Вернись и начни сначала

Глава одиннадцатая. Жасмин

Жасмин торопливо шла по улице в сторону Центра. Сегодня обещали привезти натуральные продукты, чуть опоздаешь – ни за что не хватит. Она вышла из дома в пять утра, еще затемно, чтобы до работы успеть зайти в Центр. Хотела позвать с собой Аню, но подруга в последнее время часто не ночевала дома. Говорила, что остается на ночь у своего парня. Жасмин ее понимала и немного завидовала. Иван – крутой парень. Правда, когда она спросила его о работе, тот в ответ неубедительно соврал. Впрочем, здесь у всех так. Изгои делятся на порядочных, которые живут на подачки от Центра. Как она, Жасмин. И на тех, кто работает на Гилроя. Других здесь просто нет.

В школе, где она работает, зарплату выдают продуктами и вещами из Центра. Деньги есть только у Гилроя и его окружения. Да у некоторых пройдох, вроде Аарона Фейта, который явно уже срубил на поставках в Центр солидный капитал. Зачем иначе он с таким рвением этим занимается?

Жасмин прошла бодрым шагом три квартала, свернула на широкий проспект, кое-как расчищенный от завалов. В центре когда-то четырехполосного проспекта, теперь остались лишь две дорожные полосы. По краям под тонким слоем снега покоились груды бетонных плит, битых кирпичей, искореженной арматуры. В начале проспекта скромно притулилось двухэтажное здание бывшего колледжа искусств, в котором уже семь лет располагался Центр помощи нуждающимся. Когда Жасмин вырвалась из цепких лап сутенера (пришлось отдать ему все свои накопления), ей пришлось встать на учет в Центре. Иначе не выжила бы. Первым делом ее снабдили одеялом, постельными принадлежностями, одеждой. Потом Аарон уговорил директора школы Эльзу Тейт устроить Жасмин завхозом в школу и нашел ей тесную однокомнатную квартирку в одном из блоков. И началась новая жизнь.

Ей пришлось научиться рано вставать. Энергии в блоке не хватало, и по утрам в квартире было холодно. Жасмин спала в одежде, под двумя одеялами, и все равно мерзла. Она включала свет, наливала воду в электрический чайник и заваривала крепкий кофе. Жасмин не мыслила свою жизнь без кофе, а с тех пор, как завязала с наркотой, кофе помогал ей взбодриться и поднимал настроение. К восьми она уже была в школе. Быстро обходила классы, проверяла, все ли в порядке, к началу уроков садилась за свой стол на вахте, здоровалась с учениками, учителями и чувствовала себя деловой, нужной этим прежде чужим для нее людям.

Поначалу Эльза Тейт была немного строга к ней. Видно, опасалась, как бы Жасмин не сорвалась, не вернулась к наркотикам. Жасмин это коробило. Каждый раз, когда директор пристально глядела на нее из-под очков, ей хотелось смеяться. Но после, когда Жасмин доказала, что вполне справляется с работой и не прочь порой задержаться на сверхурочные, Эльза, наконец, приняла ее и даже доверила ключи от школы.

Жасмин не любила возвращаться в холодную, пустую квартиру. В школе все-таки было тепло – когда-то Гилрой подарил им небольшой реактор на топливных элементах. До поздней ночи Жасмин оставалась в школе и даже согласилась взять на себя часть забот по уборке помещений. Зато теперь у нее всегда был кофе, а порой и сахар. Днем в школу привозили сэндвичи, а вечером в учительской можно было включить старинный DVD-плейер и посмотреть кино.

Постепенно школа стала для Жасмин почти домом, и она радовалась, что дети—изгои получают образование, и надеялась, что когда-нибудь в Трущобах откроют колледж, построят новые дома, и жизнь будет не хуже, чем в Хоупфул-Сити.

Когда она подошла к Центру, перед закрытыми дверями уже собралась небольшая очередь. Жасмин встала за высоким, темноволосым мужчиной, лицо которого в мутном свете фонаря показалось ей знакомым.

