Украденные сны (СИ)

Глава 5

— Вы живете в мире чужих снов? — удивился я. — Интересно, как это?

— Хотите посмотреть, господин Тайновидец? — улыбнулась Хранительница. — Прошу!

Волк легко вскочил и побежал к выходу из беседки. Стоя на пороге, он оглянулся на нас, словно приглашал следовать за ним.

Я не колебался ни секунды. Когда еще представится возможность увидеть чужие сны?

За тонкими стенами беседки чернела ночь. Но стоило мне шагнуть в темноту, как она растаяла, сменилась жарким полднем.

Мы с Хранительницей Снов стояли посреди безжизненной пустыни. Дул обжигающий ветер, с бледного неба нещадно палило солнце. От жары земля покрылась толстой растрескавшеся коркой. Густой горячий воздух безжалостно сушил легкие — так что дышать было трудно.

Ни деревца, ни кустика. Только сухой комок перекати-поля катился по пустыне, бессмысленно пытаясь зацепиться корнями за высохшую почву.

Слева от нас возвышался отвесный утес. Серый гранитный клык пропорол сухую землю и остался торчать посреди пустыни.

По утесу карабкался человек. Он лез без веревки, цепляясь кончиками пальцев за едва заметные выступы скалы. Камень сорвался из-под его ноги и с глухим стуком полетел вниз. Человек повис на руках, болтая ногами в воздухе и пытаясь хоть на что-то опереться.

У меня перехватило дыхание.

Но вот человек нашарил опору — сперва левой ногой, потом правой. Несколько секунд он отдыхал, прижавшись всем телом к раскаленному камню. Потом медленно полез дальше.

— Куда он карабкается? — спросил я Хранительницу Снов. — Зачем?

— В реальности ему только-только исполнилось шестнадцать, — ответила Хранительница. — Его отец умер, и теперь на плечах юноши мать и трое младших сестер и братьев. Ему приходится работать и учиться. А когда он без сил падает в кровать и засыпает, то часто видит этот сон. Ему снится, что он должен долезть до вершины, и тогда все будет хорошо.

— Он долезет? — спросил я.

Будто в ответ на мой вопрос, маленькая фигурка на скале побледнела. Она стала прозрачной, словно горячий воздух растворял ее. А потом исчезла.

— Он снова проснулся, — сказала Хранительница Снов. — Еще ни разу ему не удалось добраться до вершины за один сон. Он всегда просыпается раньше и идет на работу.

Мы обогнули пустую скалу, и вдруг наступил вечер. Воздух стал влажным, потянуло прохладой, запахло солью и свежестью. Я вздохнул с облегчением и вытер со лба крупные капли пота.

Мы стояли на высоком морском берегу. Далеко внизу, под обрывом еле слышно шумело море. Только по этому шуму можно было догадаться о мощи волн — отсюда они казались едва заметными пенными морщинками на бескрайней глади. Красное солнце опускалось за горизонт, тянулось к берегу вспыхивающей огненной дорожкой.

К обрыву прилепилась каменная терраса, выложенная светлой плиткой. На террасе я увидел стол и два легких плетеных кресла. На столе стояла полупустая бутылка красного вина и два бокала.

— Здесь уютно, — улыбнулся я.

И поймал себя на мысли, что хотелось бы и мне вот так сидеть над обрывом, потягивать маленькими глотками вкусное вино, слушать, как внизу шумит море и неторопливо разговаривать с близким человеком. Или просто молчать — иногда совместное молчание говорит куда больше, чем слова.

— Мне нравится бывать здесь, — улыбнулась Хранительница Снов. — Это сон одного усталого человека. Он многого достиг в жизни. Стал могущественным магом, живет в достатке. У него большая семья. Старшие дети уже выросли, а младшие еще подрастают. В его доме всегда шумно и весело.

Она повернула голову и взглянула на волка, который легко бежал вдоль обрыва, наслаждаясь свободой.

