Вечное пламя

39

Идти по бревенчатой гати оказалось не так уж и удобно, как показалось на первый взгляд. Необходима была определенная сноровка, чтобы не свалиться с дорожки. Гать явно неоднократно ремонтировали, подбирая иногда бревна разного размера. Несколько раз Иван спотыкался, едва не падая в черную воду, но все же удерживал равновесие.

Поначалу гать вела их в нужном направлении. Однако через некоторое время тропа стала плавно загибать в сторону. А потом и совсем завернула.

– Плохо дело, следопыт. – Иван остановился. – Не туда нам.

– Тут бочаг огромный. – Колька почесал живот. – Гать краем его обходит.

– Бочаг?

– Ну да. Ямина такая. Здоровенная. И дна нет.

– Как это – дна нет? Байки опять?..

– Нет, камень упал. С неба. Я слышал, что сюда даже научная экспедиция была. Только, я думаю, сказки это…

– Во как? – усмехнулся Иван. – Что ж, по-твоему, метеоритов не бывает?

– Бывают. – Следопыт Колька пожал плечами. – Только сюда они не падали.

– С чего ты взял?

– Да Василь это все придумал. Мол, видел сам, как с неба здоровенная каменюка в болото ухнула. Потому и гать это место обходит. И про ученых он набрехал.

– Ну…

– Вот тебе и ну, гать когда ставили? А Василю лет семьдесят всего… Было.

Последнее слово прозвучало так, что у Лопухина отпало всякое желание вызнавать, что там еще с этим дедом связано. Ничего хорошего, видать.

– Ладно, бочаг так бочаг. Пойдем дальше…

– Пойдем, – легко согласился мальчишка и себе под нос добавил: – А может, яма в другом месте…

Иван предпочел эту реплику не услышать. Вариантов, впрочем, все равно не было. Однако вскоре гать начала снова возвращаться к прежнему направлению, и Лопухин повеселел. Двигаясь напрямки, даже такими странными зигзагами, они экономили кучу времени.

Дважды гать обрывалась, выходя на относительно сухую поверхность. Пока Колька искал продолжение дороги в болоте, Иван с немцем лежали не в силах сдвинуться с места.

– Парень, ты когда-нибудь устаешь? – поинтересовался Лопухин.

– Бывает. Если голодный… А если поем, то могу долго еще…

– Лихо.

Уже в сумерках они вышли к перекрестку, куриной лапой раскинувшемуся на зеленом просторе, казавшемся бесконечным.

– Приехали. Что говорят на этот счет старики?

Колька скривился:

– Ничего не говорят…

Гать привела их на небольшой островок, как раз достаточный для того, чтобы на нем можно было устроиться втроем. Однако дальше в болото уходило сразу три дороги, две из которых вели в нужном направлении.

Колька явно растерялся.

Иван покосился на немца, бессильно опустившегося на жесткую траву.

– Ладно. Ночуем тут. Вон и сушняк какой-то имеется. Костерок запалим, на всю ночь не хватит, но тушенку разогреем.

– Ага, – фыркнул мальчишка. – А спички у тебя непромокаемые?

– Обижаешь… – Иван чиркнул колесиком бензиновой зажигалки. Заплясал маленький огонек.

– Ух ты!

– Немецкая. – Иван вспомнил, при каких обстоятельствах попала к нему эта вещь. Вспомнил капитана. Как он лежал, накрытый телом врага… – Трофей, можно сказать.

Вскоре на островке весело потрескивал небольшой костерок. Лопухин вскрыл банку тушенки и пододвинул ее к огню.

– Кстати, спросить хотел, а чего это там за рисунок на бревнах был? – поинтересовался Иван у Кольки.

– Какой рисунок? – Парнишка озабоченно рассматривал подошву своего сапога. – Развалится скоро… Эх… Обидно. Совсем ведь новые.

Иван оттянул подошву на своем, показав «крокодила».

– Подвязать надо. – Он махнул рукой в сторону гати, по которой они пришли на островок: – Вот там рисунок был. Прямо посредине. Ну, будто вырезанный. Ступню напоминает. Грубо так, но вообще похоже. Может, знак какой, для верной дороги?..

– Ступня?! – Колька вскочил. Немец испуганно вздрогнул и отодвинулся.

«Как бы не сбрендил геноссе… – Лопухин покосился на доктора. – Спокойный что-то слишком».

– Ну да, ступня. Будто след на песке. Только резаный.

– Где? – Колька подхватился, метнулся в сторону гати.

