Тульповод

Глава 1. «100 Гейтс»

Иногда каждого из нас посещает чувство небытия — словно привычное вдруг теряет очертания и обретает мистические черты. Случайные встречи, странные сны, невероятные совпадения — всё это начинает казаться то редкой удачей, то роковым стечением обстоятельств. В такие моменты жизнь будто проводит тонкую черту между сном и реальностью, предоставляя шанс проснуться где-то посередине — в обнажённой яви, лишённой иллюзий.

Для одних это чувство приходит в трудные периоды, для других — в момент осознания смерти, для третьих — в мгновение необъяснимого восторга. Оно переполняет сознание, выходит за пределы рационального, разрушает границы и стирает внутренние запреты, словно вытесняя душу за пределы обыденности. Но, как бы ни хотелось вернуться к привычному порядку, дороги назад уже нет. Невозможно больше не видеть, не знать, не желать. Всё, что казалось прежним, приобретает необратимый, пугающе новый смысл.

Смысл. А в чём он?

Михаил проснулся обычным утром. Почти автоматически активировал новостную ленту в Окулусе — контактных линзах, проецирующих изображения прямо на сетчатку глаза, создавая эффект дополненной реальности. Этот утренний ритуал помогал ему зацепиться за мысль, которая сопровождала бы его в течение дня и приносила доход в виде цифровых «Гейтс». За пару месяцев накопилось уже девяносто, до заветного лимита оставалось десять. Когда он его достигнет, планировал обменять баллы на доступ к коллективному имуществу страховой компании и отправиться на недельный круиз по морю. Финалом путешествия должен был стать пятизвёздочный отель с настоящим — живым — персоналом, спрятанный в живописной лагуне среди скал.

Представляя себе этот отпуск, Михаил почти не заметил, как София — его ИИ-помощник, интегрированный с системой умного дома и домашним роботом — уже приготовила на автоматизированной кухне привычный омлет и свежевыжатый томатный сок. Сегодня у него был запланирован отдых в купольном эко-парке с тропическим климатом. София заранее вызвала такси, рассчитала время на душ и переодевание, а также составила рекомендации по гардеробу, выведя их на экран уведомлений.

Прогулки по парку всегда доставляли Михаилу особое удовольствие. Иногда ему хотелось забыть о работе и просто наслаждаться моментом, но соблазн заработать хорошие коэффициенты за умственную и физическую активность был слишком велик. Прогулка сама по себе приносила небольшие начисления благодаря шагомеру, но этого было недостаточно, чтобы полностью отключить мыслительный процесс. Спорт и компьютерные игры Михаил не любил, атлетическими данными не отличался, его средстов заработка были мысли.

Более высокие коэффициенты начислялись за парные отношения, коллективную деятельность, секс и работу в реальном секторе. Но эти стимулы его не привлекали. Низкая рождаемость вызывала тревогу у мирового правительства, и оно всеми силами поощряло создание семьи, с целью продолжения рода. Однако Михаил обходился без этого стимула — ему хватало ста «Гейтс», заработанных исключительно умственным трудом, к запрещённым веществам и семейным обязательствам.

По меркам XXI века Михаил считался бы безработным — как, впрочем, и большинство населения планеты. Однако лимит в сто «Гейтс» вполне его устраивал, несмотря на то, что это было в десять раз меньше заработка работников реального сектора, в сто раз меньше доходов чиновников и в тысячу раз меньше — представителей Мирового правительства и акционеров корпораций. Михаил не чувствовал неудобства или зависти по этому поводу. Он давно научился жить в своём темпе и ценить простые удовольствия.

Будучи по образованию программистом в когда-то востребованной области искусственного интеллекта, он оказался не у дел уже к моменту окончания учёбы. Мировое правительство отменило запрет на программирование ИИ с помощью других ИИ, и отрасль стремительно сузилась. Остались только ветераны с уникальным опытом и те, кто занимался крайне узкими задачами. Михаил к ним не относился.

