Тропинкой человека

Глава 67

Старейший выглядел взволнованно. Склонился над умирающим вампиром, прижимая к его губам только что вскрытый пакет с донорской кровью. И где только взял? Я скромно парил неподалеку, сконфуженный явным неодобрением учителя. Что теперь делать-то?

«Молодой» поглощал принесенную кровь с ошеломляющей быстротой. На пакет, содержащий литр жидкости, у него уходило три, максимум четыре, глотка. Вот еще одна опустевшая оболочка полетела вниз. Фаргел вытащил третью упаковку.

Любопытно, сколько пакетов Фаргел таскает с собой? И с какой целью? Неужели это вроде неприкосновенного запаса на черный день? Скажем, на случай, когда, истекая кровью, он будет спасаться от охотников? Или просто обеспечивает себе возможность спрятаться на неделю?

Трудно сказать, достойны ли остальные Старейшие такого звания, но Фаргел… Фаргел вправе именоваться мудрейшим. Если он сейчас возвращает к жизни этого вампира, то лишь потому, что сам в этом заинтересован. Он, конечно, понимает, что ставит на ноги лишнего свидетеля обвинения. Когда будет решаться вопрос о профпригодности Иннокентия Скиба, спасенный монстр постарается втоптать меня в грязь. Зачем Фаргелу осложнять жизнь своего ученика?

Хотя… есть еще один вампиреныш: тот самый, что недавно поцеловался с матушкой-землей. Он тоже должен быть расстроен. Тогда Старейший старается потому, что спасение ученика Карини прибавит авторитета. К словам Фаргела будут больше прислушиваться.

В любом случае, меня ждет грандиозная трепка. Причем даже две: прежде чем разъяренная Карини потянет ко мне жадные когти, наставник сам устроит взбучку.

Четвертый литр крови «молодой» выпил боле медленно, пятый — явно смаковал. Убедившись, что жизнь посланника вне опасности, Фаргел развернулся ко мне.

— Доволен?! — лицо Учителя приобрело самый грозный вид, на который только было способно. В его исполнении это напоминало отстраненную маску с недовольно поджатыми губами. Лишь глаза оставались живыми, но смотрели холодно, сурово. Завершал образ резкий громкий голос. — Доказал свою независимость? Кто ты такой, чтобы противиться воле Старейших?

Ошарашенный проповедью, я потупился, демонстрируя скромность и искреннее раскаяние. Жаль, румянца не хватает.

«Молодой» явно пришел в норму. Силы у него, конечно, сейчас не те, но гонор остался. Вампир держался чуть в стороне, злобно посверкивая в мою сторону темными вишенками глаз. «Я из тебя душу выну!» — многообещающе говорил мне этот взгляд. «Надорвешься!» — ответил я, прежде чем вспомнил, что полагается и дальше играть взятую на себя роль.

Наш обмен взглядами был замечен:

— Почему ты напал на посланника Совета?! — взревел Фаргел.

Что-то не припомню, чтобы Учитель когда-либо кричал. Рисуется?

— Он первый пролил кровь! — огрызнулся я. — И мордобитье, кстати, его идея!

— Вот как? — Фаргел принял мудрый вид и с достоинством повернулся к ученику Карини. — Это правда? Ты напал первым?

Вампир отвел взгляд, сумбурно взмахнул руками и все же заставил себя взглянуть в лицо Старейшему. Не хочет, гад, оказаться крайним. Как я его понимаю!

— Он меня вынудил, — заявил инициатор драки.

— Любопытно. И каким же образом? — Фаргел был само спокойствие. Конечно, он уж давно все знает: заглянул в память нахохлившегося вампира. Но вопросы-то задает? Стало быть, допрос зачем-то нужен. Смысл, если перед Советом придется все рассказать? А элементарно: там будет Карини, которая непременно захочет выгородить своего ученика. Уж лучше выколотить из него информацию сейчас, а потом подать в удобном для себя виде. Ай да Фаргел! Или это я мудрейший? Это же я придумал.

— Он отказался следовать моим указаниям, подкрепленным авторитетом Совета!

— Чушь! — воскликнул я, выступая в роли собственного адвоката. — Я следовал всем указаниям, данным от имени Совета! Не моя вина, что кое-кто не мог разобраться, что надо делать!

— Ты издевался, тварь! — завопил «молодой», оскорбленный до глубины клыков. — Я тебе четко все объяснил!

— За языком следи! — крикнул я. — А то откусишь!

— Это что, угроза?! — глаза «молодого» опасно сузились. Ха, пусть только попробует напасть! Фаргелу будет что рассказать Карини!

— Хватит, — негромко произнес Учитель — и воцарилась тишина. Я замолчал из уважения; оппонент припух потому, что возражать было боязно.

— Вашу судьбу будет решать Совет. И твою, — Фаргел повернул голову ко мне. — И твою, — взгляд на «молодого».

— Я представлял волю Совета… — запальчиво пискнул тот и — осекся, встретив суровый взгляд Старейшего:

— Сейчас я представляю Совет. А ты — демонстрировал собственную волю, прикрываясь чужим авторитетом. Карини придется подумать о твоем дальнейшем Ученичестве.

«Молодой» вздрогнул и, как-то разом, побелел. Интересно, его пугает возможность потерять покровительство Карини или за словами Фаргела скрывается нечто более страшное?