– Куда, дурак! Темнотища, утопнешь к черту!

Парнишка вернулся, заметался, срывая траву, какие-то мелкие ветки. Потом сунул все это хозяйство в огонь и с этим импровизированным факелом пошел к болотной дороге. Иван обеспокоенно двинулся следом.

– Где? Где ты его видел?

– Да тут, неподалеку… Да буквально… Погоди! – Но Колька уже топал по гати, глядя под ноги. – Где-то там, черт, да подожди ты!

Но парнишка уже остановился. Присел.

Подойдя к нему, Иван заглянул через плечо.

– Ну да. Он самый!

– Черт… – Колька провел рукой по грубым вырезам.

– Действительно же след напоминает. Да?

– Да… И не один. Вона, смотри, тут… Там… Только слабее.

Паренек поднялся, попятился. Поднял догорающий факел выше. В его контрастном, мечущемся свете было видно, что почти вся гать изрезана следами. Большими, маленькими. Где-то просто полустертыми царапинами.

– Что это? Вроде днем я только одну ногу видел…

Факел догорел. Колька вздрогнул и кинул его в воду. Зашипело. Стало темно.

Очень осторожно они развернулись и отошли к островку.

– Так что это? – тише спросил Лопухин. Волнение мальчика передалось и ему. По спине побежали мурашки. – Что это?

– Знаки, – прошептал паренек. – Вот занесло так занесло!

– Эй… – Иван помолчал, а потом спросил: – Ты чего? Куда занесло?

Колька ответить не успел. Истошный, полный ужаса вопль донесся от костра. Метнулась тень. Еще одна!

Иван хлопнул себя по боку, но «нагана» не обнаружил.

– Кретин!

Он выхватил нож и кинулся к костру.

Немца около огня не обнаружилось.

– Ганс… – почему-то шепотом позвал Иван. Сзади осторожно подошел Колька. – Ганс… Не дури…

Внезапно он сообразил, что стоит в круге света. Трудно представить себе лучшую мишень. Лопухин сдвинулся в темноту, на самый край островка.

– Лишь бы дальше не пошел… Утопнет.

– И черт с ним… – прошептал Колька.

– Нет, брат. Нет… Мне его живым довести нужно. Живым…

– Да на кой черт он сдался?

– Потому что он врач. – Иван, стараясь не шуршать, двигался в темноте, осторожно проверяя почву ногой перед тем, как наступить. – Врач, понимаешь…

Парнишка промолчал.

Где-то впереди послышалось шуршание. Потом кто-то всхлипнул.

Иван почувствовал, как волоски на спине становятся дыбом. Ноги предательски ослабли. Одно дело стрелять в человека из пистолета, а совсем другое напасть на него с ножом. Да и резать немца особо было не за что. Вел он себя примерно, даже помогал. Возможностями для побега не пользовался, хотя были, были…

«Лишь бы он палить не начал… Если не будет стрелять, вдвоем справимся. – Иван продвинулся еще на пару метров, замер, прислушиваясь. – Интересно, а чего он орал?»

Где-то далеко на болоте заухала птица. Лопухин вздрогнул.

– Сова… – прошептал сзади Колька. – Сова…

– Сам знаю, – зло отозвался Иван. Ему показалось, что парнишка хочет успокоить его. Нашел время!

Впереди вырисовывалась темная масса. Лопухин напрягся.

В темноте послышался странный звук…

Всхлипывание!

Что за ерунда?!

Иван приготовил нож и крикнул:

– Ганс!

Сразу присел, напрягся для прыжка. Но выстрела не было. Только вскрикнул кто-то испуганно впереди.

Сделав еще пару шагов, Лопухин споткнулся о плачущего немца. Тот бормотал что-то неразборчивое. Нес какую-то околесицу, путал слова и, пока Иван обыскивал его, стоял с поднятыми руками.

«Нагана» у доктора не обнаружилось.

– Где «наган»?!

Ганс только мотал головой и плакал.

– Что случилось?

Вместе они вернулись к гаснущему костру. Колька подкинул веток. И в свете огня Лопухин с облегчением обнаружил свое оружие, аккуратно завернутое в ткань вещмешка.

«Сам же его туда и положил, идиот!» Он с облегчением засунул револьвер в кобуру и веточкой вытянул из костра банку с тушенкой.

– Ужин! А то мерещится с голодухи черт знает что. – Иван воткнул нож в мясо и кивнул Кольке: – Давай, следопыт. Дави.