— Мы с вами соседи, — она узнала Курта Парсонса из квартиры напротив. – Как ваши дела?

Он обернулся и окинул Жасмин колким взглядом:

— Вы что-то хотели?

Жасмин резанул по сердцу его неприязненный тон.

— Я всего лишь поздоровалась. У соседей так принято, не так ли?

— Я не ожидал, что такая, как вы, будет моей соседкой. Если бы знал, выбрал бы квартиру в другом блоке.

— Что со мной не так? – сверкнула черными глазами Жасмин. – Я такой же изгой, как ты или вон та старушка с рюкзаком. Ты забыл, что здесь – не Хоупфул-Сити? Мы все равны, и, если такие беленькие чистоплюи не хотят жить рядом с черными, можешь убраться отсюда в город. Тебе там как следует прочистят мозги. И будут правы.

— О каком равенстве вы говорите? – гаденько улыбнулся Курт. – Черная наркоманка никогда не будет равной мне, выпускнику престижного колледжа.

— Что же выпускник колледжа делает в очереди за жрачкой? – Жасмин уперла руки в бока и повысила голос. Внутри у нее клокотал еле сдерживаемый гнев.

— Я здесь работаю. И каждый день выдаю таким, как вы, бездельникам и наркоманам, бесплатную еду и вещи.

— Как ты назвал меня? Да я уже год, как чистая.

— Всего лишь год?

— Да ты! Я тебе сейчас покажу! – она вцепилась в лацканы его пальто и как следует дернула. Курт безуспешно пытался оторвать девушку от себя, а его глаза испуганно шныряли по сторонам. В очереди уже скопилось несколько десятков людей, но ни один не захотел прервать драку.

— Уберите от меня эту чокнутую! – визжал Курт. – Это же кашемировое пальто, вам никогда за него не расплатиться.

— Сейчас я разорву это пальто на мелкие кусочки, белый козел, и как следует всыплю тебе, — орала Жасмин.

Неожиданно она почувствовала, как кто-то берет ее руки и мягко отстраняет от Парсонса. Тот в страхе ринулся к спасительной двери Центра.

— Джо! – облегченно выдохнула Жасмин и бросилась на шею старому знакомому. – Ты спас меня от этого придурка.

Джо легонько похлопал Жасмин по спине и едко усмехнулся:

— А я решил, что это белого нужно спасать от разъяренной черной тигрицы.

— Ты еще не знаешь, как он меня оскорбил! Да таким, как он, не место у нас в Трущобах. Почему эти белые приезжают сюда и учат нас жить? В их распоряжении весь Хоупфул-Сити. Пусть сидят там и не высовываются.

— Не все белые одинаковы, Жасмин, — мягко сказал Джо. – Я знаю многих порядочных белых.

— Я тоже, — согласилась та и глянула на свои ногти. В пылу борьбы она сломала один и пыталась вспомнить, есть ли у нее в сумке пилка для ногтей. – Например, моя подруга и соседка Аня очень хорошая. Хотя, тоже закончила колледж, как этот.

Она стрельнула взглядом в сторону притулившегося возле двери Парсонса.

— Ты была на высоте! – усмехнулся Джо. – Я думал, этому ублюдку пришел конец. Ты разорвешь его на клочки и разбросаешь по ветру. Еле успел!

— Надо было его разорвать. Чтобы впредь неповадно было оскорблять черных девушек, которые всеми силами пытаются выжить.

— Ты проделала большой путь, дорогая, и должна гордиться, что тебе удалось подняться с самого дна.

— Я и горжусь. Но иногда так хочется вцепиться в рожу тем, кто не понимает, через что мне пришлось пройти.

— Вряд ли он поймет. Такие, как этот белый, не меняются, поверь старику Джо.