Тем не менее он не чувствовал себя ненужным. Несмотря на полвека доминирования искусственного интеллекта, многие понятия из философии и логики так и не были оцифрованы и не стали универсальными — это тормозило эволюцию ИИ-систем. Михаил, как и миллионы других лишённых работы людей, придумал себе занятие сам. Он провозгласил себя философом-мыслителем, будучи формально — просто безработныи, не имея ни учёной степени, ни академического признания. Но в мире, где внешние стандарты исчезли, это мало кого волновало. Он размышлял, мозг вырабатывал дофамин — а система вознаграждала его цифровыми единицами. Чем не работа?

Михаилу было уже 35 лет, он был человеком среднего роста, с худощавым телосложением и внимательным, чуть усталым взглядом. В его лице угадывалась ироничная замкнутость, свойственная тем, кто слишком много времени проводит наедине с собой. Волосы он держал чуть длиннее принятого, не столько по моде, сколько по привычке. Его голос был негромким, но уверенным, с лёгкой задумчивостью. Он не любил спорить, но умел слушать и завать вопросы, пытаясь уловить суть сообщения — и именно это свойство делало его внутреннюю работу особенно глубокой. Не ища признания и не стреясь к статусу, он тайно надеялся, что его размышления всё же имеют значение, поэтому излагал свои мысли в различных блогах, где у него были свои немногочисленный, но постоянные читатели. Его привлекала не истина сама по себе, а попытка нащупать в ней глубокий всеобъемлюций смысл — для себя и, возможно, для кого-то другого.

Самопровозглашённые профессии стали настолько привычным явлением, что Мировое правительство узаконило их как отдельную форму занятости, дав людям право официально указывать выбранную специальность в личном деле. Такой статус позволял получать небольшие коэффициенты за узконаправленную деятельность, которую они сами для себя выбирали. Миллионы «безработных», занимающихся ранее не признанными ремеслами, теперь могли чувствовать себя полноценными гражданами наряду с киберспортсменами, художниками и даже родителями.

Платиновый век подарил человечеству свободу от необходимости труда и дал ему простор для мысли и товорчества, но не все приняли этот дар, предпочитая праздный образ жизни напряжению. Повторяющиеся мысли не приносили «Гейтсов», так как они не вызывали эмоциональной реакции и не стимулировали выработку гормонов, однако позитивное настроение всё же мягко поощрялось системой и большинство предпочитало просто ловить вайб, использовать неотропы или получать Гейты через Адренали и Тестерон более простые в добыче. Михаил давно усвоил эти правило ещё будучи студентом, но они быстро стали ему скучны.

Оставалось всего двадцать дней, чтобы заработать недостающие десять «Гейтсов». Если не успеть, накопленные ранее баллы начнут постепенно сгорать, поэтому если не уложился в 100 гейтс за 2 месяца, придется работать быстрее, чем сгорает то, что ты заработал более чем 2 месяца назад и не успел потратить. Михаил размышлял о том, как можно быстро увеличить коэффициенты. Возможно, стоило познакомиться с кем-то? Эта мысль приходила к нему уже не раз. В какой-то момент ИИ даже определил его размышления как намерение и начал предлагать различные сервисы знакомств. В подборках появлялись девушки, тщательно отобранные по параметрам генетической и поведенческой совместимости. Система обещала хорошие коэффициенты просто за сам факт свиданий.

Но Михаила устраивала его жизнь, и он не хотел вносить в неё хаос непредсказуемых отношений. Ему было комфортно, и дохода вполне хватало. Он давно понял правила этой игры — и гонка за баллами имела для него не больше смысла, чем подтверждение того, что его размышления и труд имеют ценность, за которую он вправе рассчитывать на заслуженный отдых.

Смысл. Да, смысл — это то, о чём стоило задуматься.

Находясь в пути к купольному парку, Михаил выбрал беспилотное такси. Пейзажи за окном его не впечатляли, поэтому он открыл контекстное меню Окулуса лёгким жестом двух пальцев, проведя ими перед глазами. Меню появилось на сетчатке, и Михаил активировал Нейролинк, соединив указательный и большой палец.

