи. И молоко совсем не кислое, хоть и почти неделю под чарами. Похоже, меня всё же ждали, но чуть раньше.

Можно было бы заварить чай, но после вчерашнего чаепития с Макгонагалл, где как-то само получилось выдуть пять чашек, на этот напиток, наверное, неделю смотреть не смогу. Хотя, грех жаловаться: разговор вышел хорошим, обстоятельным и очень даже полезным. Полезным, в том числе и тем, что подтвердил кое-что из того, что помню. Однако самое главное — он снял многие табу. У меня появился источник, на который можно сослаться в случае неудобных вопросов.

О, вот и Крёстный пожаловал! Любопытно. Я теперь могу контролировать всё поместье, а не только то крыло, где нахожусь. Головной боли нет. Здорово! Так, доедаем, запиваем и идём рассказывать о своих приключениях.

— … Зря вы оба не верите в пророчество, — по голосу Блэк казался уставшим. Любопытно с чего бы?! Не дай, Мерлин, поддался на уговоры Люциуса и гоняется за Беллой. Прибью к Мордреду, Малфоя! — Вещи Реддла так и тянутся к Гарри…

— Никто и не говорит, что пророчество чушь, — парировал наставник. — Я не верю лишь в предопределённость. Реддл сам запустил его маховик, явившись в дом Поттеров. А вещи… Вещи попадают в руки твоего крестника, потому что он не сидит на берегу реки в ожидании чуда, а действует сам.

— При этом сильно рискуя…

— Как и ты, между прочим. Думаешь, Гарри обрадуется, узнав о ваших с Люциусом похождениях?

Ну точно! Всё. Хана тебе, павлин общипанный! Шевелюру при случае я тебе подпорчу! С гарантией. Годик походишь лысым, глядишь, мозги остынут от интриг всяких. Весь Хогвартс гудит, что Малфой в попечители лезет. А тут ещё и это …

— Надеюсь, он не скоро узнает.

— И о чём я не должен знать, Крёстный?

Классическая немая сцена, во время которой Крёстный усилено пытался понять, как много я услышал, а Алекс лишь иронично ухмылялся, удалась на зависть всем театральным критикам. Не будь я так зол, было бы даже забавно представить всё со стороны. Однако веселиться не хочется. Много раз просил не рисковать, особенно не искать встречи с беглянкой. Но нет, Сириус Блэк есть Сириус Блэк: скакать шелудивым псом по лесам и полям в поисках приключений на свою ж…, пятую точку — это наше всё… Чистый Гриффиндорец! Патентованный! О, кстати, о птичках:

— Крёстный, а какая у тебя анимагическая форма?

— Большой чёрный пёс… А откуда ты…

— А у папы? — забавно, по-моему, я впервые назвал Джеймса не «отцом» и не по имени, а именно «папой».

— У Джеймса — олень. Откуда ты знаешь, что я анимаг?

— От профессора Макгонагалл, конечно же. Ты же не считаешь, что ваши эксперименты остались не замеченными? — так, судя по выражению лица, ребята и вправду думали, что смогли обвести вокруг пальца взрослого анимага, в прошлом работавшего в аворате, у которого они были почти всегда на виду. Как же всё запущенно! — Вы начали где-то в начале второго курса, а успеха добились лишь к концу четвертого… И опережая твои вопросы: прокололся Петтигрю, и только его форму профессор знает.

Между прочим, очень символично: мышь, то есть крыса, попалась кошке. И, к слову, от Уизли крысёныш мог сбежать не только из-за Сириуса. Встреча со своим бывшем деканом для него тоже ничем хорошим закончиться не могла. Кто-кто, а Макгонагалл два плюс два сложила бы моментально.

— И тут предал, — скривился Крёстный.

Таки, да! Видимо на роду написано, хотя тут скорее не повезло:

— Ну, тогда случайно вышло.

Сириус на это лишь горько вздохнул.

Ну, я не виноват. Нужно внимательнее выбирать друзей даже в детстве. Увы, все мы можем ошибаться. Се ля ви!

— Так откуда у тебя эта тетрадка, шеф? — поинтересовался Алекс. — Неужели от Макгонагалл?

— Ага. Именно.

— Не понял, как это? — встрял Блэк.

— А вот так! Проклятый тёмный артефакт был изъят у одного из учеников твоего родного факультета, Крёстный.

Ожидаемо первым новость переварил наставник, которого, похоже, удивить становится всё сложнее:

— А подробности будут?

— Конечно, — люблю это кресло, удобное. — Но придётся начать издалека.

Алекс кивнул, явно ожидая продолжения.

— Когда дементоры напали на поезд, серьезно пострадал лишь один человек. Мальчик, гриффендорец. Он потерял сознание и провалялся в больничном крыле без сознания целых три дня…

— Поцеловали что ли?

