Ведьма

ХОЖДЕНИЯ ПО МУКАМ

Хотя лихорадка Валдиса ничем не напоминала болезни, от которых в свое время умерли мужья матери и бабушки, Венда поняла, черный демон проклятья раскинул крылья и над ее жизнью. По природе деятельная и толковая, она на второй день отправилась в поликлинику, ясно не представляя, что это ей даст. Она считала, что главное для нее сейчас — держать себя в руках, сообщить медикам о том воздействии, которое она оказывает на мужа и просить совета или что-то предложить, чтобы предотвратить несчастье. Это не деревня. В лабораториях работают специалисты, в городе много научно-исследовательских учреждений. И главное, в чем была наивно убеждена Венда, ни один медик в ее сообщении не увидит ничего, кроме интересной проблемы, решение которой в конце концов могло стать захватывающим и полезным делом. Интерес, проявленный учеными, тем более подтверждал это. Ей и в голову не приходило, что предрассудки или какие-то иные препятствия могут помешать ей обследоваться, как говорится, с головы до пят.

Медленно падал снег. Венда неторопливо шла по улице. Дышала полной грудью. Не надо было бояться, что она своим дыханием нанесет вред чьему-то здоровью. Поликлиника находилась в особняке, прятавшемся среди деревьев. Подойдя ближе, Венда испытала угрызения совести, что не пришла сюда гораздо раньше. Доктор Суна не один раз заговаривал с ней об обычном медицинском обследовании. В институте не делают бактериологических анализов. Доктор, безусловно, не допускал, что Венда может быть носителем обыкновенной инфекции, и все-таки… Запахи поликлиники, широкие светлые коридоры произвели на деревенскую девушку очень сильное впечатление. В институтской лаборатории все было проще, обыденнее и даже грязнее. А здесь все пахло лекарствами. Венда убедилась, что ученым и в другом отношении далеко до врачей поликлиники: во-первых, у них не было твердой уверенности в результатах своей работы, во-вторых, самомнения, которым работники поликлиники были наделены сверх меры.

Венда остановилась посреди вестибюля. Болезнь Валдиса выбила ее из колеи, напугала и потому вид у нее был немного растерянный. Она поймала на себе суровый взгляд почтенной седой дамы, устремленный на нее из-за стойки. Это была гардеробщица. Венда сняла пальто. Глянула в зеркало. Тетушка продолжала изучающе разглядывать ее.

— Куда тут можно обратиться? — спросила Венда.

Уважаемой даме вопрос этот польстил. Она приосанилась, стала еще более неприступной и важной.

— На консультацию?

— Да, — ответила Венда, поскольку сама считала, что пришла именно за консультацией. Во всяком случае, сама она здорова и больничный ей не требуется.

— Подойдите к окошку! — женщина небрежно махнула рукой.

Выяснилось, что к участковому врачу номерков нет. Надо было решить: ждать до семи или до половины восьмого, и тогда ее, может быть, примут без номерка, или придти завтра. В конце концов выяснилось, что в порядке исключения на консультацию к гинекологу можно попасть сегодня. Подавив неприятное чувство, которое вызывала в ней предстоящая проверка, Венда стала подниматься по лестнице. Кабинеты, лаборатория, процедурные. Да, вот что значит жить в столице республики. Навстречу шли пациенты, изредка кто-нибудь из медиков, обдавая проходящих специфическим запахом и с трудом поддающимся формулировке ощущением физической обнаженности. Венде вообще с самого детства казалось, что руки врачей от постоянного мытья должны болеть, как будто с них содрана кожа.

Возле кабинета ей пришлось минут пятнадцать ждать. Венда вспомнила, что Валдис остался один и сердце ее сжалось от бессилия. Одиночество для него полезнее, чем близость жены. Ах, об этом лучше не думать, не думать…

Гинеколог внимательно обследовала и подробно расспросила молодую женщину. Занесла все сведения в карточку. Записала рабочий телефон и место работы мужа. Наконец наступил момент, когда пациентка отважилась сказать:

— Мне кажется, я носитель инфекции.

— Какой инфекции?

— Не знаю. Вероятно, это могли бы установить серьезные лабораторные анализы. Тех, что вы назначили, по-моему, недостаточно.

