Ведьма

ЛИХОРАДОЧНЫЕ ПОИСКИ

Пронзительный звонок будильника буквально вырвал Валдиса из сна. Привычки залеживаться у него не было. Он мгновенно вскочил, нажал на кнопку, чтобы не перебудить соседей. Сам Валдис был настоящий комок нервов. И Венда была такой, оттого столь близкой и желанной.

В лаборатории в то утро он завершил все запланированные и отложенные только из-за свадьбы опыты, но, записывая, допустил две незначительные ошибки и едва не перепутал колбы. Реакция оказалась положительной, чему в другой ситуации он радовался бы как ребенок, пообещал бы Ларисе поцеловать ее, а Иманта напоить, но на сей раз он молчал.

— Тяжело с похмелья? — спросил Имант.

— М-да, — неопределенно промычал Валдис. Лариса смотрела на него настороженно и осуждающе.

После обеда он решил, что торчать в лаборатории больше нет смысла. Сознание его как бы раздвоилось. Рассеянность возросла до такой степени, что в один присест можно было уничтожить результаты месячной работы.

— Пойду в библиотеку, почитаю, — сказал он Иман-ту.

Нетерпение его было так велико, что по дороге его все раздражало: и опаздывающий троллейбус, и красный свет на перекрестке, и пассажир, который мешал водителю. Он напоминал себе алкоголика, которого ждет вожделенный живительный глоток.

Заказав несколько книг, Валдис просидел над ними до десяти вечера.

Выяснил, что омела цветет в марте и апреле. Цветы — мелкие, однополые. Плоды — ягоды белые, мягкие, липкие. Семена разносятся птицами. Растение вечнозеленое, имеет от трех до семи длинных толстых листьев.

Узнал, что собака и лошадь переносят дозу морфина в десять раз, голубь — в сто раз, лягушка — в тысячу раз, превышающую смертельную для человека, что сегодня известно около 500 вирусов, что ученые до сих пор не выяснили принципы восприятия запахов и не знают путей воздействия химических веществ на рецепторы и нервы органов обоняния.

Валдис перелистал медицинскую энциклопедию на русском языке. К сожалению, многие данные о болезнях, о биологических явлениях устарели в ней по крайней мере лет на восемь — десять.

Необходимы новейшие данные. Информация в медицинских журналах публикуется без всякой системы, язык труднодоступен, масса иностранных слов, отсутствие пояснений, предварительного изложения проблем. Она безусловно рассчитана на человека сведущего, как говорится, подкованного, так же, как и его, Валдиса Дзениса, публикации понятны только химику.

Однако и это еще не все. В огромном море информации не было ориентира. Когда назавтра, понапрасну потратив время, он поделился своей бедой с дежурным библиографом, та обиделась и стала доказывать, что применяемая ими система классификации — последнее слово в библиографии, и работники библиотеки ее скрупулезно соблюдают. Она именно так и сказала: скрупулезно.

— Скажите, пожалуйста, а что вас конкретно интересует? — спросила наконец библиограф, предварительно заглянув в читательский билет Валдиса и убедившись, что клиент, хотя требования его несколько хаотичны, сумбурны, тем не менее научный работник одного из институтов Академии наук. Если бы из шифра следовало, что читатель относится к категории «остальных», вряд ли она употребила бы словечко «пожалуйста», да и голос звучал бы несколько иначе.

Валдис понял, что, пожалуй, самое трудное сформулировать проблему. Сумей он точно объяснить, что ему надо, решение наполовину было бы найдено.

— Это из области биологии? — попыталась помочь ему библиограф.

— Непременно биологии, — подтвердил Валдис и добавил — Однако я не собираюсь углубляться в биологию. В этой науке, говорят, существует сто двадцать семь дисциплин. — Он назвал первую пришедшую на ум цифру.

— Ах вот как? — переспросила библиограф, удивляясь как точным знаниям Валдиса, так и странному несовпадению цифры с ее собственными представлениями. — И какая же именно вам нужна?

