Вороненое сердце 2. Управитель

19. Еще хуже

Следующий после убийства гувернантки день нам отвели под самостоятельные занятия: наставница ворожей уезжала в поместье вместе с внуком, а Распутин замещал убывшего в столицу вчера вечером начальника Академии.

Я же решил отоспаться. Остаток минувшего дня пришлось потратить на чтение конспектов, а потом у меня из головы не шел образ женщины с вырванным сердцем. Уснуть мне удалось только глубокой ночью, когда дождь за окном перешел в ливень.

Сон накрыл меня внезапно. Казалось бы, только что я читал о пищевых привычках полозов, как вдруг тьма накрыла все вокруг мягким пледом, растворив в себе даже свет прикроватной лампы.

Мрак отступил почти так же внезапно, как и пришел. Он отхлынул подобно приливу и растекся по полу, оставив на стенах лишь извивающиеся неясные тени. Они кружились в замысловатом танце, то сливаясь друг с другом, то расходясь в стороны, чтобы, спустя миг, снова соединиться, но уже иначе.

Мое сознание затуманилось и устремилось прочь, выскользнув в распахнутое окно. Ночная тьма стала серой. Парк утратил те краски, в которые его окрасила все больше утверждающаяся в своих правах осень. В ноздри мне ударил запах мокрых листьев и едкого пота. Холодные капли дождя заколотили по телу, которому хотелось тепла.

Человеческого тепла…

Двигаясь зигзагами вплотную к сырой земле, я проскользил среди деревьев и мокрой травы. Она неприятно щекотала меня, но вскоре эти чувства отступили, подавленные голодом. Он терзал мое тело и заполнял собой все мысли.

В серости перед глазами вдруг вспыхнули человеческие силуэты. Они отражались красными пятнами тепла среди холодной стены дождя. Людей было двое: одни крупный и сильный, другой меньше и слабее. Судя по голосам — мужчина и женщина. Она двигались вплотную друг к другу, стоная и испуская волны тепла. Женщина вскрикнула, мужчина зажал ей рот рукой, они прильнули друг к другу и несколько мгновений лежали на мокрой траве без движения.

Не говоря ни слова, мужчина встал и быстро ушел. Женщина же продолжала лежать и смотреть на небо. Она тяжело дышала, но не спешила подниматься, оставаясь на земле, совсем рядом со мной. Ее тепло манило, звало меня, и я открыл рот, обнажая клыки…

…сигнал к подъему разрушил морок.

Я сел на кровати и стер со лба выступивший пот.

— Что это было? — мой голос прозвучал глухо — во рту пересохло.

Утолив жажду заранее поставленным у изголовья стаканом воды, я снова улегся в кровать и уставился в потолок, пытаясь понять, что со мной случилось. Определенно, это был обычный кошмар, но такой реальный. Мне казалось, что еще миг — и я почувствую на губах вкус свежей крови.

Или не я?

В памяти ожили события пережитого кошмара: щекочущая гибкое тело мокрая трава, запах земли, скользящие стремительные движения. Это определенно была змея. Вероятно, мое воображение создало жуткий сон, взяв за основу недавно случившееся убийство и слухи о золотой змее на территории парка Академии.

Надо бы поискать Злату и поговорить с ней. Если она действительно на территории Академии, то могла что-то узнать или увидеть. А может и поучаствовать…

Думать об этом не хотелось, поэтому я откинулся на подушки и снова закрыл глаза. Спешить сегодня некуда, к тому же, если Злата сама не захочет, то найти ее не получится.

По подоконнику колотил начавшийся еще вчера дождь, из приоткрытого окна пахло свежестью, а заливистые трели птиц настраивали на спокойный лад. Я снова задремал. Но, как бы мне не хотелось провести хотя бы половину дня в постели, игнорировать назойливый и постоянно нарастающий стук в дверь не вышло.

— Кто там? — стараясь подавить раздражение, спросил я. За окном все еще темно, значит, долго поспать мне так и не дали.

— Зорский! — голос князя звучал встревожено.

— И чем обязан такой чести? — потерев глаза, я посмотрел на часы — полдень. Погода сыграла со мной злую шутку: из-за туч казалось, что еще раннее утрою. Вроде и поспать удалось, но отдохнувшим я себя не чувствовал.

— Поговорить надо, — понизив голос, сообщил мне Лев. — Срочно.

— Сейчас, — мой сон как рукой сняло. Поднявшись с кровати, я быстро накинул рубашку, натянул брюки и открыл дверь, впуская гостя внутрь.