— Нет, к счастью, не поцеловали, Крёстный. Парни отбились. Старший оказался круче гор, но на фоне магического истощения стресс Рона таки вырубил…

— Рона? Уизли?

— Угу. Так вот, — кстати, мой косяк. Не откажись я тогда от прогулки по вагонам, может быть, тетрадку получил бы раньше. Ну или хотя бы её увидел. Увы, поезд уже «прочучухал», так что жалеть не стоит. Поздно. Ладно, может так даже лучше. — Никто не обратил на это внимания. Ну потратился. С кем не бывает?! Однако неделю назад Гермионе удалось меня затащить в больничное крыло навестить Уизли, который попал туда в третий раз за последний месяц. Угадайте диагноз?

— Магическое истощение? — предположил наставник.

Сириус же покачал головой. Ну правильно. Даже в его годы на первом курсе вряд ли можно было так надорваться.

Я кивнул:

— Оно самое. Приходим мы в гости. А наш больной, сидя на кровати, и ни на кого не обращая внимания, что-то пишет в небольшой кожаной тетрадке. Всё бы ничего, но, когда Грейнджер чуть ли не в ухо ему прокричала, чтобы он отвлекся от, цитирую: «долбанной тетрадки, в которую всё время пялишься», я офигел. Офигел от того, что Рональд таки отвлёкся. Ещё как отвлёкся: посмотрел на неё как на пустое место, закатил глаза и, завалившись набок, свалился с кровати. Пока его поднимали и откачивали, я тетрадку с пола поднял и очень хорошо так рассмотрел…

— Крестраж значит был у Уизли, — прищурился Алекс, и проигнорировав Блэковское «Откуда?», спросил. — Как давно, не знаешь?

— С Хэллоуина он с ним почти спал в обнимку. Говорит, нашёл сразу, как в школу приехал. Так что непонятно. Мог и из дома привезти.

И вот это самый плохой вариант, кстати. Тогда получится, что Уизли отнюдь не люди Дамблдора. Сомнительно, что и на Тома они работали, учитывая судьбу Прюэтов. Значит ли это, что Уизли связаны с Грендевальдом? Исключать нельзя, но уверенно подтвердить не получится.

— Стоп, стоп, стоп! — Сириус замотал головой. — Уизли точно не стали бы так подставлять своего ребёнка, давая ему эту дрянь. Вы Молли с Артуром плохо знаете. Они над своими детьми трясутся, как над стеклянными. И хранить они у себя такое точно не могли. Они полностью верны Дамблдору. Не знаю, чем он их держит, но это так.

— Могли в дом подкинуть?

— Вряд ли, Алекс. «Нора», как ни странно, очень хорошо защищена. Даже лучше Гриммо. Посторонним там придётся худо…

— Блядь!

— Гарри?

Что Гарри? Двенад….тьфу ты… неважно. Я идиот:

— Могли. И я даже знаю кто.

А вот почему догадался только сейчас, хотя всё было на поверхности, рядом — большущий вопрос. Перемудрил и перебдел, похоже. Изначально не доверяя ни ближнему кругу Реддла, ни окружению Дамблдора, испытывал, да и сейчас испытываю, предвзятость. И если Малфои, взрослые Малфои, своими действиями лёд немного растопили, то Уизли никаких таких попыток не делали. Не посчитали нужным или не смогли разницы нет никакой. Для меня они ближе не стали.

Более того, я подумал, что встреча с Роном в сентябре была неслучайной. Посчитал манипуляцией через возможную дружбу с рыжим. Опять же — не факт, что ошибся, но это неважно. Так же неважно чья эта идея. Важно то, что я перестал видеть семью Уизли в любых раскладах, а значит и перестал видеть часть всей головоломки. Маленькую, но, наверное, важную. Ладно, потом додумаю.

Сейчас надо говорить, а то и Крёстный и Алекс ждут пояснений:

— Ещё осенью, в поезде, Рон рассказал о своём питомце, который жил у них дома десять лет. И который сбежал, как только Рон решил, что возьмёт крысу в школу…

— Крысу? — Блэк нахмурился, что-то заподозрив.

Быстро Крёстный соображает. Мне бы так:

— Большая серая, на левой передней лапке не хватает безымянного пальца…

— Твою же! — Сириус вскочил и принялся мерить шагами гостиную. — Убью ублюдка!

— Не убьёшь, а поймаешь! — наставник спокойно выдержал злобный взгляд Блэка. — Живым и желательно говорящим. Это ведь Петтегрю, так?

Вопрос был уже ко мне. А я что? Я ничего:

— Скорее всего.