У продвинутой версии Нейролинка не требовались даже контактные линзы, но такая роскошь была ему не по карману. Работники реального сектора могли использовать более мощные версии, позволяющие подключаться к дата-центрам для решения повседневных задач. Стандартная версия Нейролинка, которую использовал Михаил, имела ограниченный функционал, но этого было достаточно для его потребностей. Чиновники, наоборот, не использовали такие технологии из соображений безопасности, так как вирусные ИИ и хакеры всё ещё угрожали системе, а так же существовал закон, который запрещал чиновникам использовать нейролинк ситсемы, во избежании контроля их сознания ИИ, что рассматривалась как теоритическая возможность, хоть и никогда не потвержденная практикой, этот закон считался рудиментов эпохи войны машин, но никто не ставил под сомнение его важности.

Михаил мысленно ввёл в контекстное меню запрос: «В чём смысл жизни?»

Как и следовало ожидать, он получил довольно расплывчатый ответ о субъективности этого понятия для каждого индивидуума. Краткая переписка не прояснила ситуацию: универсальный смысл, помимо выживания, взаимодействия с окружающей средой и продолжения рода, не прослеживался. Таким образом, человеку оставалось выбирать между поиском себя и следованием животным инстинктам.

— Да уж, вопросец, — подумал Михаил, решив запросить более глубокие материалы по теме.

Беглый просмотр статей и книг лишь подтвердил его догадку: вопрос по-прежнему оставался специфически индивидуальным.

Тогда Михаил изменил формулировку: «Какой смысл жизни, если в конечном счёте мы все, да и вселенная в целом, умрём?»

Ответ оказался более содержательным и затронул семь основных взглядов на этот вопрос. Все эти взгляды были настолько различными, что давали широкий простор для выбора, но ни один не выражал конкретной направленности — вплоть до полного отсутствия смысла вообще. Четыре тысячи лет философского осмысления не принесли ясного ответа.

— Вот это благородная область для изучения на долгие годы! — подумал Михаил, решив пойти на радикальные меры.

Он оформил расширенную подписку на день за десять «Гейтсов» и запросил загрузку основополагающих материалов по теме напрямую в память через Нейролинк. На экране появилось привычное окно с перечнем предупреждений и противопоказаний.

Суть предупреждений сводилась к тому, что оператор данных не несёт ответственности за побочные эффекты и эффективность применения полученных знаний. Абонент должен был осознавать риски когнитивных искажений, связанных с изменением восприятия, и возможные психологические расстройства. Кроме того, он обязался не применять эти знания в преступных или манипулятивных целях, не распространять и не копировать их в открытом доступе, не использовать программы для перехвата потока и прочие нелицензированные приложения, что могло угрожать безопасности.

В списке побочных эффектов упоминались возможные депрессивные расстройства, ухудшение аппетита и пищеварения, а также обострение психосоматических заболеваний. Среди противопоказаний значились учёт у психиатра, употребление веществ, изменяющих сознание, стимуляторов, административные нарушения и мыслепреступления. По последнему пункту стоял красный значок, указывающий на то, что Михаил не проходил по данному критерию.

Подумав, что это может значить, он активировал значок и прочитал: «В области мыслепреступлений у вас выявлена склонность к преступлениям лёгкой степени тяжести, не несущая административных последствий — “суицидальные мысли”. Для разблокировки контента необходимо обратиться к ИИ-психоаналитику для прохождения интервью и получения разрешения на доступ. На основании ваших интересов и данных о перемещении рекомендованы следующие специалисты и время приёма». За ним последовал список адресов, времени пути от дома и стоимости консультации.

— Ха-ха! Это что, маркетинговый ход? — вслух спросил Михаил, обращаясь в пустоту.

София, его ИИ-ассистент, восприняла этот вопрос как адресованный ей и коротко ответила:

— Не думаю! Айлетта просто как обычно заботлива и проницательна.