— Как такая мысль вообще пришла вам в голову? Есть какие-нибудь признаки?

Венда покраснела. Эта самоуверенная и на вид умная женщина ее смущала. С тех пор, как Венда перебралась в Ригу и поверила в благоприятную судьбу, она стала робкой и стеснительной.

— Люди, очень многие, которые долго жили рядом со мной, с моей мамой и бабушкой, заболевали и умирали.

Врач внимательно посмотрела на Венду.

— От какой болезни?

— От разных. Мы каким-то образом их отравляем, — несмело ответила Венда. Ей казалось, что эта умная женщина слушает ее недостаточно внимательно, а может быть, просто ей не верит. Врач заглянула в паспорт пациентки.

— Вы недавно в Риге?

— Из деревни?

— Да.

— Зайдите в пятнадцатый кабинет.

— Хорошо.

— Смотрите мне в глаза! — неожиданно повысила голос врачиха.

Венда удивленно, непонимающе посмотрела в зеленовато-серые глаза. Врач велела взглянуть в окно., затем на ее палец. Венда послушно выполнила все требования.

На дверях пятнадцатого кабинета было написано: «Психиатр». Рядом, на стуле сидела женщина лет пятидесяти с испитым лицом и желтыми, прокуренными пальцами.

— Вы к психиатру? — изучив Венду с головы до пят, спросила наконец женщина, произнеся слово «психиатр» с придыханием, из чего Венда сделала вывод, что психиатра та считает самым большим начальником среди врачей.

— Да.

— К другим врачам ходят только идиоты. Если хвороба настоящая и в голове все дома, идут к психиатру.

Венда сделала вид, что не слышит. Женщина бесцеремонно продолжала ее разглядывать и наконец произнесла:

— Ты, девочка, далеко пойдешь.

Венда улыбнулась. Ободренная улыбкой, собеседница наклонилась к ней, очевидно, настраиваясь на долгий разговор. Но тут дверь открылась и мужской голос произнес:

— Следующий!

Венда осталась одна. «Суеверие, — думала она. — Какое сложное, какое неясное понятие. Кого же обвинить в этом случае в суеверии?»

Минут через пять женщина вышла из кабинета, довольная и улыбающаяся.

Вошла Венда.

— Я вас, кажется, напрасно потревожила, — сказала она тихо.

— Ничего. Тем лучше. — Мужчина встал и направился ей навстречу. От него исходило спокойствие. «Психотерапия личностью», — подумала Венда и внезапно ощутила, что к ней вернулась смелость, исчезло чувство стыда, которое она испытывала, понимая всю нелепость визита. Врач предложил ей сесть, сел сам. И глядя на нее с веселым любопытством, заговорил:

— Вы действительно правы. Ко мне иногда направляют только потому, что сами не хотят работать. Что бы вы делали на моем месте?

— Не знаю. — Венда пожала плечами.

— Да. Но так ответить врач не имеет права. — Психиатр улыбнулся.

— Понимаю. — Венда кивнула.

— С чем же вас прислали? Так, так. Предположительно: навязчивая идея. Ну так что же это за странная, смущающая гинекологов идея? — Врач говорил спокойно, доброжелательно, с легким оттенком иронии в адрес коллег.

«Вероятно, это тактика всех психиатров», — решила Венда.

— Дело в том, что я из рода ведьм. И сама я ведьма.

Психиатр кинул на нее молниеносный взгляд и тут же опустил глаза. Смущение его длилось мгновение и было почти незаметно.

— Это интересно. Я надеюсь, что вы не всем об этом рассказываете?

— Нет.

— Очень хорошо. Есть вещи, которые можно доверить только самым близким, ну и, конечно, врачу тоже. Кто еще знает, что вы ведьма?

Венда молча изучала лоб психиатра. Ее вдруг охватило предчувствие, что и этот визит окажется бесполезным.

— Почему вас не интересует, как возникла эта бредовая идея? — спросила она.

Психиатр покраснел. Она смотрела, как постепенно краснеет лоб и та часть головы, где волосы поредели. Врач все еще смотрел в стол, напряженно думал. Потом быстро взглянул Венде в глаза и сказал:

— Простите! Я слушаю!

