Украденные сны (СИ)

Глава 9

Разговаривая, мы с Анной Владимировной потихоньку забрели в лес. Правда, этот лес находился на огороженной территории поместья. Так что встретить здесь дикого зверя крупнее белки было невероятным событием.

— Тяжело вам приходится с моим отцом? — прямо спросил я.

Анна Владимировна с улыбкой покачала головой.

— Совсем нет.

На секунду она замолчала. Потом искоса взглянула на меня и решилась:

— Со мной он ведет себя не так, как со всеми. Надеюсь, мои слова не обидели вас?

— Нисколько, — удивленно ответил я. — Просто не верится. Неужели с вами мой отец становится другим человеком?

— Он и есть другой человек, — сказала Гораздова. — Просто прячет это от всех. Вот вы думаете, почему он сегодня так рассердился?

— Мне показалось, это из-за того, что внезапная смерть князя Куракина расстроила его планы.

— А вот и нет! Он думал, что отмена помолвки расстроит меня. Вот, что его рассердило.

— Знаете, меня это радует, — откровенно сказал я. — Приятно узнать, что мой отец способен на теплые чувства.

— Я знаю, что для вас это важно, Александр Васильевич. Поэтому и решила вам рассказать. Поверьте, у нас с Василием Игоревичем все хорошо.

Посмотрев на Гораздову, я понял, что она говорит правду.

— А почему ваш отец не приехал на помолвку? — спросил я. — Мы с ним виделись сегодня утром, но я не стал его спрашивать. Решил, что может получиться неловко.

— Вы подумали, что его не пригласили? — рассмеялась Гораздова.

— Этот вариант приходил мне в голову, — признал я.

— Ничего подобного! Просто мой отец не любит шумные сборища и важных гостей. Уютнее всего он чувствует себя в своей мастерской. Он так и сказал Василию Игоревичу. Вы знаете, что ваш отец сам ездил к моему отцу просить моей руки?

— Нет. И не знал бы, если бы вы не рассказали.

— Я бы очень хотела, чтобы ваши отношения с Василием Игоревичем наладились, — грустно сказала Гораздова. — Если я могу хоть что-нибудь для этого сделать…

Не договорив, она замолчала.

— Вы благотворно влияете на него, — ответил я. — Пожалуй, это главное.

— Ой, смотрите! — сказала вдруг Анна Владимировна. — Ветер сломал яблоню.

Слева от нас стояла дикая яблоня. Дерево было старым — с морщинистой серой корой, развилкой ствола и раскидистой кроной. Длинные ветки были буквально усыпаны мелкими зелеными яблоками. Дерево треснуло по развилке — из-под лопнувшей коры проглядывала свежая белая древесина. Ветки склонились до самой земли. Неизвестно, повредил ли яблоню ветер, или ствол обломился под тяжестью веток.

— Александр Васильевич, помогите пожалуйста! — попросила Гораздова. — Попробуйте приподнять ствол.

Я кивнул, раздвинул ветки и уперся обеими руками в крепкую развилку. Сломанный сук слегка подался. Я уперся сильнее, и древесина затрещала, сопротивляясь.

Прямо перед моим носом висело недозрелое яблоко. Оно было полностью зеленым, лишь один бок чуть тронуло краснотой.

— У вас получается! — крикнула Гораздова. — Еще сильнее!

Я расставил ноги пошире и уперся изо всех сил. Перстень с черным алмазом врезался в палец. Почти сразу заломило плечи и спину, но ветка приподнялась.

— Хорошо! Держите так!

Я держал, чувствуя, как сводит руки. Даже ладони занемели — настолько сильно я давил на неподатливое дерево.

— Можете отпускать! — крикнула Анна Владимировна.

Я отпустил качнувшуюся ветку и пошевелил затекшими плечами, чтобы размять их.

— Ну-ка, что у вас получилось?

От разлома не осталось и следа. Его затянула свежая кора. Она была чуть светлее — видно, что наросла только что.

— Чудеса, — удивленно сказал я. — Все маги природы так могут?

— Нет, — смутилась Гораздова. — Если честно, я чуть превысила запрет. Но это же для пользы дерева! Вы меня не выдадите?

— Не выдам, — рассмеялся я.

Анна Владимировна озабоченно оглянулась.

— Надо сказать садовникам, чтобы поставили подпорки под ветки, иначе дерево снова сломает.

Я усмехнулся и сорвал яблоко. Надкусил его и сморщился — яблоко было очень твердым и нестерпимо кислым. Настоящая дикая яблоня.

— Кажется, у вас входит в привычку помогать больным деревьям, — в шутку сказал я. — Вчера вы излечили мою вишню. А сегодня помогли яблоне.

— Так получается, — рассмеялась Гораздова.

Потом снова стала серьезной.

— Я не могу видеть, когда дерево страдает. Ведь деревья — не люди, они не могут сами себе помочь.