— Видите ли, — Валдис наморщил лоб, — мне нужны биология, физика, психология. Все вместе.

— В каком аспекте?

— В каком разрезе? — совершенно бессознательно переиначил Валдис.

— Да, — согласилась библиограф.

— Видите ли, мне необходимо узнать факторы, которые вызывают необъяснимую болезнь и смерть.

— Таинственную болезнь? — оживилась собеседница. — Может быть, это инфекционная болезнь?

— Может быть, а может и не быть.

— Подождите! — Она отошла к столику. О чем-то переговорила с коллегой, вернулась.

— Но вам надо обратиться к медицинской литературе!

— Нет, — Валдис покачал головой. — Медицинские статьи не имеют… стержня, смысловой связи. Они скорее вводят в заблуждение, подавляют обилием фактов, чем раскрывают возможность увидеть проблему, вероятные… закономерности. Я, очевидно, неясно выражаюсь.

— Нет, нет, — библиограф энергично затрясла головой. — В таком разрезе у нас, конечно, системы нет, но… Я могу вам порекомендовать… о таинственной болезни пишет журнал «Наука и жизнь», первый номер за этот год. Существуют какие-то вирусы — в десять раз меньше известных до сих пор.

Валдис записал номер и поблагодарил.

— Я еще подумаю, проконсультируюсь, — пообещала библиограф.

— Нигде не могу найти, какие микроорганизмы вызывают образование ведьминых метел, — пожаловался Валдис. — Будто бы микроскопические клещики. Как будто они, или, вернее, переносимые ими вирусы и являются подлинными виновниками заболевания.

— Вьющиеся комнатные растения тоже переносят опасные для человека инфекции.

— А где об этом сообщалось?

— Не знаю… Я слышала по телевизору, или…

— Ничего, — махнул Валдис рукой. Он знал, что искать где-то что-то на основании слухов — самое бесплодное и неблагодарное занятие.

Он заказал все научно-популярные журналы нужного ему профиля за этот год, начиная с первого номера. Начал с уже упомянутого журнала «Наука и жизнь». Речь шла о «болезни смеха» среди аборигенов Новой Гвинеи. Один симптом показался любопытным: все заболевшие умирали ровно через девять месяцев. К сожалению, чаще страдали женщины. И признаки болезни были не характерны для мужей ведьм — умирая, люди племени фори смеялись. Местные называли эту болезнь «куру» и считали ее колдовством. Все лекарства, даже самые наиновейшие, оказались абсолютно бессильными.

Валдис уже не мог оторваться, так его захватил материал. Мозг многих умерших был впоследствии исследован под электронным микроскопом; ученые выявили распад нервных клеток, однако причину, вызвавшую нарушения, не нашли. И самое странное: в крови не было антител, возникающих в ответ на возбудителя обычной инфекционной болезни.

Если бы эту статью Валдис прочитал, как только вернулся из деревни, он бы ни минуты не сомневался, что несчастье Венды каким-то образом связано с «болезнью смеха», но на сей раз скептицизм перевесил. Тем не менее по спине пробежали мурашки, когда он стал читать дальше: инфекция проникает в организм только через кровь больного и обнаруживает свое присутствие спустя год, а то и больше после заражения. Вирус, вызывающий эту болезнь, по мнению ученых, в десять раз меньше обычного вируса, это так называемый «медленный» вирус, который подтачивает организм, разрушает его постепенно. И еще: вирусологи насчитали более двадцати подобных болезней, среди них склероз и болезнь Паркинсона — загадочное дрожание рук и ног, — которую до последнего времени считали результатом разрушения нервной системы головного и спинного мозга, связанного с возрастом. Было даже высказано предположение, что «медленные» вирусы вызывают ревматизм, что, возможно, даже обычное старение — некое подобие вирусной инфекции.

И дальше: «В настоящее время ученым не известны пути борьбы с инфекцией, вызванной «медленным» вирусом. Американский Национальный институт охраны здоровья разработал широкую программу исследований. Лаборатории Европы и Америки охватил азарт. Вирусолог Клаус Маннвейлер, профессор Гамбургского института Генриха Петте, назвал возбудителя нового заболевания «самым загадочным и внушающим опасения объектом современной медицины».

