Вернись и начни сначала

Глава восемнадцатая. Иван

Комната, где заперли Ивана, походила на кладовку. У одной стены торчал высокий стеллаж, заполненный коробками, железными банками, упаковками. Вероятно, здесь Гилрой хранил съестные припасы. Хотя магазинов в Трущобах не было, продукты и вещи получали в Центре, все же подпольную торговлю никто не отменял. Гилрой успешно торговал едой, сигаретами, алкоголем. Если у тебя есть деньги – можно и в Трущобах достать все, что нужно. Конечно, был другой способ сделать покупки — выбраться в Хоупфул-Сити, богатый супермаркетами, моллами и прочими торговыми местами. Вот только в Хоупфул-Сити были патрульные. И каждый поход в магазин означал риск быть пойманным. От того обитатели Трущоб предпочитали дилеров Эла. Те брали деньги, отдавали товар и не задавали вопросов.

Иван, как только его доставили на фабрику и приковали к стулу, задумался о побеге. Напротив двери было окно, забранное решеткой, с открытой форточкой, в которую и ребенок едва пролезет. В форточку с улицы задувал ветер и залетал мелкий холодный снег. Перед тем, как приковать к стулу, люди Эла забрали у него куртку. Неужели Эл рассчитывал, что он замерзнет? Иван усмехнулся – он спокойно переносил жару и холод. Солдатская привычка.

Он оценивающе глянул на решетку. Расстояние между прутьями хоть и не маленькое, все же не для такого здоровяка, как он. Окно отменяется. Остается дверь. Железная дверь снаружи запирается на засов. Изнутри не открыть. Разве что заманить охранника внутрь. Но для начала нужно отцепить наручники. Здесь у Ивана было небольшое преимущество. Его протез. Как только его оставили одного, он попытался правой рукой отсоединить кисть протеза, чтобы стянуть наручник. Не успел. Дверь открылась и в комнату вошла Сара.

Иван с грустью смотрел на нее и сравнивал с той, которую любил. Искал в ее лице, в глазах следы другой девушки — молодой, отчаянной, смелой. И невероятно красивой. В годы войны Сара коротко стригла рыжие волосы, отчего ее белая шея казалась еще длиннее, а ясный, прямой взгляд зеленых глаз поражал в самое сердце. Через месяц после знакомства, сержант отправил их с Сарой в разведку. Под покровом ночи они пробрались к вражескому лагерю, собрали данные, но, когда уходили, едва не попались. Раздались выстрелы, Иван схватил Сару, и они вместе упали на землю. В те минуты, когда над ними свистели пули, а лицо Сары было так близко, что он слышал ее дыхание, ощущал толчки ее сердца, Иван понял, что влюбился. С тех пор они больше не расставались. До той встречи в парке после войны, когда он разозлился и оставил Сару одну.

Теперь, пять лет спустя, перед ним была другая Сара. Красивая, как прежде. Вот только годы стерли с ее лица нежность и мягкость. Скулы заострились, в глазах появилась жесткость. Рыжие волосы отросли, и она забрала их в тугой хвост. На Саре была черная косуха, джинсы и длинные сапоги. Узкую талию обтягивал ремень с двумя кобурами. Иван присмотрелся: оба пистолета сорок пятого калибра. Серьезное оружие. Такая Сара ему не нравилась. Она внушала страх, а не любовь.

Когда Сара спросила о Машине, он встревожился. Кристи была права, когда предположила, что она ищет Машину. К тому же Сара призналась, что состоит в сговоре с Буллсмитом. Пока она говорила – соблазняла деньгами и лучшей жизнью, Иван напряженно думал. Надо бежать. Предупредить Сэма и ребят о грозящей опасности. У Гилроя здесь небольшая армия, они ищут Машину и со дня на день доберутся до Конечной. И тогда им конец. Если он не успеет отправиться в прошлое и сделать, что должен.