Вспомнив кое-что любопытное, я спросил:

— Когда вы помогли моей вишне, вам стало нехорошо. Переусердствовали с магией, или это было что-то другое?

На этот раз Гораздова задумалась на целую минуту.

— Вы правы, — медленно сказала она. — Это было другое.

Я молча ждал продолжения.

— Думаю, вы должны знать, — сказала Анна Владимировна. — Эта вишня… Ее посадила ваша мама.

Я ожидал чего угодно, но признание Гораздовой застало меня врасплох.

— Вы узнали это, когда прикоснулись к дереву? — удивленно спросил я.

— Да, — кивнула Анна Владимировна. — Я даже не думала, что такое возможно. Но когда когда дотронулась до вишни, то почувствовала… Ваша мама как будто стояла рядом со мной. Она хотела что-то мне сказать, но я почти ничего не поняла. Ощутила только ее тревогу, а потом у меня закружилась голова.

— Почему вы не сказали сразу? — спросил я.

— Я не решилась, — опустив глаза, ответила Гораздова.

Потом она посмотрела на меня.

— Александр Васильевич, я хочу вас попросить… Вы позволите мне еще раз поговорить с вашей вишней? Мне кажется, ваша мама хотела сказать что-то важное. Может быть, у меня получится понять.

Пока Гораздова говорила, я очень внимательно прислушивался к ее эмоциям. Она была предельно откровенна и ничего не утаивала.

— Конечно, — без колебаний ответил я. — Приезжайте в любое время.

— Спасибо, — улыбнулась Анна Владимировна.

Потом нахмурилась, прислушиваясь.

— Василий Игоревич меня ищет, — через секунду сказала она. — Мне нужно идти.

Я проводил Гораздову до задней двери большого дома, и вошел вместе с ней. День выдался богатым на впечатления, и я хотел все хорошенько обдумать.

Подниматься в гостиную я не стал. Там в ожидании допроса скучали гости, а я не хотел быть втянутым в липкую паутину бессмысленной светской болтовни. Все, что мне сейчас было нужно — одиночество, тишина и возможность сосредоточиться на своих мыслях.

Слуга с огромным подносом чуть не сбил меня с ног.

— Прошу прощения, ваше сиятельство, — пробормотал он, устремляясь к лестнице, ведущей на второй этаж.

На подносе горой громоздились бутерброды с разнообразными закусками, и я почувствовал, что проголодался.

— Подождите минуту, — попросил я.

Бесцеремонно стащил с подноса несколько бутербродов с сыром и холодным мясом и весело улыбнулся:

— Благодарю!

— Приятного аппетита, ваше сиятельство, — заученно ответил слуга.

Он отправился по своим делам, а я вытащил из кармана носовой платок и завернул в него бутерброды.

Итак, еду я раздобыл. А больше в доме делать было нечего — когда я понадоблюсь Зотову, он сам меня отыщет. В крайнем случае, пришлет зов.

Поэтому я снова вышел из дома через заднюю дверь, держа добычу в руках. И направился по тропинке вниз, на берег озера — к большому лодочному сараю.

Но меня интересовали не лодки, а удочки, которые хранились в пристройке.

Я выбрал себе легкое удилище с поплавком из гусиного пера. Устроился на веранде одного из домиков над самой водой, а бутерброды положил рядом. Отщипнул крошку хлеба и скатал ее в пальцах. Насадил получившийся шарик на крючок и забросил удочку. А потом принялся с аппетитом жевать бутерброд, одним глазом посматривая на поплавок.

При этом постарался максимально расслабить голову, не думая ни о чем.

Такой подход частенько помогал. Если напряженно о чем-то думаешь, то мысли становятся вязкими. Возникает ощущение, что ходишь по кругу. Тогда нужно постараться выбросить мысли из головы, и догадка или решение приходят сами собой.

Поплавок неподвижно застыл на глади озера. Вечерело, и вот-вот должен был начаться клев. По крайней мере, я очень на это надеялся.

Но пока поклевок не было. Я доел бутерброд и перехватил удочку поудобнее.

Князь Куракин умер во сне от внезапной потери магического дара. Конечно, этому могло быть простое объяснение. Например, кто-то из гостей Игоря Владимировича невзлюбил Куракина и оказался достаточно сильным менталистом, чтобы устроить его смерть. Так же, виновником мог оказаться один из слуг, но в эту версию я верил меньше всего. Мой дед всегда тщательно проверял всех, кто работал на наш род.

Возможно, Куракину подсунули какое-то зелье, которое поспособствовало потере дара. Например, под видом лекарства.

Но с этим прекрасно разберется Леонид Францевич. На то он и эксперт, чтобы разбираться в зельях. Зотов, в свою очередь, досконально проверит гостей и слуг. В способностях начальника Тайной службы я не сомневался.

Мне же имело смысл сосредоточиться на самой невероятной версии.