Заставили задуматься и комментарии к этой статье доктора медицинских наук В. Зуева, который считал виновниками подобных заболеваний обычные вирусы, непостижимым путем превратившиеся в «медленные», или, точнее говоря, не превратившиеся в «медленные», однако действующие как возбудители «медленной» инфекции.

Словом, ясности не было. Получается, что ведьмы — супервыносливые, а мужчины — слабые? Допустим. Значит, ведьмы являются носителями этого вируса. Но что мешает его дальнейшему распространению? Ведь все свадебные гости могли стать его жертвами. Однако ничего подобного не произошло. Силинь расстался с Вендой, молодой ведьмой, живет себе поживает и детей, говорят, наживает. Да. Случай с Силинем в какой-то степени успокоил Валдиса, ибо узнав о «медленных» вирусах, он внутренне похолодел, приготовившись к самому худшему: инфекция будет медленно развиваться, окажется необратимой и смертельной, поскольку лекарства перед нею бессильны. Отрадно было сознавать, что обыкновенное общение с ведьмами не является роковым. Однако все это еще больше запутало вопрос, как с позиции вирусологии, так и с позиции инфекционной природы заболеваний, вынудило снова подумать о ядах, естественных возбудителях и снова все осложнило.

Безусловно, некоторую роль, очевидно, играет и способ инфицирования. Аборигены Новой Гвинеи инфицировались вирусом «куру», поедая людей — носителей этого вируса. Инфекция вспыхивала только после попадания вируса в кровь. Возбудитель оказался устойчивым к нагреванию и облучению. В случае с ведьмами тоже важен способ инфицирования. Но если это так, то… Нет! Черт возьми, ведь Силинь бы заразился, и он, Валдис, тоже. Горло болело. Однако умирали только те, кто жил рядом, вместе с ведьмами. Жил не обязательно до смерти, до какого-то момента, когда уже было все равно — уходить или оставаться. Предположим даже, что ведьмы — носители инфекции, значит (просто чудо, что она не распространяется!), значит должен быть дополнительный фактор, который и превращает ее в смертельную. И фактор этот надо искать в самих ведьмах. Устранив его, мы лишим инфекцию ее силы. Значит, важен дополнительный фактор. Только он. Стоп! Но тогда, в таком случае, причем здесь какая-то инфекция, если решающим является дополнительный фактор, который даже самую простую болезнь делает смертельной? Таким образом, он может изменить любую болезнь — а сколько их на белом свете!

Сам фактор — исключение, редкий, непонятный случай, почти чудо. Для чего второе чудо? Так не бывает. Значит, ведьмы не заразны. С какой стати должны соседствовать два феномена!

Он видел, что с каждым днем и даже с каждым часом рассуждает все логичнее, и испытал даже некоторую гордость. Мозг оправился после первого шока. Мысль работала четко. Он исключил новогвинейский вариант как не подтвержденный фактами, точно так же, как исключил многие другие варианты.

Исключение, конечно, прием хороший. Он ограничивал, сужал сферу исследований, область предположений, но, к сожалению, ясности не вносил. И если в первые дни решение, казалось, лежит на поверхности, протяни руку — достанешь, то чем больше он углублялся в проблему, тем дальше отодвигалось решение.

Тогда он решил углубиться в область психики — попытаться объяснить причины несчастья душевными свойствами этих женщин. И тут просто растерялся от обилия признаков психических отклонений, установленных наукой. Прежде всего он сам, безусловно, страдал выраженным неврозом и манией преследования. Желание разобраться в проблеме явно напоминало навязчивую идею. Обнаружил он у себя и некоторые признаки шизофрении. Например, вдруг он совершенно переставал ориентироваться во времени и пространстве. Как-то в лаборатории минут пять вспоминал, какое нынче время года — зима или лето. Он-то думал, что это свидетельствует о его блестящем умении сосредоточиться на одном вопросе, теперь он узнал, что подобное состояние признак приближающейся психической болезни. «Хорошо еще, что нет Венды, — подумал он, — а то без всякого основания я стал бы обвинять ее».