— Только одно не дает этому человеку покоя. В молодости он поссорился со своим лучшим другом. Никто не был виноват — спор вспыхнул из-за пустяка, но перерос в смертельную обиду. Вскоре человек уехал из родного городка. С тех пор они с другом не виделись и даже не разговаривали.

— Так трудно было послать зов? — удивился я.

— Иногда это трудно, Тайновидец, — улыбнулась Хранительница Слов. — Особенно, когда каждый считает себя правым.

— Здесь человек встречается со своим другом? — догадался я.

— Да, — кивнула Хранительница. — Они пьют вино, разговаривают обо всем, что с ними случилось с момента последней встречи. Иногда подолгу молчат, глядя, как солнце опускается в море. Случается, даже спорят. Но никогда не вспоминают ту глупую ссору.

Мы неторопливо пошли вдоль берега. Узкая тропинка постепенно увела нас от моря в ровную степь, поросшую жесткой травой. Темнело, вокруг оглушительно стрекотали цикады. Бесшумная тень промелькнула в воздухе — то ли ночная птица, то ли летучие мыши вылетели на ночную охоту.

Я вспомнил сову, которую звали Варежкой — не она ли высматривала мышей в траве?

Тропинка привела нас к убогому покосившемуся сараю. Он был небрежно сколочен из кривых досок и нелепо торчал посреди голой степи. Доски рассохлись, между ними темнели щели.

— Что это? — улыбнулся я. — Жилище местного отшельника?

— Можно и так сказать, — кивнула Хранительница Снов. — Это убежище. Там прячется человек и не может выйти.

Будто в ответ на ее слова, изнутри сарая раздался стук. Кто-то стучал кулаками в запертую дверь. Потом дверь дрогнула — видно, человек с разбегу ударил в нее плечом. Но крепкие сухие доски выдержали.

— Чертова дверь! Я все равно тебя сломаю!

Голос звучал приглушенно и показался мне знакомым.

Мы подошли ближе. Наверное, человек заметил нас сквозь щели.

— Эй, кто здесь? — злобно окликнул он нас. — Убирайтесь отсюда!

Точно, я слышал этот голос! Только никак не мог вспомнить, кто это. Стены сарая искажали звук.

Я хотел подойти к сараю, но Хранительница Снов удержала меня за руку.

— Нет, господин Тайновидец, — сказала она. — Нельзя вмешиваться в чужой сон.

— Но его надо выпустить, пока он не разбил себе голову, — возразил я.

Уголки красивых губ дрогнули в понимающей улыбке.

— У вас есть ключ от замка?

— Нет. Но можно выломать дверь.

— Вы здесь только гость, — покачала головой Хранительница. — А ключ от замка лежит у него в кармане.

— Тогда зачем он стучит в дверь? — удивился я.

Хранительница Снов легко пожала красивыми плечами.

— Это его сон. Он здесь хозяин. Скоро он проснется, и сарай снова опустеет. Этот человек редко видит сны, он не придает им большого значения. Куда больше его заботит многочисленная родня. Всех своих близких он в глубине души считает бездельниками и дармоедами. Вот и отгораживается от них.

Небо над степью стремительно посветлело. Солнце, едва успев нырнуть в море, уже бодро поднималось с другой стороны.

Человек в сарае не переставал проклинать нас и грозить страшными карами. Внезапно он замолчал.

— Я все же посмотрю, — решил я.

Прежде, чем хранительница успела меня остановить, я подошел к сараю и через широкую щель заглянул внутрь. Ноздри защекотал запах пыли. Сарай был пуст, в полумраке смутно угадывался какой-то старый хлам, разбросанный по углам.

Выпускать было некого, человек успел проснуться и благополучно исчез в свою странную реальность.

— И охота сидеть взаперти, когда вокруг такая красота? — недоуменно спросил я.

А потом усмехнулся:

— Мы и в жизни не всегда ведем себя последовательно, да? Что уж говорить про сны.

— Все так, господин Тайновидец, — рассмеялась Хранительница.

Ее смех рассыпался звонкими ледяными колокольчиками. Что-то мокрое и холодное обожгло мою щеку. Я поднял голову и увидел, что с неба, медленно кружась, падают пушистые снежные хлопья.