Зорский быстро вошел внутрь и зачем-то подошел к окну, выглянув наружу. Не знаю, кого он хотел там увидеть, но быстро закрыл створку, щелкнул карабином и плотно задернул шторы. После князь вернулся к двери, выглянул в коридор, после чего захлопнул и ее.

— Ты еще в шкаф загляни, — скривился я, борясь с приступом плохого настроения после внезапного пробуждения.

Лев рассеянно кивнул, сделал пару шагов в направлении шкафа, но потом резко остановился и, развернувшись на пятках, озадаченно спросил:

— А зачем?

— Это была шутка, — пояснил я, застегивая пуговицы и направляясь к небольшой ванной комнате, чтобы привести себя в божеский вид.

— Не время шутить! — князь от возмущения даже ногой топнул, что выглядело довольно карикатурно.

— Как скажешь, — я примирительно поднял руки открытыми ладонями вперед. — Так что стряслось?

— Подожди… есть что-нибудь выпить?

— В буфете, — я указал гостю нужное направление, а сам все же добрался до крана с водой. Утренний марафет не занял много времени, так что вскоре мы с князем продолжили разговор.

— О чем ты хотел поговорить?

— Нина, прачка… — за время моего отсутствия, гость успел выпить коньяку и, к моему возвращению в комнату, снова наполнил свой бокал.

— Только не говори, что ты спал с ней, и теперь ее нет, — я страдальчески закатил глаза.

— Да дослушай же! — щеки князя вспыхнули. На его коже румянец проступал самыми настоящими красными пятнами. — Мы с ней… ну, было пару раз, но не о том речь! Она мне рассказала, — Лев понизил голос, — что в женском кампусе одна из курсанток ночью повесилась.

У меня на миг похолодело в груди.

— Кто? — мой голос предательски сел, когда мысли обратились к Дарье.

— Не знаю, но кто-то с первого года обучения. Она… Эй, ты куда⁈

— В женский кампус, — сказал я уже на пороге.

Зорский залпом осушил бокал, после чего поспешил за мной. Мы быстро прошли по пустому коридору и спустились вниз, где за столом дремала пожилая консьержка. Услышав наши шаги, она встрепенулась, вскочила и склонила голову в знак приветствия. Сделала она это машинально и, наверняка, вернулась к своему занятию, едва мы вышли за дверь. Очевидно, прачка Нина поделилась печальной новостью не со всеми.

— Ты думаешь, эта смерть связана со вчерашним убийством? — Зорский догнал меня и зашагал рядом. Он недовольно покосился на хмурое низкое небо, ронявшее нам на головы холодные капли осеннего дождя, и фыркнул, словно сердитый кот.

— Я пока ничего не думаю.

— А мне вот кажется, что это не простое совпадение, — решил поделиться своими мыслями князь. — Две смерти подряд, причем обе при загадочных обстоятельствах…

— Обе? — в случае с горничной вопросов хватало, но самоубийство не казалось мне чем-то загадочным.

Мы прошли мимо главного здания Академии. Из-за непогоды снаружи не было никого, кроме привычно курящего трубку хмурого доктора. Он поприветствовал нас учтивым кивком и выпустил через ноздри две струи дыма. Я же обратил внимание, что одежда мужчины мокрая, хотя сам он сейчас стоял под козырьком. Значит, выходил под дождь и, судя по мрачному выражению лица, только вернулся из женского общежития.

— Обе, — решительно кивнул Зорский. — Сам подумай — что на первом, что на втором году учатся знатные барышни. Все красавицы, умницы, с даром и богатым приданным. Они в жизни бед не знали…

— Не все, — я снова вспомнил Дарью и ее тяжелую судьбу.

— Ну, может, и не все, — не стал спорить князь. — Но что такого должно случиться, чтобы молодая девица с жизнью счеты свела?

— Многое, — неопределенно протянул я. — Ты же сам говорил, что несколько лет назад одна из курсанток покончила с собой из-за ссоры с наставницей Шереметьевой.

— Что слышал, то и сказал, — пожал широкими плечами Лев. — В газетах об этом не писали. Только слухи ходили. Я как-то пытался с Николаем поговорить, но он тоже ничего не знает…

Мы миновали небольшую тихую аллею и вышли к цели. Прямо у дверей женского общежития стояла черная машина, на которой вчера приезжали следователи. Значит, Нина не солгала — в кампусе случилось нечто ужасное.

Перепрыгнув через ступени, я рывком распахнул дверь и вошел внутрь.