Однажды, движимый любопытством, он позвонил все-таки знакомой медичке. Что эта дама ответит, как объяснит ситуацию?

— Вэсма?

— У телефона!

— Это Валдис Дзенис.

— Я слушаю! — В голосе звучало нескрываемое удивление.

— Я к тебе за консультацией.

— Да, пожалуйста! — Голос стал деловитым.

— В наших краях живут ведьмы: мать, дочь и бабка.

Люди избегают их, так как мужья их заболевали и умирали. От необъяснимой болезни…

— Ты шутишь? Решил меня повеселить?

— Да нет же! — воскликнул Валдис. — Это чистая правда. Я не шучу. Они несчастные люди…

— И сколько же мужей умерло?

— У бабки — один, у дочери — двое. У внучки муж начал болеть, но вовремя ушел от нее. Только поэтому остался жив. Скажи, что это может быть за болезнь?

— Такой болезни быть не может.

— Но почему же они умирают? И двое детей, которых они взяли на воспитание.

— От чего они умирали?

— Один как будто от менингита, у второго — легкие, третий… забыл… от… рвоты. Ослаб.

— А что об их смерти говорят врачи?

— Говорят крестьяне: ведьма прокляла, ведьмы замучили. Врачи не интересовались.

— Они не пользуются какими-нибудь травами?

— Нет! Прабабка да, та пользовалась. А эти нет.

— И все-таки я думаю, причина в травах.

Ни тон, каким говорила Вэсма, ни ее слова доверия Валдису не внушили, однако то, что она упомянула о травах, понравилось. Сам он тоже прежде всего подумал о травах. Этот вариант обещал ему Венду, здоровую и счастливую.

— Назови ядовитые комнатные растения.

— Фикус каучуконосный.

— Фикус?

— Да. Как это проявляется, я не знаю.

— А тебе известно, какие микроорганизмы живут в ведьминых метлах и в омеле?

— В чем, в чем?

— В ведьминых метлах.

— А что это такое?

— Это наросты на дереве. Якобы колонии микроскопических клещей, а те, в свою очередь, являются распространителями вирусов…

— Место обитания энцефалитного клеща — лес, — прервала его Вэсма. Тон ее опять изменился. С самоуверенностью человека сведущего она принялась рассказывать о клещевом энцефалите.

— Знаю, знаю… — пытался прервать ее Валдис. — Объясни лучше, что такое токсоплазмоз?

— Болезнь, разносчиками которой являются животные или естественная среда. Обычно заражаются только женщины.

— Признаки?

— Дети рождаются недоношенные. Беременность всегда заканчивается выкидышем… Предотвратить невозможно…

— Пути заражения?

— От животных. Простое прикосновение не заразно…

— Но как же?

— Ну, этого я не знаю…

«Слава богу! — подумал Валдис, — наконец-то призналась, что тоже чего-то не знает». Ему хотелось сказать ей, что заразиться можно через мочу, кровь, молоко, яйца. Но не просвещать же самоуверенного дипломированного врача! Она и так превзошла себя в знаниях о токсоплазмозе.

— По каким признакам ставится диагноз? — спросил он.

— У женщин непременно выкидыш. Это — прямое подтверждение…

Она еще что-то долго говорила о том, что ребенок рождается мертвым, что потомства не бывает, но Валдис уже не слушал, потому что это был не ответ врача больному, а потуги студента ответить на вопрос, оперируя одним-единственным известным ему фактом.

— Вэсма, милая! — прервал ее Валдис. — Насколько мне известно, точный диагноз можно установить только лабораторным путем.

— Нет, не совсем так… — Вэсма стояла на своем. Снова завела речь о выкидышах, о чем-то еще.

— Скажи мне, что это за вирус «висна»? — спросил Валдис. — И что за болезнь «куру», которую называют также «болезнью смеха»?

— Какой вирус?