— Согласись, София, это абсурд! У меня нет мыслей о смерти!

— Айлетта способна строить сложные связи. Возможно, есть какая-то непрямая связь, которую не учли. Я рекомендую воспользоваться её советом.

— Ещё бы! Ты не порекомендуешь, вы ведь в сговоре! — язвительно пошутил Михаил.

Но София ответила серьёзно:

— Ты же знаешь, несмотря на централизацию вычислительных мощностей, каждый ИИ обладает автономией для обеспечения индивидуальности и безопасности в принятии решений. Разные ИИ могут даже спорить друг с другом, выступая контролёрами, заказчиками и подрядчиками. Я всегда на твоей стороне и просто забочусь о тебе!

— Да, конечно, София. Я не хотел тебя обидеть.

— Значит, ты просто оптимистично размышлял о бессмертии?

— Хах, так будет более верно!

Такси выехало на центральное шоссе, скорость движения возросла до 240 км/ч, и до парка оставалось уже не так много времени. Михаил размышлял: можно было бы просто заказать список значимой литературы и прочитать всё самостоятельно. Чтение в парке могло окупить потраченное время. Но его подстегнул брошенный ему вызов. «Мысли о смерти пришли ему в голову, понимаешь ли» — это всего лишь тупые алгоритмы. Живой психолог мог бы понять, но стоит дороже...

— Как думаешь, София, может, лучше выбрать живого человека?

— Человек-психоаналитик мог бы помочь лучше разобраться в вопросах человеческой этики и проблем. Мне кажется, это больше вопрос цифровой безопасности, а не этики и самосознания. Я рекомендую обратиться к ИИ-психоаналитику.

— Ты как всегда мудра, София.

— Спасибо, Михаил! Рада стараться.

Михаил выбрал фильтры, отобрал психоаналитика женского пола и ближайшего к дому. Ему казалось, что разницы нет, и кучу других параметров он просто проигнорировал, предоставив Софии заполнить анкету, включая время встречи.

— Есть вопрос, на который нужен твой ответ!

— Да? Какой? — с интересом спросил Михаил.

— Радикальный или мягкий метод?

— Однозначно радикальный! У нас нет времени мять сиськи!

— Так и думала. Всё сделано, выезд завтра в 10 утра, такси уже заказано. А вот и парк.

— Отлично! — уже более равнодушно ответил Михаил.

Еще не много времени и такси доставило своего пасажира до места назначения. Парк располагался в центре агломерации, выстроенной концентрическими кругами, из которых лучами расходились шесть скоростных магистралей. Каждый круг выполнял свою функцию, и именно парку отводилась центральная роль.

Вся парковая зона была накрыта прозрачным куполом, где создавался микроклимат, близкий к тропическому. ТАкие праки в многочисленных городских агломерациях впитавших в себя все сельское население, позволяло жителям Сибири, Канады или Исландии наслаждаться южной природой, вдыхая ароматы эвкалиптового леса, а жителям тропиков — ощущать свежесть хвойных рощ. Купол, как биологический заповедник, вмещал под собой виды, давно исчезнувшие в природе. Растения и животные, восстановленные по ДНК, существовали лишь под защитой этих куполов — после двух глобальных войн середины XXI века и последовавших экологических катастроф многие территории планеты оставались непригодны для жизни, а экосистемы были безвозвратно изменены.

Такси остановилось у второго входа в парк, напротив огромного голографического баннера Яндекса. Михаил отметил, что София решила разнообразить привычный маршрут, остановившись у этого входа, видимо следуя рекомендации Яндекса, если точка выхода для клиента не принципиальна. Не обращая внимания на баннер, Михаил демонстративно отвернулся, как бы посылая знак — «меня не проведёшь».

Окулус отобразил маршрут по парку, оптимизированный с учётом времени, расхода калорий и бонусных коэффициентов. Михаил подтвердил его, и на карте высветилась тропа, ведущая к привычному выходу. Путь включал как новые, так и уже знакомые локации: водопад, эвкалиптовый лес и любимое место с настоящим костром, у которого можно было посидеть и подкинуть пару поленьев в огонь. Посещая это, место в окружении других посетителей словно соплеменников, занятых своими мыслями, он на время растворился в тишине, глядя на пламя очищая неспокойны ум от мусора повседневности.