Венда вздохнула и начала:

— Как было бы замечательно, если б я это просто вообразила. Вы бы меня вылечили, и все бы закончилось…

— Что-нибудь еще случилось?

— Мужья моей матери и бабушки умирали потому, что долго находились рядом с женами. Когда мой первый муж начал болеть, я развелась. Потом в приливе надежды я вышла замуж за ученого-химика. У него друзья — биологи, я надеялась, они что-нибудь выяснят, узнают. К несчастью, муж серьезно болен, а исследования ничего не дали.

— Кто занимается обследованием?

— Микробиологи. Изучают состав выдыхаемого воздуха, образцы крови, клетки эпителия и слюну. Ничего подозрительного не нашли.

— Назовите фамилии ученых?

— Доктор Суна, кандидат наук Меллезер.

— Меллезер? Автор «Генетики»?

— Да.

— Почему же вы им не доверились, а пришли в поликлинику? Вернее так: почему рассказали гинекологу о своем несчастье?

Венда улыбнулась.

— Вы сами вначале заметили, что врачам надо рассказывать все.

— Мда, было такое… И все же: почему вы ей сказали?

Венда замялась, ответила не сразу.

— Иной раз трудно объяснить свой поступок, — ответила она. — Новая поликлиника, чувство собственного достоинства, с каким держатся врачи, произвели на меня впечатление. Казалось, любой назовет причину моего несчастья. Я понимаю… на меня нашло затмение. Извините!

— За что? За то, что доверились нам?

— Да, — согласилась Венда.

— Как велика вероятность, что действительно ваша мать и бабушка, и вы сами являетесь причиной болезни и смерти?

— Очень велика, — тихо ответила Венда.

— А не выгоднее это совпадение отрицать?

— Мы и отрицали, и не верили. Только себе во вред.

— Ясно.

— Извините.

— Пожалуйста!

— Посоветуйте, что мне делать?

— Почему вы не доверяете микробиологам?

— Все-таки они не врачи. К тому же сам Суна порекомендовал обратиться в поликлинику, чтобы проверить простейшие версии. Мне сказали, что лабораторные исследования назначает участковый врач.

— Вы у него, насколько я понял, еще не были?

— Не была.

— Хм. — Психиатр наморщил лоб. — Боюсь, она вас снова направит ко мне. Вам не кажется?

— Кажется, — согласилась Венда.

— Хорошо. Я запишу в карточку свое заключение. Если все-таки она вас пришлет, буду говорить лично. Это вас удовлетворит?

— Да. Но все-таки что бы вы посоветовали делать дальше?

— Обратиться в какое-нибудь научное медицинское учреждение: в институт, специализированную клинику.

— А меня примут?

— Без направления участкового врача вряд ли.

— Ясно. Спасибо.

Из кабинета психиатра Венда вышла в хорошем настроении. Еще ничего не было ясно, даже сам путь выяснения проблемы не был известен, но ей стало легче хотя бы потому, что собеседник выказал заинтересованность, озабоченность. Она села возле кабинета участкового врача и безропотно прождала больше двух часов. Больных без номерка, ожидавших конца приема, оказалось целых пять.

Похоже, врач была из начинающих и своей манерой тщательно заполнять карточки больного напоминала робкую школьницу. Казалось, она и подумать не могла о том, чтобы прервать работу, прежде чем не примет всех пациентов. Номерки в регистратуре не выдавали скорей не потому, что врач отказалась бы принять, а потому, что таковы были правила.

Отложив в сторону медицинскую карточку предыдущего больного, она подняла неуверенный взгляд на пациентку.

— Пожалуйста, — сказала она и взяла карточку.

— Мне нужно направление на лабораторные исследования… — начала Венда.

— В первый раз? — спросила врач.

— Да.

— Из какой поликлиники?

Венда назвала район и добавила:

— В поликлинике я была всего один раз. Еще в школе. В деревне лечил местный врач.

— Хорошо, хорошо, — врач закивала головой. — На что жалуетесь?

Венда застыла. Молодая докторша держалась так робко, что пациентка с трудом подыскивала слова, чтобы начать этот тяжкий разговор.