Иван еле дождался, пока Сара закончит допрос и уберется из комнаты, и продолжил разбирать протез. И снова не вышло. В коридоре раздались тяжелые шаги, лязгнул засов, дверь открылась, и в комнату вошел Могучий Эл – главарь банды и король преступного мира Трущоб.

Иван невольно дернулся, увидев Эла. Желание наброситься, избить негодяя ударило в голову, захлестнуло, затмило разум.

Эл сверкнул белозубой улыбкой, схватил пустой стул и уселся напротив. Иван стрельнул глазами на дверь. Там стоял охранник с пистолетом в руке. Не такой силач, как Эл, но достаточно крепкий, чтобы представлять угрозу скованному наручниками Ивану.

— Не дергайся! Второй раз я тебя отсюда не выпущу, будь уверен, — съязвил Эл. Он положил руки на спинку стула и насмешливо глядел на Ивана. На указательном пальце его правой руки блестел широкий ободок кольца с бриллиантом.

– Если бы ни сведения в твоей белой голове, ты был бы уже мертв, труп выбросили бы на свалку, и его бы терзали бродячие псы. Подходящий конец для белого отребья.

Иван молчал, лишь сжал руку в кулак.

— Знаешь, эти сведения в твоей башке стоят хороших денег. Поэтому, предлагаю выбор. Ты рассказываешь, где найти машину, и я стреляю тебе в голову. Легкая, достойная смерть.

Эл сделал паузу и вгляделся в лицо Ивана. Тот напряженно молчал.

— Другой вариант менее приятный и очень болезненный. Сначала я прострелю тебе оба колена, потом выстрелю в живот. Ты будешь умирать медленно, в жутких муках. И умолять, чтобы я прикончил тебя. И ради этого выдашь все, что знаешь и заложишь всех, кто тебе дорог. Ты был на войне и знаешь, каково это.

Иван посмотрел на врага. Темные, с яркими белками глаза Эла казались непроницаемыми, словно две черные дыры. Он понял, что Эл опасается его. От того не вошел один, взял охранника. Будь они вдвоем, Иван мог разделаться с Элом. Да, его руки скованны. Но есть ноги и железный стул. В голове мелькнула отчаянная мысль – броситься на Эла и получить пулю от его шестерки. Иван с негодованием отбросил ее. Он должен выжить и вернуться на Конечную. И убить Буллсмита. Ему нужно время, чтобы освободить руки и бежать. Нужно запутать, обмануть Эла и выиграть себе немного времени.

— Зачем тебе Машина? Сара служит Буллсмиту, но у тебя здесь свой грязный бизнес. Разве тебе мало денег, которые ты отнял у нищих и обездоленных изгоев?

— Денег у меня достаточно, — хмыкнул Эл. – Я запросто могу купить любого Новатора и Буллсмита в придачу. И я не хочу ничего менять. А эта ваша штука может забрать у меня мой бизнес и мои деньги.

— Мы всего лишь хотим, чтобы мир вокруг стал лучше. Чтобы никому не стирали память. Чтобы Трущобы заново отстроили, открыли школы, магазины, фабрики. Чтобы изгои вновь стали людьми. Разве ты не желаешь, чтобы улицы Трущоб вновь стали спокойными и безопасными?

Эл запрокинул голову, расхохотался. Его смех гремел, словно рокот камней, бегущих по склону горы. Охранник у входа в ответ разразился тихим, подобострастным хохотком.

— Зачем мне менять свою налаженную жизнь, белый придурок? Я вырос в этих кварталах. Властям Хоупфул-Сити всегда было наплевать на нас. Знаешь, сколько детей с этих улиц окончили колледжи? Пара сотен, не больше. А сколько спились или сдохли от передоза? Тысячи. Трущобы годами были помойной ямой для чистенького Хоупфул-Сити. Здесь тюрем было больше, чем школ и больниц. Я в восемь лет вышел на улицы. Толкал дурь, чтобы купить пожрать себе и матери. Отец напивался и избивал нас. Мать до смерти боялась его и не могла меня защитить. И все вокруг жили так. Мне повезло. Я был выше, крепче других, и меня приметил тренер по боксу. И я смог вырваться. Но никто из моих друзей не дожил до тридцати. Все, что я узнал в этой гребаной жизни – если ты не выбрался из этой ямы, ты сдохнешь. А чтобы выбраться отсюда, приходится делать плохие вещи.