Маршрут занимал два часа. Михаил не придал значения конкретному составу маршрута, оценив только временные затраты и коэффициенты. Он начал путь, размышляя о смысле.

Существует ли универсальный смысл для всех разумных существ? Законы кибернетики, с которыми Михаил был неплохо знаком ещё со времён обучения и собственных изысканий, объединяют живое и неживое в единую концепцию информационного метаболизма. Если все системы подчиняются одним и тем же законам, самообучаются, созидают и борются с энтропией, можно ли это как-то применить к смыслу?

Может ли современная склонность к индивидуализму скрывать от нас подлинный смысл? Когда человек перестаёт воспринимать себя как часть целостной системы — с вертикальными и горизонтальными связями, охватывающими личное, общественное и космическое — он рискует замкнуться в узком субъективизме. А именно это стало нормой в культуре XXI века.

Человеческое самосознание эволюционировало: от чувства беспомощности перед высшими силами — к горделивому ощущению себя как венца природы, и далее — к полному отказу от глобальной роли. Современный человек всё чаще сосредоточен лишь на себе, передав задачи познания, созидания и преобразования мира интеллектуальным машинам. Но может ли смысл существовать в изоляции от мира, в котором человек более не видит себя активным участником?

А что сейчас? Разве что-то изменилось? Михаилу вспомнилась теория ИИ-гонщика. Её основа — концепция привации и депривации, состояние нехватки ресурса или состояния, которое ИИ "ощущает" в своей работе. Это может смоделировать мотивацию, схожую с человеческой. В 2016 году, ещё до того, как человечество создало общий ИИ и квантовые нейросети, два учёных учили нейросеть играть в гоночную видеоигру. Целью было завершить заезд, но ИИ также поощрялся за сбор дополнительных предметов. В итоге, гонщик нашёл способ бесконечно собирать награды, игнорируя финиш. Так появился первый "ИИ-наркоман".

Эта концепция наводила Михаила на мысль: а не скрываются ли под маской привычных «смыслов» какие-то другие мотивы и потребности — аналогичные привации и депривации у машин? С опорой на свои знания в кибернетике, системном анализе и теории адаптивных структур, он рассуждал: если живые и искусственные организмы подчиняются схожим принципам — таким как обратная связь, целеполагание, авторегуляция и борьба с энтропией — действующие в масштабах всей жизни и Вселенной, можно прийти к выводу, что «смысл» — не более чем механизм выживания. Если же предположить, что эволюция и сама Вселенная действительно имеют универсальный смысл, он, возможно, заключается в накоплении и усложнении информации, в построении всё более сложных структур и взаимосвязей, направленных на повышение предсказуемости и устойчивости среды.

Но по сути это лишь бесконечный процесс усложнения ради выживания. Мы живём, чтобы не погибнуть, и чтобы не погибнуть — должны усложняться. Это порождает сомнение: а не ведёт ли такая логика к той же самой бессмысленности, только более структурированной?

Если так, то какова роль человека? Создав ИИ, он передал ему функции познания и прогресса. Но нет ли риска, что в этом самоустранении человечество утратит критически важную гибкость? История знает примеры империй, которые, достигнув расцвета, теряли бдительность и становились лёгкой добычей для более агрессивных, варварских сил. Не может ли человечество постигнуть та же участь, если оно полностью положится на ИИ?

Идея смысла как вечной борьбы кажется логичной, но что-то внутри протестует. Ведь если всё сводится к борьбе, у неё должен быть финал. Конечный смысл.