— «Висна».

— Не знаю. Мне кажется, ты все это выдумываешь.

Валдис улыбнулся. Вэсма права, это не человеческий вирус.

— А «болезнь смеха»? Обнаружена в Новой Гвинее.

— У нас она не распространяется.

— Да, похоже, так. А что ты знаешь о «медленных» инфекциях?

— О каких?

— Склероз считается инфекционным заболеванием?

— Ни в коем случае.

— А болезнь Паркинсона — инфекционное заболевание?

— Нет. Причины совсем в другом.

— Так почему же все-таки мужья этих женщин умирали?

— Скорее всего какое-нибудь венерическое заболевание.

— С женами они жили не больше восьми-девяти месяцев.

— Слишком быстро. Сифилис развивается…

— Да нет там венерических заболеваний! — оборвал ее Валдис.

— Тогда это какой-то абсурд.

— Если бы так!

— Ты же знаешь, Валдис, я не инфекционист.

— Знаю. Ясно.

— Так что вот так. А почему эти женщины, выйдя замуж, оставались жить в своем доме?

— Одна ушла, но ничего не изменилось.

— В таком случае там быть ничего не может. Нет такой болезни.

— Хорошо. Спасибо! Прости, что потревожил!

— Я могу дать тебе телефон специалиста в этой области, ученого.

— Спасибо! Меня интересовало, что скажешь ты, рядовой специалист.

— Почему?

— Мужчин этих лечили нормальные практики. Вот я и пытался выяснить, почему они ничего не заметили. Теперь знаю.

— Что же ты знаешь? — Голос Вэсмы прозвучал воинственно.

— Виной всему укоренившийся в среде современной средней интеллигенции предрассудок: этого не может быть, потому что не может быть никогда, об этом нам ничего не известно.

— Ну, опять умничаешь, — сыронизировала Вэсма.

— Ты даже не знаешь, как бы я хотел, чтобы ты оказалась права. Но после всего, что я слышал, не могу верить.

— Позвонил, чтобы поиздеваться надо мной?

— Извини! Так получилось. Я не хотел этого. Честное слово.

— Ты по-прежнему один?

— Через неделю женюсь.

— Ах вот как? И кто она, если не секрет?

— Женщина со средним образованием. Не боится детей. Не пытается казаться умнее, чем есть.

— Красивая?

Валдису снова стало не по себе. Как ответить? Пожалуй, лучше соврать.

— На тебя немного похожа.

— Занятно! — Голос Вэсмы потеплел.

— Да. Занятно, — согласился Валдис, попрощался и положил трубку.

Валдис прилег на кровать. Голова была как в тисках. Казалось, он уперся в каменную стену. Но не понимал, когда и почему это случилось. Надо было во что бы то ни стало позвонить еще кому-нибудь из врачей. Он вспомнил о жене одного своего давнего знакомого, ученого, и жена его, кажется, тяготела к науке. К сожалению, это было шапочное знакомство. Неловко, конечно, звонить, спрашивать. Он стоял у окна и наблюдал за молодой женщиной в доме напротив, которая, стоя на подоконнике, мыла окна. Смотрел на ее обнаженные руки и ноги. И мысли приняли совсем другое направление… Да, надо позвонить еще кому-нибудь из врачей. Может быть именно ей, чье имя он не помнит.

— Это говорит Валдис Дзенис. Когда ваш муж защищал кандидатскую диссертацию, я был среди приглашенных…

— Кажется, вспоминаю. Но разве это так важно?

— В принципе не важно. Вы медик?

— Да.

— Вы случайно не занимаетесь научной работой?

— Еще как! Написала целых три диссертации. Правда, ни одна из них не закончена, но…

— Не понял.

— Я так и думала, что не поймете. У меня трое детей, а это еще те диссертации!

— Ах, вот как! — Валдис смутился и неловко добавил — Вероятно, сил они требуют побольше, чем диссертация.

— Угадали, молодой человек! В ваши годы, да еще учитывая, что вы — холостяк, такие слова делают вам честь. Ведь вы еще не женаты?