— Но ведь ты выбрался, — возразил Иван. – Почему не хочешь помочь другим? Ребятам с твоих улиц. Тем, у кого сейчас нет шансов вырваться из Трущоб, изменить свою жизнь.

— Разве я не даю им шанс? – усмехнулся Эл. – Каждый на этих улицах знает, что у него есть выбор. Толкать дурь и зарабатывать деньги или употреблять и сдохнуть через пару лет. Разумный выбор, тебе не кажется? Те, кто работают на меня, имеют все: крышу над головой, защиту, еду, тачку. Если желают, могут посылать детей в школы Хоупфул-Сити. Их все устраивает, правда, Бэдж?

Охранник согласно кивнул.

— А как насчет девчонок там, наверху? Тех, кого ты похитил и сделал проститутками? – Иван не смог сдержать гнев.

— Ты о той малышке, которую мы взяли из притона наркоманов? Если она тебе дорога, что же ты за ней не следил? Хорошие девочки не шляются в таких местах и не употребляют соль. К тому же она задолжала дилеру, и он вызвал моих ребят.

Иван не сдержался, вскочил, ринулся на Эла и отлетел прочь, сраженный мощным кулаком боксера—тяжеловеса. Челюсть пронзила резкая боль, рот наполнился кровью. Иван выплюнул разбитые зубы и ощерился кровавым ртом.

— Легко драться с прикованным наручниками, — прохрипел он в ответ на мерзкую ухмылку Эла.

— Тебе против меня не устоять. Я чемпион в своем весе. Мои кулаки были застрахованы на миллион долларов.

— Так это когда было, — хмыкнул Иван.

Эл сверкнул глазами, поднялся и ногой отшвырнул свой стул к стене.

— Вечером зайду. Если не признаешься – сдохнешь, как вонючая крыса.

Грохнула дверь, стукнул засов.

Иван остался один и вернулся к мыслям о побеге. Если подняться и добраться до окна, можно разбить стекло, взять осколок, и, когда войдет охранник, перерезать ему горло. Но их двое. И второй его застрелит. Не годится. Даже, если сумеет укрыться от выстрела, на шум прибегут другие и быстро скрутят его. Нужно придумать что-то получше, а пока освободить искусственную руку.

Он продолжил откручивать кисть протеза, и вскоре у него получилось — наручник скользнул вниз, Иван едва не вскрикнул от радости. Скованной рукой он прикрутил кисть к освобожденному протезу и облегченно вздохнул. Теперь у него есть свободная рука. Он может придушить Эла или охранника.

Иван бросил зоркий взгляд на полки в надежде, что там, среди банок с консервами, люди Эла забыли оружие. Но ровный строй запечатанных коробок с названиями продуктов не позволял думать, будто внутри может храниться что-то иное.

Иван закинул протез назад и попытался выдернуть «живую» руку из наручника, хотя знал, что это бесполезно. Отчаявшись, выругался и вдруг услышал тихий возглас:

— Наконец-то я тебя нашла! У тебя кровь. Что они с тобой сделали?

Он повернулся к окну, и сердце учащенно забилось. В раскрытой форточке виднелось лицо Ани. Ее прекрасные темно-серые глаза с болью глядели на него, губы дрожали.

— Я обошла все здание, заглянула во все окна первого этажа. Думала, как пробраться внутрь, и тут увидела тебя.

Она говорила сбивчиво, словно запыхалась от быстрого бега.

— Аня, немедленно уходи отсюда, — ответил он, испуганно оглянувшись на запертую дверь.