— Господа, мужчинам нельзя, — молодая консьержка попыталась заступить мне дорогу, но побледнела и отпрянула, когда я отрывисто рявкнул:

— Прочь!

— Михаил?

Едва я услышал этот голос, как тут же вздохнул с облегчением. Дарья спустилась с лестницы второго этажа и не успела ничего сказать, как тут же оказалась в моих объятиях.

— Ты что? — девушка покраснела и попыталась высвободиться. — Это же неприлично!

— Плевать. — Я сжал ее сильнее, но потом все же нехотя выпустил. — С тобой все в порядке?

— Да, а почему?.. — она заглянула мне в глаза и все поняла. — Тебе уже известно?

— В общих чертах, — не стал отрицать я.

— Давай поговорим в другом месте, — Дарья взглядом указала на консьержку.

Несмотря на то, что все внимание девушки привлекал князь Зорский, я согласно кивнул.

— Проводишь меня в библиотеку? — предложила Дарья.

— Конечно.

Мы с ней вышли на улицу, где нас догнал Зорский.

— Вы куда?

— В библиотеку, — отозвался я, раскрывая над спутницей прихваченный в вестибюле кампуса зонт.

— А другого времени для чтения найти не сможете? — насупился Зорский, которому не хотелось снова выходить под дождь. Он остался на крыльце под крышей, тогда как я и Дарья уже отошли от кампуса на несколько метров. — Мы же сюда шли, чтобы все расследовать?

— Вы? — девушка вскинула бровь и взглянула на меня.

— Мы, — вздохнул я. — Видишь ли, у нас со Львом есть одно общее дело…

— О котором никому больше знать не следует, — поспешно вставил князь Зорский, которому крайне не хотелось, чтобы его амурные дела стали достоянием общественности.

— Дарья сможет помочь. Она ворожея. — Мне не хотелось втягивать девушку в это дело, но, учитывая все обстоятельства, оставлять ее в неведении было еще хуже. Если случившееся в женском кампусе не самоубийство, то и Дарье, и другим курсанткам могла грозить смертельная опасность.

— Ну не знаю, — Зорский с сомнением посмотрел на меня и девушку. Даже льющий с неба дождь не помешал мне рассмотреть его обремененное мыслительным процессом благородное лицо. — Ты ей веришь?

— Лев, — мне пришлось подавить нарастающее раздражение, — она моя невеста.

— Знаю. — Нисколько не смутился Зорский. — Но как это связано с моим вопросом?

— Обычно мужчины доверяют своим женщинам, князь, — в голосе Дарьи зазвучали опасные нотки.

Зорский в ответ только хмыкнул и уставился на меня, ожидая прямого ответа.

И он его получил.

— Я доверяю Дарье, как самому себе. А в некоторых вопросах даже больше.

— Ну раз так… — князь еще немного поколебался для вида, после чего заявил. — Тогда идите в библиотеку и ждите меня там. Я постараюсь разузнать, что смогу, и приду.

— Не думаю, что вы сможете узнать что-то, чего не знаю я. — Дарья позволила себе легкую, едва заметную пренебрежительную улыбку.

Я не мог не отреагировать на подобное:

— А ты что, тоже спишь с гувернантками, горничными, прачками и…

— И хватит об этом, — прервал меня Зорский. — До встречи в библиотеке.

Пока мы с Дарьей шли к главному корпусу, я вкратце поведал ей о случившемся ночью, за что получил болезненный тычок под ребра острым женским локотком.

— Вчера у кабинета начальника Академии ты заявил, что знаешь не больше других! — с укором произнесла она. — А совсем недавно сказал, что доверяешь мне.

Прочитав в глазах девушки обиду, я повинился:

— Извини. Просто не хотел тебя впутывать.

— А что изменилось сейчас? — она остановилась и посмотрела на меня в упор.

— Когда я узнал, что одна из курсанток первого года повесилась, то на миг подумал, что…

— Что это могла быть я?

— Да. И что это не самоубийство, а нечто иное, от чего я мог бы уберечь тебя, если бы вчера рассказал все, как есть.

— Надеюсь, ты извлечешь из случившегося урок. — Дарья привстала на носочки и поцеловала меня. — Больше никаких секретов. Хорошо?

— Обещаю.

Мы вошли в главный корпус и направились к библиотеке. Внутри мы встретили пятерых учеников, что прилежно поглощали знания за общими широкими столами. Поначалу мы разместились в общем зале, а когда к нам присоединился Зорский, перебрались за уединенный столик в самом дальнем закутке между бесчисленными стеллажами и полками, что под завязку были набиты книгами.