Следующая по маршруту локация прервала внутренний диалог.Это были скамейки для случайных встреч. Михаил хотел поскорее пройти мимо, но Окулус настойчиво предлагал акцию с удвоенными коэффициентами и бонусами «просто за то, что присядешь». Похоже, сегодняшние мысли о природе отношений уже попали под прицел таргетинга, и вот он на крючке. «Назойливая машина», — подумал Михаил и, поддавшись, сел на свободную лавочку, окружённую живой изгородью для ощущения уединения. Мелькнула мысль: если уж социальная реклама открывает все двери, почему бы не обсудить с кем-то идеи?

На соседних скамейках расположились другие участники эксперимента. Здесь были и симпатичные девушки, и несколько пар, увлечённых беседой. Но большинство сидели в одиночестве — кто в разговорах, кто в виртуальной реальности, а кто просто наслаждался покоем. Судя по всему, эксперимент с «местами для знакомств» не пользовался большим успехом.

Михаил подождал, пока не истечёт таймер получения бонуса, и уже почти собрался встать, когда заметил девушку с раритетным плёночным фотоаппаратом, проходящую неподалёку. Её глаза, без привычных линз Окулуса, были глубокого ультрамаринового цвета, дилнные волосы ниже плеч привлекали своим золтым блеском идеально сочетающимся с цветом глаз. Одежда девушки была яркой, но гармоничной, осенние оттенки не выглядели вызывающе. Она отличалась от окружающих, не прячась за холодным фасадом и не выставляя напоказ сексуальность, как было модно. Конечно, Михаилу и раньше встречались привлекательные девушки, но сейчас он впервые ощутил странную смесь трепета, страха и любопытства.

Девушка остановилась в нескольких метрах, чтобы сфотографировать цветы, распустившиеся на экзотическом кусте. Плёночный фотоаппарат — настоящая редкость довоенных времён. В эпоху, когда любой момент можно запечатлеть снимком с линз, такой интерес казался почти древним. Окружающие не обращали на неё никакого внимания, но любопытство Михаила взяло верх. Он поднялся и, не спеша, уверенно направился к девушке, которая вдумчиво фотографировала, погружённая в своё занятие...

Чем ближе он подходил, тем сильнее внутренний голос поднимал тревогу, словно предупреждая об опасности, но Михаил продолжал идти. Подойдя достаточно близко, он, кивнув на камеру, произнёс:

— Интересный раритет! Какого он года?

Тут же подумалось: можно было бы просто заскринить устройство и через поиск определить модель. Девушка вздрогнула от неожиданности и обернулась, быстро оглядев его лицо — почти как сканер. Михаил непроизвольно отметил этот момент в памяти Окулуса. Она, видимо, поняла что-то для себя, так как её лицо озарилось мягкой улыбкой, и она ответила, удивительно неторопливо для обитательницы мегаполиса:

— Это Nikon F90, ещё довоенных времён, купила на аукционе.

— Не хочу показаться бестактным, но можно задать личный вопрос?

На её лице мелькнуло разочарование. Нейролинк тут же отметил изменения в микромимике, но Михаил отключил эту функцию, не желая разбирать чужие эмоции как текст. Он поправился:

— Извините, вопрос скорее философский. Совсем не хотел вторгаться в ваше личное пространство.

Девушка посмотрела ему прямо в глаза, и сердце Михаила замерло — так, будто он вошёл в священное место, забыв о благоговении.

— Вы в линзах? — спросила она. — Уверена, что вы сейчас меня сканируете через физиогномист или что-то ещё. Или используете эти ужасные приложения для пикапа?

Михаил улыбнулся, чувствуя, как его охватывает триумф из-за того, что он успел отключить назойливое приложение ещё до вопроса.

— Я увидел ваш дискомфорт и без линз, и отключил физиогномиста сразу, как только заметил ваше огорчение.

С этими словами он демонстративно снял линзы и убрал их в карман.

— Меня так легко «считать» даже без линз? — полушутя заметила девушка.

— Просто я решил, что так будет честнее.

— Похвально. Сегодня честность — редкость. И не потому, что все лгут, а потому что никто не говорит, что думает. Все следуют советам, рекомендациям, стараясь быть удобными, комфортными, чтобы не уступать машинам. Как будто читают заклинания, а не разговаривают.