— Любопытно, — Алекс ненадолго прикрыл глаза, задумавшись. — И всё же, как крестраж оказался именно у тебя, а не у директора, например?

Если честно, и меня поступок Макгонагалл порядком удивил. Видит Мерлин, гением убеждения я не являюсь, но поди ж ты, не отмахнулась, поверила.

— Ну, сперва хотел прямо там всех оглушить и просто его забрать….

А чего это взрослые дяди синхронно и с подозрительно похожей интонацией хмыкнули? Гады! Даже немного успокоившийся, но оставшийся на ногах Блэк, и тот туда же!

Да, Крёстный, не только ты можешь быть импульсивным. Блин! Хоть не рассказывай им ничего. Эх, жизнь моя — жестянка!

Ладно:

— Потом была идея подкараулить Уизли где-нибудь одного… Но! Долго, муторно и ненадежно. Не факт, что в тот момент тетрадка была бы с ним. Поэтому я решил, что лучше пусть разбираются преподаватели. В конце концов безопасность учеников их обязанность…

Алекс кивнул:

— Логично. Но почему Макгонагалл, а не Флитвик или Ольшанская?

— Потому что Гриффиндор. Крёстный однажды сказал, что она никому не позволит вмешиваться в дела факультета. А действовать через Карину — явно её подставлять. Слишком странно это выглядело бы, — ещё один кивок от наставника.

Одобрительный. Значит не ошибся, не задействовав Ольшанскую. Что ж, отлично:

— Так вот. Я просто рассказал о своих подозрениях, что является причиной болезни Рона. Сам не ожидал, что получу в итоге от профессора такой вот сюрприз. Что касается почему тетрадка не у Дамблдора?! По-моему, директору больше не доверяют. Совсем. Почему? Не знаю.

— Совсем-совсем?

— Ага. Кроме того, профессор Макгонагалл очень хочет с тобой познакомиться, наставник.

— Вот как, — Алекс усмехнулся. — Ну раз леди хочет, то почему бы и нет? Удивительно, что только сейчас решилась. Даже в письмах не намекала. Что она знает?

— О крестражах почти всё. О Гриндевальде… Лучше, чтобы она узнала это от тебя.

— Почему это?

— Потому что она вчера и так на меня странно смотрела. Словно я какой-нибудь пришелец с Авалона. А если я ещё и об этом… Эй, это не смешно ни разу!

Весело им. Блин! А мне вот совсем не до смеха было вчера. Сбился со счёта сколько раз приходилось прятать смущение за чашкой с чаем. А эти ржут над бедным несчастным ребёнком.

Так. Всё. Я обиделся. Главное держать лицо, дабы самому не улыбнуться. Пузырек с воспоминаниями на стол, тетрадку-упыря в руки и дёру из гостиной. Проверю всё ли готово к ритуалу, ну и заодно кое о чём подумаю.

А подумать есть над чем. Про существование тетрадки я знал, о частых пребываниях Рона в «больничке» минимум трижды слышал. Хотя в запретном коридоре парень выглядел вполне здоровым… Ладно, не о том думаю. Не всматривался тогда. Голова не тем занята была. Хреново то, что я не смог сложить два факта: тетрадь и истощение. Плохо, очень плохо!

В истории с Гриндевальдом может быть также: могу не видеть то, что буквально перед носом. Возможно, я уже видел достаточно, чтобы его вычислить, однако озарения не происходит. Что-то важное упускаю, что-то слишком очевидное… Но что именно придётся разбираться в школе. Нутром чую — здесь никакие архивы, даже абсолютно полные не помогут.

Это книжным детективам достаточно лишь взглянуть на человека, чтобы узнать всю его прошедшую до этого момента жизнь. Реальность, увы, несколько иная. В жизни так не бывает. Слегка испачканного мелом пиджака не хватит для определения подручного безумного социопата. Какая досада!

— Ну что, Крёстный, посмотрели воспоминания? Скажи, что я ошибся, и это настоящий Дамблдор!

— У тебя что, глаза на затылке? — разочарованно поинтересовался Сириус.

Похоже, подкрасться ко мне незаметно стало делом принципа. И никакие предупреждения тут не сработают. Ну-ну… Флаг, как говорится, в руки!

— Я маг, Крёстный, и я у себя дома. Здесь у меня не только затылок, но и, например, задница волшебная. Я ею неприятности чувствую.

— Шуточки у тебя, Гарри, стали, — Блэк неопределенно повёл рукой. — Слишком взрослыми…

Ну, я бы вообще сказал «пошловатыми», есть такой грешок в последнее время, так что это Крёстный ещё смягчил. Но я не виноват:

— Давно ты, Крёстный, в общей гостиной не сидел. Там такого наслушаться можно… Или в ваше время было иначе?