Небо при этом было удивительно чистым — буквально ни облачка. Хлопья словно рождались прямо в синеве и падали на землю. Жесткая трава на глазах покрывалась сединой.

— Тоже чей-то сон? — с любопытством спросил я.

— Да, — улыбнулась Хранительница. — Этот сон нравится мне больше всех остальных. Его видит один мальчишка. Вместе со своей семьей он живет в хижине на сваях. Спит на драной циновке, брошенной прямо на бамбуковый пол и слышит, как между сваями плещется мутная вода. Каждое утро они с отцом отвязывают узкую лодку и уходят ловить рыбу. Возвращаются к обеду и сразу везут улов на местный рынок. На жаре рыба быстро портится, поэтому они стараются распродать ее побыстрее. Остатки отдают за одну медную монету или меняют на плошку риса.

— Незавидная жизнь, — нахмурился я.

— Мальчик счастлив, — улыбнулась Хранительница. — У него есть друзья — такие же мальчишки. Он помогает отцу и временами чувствует себя совсем взрослым. Мечтает о собственной лодке. А еще хочет когда-нибудь увидеть снег.

— В его краях нет снега? — спросил я.

— Нет, — покачала головой Хранительница. — Только дожди, которые иногда льют по два месяца. Тогда вода сочится сквозь дырки в крыше и стекает по стенам, пугая затаившихся ящериц и радуя лягушек.

Снег падал, не переставая. Скоро он укрыл всю степь, мы неторопливо брели по щиколотку в снегу. Волк бежал перед нами, не касаясь лапами пушистого снега.

Я оглянулся и увидел, что за нами нет никаких следов. Только снег.

А когда снова повернулся, то увидел перед собой знакомую изгородь и калитку в ней.

— Спасибо за прогулку, господин Тайновидец, — улыбнулась Хранительница Снов. — Я надеялась поговорить с вами и рада, что вы пошли мне навстречу.

— Прогулка вышла замечательная, — честно ответил я. — Не ожидал, что гулять по чужим снам так интересно. А о чем вы хотели поговорить?

— О сноходце, с которым вы познакомились. Это очень редкий дар.

— Да, вы уже говорили, — кивнул я.

— Это говорила не я, а Вера Павловна, — рассмеялась Хранительница Снов. — Она не обманула вас. Мастера снов и в самом деле помогают людям подружиться со своими снами, не больше. А я иногда помогаю мастерам. Но мастерица не ошиблась. Савелий Куликов — сноходец. И я прошу вас приглядеть за ним, пока его дар не проснулся в полной мере.

— Сделаю все, что в моих силах, — пообещал я.

— Благодарю вас, господин Тайновидец, — улыбнулась Хранительница. — Надеюсь, мы еще увидимся. Возможно, вы даже пригласите меня прогуляться по вашим снам. Уверена, они удивительные.

— Я почти не помню их, — рассмеялся я.

— Зато они вас помнят. Я взяла на себя смелость вызвать вам мобиль, он ждет у калитки. До свидания, господин Тайновидец!

Налетевший порыв ветра закружил снежные хлопья и скрыл из виду фигуру Хранительницы. А когда ветер стих, я остался один. Нет, не один — в трех шагах от меня сидел припорошенный снегом волк. Высунув красный язык, он смотрел на меня.

— До встречи, — подмигнул я и толкнул калитку.

Мобиль стоял в трех шагах от меня, фыркая мотором. Стоило мне сесть на заднее сиденье, как извозчик бодро тронул машину.

— До рассвета загостились, ваша милость? — спросил он, поглядывая на меня в зеркальце. — А это на вас снег, что ли? Откуда бы? Лето на дворе.

— Небольшое колдовство, — рассмеялся я, отряхивая пиджак.

Тонкая рубашка намокла и липла к телу.

— Здесь место колдовское, — согласился извозчик. — Я пока вас ждал, волка видел. Здоровенный! Вышел на дорогу, сел, и смотрит. Меня даже оторопь взяла. Моргнул — а его и нет! Дорога пустая, словно привиделось мне. А тут вы из калитки выходите. Вот и скажите — задремал я, или вправду волка видел? Откуда бы ему в столице взяться?