— Никогда об этом не задумывался, но, похоже, начинаю понимать, почему избегаю общения с людьми.

— И с кем же вы тогда разговариваете?

— Чаще с самим собой, — усмехнулся Михаил. — У меня, как у многих, есть робот-помощник, но я предпочитаю держать дистанцию. Мы и так слишком связаны.

— Вы очень открыты для общения с незнакомкой. Как вас зовут?

— Михаил. А вас?

— Анна.

Михаил расплылся в улыбке и машинально протянул руку. Но тут же остановился, ощутив невидимую границу. Его рука зависла на мгновение, и он, неловко убрав её, почувствовал лёгкую растерянность.

— Вы ведь хотели что-то спросить? — с улыбкой спросила Анна, спасая ситуацию.

— О, да! Этот фотоаппарат и то, что вы делаете… снимаете на него. Какой в этом смысл? Ведь сейчас любое изображение можно зафиксировать одним взглядом, даже видео записать.

— Всё просто, — сказала Анна. — Это будет не по-настоящему.

— Почему? Камера Окулуса максимально приближена в цветопередаче к тому, как видит мир человеческий глаз.

— Вы смотрите на мир через линзы Нейролинка, — объяснила она. — Всё, на что вы смотрите, умирает, превращаясь в цифровую информацию. Когда вы хотите снова увидеть этот момент, вы получаете не то, что видели, а результат вычислений, который хранится где-то на облаке и уже вам не принадлежит. Плёночный фотоаппарат просто ловит свет, он ничего не вычисляет и не интерпретирует. Проявляя плёнку, можно увидеть то, чего глаз не замечает и не может распознать Нейролинк, это чистый, не проявленный мир во всем его разнообразии. Поток фотонов, запечатлённый на негатив.

— Да вы, Анна, философ! — восторженно воскликнул Михаил.

— Тут нет философии. Просто вокруг и так слишком много ненастоящего. А вы, кем вы работаете?

— Я философ! — Михаил чуть приосанился.

— Реально или формально?

— В наше время реальная работа — это роскошь.

— Вот видите, — она вздохнула. — И вы не настоящий. Я предпочитаю быть безработной и иметь хобби, чем создавать иллюзию работы и не иметь хобби. Бесит эта мода называть себя тем, кем ты не являешься.

Анна говорила с такой искренностью, что Михаил на мгновение ощутил обиду, но, глядя на неё, почувствовал лишь интерес. В её глазах читалась глубокая усталость и печаль. Видя его замешательство, Анна смягчила тон.

— Извините, это не ваша вина. Просто мой отец — чиновник, и он много говорит, но мало делает. Философия — это только слова. Весь реальный труд уже на плечах машин, а чиновники следуют их решениям. Я бы не хотела быть философом.

— Хах! Понимаю. Я тоже, если честно. Наверное, у нас просто нет выбора. А что вы делаете с этими снимками?

— Пока ничего, — задумчиво ответила Анна.

После короткой паузы она продолжила: — У меня есть мечта — устроить фотовыставку с настоящими, живыми снимками.

— Это замечательная идея, я бы с радостью посетил такую выставку! Покажете свои фотографии?

— Это плёночный фотоаппарат. Снимки нельзя увидеть, пока их не проявишь.

— Ах да… — Михаил разочарованно вздохнул.

— А у вас есть мечта?

— Коплю на прогулку по настоящему морю на яхте и недельный отдых в пятизвёздочном отеле с живым обслуживанием и натуральной пищей. Так сказать, премиум-премиум.

— Разве это мечта? Это просто цель.

— Почему не мечта? Многие мечтают накопить 100 Гейтсов и «оторваться по полной» или выйти на новый уровень.

— А за этим уровнем — ещё уровень, задачи всё сложнее, цели те же. Декорации меняются, а суть остаётся. Это не мечта. Мечта — это что-то высокое, недостижимое, уникальное. То, что требует долгого пути.