— Сама я здорова, но представляю опасность для близких, — начала она. — Точно также опасными для своих родных были моя мать и бабушка. Очевидно, какое-то врожденное нарушение, и организм выделяет вредные для других химические соединения.

Вошла пожилая медсестра. Врач с тревогой взглянула на нее.

— У мамы и бабушки умирали мужья и дети, поэтому их, а заодно и меня прозвали ведьмами. Я не хотела быть свидетельницей смерти мужа, поэтому с первым мужем рассталась, как только он начал болеть. Сейчас тяжело болен мой второй муж, и я не знаю, что делать. Я боюсь идти домой. Мы заметили, что виновато наше дыхание, наша близость…

— А где же вы до сих пор жили? — вмешалась сестра. — В лесу, что ли?

— В Стричаве.

— Вы там лечились? А местный врач знает?

— Лечилась, но местный врач не знает. Думаю, что не знает.

— Хм. — Сестра пренебрежительно пожала плечами.

В глазах молодой докторши мелькнул страх и просьба о прощении. С каждой минутой она нравилась Венде все больше.

— Пожалуйста, принесите карточку Валдиса Дзениса! — обратилась врач к медсестре.

— А что это за больной?

— Это муж пациентки.

Сестра отправилась выполнять поручение без особой охоты. В дверях повернулась и наставительно произнесла:

— Придется отправить в пятнадцатый.

— Она оттуда, — сердито ответила врач.

Когда медсестра ушла, Венда продолжила рассказ.

Врач слушала внимательно, кое-что уточняла. Сестра принесла листок с записями о болезни Валдиса Дзениса. В карточку их еще не внесли.

— Грипп, — сказала врач. — На фоне повышенной восприимчивости организма. — Посмотрела на Венду, добавила: — Простуда.

— Какой вирус? — спросила Венда.

— Это не известно, — ответила врач.

— Значит, ручаться нельзя, что это грипп?

— Нельзя, — нехотя призналась врач. — У многих болезней похожие симптомы.

— Не могли бы вы направить меня в лабораторию?

— А что это вам даст? — засомневалась врач. — Ведь в школе, да и позже вам такие анализы делали?

— Да.

— Вам надо обратиться в научно-исследовательскую лабораторию, — порекомендовала врач.

— Да, — кивнула Венда. — Пожалуйста, напишите направление.

Врач вопросительно глянула на сестру. Та пожала плечами:

— Без главного врача нельзя.

Врач посмотрела на часы.

— Кажется, она еще здесь.

— У вас еще пять больных, — напомнила сестра. — Я после восьми уйду, работать не буду.

— Подождите! — бросила врач Венде и вышла.

Вернулась минут через пять.

— Мы можем дать направление, но лучше, если вы сами сначала сходите в какую-нибудь экспериментальную или клиническую лабораторию и договоритесь. Неизвестно, какие надо делать анализы, пусть они скажут, тогда я выпишу направление.

Венда согласно кивнула головой.

На следующий день она обошла все мало-мальски подходящие исследовательские учреждения, адрес которых отыскала в телефонной книге. Она не стала звонить и расспрашивать — не хотела, чтобы о ее намерениях узнал Валдис. Где она бывает, куда уходит, муж не интересовался. Одна лаборатория «не отвечала» теме, вторая занималась только острыми инфекционными заболеваниями. Чтобы это хождение не превратилось в длительную и бесплодную процедуру, Венда решила пойти в Центральный научно-исследовательский институт. Преодолев робость, она постучала в кабинет научного секретаря. Приняли ее вежливо и также вежливо отослали к некой пожилой женщине. Насколько можно было понять, к координатору научных исследований или нечто подобное.

За время хождений в поисках тех, кому можно было бы вручить свою нелегкую судьбу, Венда сделала некоторые практические выводы. То, что говорил один, никак не было абсолютной истиной. Второй зачастую опровергал слова первого. Саму проблему — наличие невероятной врожденной «ядовитости» — лучше было вначале вообще не упоминать, ибо это, если и не вызывало подозрений в ее умственном равновесии, рождало своеобразное чувство протеста, неприятия и даже недоверия со всеми вытекающими отсюда последствиями. Даже доброжелательно настроенные, пытающиеся ее понять начинали смотреть на нее с опаской и страхом. Страх она замечала и в деревне в глазах соседей, но там она к этому привыкла. Сейчас, в чужом городе, страх, написанный на лицах людей интеллигентных, она воспринимала гораздо острее и болезненнее. Возможно, всему виной были эти несколько счастливых месяцев, — Венда ни разу не натолкнулась на испуганный взгляд и просто от них отвыкла.