Старейший пристально смотрел на меня. В его глазах не было ярости или гнева. Если бы я был романтичен, то сказал бы: в них светилась печаль и любовь. Но откуда такие чувства у беспощадного вампира, да еще и в отношении меня? Бред, конечно! Я хоть и напоминаю ему дочь, но все же совсем иной. Однозначно! Так что симпатия симпатией, я любить меня он не будет. И славно! Всегда терялся от проявления другими нежных чувств.

— Ты понесешь наказание, которое назначит Совет Старейших, — голос Фаргела по-прежнему был негромок, очень суров. — Не рассчитывай отделаться потерей ученичества; кара будет соразмерна твоим поступкам и потому справедлива. Если желаешь что-то сказать в оправдание, прибереги это для Совета, потому что там понадобится все твое красноречие.

Отвернувшись от меня, Фаргел отстраненно взглянул на городские огни. Он прав: сказано достаточно. Мое поведение будет с негодованием встречено Старейшими. Но случившаяся драка может иметь разные трактовки. В зависимости от них будет определяться моя виновность и наказание.

Оказывается, Фаргел смотрел вниз очень даже внимательно! К нам поднимался третий участник драки, и был до того помят, что даже в моем сердце шевельнулось что-то, похожее на жалость. Шевельнулось — и исчезло: он сам напросился. Даже вид неестественно согнутой ноги оставил меня равнодушным.

Вампир поднимался медленно, спокойно. Столь же сдержанно ожидал его Фаргел. Ну, а мне вести себя подобным образом сам Бог велел!

Один только молодой едва не приплясывал от радости: надеялся с помощью напарника выставить меня в дурном свете.

Поравнявшись с нами, «пожилой» церемонно склонил голову:

— Приветствую тебя, Старейший.

Учитель ответил чуть заметным, небрежным кивком, продолжая молча рассматривать появившегося вампира. Тот выдержал взгляд спокойно, всем своим видом показывая, что совесть у него в полном порядке.

— Здравствуй, Жак, — неожиданно доброжелательно проговорил Фаргел. — Похоже, охота была не слишком удачной?

— Да, дичь пошла еще та, — согласился «пожилой», искоса глянув в мою сторону. — Твое влияние?

— И рад бы, — со вздохом признался Старейший, — но паренек талантлив от природы. Жаль, что таланта чересчур много.

— Я понимаю, — Жак опять наклонил голову.

Это что же получается? Я чуть не угробил приятеля Фаргела? «Молодой» тоже не знал про их знакомство. Теперь мы на пару хлопали ресницами, проявляя в этом действии редкостное единение и согласие друг с другом.

— Я должен поставить его перед Советом, — сообщил Жак.

— Я знаю, — Фаргел понурился. — Нам пора: Совет уже собрался.

Как по команде, все посмотрели на меня. Я набрал в грудь побольше воздуха.

— Время пустых разговоров прошло, — сухо заметил Фаргел. — Теперь будешь выступать перед Советом. Потрать оставшееся время на подготовку речи.

Я захлопнул рот и стал готовить речь. Увы, ничего не вышло: в голове кружились рваные обрывки мыслей; не было ни одной стоящей идеи, от которой можно было бы оттолкнуться. Я откровенно трусил. «Молодой» аж побелел, когда Фаргел пригрозил ему потерей ученичества, а меня, по слухам, ждет кое-чего похлеще. Тут задумаешься!

Старейший уже летел прочь, своим примером приглашая следовать за ним. Вздохнув, я так и сделал, тем более что по бокам уже пристроились конвоиры и азартно поглядывали в мою сторону.

Бог с ними, лишь бы зубами не щелкали!

Я сомневался, что Старейшие, озлившись, будут меня слушать. Но если Фаргел советовал подготовиться, значит, шанс смягчить наказание есть. Или появится, если я правильно себя поведу. А я буду вести себя очень хорошо. Буду просто душкой.

Решив, что начинать можно и сейчас, я ободряюще улыбнулся летящим рядом вампирам — сначала «молодому», потом Жаку. Парни опешили от такой наглости, свирепо зыркнули в ответ, но, посмотрев на летящего впереди Фаргела, этим ограничились.

Ладно, не буду нагнетать обстановку. Учитель прав: оставшееся время лучше потратить с пользой. Я начал продумывать выступление. Конвоиры успокоились и сосредоточились на том, чтобы не отстать от Старейшего.

Интересно, куда он нас ведет? Мы почти пересекли город, а конца пути не предвидится. Если мы задержимся в воздухе еще на полчаса, солнце застанет нас прямо здесь.

Хотел бы я посмотреть на лица обывателей, когда сверху, со свистом рассекая воздух, рухнут аж четыре тела! Я улыбнулся. Конечно, до этого не дойдет: Фаргел знает о приближающемся рассвете не хуже меня.

Как будто прочитав мои мысли, Старейший резко пошел на снижение. Пару секунд я гадал, какое из строений его заинтересовало. Конечной точкой маршрута оказалось здание детского сада. Его чердак, если быть точным.

Первым под крышу нырнул Фаргел. Мои конвоиры вежливо поотстали, намекая, что пойдут замыкающими. Против обыкновения, я не стал спорить.

Да, вся тусовка в сборе. Меня одарили недовольными гримасами, словно вели напряженный разговор, а мое появление им помешало. Какие проблемы? Вы только намекните, и я — одна нога там… другая тоже там.

— Ты заставил ждать, новичок, — прелестно хмуря брови, проговорила Карини. — Но избежать наказания не удастся. После захода солнца решится твоя судьба.

Я неопределенно пожал плечами. Затем последовал примеру других и начал готовиться ко сну.