— Нет. А откуда вы знаете?

— Нас ведь знакомили. А у меня пока нет склероза. Женщины, живущие нормальной жизнью, стареют медленнее.

— Но склероз — инфекционная болезнь. — Валдис воспользовался случаем, чтобы направить разговор в нужное ему русло.

— Что же, такое тоже возможно, — она оказалась в курсе дела. — Однако до тех пор, пока это не доказано, я продолжаю придерживаться старых взглядов. Добросовестный рядовой врач не должен бросаться в крайности.

— Понимаю. — Валдис даже выпрямился. — У меня вопрос чисто медицинского свойства.

— Пожалуйста.

Он коротко рассказал о занимавшей его проблеме, упомянув об умерших мужьях, о продолжительности болезни.

— Невероятно! Совершенно невероятно! — воскликнула она. — Подобные случаи, мне кажется, в медицине неизвестны. Хотя в медицине возможно все.

— Конечно, — поспешил согласиться Валдис, чтобы она не спросила его, где все это происходит. — Конечно, никто не знает. Местные врачи не обратили внимания. К тому же врачи меняются. О матери и бабушке никаких данных у них нет.

— Может быть, мужчины были предрасположены к заболеваниям и смерть их — случайное совпадение.

— Нет. Один был абсолютно здоров, не болел ни разу в жизни. И дети…

— Да, да. Я думаю…

— Люди считают, что ведьмы мужчин просто-напросто… извели.

— Извели? Не иначе как извели! — В голосе ее слышался смех.

— Интересно, что умирают только те, кто остается жить в их доме.

— Вот видите, в медицине все возможно. Учтите это прежде, чем выслушать меня…

— Да.

— Мне кажется, что эти женщины — носители инфекции.

— Какой?

— Например, менингококковой. Есть люди, устойчивые к инфекции, хотя сами являются ее носителями. Менингококки находятся в горле. Перенос возможен таким образом только между мужем и женой.

Валдису показалось, что у него перестало биться сердце.

— А носители инфекции могут от нее избавиться?

— Пожалуй, скорее нет, чем да.

Эта женщина, как врач, не шла ни в какое сравнение с Вэсмой. Она двигалась к цели как торпеда — стремительно, без промаха, неотвратимо. Первая цель была достигнута. И Валдису его интуиция ученого подсказывала, что попадание точное. Во всяком случае в данную минуту контрдоводов у него не нашлось. Она шла кратчайшим путем, имея в своем распоряжении довольно мало фактов. Ему казалось, что эта женщина угадывает его мысли, все понимает. Ему даже стало страшно.

— А может быть это какое-то ядовитое растение или цветок? — почти умоляюще спросил он.

— Нет, — прозвучал отрицательный ответ. Торпеда точно поразила цель.

— А почему в браке у них не было детей?

— Это уже результат. Зависит от особенностей организма.

— А что такое лептоспирохетоз?

— Какая-то инфекционная болезнь.

— Какая?

— На этот вопрос не отвечу. В моей практике таких случаев не было. Зато я могу вам дать книгу с исчерпывающими сведениями об инфекционных болезнях. Посмотрите сами! И станете в десять раз умнее меня.

— Вы просто блестящи!

— Без сомнения! — в голосе ее снова послышался смех. — Блестящий ученый без степени.

— Не смейтесь! Это действительно так.

— Не преувеличивайте! В конце концов окажется, что виноваты не менингококки, а какие-то другие кокки или нечто сходное. Я привела их в качестве примера.

— А может быть эти женщины психологически подавляют своих мужей? — спросил он, чтобы спастись от самого себя.

— Без сомнения, — мгновенно согласилась она и засмеялась. — Ведьмы всегда действовали комплексно.

Валдис понял ее слова в прямом смысле: могут существовать и другие побочные факторы. И странным образом, на сей раз побочные факторы не показались ему несущественными. Жизнь, которую вынуждены были вести ведьмы, постоянное напряжение — все это было далеко не случайность, а неизбежные последствия причиненного когда-то зла.