Сон.

Куракин потерял дар во сне. Могло ли это произойти из-за того, что ему приснилось?

Как только этот вопрос возник в сознании, мой магический дар неожиданно дал о себе знать. Коротко толкнул меня в ребра, словно настаивая, чтобы я прислушался к своей догадке.

Я удивленно хмыкнул. Надо же, вот и подтверждение!

Впрочем, чему тут удивляться?

Все удивительные события двух последних дней крутились вокруг снов. Почему бы и смерти князя Куракина не оказаться очередным звеном в этой цепочке?

Я уже привык, что невероятные истории и начинаются именно так — когда очень разные события оказываются связаны друг с другом.

Но как установить эту связь?

Еще раз поехать к мастерице снов? Разговор с Верой Павловной напрашивался сам собой. Ведь на руке Куракина была ее печать. Значит, князь лечил свою бессонницу при помощи магии.

Вот бы еще раз поговорить с Хранительницей Снов! У меня появились новые вопросы, и я мог бы получить у нее ответы.

Загвоздка лишь в том, что я не знал, как увидеть Хранительницу. Лечь спать и постараться увидеть сон? Самый очевидный способ. Но сработает ли он?

Я так задумался, что чуть не прозевал поклевку. Поплавок дрогнул несколько раз, а потом резко ушел под воду.

Я быстро подсек. Тонкое удилище согнулось в дугу, а на крючке затрепыхалась добыча. Я осторожно повел рыбу к берегу, не давая ей уйти в глубину. Судя по рывкам, рыба была не очень крупной, но бойкой. Я не торопился, чтобы она не сорвалась с крючка.

Поднял рыбу на поверхность, чтобы она глотнула воздуха и подтащил к себе.

Это оказалась озерная плотва, величиной с ладонь. Красноглазая, с серебристой чешуей, темной спинкой и яркими плавниками.

Я снял рыбу с крючка, стараясь не повредить губу. Пару секунд полюбовался добычей, потом наклонился и отпустил ее в воду. Рыба на мгновение застыла, потом вильнула хвостом и исчезла в темной глубине.

Я сполоснул ладонь от рыбьей слизи и хотел снова насадить на крючок катышек хлеба. Но услышал за спиной тяжелый шаги.

— Отдыхаете, господин Тайновидец? — спросил Зотов.

— Надеюсь, это не противоречит правилам дознания? — улыбнулся я. — Присаживайтесь, Никита Михайлович. Только не раздавите бутерброды.

— Я постою, — отозвался Зотов.

Он встал рядом со мной, задумчиво глядя на озеро.

— Хорошо здесь, — вздохнул он. — Выбраться бы на недельку порыбачить. Но нельзя — дела проклятые.

Я отложил удочку в сторону и молча ждал, что еще он скажет.

— Я допросил всех, — помолчав, сказал Зотов. — Подозревать некого. Ни одного сильного менталиста ни среди слуг, ни среди гостей. Князь ничего не ел и не пил в поместье, сразу ушел отдыхать. Да и эксперт исключил возможность отравления. Сейчас он проверяет лекарства Куракина. Но, между нами, я сильно сомневаюсь, что он найдет что-то подозрительное. Кстати, я отпустил гостей, они уже разъезжаются.

С гостевой стоянки, и в самом деле, доносился гул моторов.

— Хотите бутерброд? — вежливо предложил я.

— Благодарю, я перекусил, — отказался Зотов.

Он переступил с ноги на ногу.

На берегу снова послышались торопливые шаги.

— Никита Михайлович! — услышал я голос Щедрина. — Вы здесь?

Полный эксперт, тяжело дыша, поднялся по ступенькам на веранду.

— Я проверил лекарства Куракина, — начал он.

И замолчал, увидев меня.

— Говорите, Леонид Францевич, — нетерпеливо кивнул Зотов.

— Это обычные успокоительные и снотворные зелья. Слабенькие, на травах. Такие можно купить в любой аптеке. Вызвать потерю дара они никак не могли.

— Значит, мы в тупике, — заключил Зотов.

И посмотрел на меня.

— Может быть, у вас есть какая-то версия случившегося, Александр Васильевич? Я готов выслушать самое невероятное предположение.

— У меня есть только общие соображения, — улыбнулся я.

— Понимаю, — кивнул начальник Тайной службы. — Вы недовольны, что я назвал вас подозреваемым. Что ж, признаю, я погорячился. Приношу свои извинения.

— Принято, — согласился я. — В качестве компенсации с вас ужин на троих в той самой сербской клопе, о которой говорил Леонид Францевич.

— Да некогда мне по трактирам ходить, — поморщился Зотов. — Черт с вами, я это заслужил. Говорите уже, господин Тайновидец.

— Предупреждаю, моя история покажется вам невероятной, — улыбнулся я. — Вчера утром я встретил призрака…