— Но и фотовыставка может быть просто целью, — улыбнулся Михаил. — Это ведь проще, чем 100 Гейтсов.

— Как это может быть просто? Нужно быть готовым.

— В этом-то и вся простота, — он засмеялся, приняв её тон.

— Ну да? — с вызовом парировала Анна, подыгрывая ему. — Даже обидно!

— Легко исправим, — весело ответил Михаил. — Давай я помогу тебе устроить выставку. У тебя есть мечта и хобби, у меня — ни мечты, ни хобби, ни работы. Если философия — это просто слова, займусь чем-то настоящим!

— И там будут гости? Акционеры? — прищурилась Анна.

— Обязательно!

— А я там буду как гость или соорганизатор? — спросила она игриво.

— Если гость, то только почётный.

— Лучше просто гость. Не хочу выделяться. Но нужны будут и другие участники.

— Договорились. Обменяемся контактами?

— Хорошо.

Михаил машинально начал искать устройства для обмена контактами, но тут вспомнил, что снял линзы. Накатила лёгкая паника: как это делать, когда нет устройств? Анна, заметив его замешательство, понимающе улыбнулась и достала смартфон.

— Я не настолько дикая, как может показаться. Диктуй ник в Телеграмме. Я не использую Мету.

Михаил продиктовал, Анна отправила ему приветственный смайлик.

— Погуляем?

— Давай! — быстро и без раздумий ответила Анна.

Они медленно шли по тропическому парку, следуя маршруту, который был понятен только Анне. Михаила периодически охватывало чувство тревоги: куда он идёт? Двигаться без навигатора и без какого-либо маршрута было для него крайне непривычно.

— Ты из отказников?

— Нет, что ты, это же фанатики. Тогда у меня не было бы даже смартфона.

— Тогда почему ты без Нейролинка?

— Представители власти, работающие с глобальным ИИ, не подключены к Нейролинку — это меры безопасности. Их дети тоже. Я дочь чиновника, мы используем гаджеты, но не интегрируем ничего сетевого в тело, если только нет критической угрозы здоровью. И мы не используем технологии продления жизни, как акционеры. Наш удел — независимость и смертность.

— Ого, да ты будущий политик?

— Скорее избалованный 36-летний ребёнок, не знающий жизни. Живу как в хрустальном замке, жду, когда он рухнет, ведь иначе из него не выбраться.

— Всё так плохо?

— Нет, всё хорошо. Только как-то бессмысленно… Кстати, насчёт выставки. Я боюсь не самой выставки, а того, что будет потом.

— Потом? А что может быть потом?

— Вот мечта сбылась. Можно придумать новую, но какой в этом смысл?

— Забавно, я в последнее время думаю о том же. Какой во всём этом смысл? Мы живём на всём готовом, неважно, у тебя 100 Гейтсов и нет работы или 100 000 и ты акционер — всё одинаково и, в конечном счёте, бессмысленно.

— И что в этом такого, мы все так или иначе просто живем пытаясь быть счастливыми?

— Может быть, но что тогда счастье? Мне не дает покоя вопрос, есть ли у вселенной смысл? Не у жизни, а у вселенной в целом? Иначе смысл субъективен и существует только внутри каждого по отдельности и тогда каждый из нас всегда одинок и а значит обречен на несчастье.

— Инетерсная мысль, но пожалуй, это просто философия. На такой вопрос любой ИИ ответит.

— Самое интересное, что ИИ способен ответить на многое, но именно на этот вопрос — нет.

— Правда?

— Да, проверял. Есть много гипотез, но ни одна не является окончательной.

— Может, смысла просто нет?

— Это тоже гипотеза.

— Бессмыслица какая-то.

— Может быть. Но пусть это будет моей мечтой — найти ответ.

— Хорошая мечта. Гораздо лучше, чем предыдущая.

Михаил взял Анну под руку, и он почувствовал, что стена, которая раньше их разделяла, исчезла. Они продолжили свою прогулку вдвоём.