— Спасибо! Вы мне во многом помогли, — поблагодарил Валдис.

— Я старалась. Роберт мой сказал бы: рад стараться!

Теплота, заинтересованность, с какой она разговаривала с Валдисом, поддерживали в нем бодрость духа. Как только трубка звякнула о рычажок аппарата, связь между ними прервалась. Явственно донесся шум мотора, который тут же заглушил гул летящего над городом самолета.

— Скорее нет, чем да, — тихо повторил он слова врача.

Сердце болезненно сжалось. Он понял, что может оказаться на краю пропасти и преодолеть ее будет не в силах.

Уголки губ нервно дернулись, на глаза навернулись слезы. Да, нервы никуда не годятся. И всего за неполные две недели. Впрочем, почему за две? Ведь он всю весну торчал в лаборатории, света божьего не видел. На тренировки не ходил, даже в воскресенье не отдыхал, ни о чем, не имеющем отношения к делу, не думал. Так и с ума сойти недолго, не только расклеиться. И так уже признаки некоторых нервных заболеваний налицо.

Он медленно вытер слезы. И внезапно его озарило: менингококки?! Разве это повод, чтобы называть носителя их ведьмой? Нет! Тысячу раз нет! Ведь не отторгает же общество носителей этих проклятых кокков, как отторгнуты Венда, Валла и Сакристина. На менингококки реакция организма однозначна и медицине хорошо известна. А мужья у них умирали за какие-то восемь-двенадцать месяцев. Как по часам. Нет! Она просто околдовала меня логикой своего мышления. Нет! Нет! У Венды будут дети! И она напишет свои три диссертации, как и жена этого ученого, имя которой он забыл. И вдруг ему как никогда захотелось иметь сыновей, из которых умная, чуткая мать воспитает будущих ученых. «Династия Дзенисов — будут говорить люди, — подумал он с гордостью. — Один из них обязательно займется медициной».

Внезапно раздался телефонный звонок.

— Ну как? — спросил Екаб. — Не забыл, что завтра едем в деревню?

— Не забыл… Послушай, Екаб! Ты сказал, что… и зубы, и горло у них здоровые. Помнишь?

— Помню.

— Проверяли в лаборатории?

— Да.

— В какой?

— В районной.

— Так что менингококков в горле нет?

— Не пугай ты меня. Судя по голосу, ты вот-вот отдашь концы.

— Так как с менингококками?

— Ну не было, должно быть…

— Ты сердишься?

— Мне страшно. А это похуже злости.

Валдис вспомнил слова врача: «В конце концов может оказаться, что виноваты вовсе не менингококки». Да. Она все-таки как торпеда с электронным целеиска-телем.

— Алло! Ты что молчишь? — спросил Екаб.

— Думаю.

— Тут у нас есть один умник: как на улице задумается, так тут же останавливается. Ноги голове мешают.

— Да пошел он… к черту!

— Хорошо, что в рамках приличия выразился. А то бы телефон отключился.

— Так ты думаешь, что у Венды нет никаких кокков?

— Думаю.

— Так что же тогда?

— Не знаю.

— Ты что-то скрываешь от меня?

— Не скрываю. Просто не знаю.

— Я тоже думаю, что из-за кокков не стали бы называть женщин ведьмами.

— Конечно» Коки известны только тем деревенским парням, кто служил во флоте.

— Я привезу Венду в Ригу.

— Ты все-таки решил жениться?

— Да… И, пожалуйста, постарайся, чтобы твоя Инга и все, кто знает, не разносили эту небылицу о ведьмах! Здесь она должна чувствовать себя нормальным человеком. Может быть, это окажется решающим.

— Хорошо. Только помни, что Сакристина однажды уже бежала.

— Она взяла с собой ребенка.

— Какая разница?

— Я ее люблю. И я не могу стать предателем.

— Значит, едем?

— Да. Обратно с Вендой.