Центр открылся, и люди ручейками потекли внутрь. В тот день Жасмин повезло: она урвала несколько пакетов муки, макароны, сахар, банки с ветчиной и даже пару упаковок конфет.

Отнесла все домой и застала Аню. Так как раз возвращалась после ночевки «у друга». Немного растрепанная, измученная, но чем-то донельзя довольная.

— После работы устроим вечеринку.

— Богатый улов? – Аня улыбнулась и кивнула на тяжелый рюкзак за спиной Жасмин.

— Еще какой! Порой и у нас в Трущобах бывают хорошие дни, не так ли?

— У меня теперь все дни хорошие, — согласилась Аня.

— Ты все-таки влюбилась в этого великана? – фыркнула Жасмин. Они вошли в ее квартиру, и Аня с улыбкой глядела, как подруга вынимает из рюкзака сюрприз за сюрпризом и выкладывает на пустой и холодный стол.

— Кажется, влюбилась. Хотя пока не знаю. Все еще так неопределенно.

— А он тоже влюбился?

Аня вздохнула:

— Иногда мне кажется, что я ему небезразлична, а порой мне приходит в голову, что он просто опекает меня, как более слабую и нуждающуюся в защите.

— Эх, подруга! – Жасмин оперлась на стол и расстегнула куртку. После драки у Центра и бега с тяжелым рюкзаком ее бросило в жар. – Ни один мужик не будет опекать тебя без надежды затащить в койку. Поверь мне!

Аня счастливо рассмеялась и бросилась на шею подруге.

В тот день после работы Жасмин решила заскочить к сестре. Кьяра была младше на три года, и Жасмин с детства ее опекала. Сестра закончила школу и, благодаря помощи Жасмин, избежала участи большинства темнокожих девушек – изгоев. Работала в Центре, а потом вышла замуж за водителя грузовика Джейсона Аттикуса. У того брат владел небольшой транспортной компанией в Хоупфул-Сити. Семья Аттикус успешно сводила концы с концами и растила двух очаровательных дочек трех и пяти лет.

— Почему вы не переедете в Хоупфул-Сити? – неоднократно спрашивала сестру Жасмин, оглядывая уютную квартиру с добротной мебелью, занавесками и собственным генератором. И крепкой железной дверью – от воров. – Вы с Джейсоном не похожи на изгоев, не нуждаетесь в подачках от Центра. И биографии у вас чистые.

— Я никогда не покину Трущобы, — твердила Кьяра. Чуть поменьше ростом, чем Жасмин, она сильно располнела после вторых родов, но ее это ничуть не уродовало. Лицо Кьяры сияло здоровьем и счастьем. – Мы выросли здесь, в этих кварталах. Ходили в школу. Здесь живут все наши друзья. Что мне делать в «белом» Хоупфул-Сити? Прислуживать богатым? А мои дети будут вынуждены учиться с белыми детьми и терпеть их издевки? Нет, пока я жива, мы останемся здесь. Джейсон как-то заикнулся насчет переезда к брату, но я быстро показала, кто у нас на поле – квотербек.

Из детской прибежали Зелла и София – обе в розовых платьицах, с радостными улыбками. Жасмин раскинула руки, и девочки уткнулись в ее колени.

— Тетя Жасмин, переезжай жить к нам. Мы с Зеллой отдадим тебе свою комнату, — скулила младшая София.

— И правда, Джас, почему бы тебе не переехать? У нас три комнаты. Мы отдадим тебе одну. Здесь всегда тепло, есть горячая вода. Тебе не придется возвращаться в этот ужасный блок, где вечно темно и полно тараканов.

— Ты же знаешь, Кьяра, как я ценю свою свободу. И вы с малышками рано ложитесь спать, я буду стеснять вас. А вот приходить в гости могу чаще. Теперь, когда моя подруга нашла себе парня, у меня куча свободного времени. К тому же у вас полно горячей воды.

Сестры посмотрели друг на друга одинаковыми черными глазами и тепло рассмеялись.