Во всяком случае, и с практической точки зрения не стоило акцентировать главное, лучше скрыть, поскольку все это требовало длинных объяснений, рождало ненужные вопросы, а у Венды времени не было.

Координатор исследований, кандидат наук, принадлежала к категории людей, которые привыкли говорить в основном сами, а не выслушивать собеседника.

— Скажите, ваша заявка на исследования включена в тематический план? — резко спросила она и, не дождавшись ответа, быстро заговорила о том, что институты имеют конкретный тематический план, который обязаны неукоснительно выполнять, темы распределены между отделами, лабораториями, что вносить в него изменения, по мнению большинства авторитетнейших лиц, можно только в случае чрезвычайной необходимости. Она добавила, что и сама двумя руками поддерживает такой порядок, ибо «этот порядок способствует решению комплексных, целенаправленных проблем, предоставляет сотрудникам возможность разрабатывать серьезные диссертации». Она, похоже, долго бы еще рассуждала в таком духе, если бы Венда не прервала ее, заметив, что объектом исследований является она, Вендига Дзенис.

— Как это понимать? — спросила несколько ошеломленная собеседница.

— Во мне есть какой-то вирус, который переходит только на тех, кто долго со мной живет, — сказала Венда, пытаясь заинтересовать сидящую перед ней женщину, отвлечь ее от чрезмерно обобщенных истин административного характера.

— Вирус? — спросила координатор.

— Да.

— Но вирусами занимается главным образом Институт микробиологии.

Женщина открыла было рот, чтобы выдать обширную информацию об этом институте, но Венда не дала ей начать.

— Они уже занимаются мной.

— Что же вам еще надо? — удивленно спросила медик. И Венда вынуждена была признать, что вопрос задан логичный, только тон, каким он был задан, исказил мысль.

— Они говорят: действие такого вируса может иметь тысячи последствий, и лучше всего объяснить и понять их можете вы — медики, — пояснила Венда.

— О, это да, — охотно согласилась координатор. — Биологи, слабо ориентируясь в элементарных вопросах медицины, зачастую могут наговорить такие чудеса… А вы уверены, что это вирус?

— Может и не вирус, — Венда опустила голову.

— А почему вы решили, что в вас сидит какая-то инфекция? Они ее открыли?

Умалчивать об истинной причине больше было нельзя. И в конце концов, кому же еще рассказать о своей страшной судьбе, как не координатору научных исследований?

Однако Венда говорила не долго. Ее рассказ прервала лавина вопросов, перемежавшаяся с пояснениями.

— В каком районе это произошло? Невероятно! Ни в Министерстве здравоохранения, ни в институте данных об этом случае нет. Все казуистические случаи тщательно регистрируются, информация организована прекрасно. Вы же понимаете, что мы научно-исследовательское учреждение, куда подобная информация поступает в первую очередь. Простите, но ваш рассказ похож на сказку. Фольклор. Может быть в какой-то глухомани, хотя в это не хочется верить, и существует легенда о женщинах-ведьмах, которые доводят до смерти мужей, но…

— Мой муж тяжело болен, — довольно резко прервала ее Венда. — Дорога каждая минута.

Собеседница была недовольна тем, что ее прервали, но доброжелательное выражение лица Венды ее успокоило и она продолжала делиться своими соображениями по поводу веры в существование ведьм. Венда из газет знала об обструкции, существующей в английском парламенте, и заглянув в словарь иностранных слов, выяснила, что это значит. Ей показалось, что обструкции сейчас подвергается она: обрушили на нее лавину слов, чтобы только не прояснилась истина.

— Скажите, пожалуйста, — прервала она поток красноречия, — есть ли кто-нибудь, кто бы заинтересовался этим невероятным, но существующим на самом деле фактом?