Извозчик разговаривал по привычке, совсем не ожидая ответа. Я почти не вслушивался в его болтовню — откинулся на сиденье и улыбался, разглядывая пролетающие за окном мобиля кварталы столицы.

— Слава богу, добрались до дома, ваше сиятельство! — обрадовался Игнат.

Слуга, услышав шум мобиля, вышел встречать меня к калитке.

— А я всю ночь глаз не сомкнул, вас дожидался. Так только, подремал маленько, от каждого шороха просыпался.

— Значит, вместе отоспимся, — улыбнулся я. — Так уж вышло, Игнат. Я сам не ожидал, что до утра задержусь.

В передней он помог мне снять пиджак.

— Вы где так промокли-то, Александр Васильевич? Вроде, дождя не было.

— Гулял я, Игнат, по удивительным местам.

— Так отчего же не погулять, если гуляется, — готовно закивал слуга. — Кушать-то хотите? Я мигом организую.

— Хочу, — признался я. — Надо послать зов в трактир, пусть принесут еды побольше.

— Да зачем же трактирщика в такую рань беспокоить? — возразил Игнат. — У меня щи остались, сейчас разогрею. А хотите — яичницу поджарю, на сале?

— Хочу, — признался я. — И щи, и яичницу. Голоден, как волк.

— Сейчас все сделаю, — пообещал Игнат. — Пока переоденетесь, еда уж и готова будет.

Вслед за ним я поднялся наверх. Сбросил с себя мокрую одежду и долго стоял под тугими струями горячей воды.

Потом переоделся в домашнюю одежду и вышел в кухню.

На столе дымилась огромная тарелка щей. На сковороде шкворчала яичница, и запах от нее шел такой, что у меня заурчало в животе. Игнат, что-то напевая, резал крупными ломтями свежий ржаной хлеб.

— Вижу, настроение у тебя хорошее, — улыбнулся я.

— Настроение отменное, Александр Васильевич, — с улыбкой закивал Игнат. — Порадовали вы меня. А уж Игорь Владимирович-то как обрадуется!

Он поставил на стол графин с прозрачной жидкостью и стопку.

— Единственно, надо вам перед едой стопочку принять. Исключительно в лечебных целях — чтобы не простудиться! Да и спать крепче будете.

Он наполнил мою стопку. Крепкая настойка обожгла изнутри, мягким теплом плюхнулась в пустой желудок. Голова сразу закружилась.

— Вы закусывайте, ваше сиятельство, — засуетился Игнат, подавая мне ложку.

— Так чем я тебя порадовал? — поинтересовался я.

— А то вы не знаете? Вы ведь с девицей всю ночь гуляли.

— С чего ты взял, что с девицей? — рассмеялся я.

— А с кем еще? — удивился Игнат. — Друзей вы всегда домой зовете. Не в одиночку же гуляли. Точно, с девицей!

Старик убежденно кивнул. Потом сел напротив меня и подпер худым кулаком подбородок.

— А коли с девицами гуляете, так и до свадьбы, должно быть, недалеко. А там и детишки пойдут. Вот и кончится наше затворничество.

Я только изумленно покрутил головой. Вроде, никогда не замечал за Игнатом особых магических способностей, а тут — на тебе! Верно угадал.

— Я по магическим делам задержался, — улыбнулся я. — А у тебя фантазия разыгралась.

— Ну, значит, фантазия, — закивал Игнат. — И правильно, что не говорите. О таких делах болтать не надо. Вы кушайте, пока все не остыло.

Я махнул на него рукой и принялся за щи. Мигом опустошил тарелку, а потом взялся за яичницу.

От сытной и горячей еды меня разморило так, что глаза слипались сами собой. Я с трудом поднялся со стула и побрел в спальню.

Рухнул в кровать и перед тем, как заснуть, услышал, что Игнат убежденно бормочет себе под нос:

— А все же с девицей гулял. Вот радость-то!