— Какое там, — усмехнулся Блэк. — Твоя правда… Помниться маменьку даже как-то в краску вогнал в первое же рождество. Было дело…А это что?

— Руны на человеческих костях. Нужны для внешнего защитного контура…

— Человеческих?!

— Угу. И не надо на меня так смотреть. Могил я не разорял. Вполне легальный африканский товар из Лютного…

Легальный он, конечно, легальный, здесь, на островах. Как его делают в стране производителе, не моё дело. Пусть у тамошних властей голова болит.

— На некромантию смахивает, — обронил Блэк, вертя в руке немаленькую костяшку.

— Ну так против некромантии и придумано. Оно и должно быть похоже… А настоящему некроманту никакие ритуалы не нужны. Разумовский, наверное, эту тетрадку голыми руками бы разорвал.

— М-да… Позволишь остаться, посмотреть?

— Если не будешь пытаться помочь.

— Вообще-то я сильный маг, — несколько обиженно заметил Крёстный.

— Знаю. А ещё знаю, что провести этот ритуал не сможет ни один маг на островах, — чистая правда, которую как-то рассказал Крюкохват. О таких, как я, ни в Британии, ни на континенте давно не слышали. С чего это старый гоблин тогда так разоткровенничался, непонятно, но факт есть факт. — В Африке, может, кого найти и можно, но и это не точно. Всё на уровне слухов. Ни ты, Крёстный, ни Малфой, ни даже Нотт не выдержите.

Последних, впрочем, я и близко не подпущу к изделиям Реддла пока метки на них. Мне совсем не улыбается заполучить в качестве одержимого, например, сильнейшего огневика Европы. Магнус Нотт по слухам тот ещё монстр, который в прошлом был чуть ли не главным козырем пожирателей. И, которого, опять же, по слухам, сам Неназываемый при жизни боялся. Однако, что характерно, как и за Люциусом невинной крови за Ноттом не числится. Но в отличие от кристально чистого Малфоя есть несколько случаев самообороны. Хотя, может тех, кто мог прямо и, главное, с доказательствами на него указать попросту не осталось. Обгоревшие головешки да пепел обычно несильно разговорчивые. Кто его знает на самом деле?! Не всё и не всегда в жизни записывается.

— А Волхов?

Пришлось отрицательно покачать головой:

— Никто, Крёстный, никто. Да ты и сам говорил, что его вещи тянутся именно ко мне… Судьба… Так что стоишь ничего не делаешь, просто смотришь, что бы ни случилось, договорились?

Блэк примирительно поднял руки:

— Хорошо… И прости. Я должен был тебе рассказать, что анимаг…

— Не мне, Алексу. Вы работали вместе.

Сириус кивнул:

— И ему… Но тебе точно должен был…

Ну да, по идеи, должен был, как знак доверия и прочие, но вот только:

— У каждого свои секреты, Крёстный, так что ничего страшного…

— И у тебя?

Ох, если бы ты знал какие и сколько:

— Есть парочка, — о, это удивление того стоило. — Про «легилименс», впрочем, ты знаешь. Однако сразу после поездки на континент выяснилось, что и с «империо» у меня аномалия: оно на меня действует примерно пол минуты, а сейчас может и того меньше. Не проверяли. Потом сбрасывается, и через сутки от него нет и следа. Так что, если увидишь, что-то неладное, просто не дай мне в это время колдовать…

Моё «империо», кстати, вполне себе нормальное. Вот «круцио», зараза, на мне работает как надо. Боль адская, и, сука, не сбросить! Алекс с неделю ругался на то, что дал мне себя уговорить. Но иначе нельзя. Я должен знать, что применяю.

Про «аваду» никому, ничего, никогда не расскажу. Хотя зайчатина от него не портится и вкус не меняет — тоже проверено.

— Понял, — несколько оторопело прошептал Блэк.

Так. По-моему, я немного перестарался. Хорошо только об «империо» упомянул. Неизвестно чтобы он подумал, заикнись я о других непростительных. Как бы история с Ксенией Владимировной ни повторилась, и Алексу все шишки не достались снова. Только этого мне не хватало. Надо выруливать:

— Теперь твоя очередь, Крёстный, показывай…, — ох, ты ж! Твою Моргану! Увидев такое ночью у своей калитки, можно запросто повторить судьбу Лорда Баскервиля, без всяких ухищрений с фосфором и имея абсолютно здоровое сердце. Блин! Да я ему на два прикуса, а с голодухи и одним управится! — Бабушка, а бабушка, почему у тебя такие большие ушки?

Огромное лохматое чудовище сперва недоумённо замерло, потом совершенно по-человечески фыркнув смешно вывалило язык из полуоткрытой пасти. Похоже, шутка прошла.

— Погладить можно?