Собеседница оценивающе посмотрела на Венду:

— Знаете, к нам приходят разные люди. Один предлагает живую воду, которая излечивает все болезни, второй изготавливает в своей личной лаборатории универсальные лекарства от рака и требует от нас положительного официального отзыва… — Она продолжала перечислять чудеса, а Венда в это время напряженно думала, какими же словами переубедить сидящего напротив врача, как доказать ей свою умственную полноценность.

— Простите! — снова перебила ее Венда. — Где лаборатория, которая работает с вирусами, ферментами, гемоглобином?

— Такой темой, которая нужна вам, никто не занимается, — ответила собеседница.

— А может быть, кто-нибудь возьмется добровольно? — заметила Венда.

— Кто это возьмется? Темы разработаны и утверждены. Вы не имеете ни малейшего представления о научной работе. Одну какую-нибудь тему, и так бывает, разрабатывают целые научные коллективы. Каждый заинтересован в том, чтобы закончить свою тему. Ни один из тех, кто стремится достичь чего-нибудь в жизни, не возьмется за столь туманное, фантастическое исследование. К тому же, насколько я понимаю, нет ничего конкретного, все опирается на воображение. Тему даже сформулировать невозможно. Как же ее включить в план?

— Может быть вне плана? — спросила Венда, чувствуя, что где-то в глубине разрастается незнакомое ей чувство мрачного нетерпения. Мать и бабушка всегда учили ее выдержке и терпению — главному оружию в их борьбе за человеческие сердца. Но, кажется, терпению приходит конец, ибо оно теряет всякий смысл. Если погибнет Валдис…

— Вне плана? — переспросила женщина. — Мы не справляемся и с плановыми…

— А разве допустимо в науке такое жесткое планирование? — не сдавалась Венда.

— Жестко планировать нельзя, — согласилась женщина. — У нас динамичное планирование. Только в вашем случае, как я уже сказала, даже тему нельзя сформулировать. Все в тумане, все в тумане…

— Господи! — Венда схватилась руками за голову. — Неужто это действительно никого не интересует? — Она кусала губы, пытаясь сдержать слезы.

Координатор оттаяла.

— Обратитесь к микробиологам, которые вас знают! — посоветовала она. — Пусть они официально подтвердят необходимость исследования. Тогда мы сумеем оформить эту тему.

Венда чувствовала, как от частого повторения слова «тема» голова у нее начинает разрываться от боли. «Похоже, что и слова могут убить, — мелькнула мысль, — если их повторять бессчетное число раз.» Где-то она вычитала, что бесконечное монотонное повторение слов и фраз, особенно в минуты, когда человек настроен на что-то радостное, бессознательно вызывает всплеск отрицательных эмоций.

Она так бы и ушла от координатора, ничего не добившись, не поняв, почему ее с таким рвением отталкивают, если бы до нее не дошли вдруг слова, которые она восприняла, как чудо:

— Зайдите в лабораторию рядом, может быть, действительно кто-то вами заинтересуется. — Помолчав и, видно, что-то взвесив, она добавила: — Но лучше не говорите, что вы от меня.

Венда медленно открыла дверь лаборатории, полагая, что здесь все точно так же, как у доктора Суны: длинные, длинные коридоры, за которыми начинаются лаборатории, где ведутся практические исследования. А тут она сразу натолкнулась на внимательный, устремленный на нее взгляд.

— Простите! — сказала она.

— Пожалуйста, пожалуйста! — Мужчина встал, церемонно поклонился. — Проходите!

Он был в сером костюме, лет пятидесяти.

— Чем могу служить? — спросил он и подал Венде старомодный серый стул, протерев его предварительно полотенцем. — Пожалуйста, садитесь!

Венда села, тяжко вздохнула. Но это был вздох облегчения.

— Я Вендига Дзене… — начала она.

— Янис Савицкий, — поклонился ученый.

— Мой муж Валдис Дзенис тяжело болен, — продолжала Венда. — Я утверждаю, что болезнь его на девяносто девять процентов вызвана моим присутствием. Я, моя мать и бабушка представляем собой своеобразный генетический феномен, который вызывает у людей смертельное заболевание…

— Простите! — Ученый встал. — Я возьму бумагу и карандаш. — Тут же вернулся и сказал — Пожалуйста, продолжайте!