— Я не уйду. Я пришла спасти тебя.

— Они схватят тебя и заставят меня все рассказать. А потом убьют нас обоих. Уходи!

Его лицо исказилось отчаянием. Пальцы крепко вцепились в прутья решетки.

— Я тебя спасу, — твердила она. – У меня есть пистолет. Джо отдал мне свой и рассказал, как отыскать фабрику. Я далеко оставила машину и долго шла пешком. Я не смогла пробраться внутрь. Все двери заперты…

Он слушал, а в голове, сквозь отчаяние и грусть, зрела мысль.

— Аня, послушай!

Она смотрела на него, не отрываясь.

– Передай Сэму, что Гилрой и Сара знают о Машине. Они ищут ее и скоро найдут. У нас мало времени. Я не вернусь, и Сэм должен отправить в прошлое другого. Только не Кристи. Она не переживет убийства. Пусть это будете Люк или ты.

— Я не умею стрелять, — она тряхнула волосами, словно желая прогнать мысль, что он не вернется. – И я не уйду без тебя. Ты возьмешь пистолет, застрелишь охранников, и мы сбежим.

— Ничего не выйдет… Погоди, дай мне сказать. Эл – не дурак. Он знает, на что я способен и, даже если я выберусь в коридор, меня застрелят. Если ты останешься – мы оба погибнем. Это ни к чему. Ты не должна жертвовать ради меня своей жизнью.

Ее лицо намокло от слез вперемешку со снегом. На улице стемнело, и снег повалил крупными хлопьями. Кудрявые волосы Ани покрылись снежной шапкой, и он вдруг ужасно захотел прижать ее к себе и поцеловать в мокрые губы.

— Я тебя не оставлю, — она повторяла это снова и снова.

— Я люблю тебя, — сказал он и улыбнулся тепло, искренне. Словно их не разделяла прочная решетка, а по другую сторону двери его не ждали вооруженные охранники. – Я тебя люблю и верю, что когда-нибудь, в другом из миров, мы будем вместе. Ты найдешь меня, я знаю.

Она вытерла слезы и снег и протянула в форточку руку с черным пистолетом.

— Сможешь поймать? – улыбнулась сквозь слезы.

— Спрашиваешь! – бодро ответил он, приподнялся – стул брякнул за спиной, и вытянул протез.

Аня швырнула пистолет, и «мертвая» рука Ивана вцепилась в него механическими пальцами. Он тут же спрятал пистолет за спину, прикрыл свитером.

В коридоре застучали подошвы сапог. Иван вздрогнул, нахмурился. Кто-то идет сюда.

— Прячься! – громко прошептал он, поймал Анин взгляд и отвернулся от окна.

Дверь открылась и вошла хмурая Сара. Глянула на его разбитое лицо и прикусила губу.

— Вижу, Эл уже побывал у тебя. Не смог удержаться, — скривилась она, подошла ближе и провела пальцем по его разбитой губе. Иван, не отрываясь, смотрел на нее и видел, что Сара еле сдерживает гнев. Получается, он до сих пор ей небезразличен? Неужели у него есть шанс выбраться отсюда? Надежда вспыхнула ярким пламенем, и он невольно улыбнулся.

— Мы с ним поговорили, но не сошлись во мнениях насчет будущего.

— Я так и знала, что вы с Элом не поймете друг друга. Недаром сама хотела допросить тебя, — Сара прошла через комнату и выглянула в окно. Сердце Ивана в страхе забилось – там, за окном, прячется Аня. Усилием воли он взял себя в руки и придал лицу равнодушный вид.

— Мы с Гилроем всегда находились по разные стороны баррикад. Он – преступник до мозга костей. Его деятельность в Трущобах причинила изгоям не меньше вреда, чем все патрульные Новаторов. Но ты, Сара, я не понимаю, зачем ты связалась с таким закоренелым преступником? Неужели только из-за денег?