— Итак, — начал я. — Что вам обоим известно?

— Повесилась дочь барона, — быстро заговорил Зорский, даже не подумав уступить место первого рассказчика девушке. — Звали ее Александра Анатольевна Горская. Рыжая такая, веселая. Вы с ней еще у кабинета начальника Академии говорили.

Я кивнул, пытаясь понять, что могло заставить жизнерадостную и любознательную курсантку свести счеты с жизнью. В последнюю нашу встречу у нее и намека не было на мрачные мысли.

— Никто из прислуги не знает, что случилось. Все, как обычно, разошлись по комнатам. Утром одна из курсанток постучалась к Александре, но та не открывала. Когда консьержка открыла дверь своим ключом, то увидела, что дочь барона Горского висит под потолком. Петлю она сделала из ремней, обмотала вокруг люстры ну и… Всё. — Закончил свой рассказ Лев.

— И по какой же причине наша консьержка решила пренебречь приказом следователей не разглашать никаких подробностей случившегося? — риторический вопрос моей невесты сопровождался крайне пренебрежительным взглядом, который смутил князя.

— Дарья, — я с укором посмотрел на девушку. — У тебя есть, что добавить? Может, какие-нибудь мотивы?

— Может, — кивнула та. — У Александры были очень напряженные отношения с нашей наставницей. Видите ли, моя сокурсница не отличалась ярким даром, а сюда ее пристроил отец. Людмилу Валерьевну этот факт весьма раздражал, отчего она часто позволяла себе весьма резкие высказывания в адрес погибшей.

— Вот ведь ведьма, — покачал головой Лев и посмотрел на меня. — Говорил же, она страшная женщина.

Я развел руками и обратился к Дарье:

— Думаешь, постоянные упреки наставницы могли довести Александру до самоубийства? Она не выглядела угнетенной, отчаявшейся и даже озадаченной.

— Меня терзает этот же вопрос. — Призналась Дарья и добавила. — Но не только он. Той курсанткой, что стучалась в комнату к Александре, была я. Она вечером просила меня помочь ей с заданиями, но не открыла в условленное время. Когда же консьержка использовала свой ключ, то мне удалось заглянуть в комнату вместе с ней. И вот что мне показалось странным…

— Кроме того, что ваша сокурсница свела счеты с жизнью? — в свою очередь съязвил князь.

Дарья пропустила колкость мимо ушей и закончила мысль, как ни в чем, ни бывало:

— Поблизости не имелось ни тумбочки, ни табуретки, ни стула, которые непременно потребовались бы Александре, чтобы совершить задуманное. А еще окно в ее комнате оставалось распахнутым настежь, что странно, так как она часто мерзла и терпеть не могла грозу.

— Значит, это убийство! — Зорский вовремя спохватился, и его крик услышала только половина присутствующих в библиотеке. — Но как связаны курсантка и гувернантка?.. — спросил он уже тише.

Мы с Дарьей одновременно посмотрели на него. Сначала князь ничего не понял, потом густо покраснел и замотал головой:

— С дочкой барона Горского у меня ничего не было. Клянусь честью!

Дарья собиралась съязвить, но я отвлек ее:

— Тебе удалось рассмотреть что-то еще? На теле Александры была кровь?

— Нет. Ночная сорочка оставалась чистой. Следов боя я тоже не заметила. Но мне не дали осмотреться — прислуга заперла дверь и доложила руководству. Сейчас в комнате хозяйничают следователи и никого не пускают.

— И что же нам делать? — нахмурился Зорский.

— Ждать, — только и сказал я. — Посмотрим, что скажут следователи.

— Я могу поговорить с… — князь запнулся, подбирая слово. — Со своими информаторами, — быстро нашелся он.

— Теперь это так называется? — пробормотала Дарья.

Зорский выпрямился:

— Не понимаю, о чем вы, сударыня.

— Не обращайте внимания. — Дарья тоже встала со своего места. — Просто мысли вслух. Я попробую расспросить учащихся девушек. Возможно, кто-то из них знает больше. Некоторые дружили с Александрой еще до Академии.

— Хорошо, — я встал последним и почувствовал на себе вопросительные взгляды Льва и Дарьи.

— А чем займешься ты? — деловито осведомился князь Зорский таким тоном, словно мне надлежало перед ним отчитываться.

Я решил не раздувать из мухи слона и, вспомнив свой ночной кошмар, неопределенно ответил:

— В первую очередь — прогуляюсь по парку.