Доктор медицинских наук Савицкий четыре месяца назад был «переведен на полставки», поскольку «не цопал в институтские планы». Работать он продолжал, конечно, так же, как и раньше, — полный рабочий день. Ирония судьбы заключалась в том, что именно он открыл эффективный метод, позволяющий дифференцировать раковые и здоровые клетки организма, и метод этот имел неоценимое значение не только для медицины. О своем открытии он сообщил на одном из совещаний в Москве, но до сих пор его открытие не было запатентовано.

Венда рассказала о своих предках, об их судьбе, о смерти мужей и детей, о бесплодии женщин. Ученый торопливо записывал, казалось, стенографировал, время от времени задавал уточняющие вопросы. К рассказу Венды он отнесся с абсолютным доверием и неподдельным любопытством. Но внезапно застыл. Карандаш остановился на полуслове, лицо стало невыразительным.

— Вы были у психиатра? — спросил он.

— Да, — ответила Венда.

На лице ученого отразились растерянность, разочарование.

— Не беспокойтесь! — воскликнула Венда. — Я не сумасшедшая. Мой муж — химик. Образцы моего дыхания, кожи и крови исследовали Екаб Меллезер и Роланд Суна из института биологии. Я вам скажу телефон доктора Суны, позвоните и выясните, чтобы вас не мучили сомнения.

— Пожалуйста! Назовите телефон, — сказал Савицкий и вытащил из кармана записную книжку.

Венда назвала номер.

Однако Савицкий записывать не стал, только сравнил с номером, который имелся у него. Венда продолжала:

— Вы обязательно должны поговорить с доктором Суной, чтобы исследования вести параллельно. Простите, что я вас поучаю, но времени очень мало.

— Обязательно побеседую с доктором Суной, — заверил Савицкий.

— Спасибо!

— А что вы хотите сейчас?

— Чтобы вы взяли образцы.

— А до завтра подождать не можете?

— Завтра я весь день на работе.

Ученый вопросительно посмотрел на нее.

— Простите! — очнулась Венда. — Я договорюсь на работе, попрошу, чтоб меня подменили.

— Видите ли, — сказал Савицкий, как бы извиняясь, — я не знаю, с чего начинать, что уже сделали микробиологи, какие версии они выдвинули. Таким образом, поспешность может стать тормозом. Ведь и в жизни так бывает, не правда ли?

— Да, — согласилась Венда. Сердце сжалось при мысли, что еще один день будет упущен. Время буквально таяло — как снег под лучами солнца. Завтра пятница. За ней два страшных, бессмысленных дня, когда человек оставляет все свои дела, и только атомы не перестанут кружиться и микроскопические существа продолжат свою запланированную гнусную работу.

— Не бойтесь, — сказал Савицкий, как будто прочел ее мысли. — Если появится необходимость и не будет технических препятствий, буду работать и в субботу, и в воскресенье. Дело, видите ли, в том, что не всегда удается вовремя получить питательные среды, индикаторы, словом, все необходимое. И не бюрократия тут виновата. Практически один день ничего не решает. Теоретически — да. Надеюсь, сегодня вечером мне удастся заказать часть материалов.

Венда с некоторым удивлением восприняла все эти объяснения, похожие больше на оправдание.

— А направление из поликлиники не нужно? — спросила она.

— Какое направление? — спросил Савицкий.

— Ну, официальная просьба, чтоб вы взяли меня на исследование, — пояснила она.

— Не знаю, — ответил Савицкий. И добавил — В этой области я многого не знаю.

Венда припомнила недавний разговор с координатором по науке — о темах и продвижении в жизни. Посмотрела на ученого и едва заметно улыбнулась. Совершенно очевидно, что этому человеку ничего неизвестно не только о направлениях, но и о способе продвижения в жизни.

— Чтобы исключить излишние разговоры и любопытство, я дам вам лабораторный индекс В-1, вашему мужу — В-2,— пояснил Савицкий. — Не возражаете?

— Нет, — помотала головой Венда.

— Надеюсь, что эти индексы возьмет и Суна.

Венда едва заметно кивнула.

Когда она вышла на улицу, ей ужасно хотелось плакать.