Сара резко развернулась спиной к окну – Иван едва сдержал вздох облегчения.

— А что в этом мире важнее денег, милый? Мы с тобой воевали и знаем истинную ценность человеческой жизни. Она ни стоит ни гроша. Люди – всего лишь пешки на шахматной доске истории. Каждый из нас барахтается в мутной воде жизни. Некоторые выплывают, но большинство тонет из-за своей слабости, убеждений, совести и других тяжелых камней, которые тянут на дно. Ты знаешь, через что я прошла, чтобы выплыть. У меня никогда не было поддержки, мне пришлось зубами прогрызать себе дорогу к лучшей жизни. И я поняла одно: деньги и власть имеют значение. Все остальное – нет. Я с Буллсмитом не потому, что он мне нравится и я испытываю к нему теплые чувства. Я с ним, потому что он на вершине. И сегодня он может дать мне все, что я захочу. Если я дам ему то, что хочет он. А он хочет вашу дерьмовую машину. И хорошо заплатит тому, кто доставит ее. Эл Гилрой – отъявленный мерзавец. Но он – король этих Трущоб. И я использую его, чтобы получить то, что нужно.

Сара снова прошла по комнате. Каблуки ее сапог гулко стучали по цементному полу. Рыжие волосы блестели в электрическом свете.

— Мы должны отыскать машину, и как можно скорее. Буллсмит больше не намерен ждать и, если мы не справимся, отправит сюда других агентов. Они прочешут этот район мелким гребнем и, можешь представить, сколько при этом погибнет изгоев. Ты знаешь, мой босс при всех его достоинствах никогда не отличался человеколюбием. Для него главное — чтобы Новаторы оставались у власти как можно дольше.

— Раньше ты иначе относилась к жизни и смерти, — глухо сказал Иван, пораженный цинизмом слов той, которую он когда-то любил, – Мы с тобой сражались за мир и справедливость. Жизнь каждого гражданина была ценна и значима.

— И к чему это нас привело? Десять лет войны! Моя и твоя молодость, наши мечты, все пошло прахом. Нас изуродовали, вывернули наизнанку, уничтожили все лучшее, что было в наших душах.

Сара почти кричала. Ее лицо исказилось, пальцы сжались в кулаки. Иван беспокойно оглянулся на окно – ему послышался шорох.

— Еще не поздно измениться, Сара, — тихо сказал он.

— Слишком поздно, — ее лицо снова застыло. – Ты скажешь мне, где машина. Тебе придется. Я оставила послание твоей девке. Скоро она будет здесь, и у тебя не останется выбора. Ты же не желаешь причинить ей боль, правда, милый?

Сара приблизилась к нему, наклонилась – он брезгливо отстранился. От нее пахло духами. Резкими, сладкими. Этот запах казался ядом, одурманившим мозг Сары Прешис и превратившим ее в озлобленную стерву. Она заметила его неприязнь и выхватила пистолет. Глаза налились злобой.

— Ты уже не хочешь меня? Ты мог сказать мне, где машина, и мы вместе уехали бы отсюда. Если бы ты согласился! Я готова была прикончить всех людей Эла и его самого, лишь бы ты пошел со мной.

— Я больше никогда не буду с тобой. Я любил другую Сару, а эту презираю! – он открыл окровавленный рот и рассмеялся.

Она дернулась, приставила к его груди пистолет. И тут раздался испуганный крик.

Ивану казалось, что время замедлилось, почти остановилось. Сара шла к окну, где пряталась Аня. В ее руке блестел «кольт», лицо исказило бешенство. Он выхватил пистолет и выстрелил ей в спину, туда, где билось ее новое жестокое сердце.

Она обернулась, и на миг ему показалось, что ее лицо стало прежним — удивленным, прекрасным. Но потом ее глаза застыли, и она рухнула на пол. Открылась дверь, вбежали охранники, его тело пронзили свинцовые пули. И наступила темнота.