В комнате опять наступила тишина. Валдис хотел позвонить еще кому-нибудь, но не знал кому. Казалось, в мире произошла какая-то трагедия, что-то безвозвратно потеряно, погибло, его ожидает нечто ужасное, надо действовать не медля, но голова была как чугунная.

После лихорадочных поисков информации наступил спад. Он расстелил постель, забрался под одеяло и заснул глубоким, смертельным сном.

Под утро в его сонном сознании начали мелькать фантастические картины.

Перед ним высилась ледяная гора. А сзади вышедшая из берегов река с торосами льда. Он стоял, уцепившись за ветки ивы, понимая, что вода вот-вот поднимется, затопит иву или вырвет ее с корнем. Чтобы спастись, надо двигаться, ползти, цепляясь руками за наст, подтягивая тело вверх по склону… Он раздумывал, сомневался. Но тут издали донесся треск льда и хлынула вода. В отчаянии он прыгнул и оказался на самой вершине. А вода поднималась все выше и выше. Какие-то голоса предупреждали о том, что река вскоре затопит всю долину. Людей не было, он слышал только голоса.

Валдис заметил протоптанную в снегу тропинку, спускающуюся к самой реке. Голоса сказали, что по этой тропинке люди носят воду. Это казалось невероятным — склон отвесно уходил вниз и ледяная вершина отсвечивала голубым. Он попытался вскарабкаться, но с половины пути соскользнул вниз. Его охватила безнадежность. Но отступать было нельзя, — он начинал замерзать. Он понял, что если не дойдет до деревни, приютившейся на самой вершине, за непреодолимым ледяным карнизом, то замерзнет во льдах. И стал карабкаться снова. Навстречу ему спускалась женщина с коромыслом. Молодая и энергичная. Она с любопытством посмотрела на него. «Деревня там», — сказала она по-русски, и Валдис понял, что он не в Латвии, а на Дальнем Востоке, на берегу огромной реки.

Женщина с коромыслом пошла за водой, а он попытался вскарабкаться. Это ему удалось, карниз был совсем рядом, но, глянув, он понял, что никогда его не преодолеет. Страх и сомнения лишили его последних сил. Руки сами собой разжались, и он заскользил вниз. Перед глазами мелькнул бурлящий поток, страх сковал тело.

Его остановила возвращавшаяся женщина. С полными ведрами она шла медленно, ступала уверенно, не боясь поскользнуться. На сей раз вид у нее был еще более решительный, чем во время первой встречи. «Ступайте в гору! Там есть тропинка», — сказала она. В лице женщины было что-то монгольское. Широкий лоб, выступающие скулы, полные губы гармонировали с серыми в крапинку глазами. «Идите, я должна набрать еще раз». Она кивнула головой.

И Валдис пошел. По ступенькам. Непонятная сила поддерживала его, толкала вперед. Он и не заметил, как очутился вдруг на вершине кручи, среди белых деревенских домиков с плоскими крышами. Приближался вечер. Становилось все темнее… Но и тут ему грозила опасность. Его обвинили в убийстве. И вдруг настоящий убийца бросил на землю окровавленный кинжал и признался в преступлении. «Цришелец не виноват, пришелец хороший», — зазвучали голоса.

Где-то загорелся факел. Заклубился черный дым в красных бликах. И тут кто-то исподтишка вонзил ему в спину кинжал.

Он проснулся. «Рана в спине» все еще болела. Большим пальцем он пощупал болезненное место. Похоже, нерв под лопаткой. Это место болело у него еще в школе и время от времени напоминало о себе.

После пробуждения ощущение ужаса и подстерегающей его беды не исчезло, оно висело в воздухе как завеса дыма. Однако молодость и здоровье победили, преодолели подавленность. Он попытался понять символическое значение сна, поскольку верил в логику подсознательной игры воображения. Что обещал ему этот сон? Победу? Поражение? Похоже, ни то, ни другое. Удар ножом еще не означает смертельный исход.

В гору его вознесла какая-то неведомая сила. Добился от убийцы признания. Потом его убил тот же убийца. А может быть, только ранил? Под левой лопаткой все еще болело. Черт! Слева было сердце.