Тропинкой человека

Глава 47

— Эй, так и одежду порвать можно! И вообще, что за неуважение к титулованной особе? Кстати, когда это меня титуловали? Зазнался чего-то, стыд потерял…

«Особа» задрала голову. Забирая все выше и выше, меня тащил Фаргел. Можно было сразу догадаться.

Я широко осклабился:

— Добрый вечер.

— И тебе здравствуй. Сейчас я тебя отпущу, и ты полетишь сам. Готов?

— Всегда готов!

— Что случилось? — спросил я через две секунды, пристраиваясь рядом.

— Я привел в этот город охотников. Точнее, они — пришли за мной. Преследуют уже два года. И как находят?

«Если это экстрасенсы, как в команде Дроботецкого, то у них свои методы».

— А я тут причем?

— А ты, орел поднебесья, своим высшим пилотажем привлек много внимания. Очень пристального и, увы, совершенно лишнего. Пока ты там, внизу, восстанавливал справедливость, вокруг стянулось кольцо охотников. Им, как ты понимаешь, все равно, какого вампира пришибить.

«Ой…»

— Что мы теперь будем делать?

— Я позвал Старейших. Когда они будут здесь, охотников станет заметно меньше. Если хочешь, можешь в этом не участвовать. Только вряд ли они оставят тебя в покое. Хочу предупредить насчет твоего друга: если он тебя так дорог — пусть сидит дома, а то, не ровен час…

— Когда здесь появятся другие вампиры?

— Извини, это тайна.

— Ты мне не доверяешь?

— Доверяю, но я знаю охотников. Будь осторожен.

Сочтя разговор законченным, Фаргел ушел вниз, опустился в безлюдном парке, где и пропал из виду. А вдруг там как раз и сидят эти самые охотники? Тревожно покрутив головой, я полетел в институт.

Шефа не месте не оказалось, но раз я безостановочно орал, что дело срочное, его вытащили из постели телефонным звонком. Через час, уже вполне проснувшийся, он вошел в мою комнату и крайне выразительными глазами уставился на источник беспокойства. Вижу, что устал. И мешки под глазами не заметить трудно. Извините, Сергей Викторович, каждая минута на счету.

— В городе появились другие охотники! — выпалил я.

Дроботецкий ответил спокойно, даже равнодушно:

— Знаю.

— Как…

Ученый открыто зевнул:

— Охотники редко работают в одиночку; мы часто созваниваемся.

Ага…. И что, спрашивается, я хотел ему рассказать?

— Они пришли за Фаргелом, — уточнил босс. — Тебе лучше пока не выходить из института.

«Понятно. А раньше предупредить не мог?»

— Прости, Кеша, сам узнал только двадцать минут назад. Тебе лучше пока посидеть здесь.

— Вам тоже. Фаргел просил передать, что если вы примете в этом участие, вам будет угрожать опасность.

— Она всегда мне угрожает. Как и любому из смертных. Но если буду прятаться, кто будет бороться за меня? Извини, не могу остаться в стороне — нас не так много.

— Сергей Викторович, однажды вы сказали, что не хотите меня потерять. Я тоже не хочу вас потерять. Не ходите, пожалуйста! Все равно охотникам придется затаиться.

Это еще почему? — Дроботецкий удивленно вскинул брови.

— Скоро в городе будут другие вампиры. Старейшие.

— Еще вампиры? Тем более важно покончить с Фаргелом сейчас!

— Сергей Викторович!

— Кеша!

Мой упрямый взгляд против его спокойного мужества. Я проиграл.

…Я мог бы рискнуть остановить его силой, но — смысл? Сергей Викторович — дяденька тертый, ушлый, да и жизнь поболе меня видел. Должен сам знать, что делает.

«Должен» не значит «обязан». Так что в ночь Дроботецкий ступил не один. Я прятался за углами, паря над землей, чтобы ни один звук не выдал моего присутствия. Охотник шел быстро, не оглядываясь. Вытащил мобильный телефон, с кем-то коротко переговорил и, остановившись на краю проезжей части, принялся в нетерпении постукивать ногой.

Вот здесь он наблюдал за окружающим очень внимательно. Пару раз мне приходилось двигаться на пределе возможностей, чтобы укрыться от его цепкого, все подмечающего взгляда.

Рядом с Дроботецким остановилась ничем не примечательная «семерка». После посадки пассажира машина развернулась и резво понеслась в обратном направлении.

Мне это было на руку. Держась над машиной, я мог следовать за ними сколько угодно. Семерка повернула вправо, проехала сотню метров и повернула снова. Интересно, куда мы направляемся? Или они так слежку проверяют? Глупо, между прочим: вампиры сзади телепаться не будут. Им сверху удобнее.

Глухой стук, короткий свист. Пока я пытался это осмыслить, в левую ногу впилась стрела. Сезон охоты на рябчиков, что ли?

Тело само завалилось на левую сторону…. Промахнувшись мимо крыши, я с размаху врезался левым плечом в стену ближнего дома. Обдирая одежду о кирпич, заскользил вниз.

Неподражаемое клацанье зубов возвестило о приземлении. Затем уши уловили торопливый топот ног. Приближающийся, между прочим. Надо думать, рядом есть злобные персонажи. Пора делать ноги. Но сначала — стрела!

Сомкнутые на ней пальцы мгновенно онемели. Осина! Спасибо, что чесноком не натерли. С них станется!

Помогая себе другой рукой, я выдрал зловредную деревяшку. Из раны потекла, было, темная кровь, но быстро остановилась. Я встал на ноги. Болит. Двигаться можно.

Вы, ребята, плохо себе представляете, с кем имеете дело! Подстреленный «рябчик» может быстро бегать, да и реакция у него получше будет. Выскочившего навстречу охотника я шмякнул о бетонный забор, подле которого охотник и остался.

Доносившаяся со всех сторон беготня предупреждала: пути отхода перекрыты. Потеряв несколько драгоценных мгновений, я сообразил: бежать надо туда, через забор!

Щазз!! Прочухавшийся охотник с неожиданной прытью подбил здоровую ногу. Онемевшая нога не выдержала нагрузки, и я с размаху въехал затылком в выглянувший из-под снега асфальт.

Агрессору бы отсидеться в сторонке — разошлись бы миром, — но он решил меня добить. Бросился вперед с тонким, угрожающе острым клинком. Серебряным, кстати.

В память навсегда впечаталось его лицо: плотно сжатые губы, беспощадный взгляд — и родинка под левым глазом.

Я успел извернуться. Лезвие вонзилось совсем рядом — у лопатки. Чуть промедлил бы и… Я крутанулся в другую сторону, подмял охотника под себя, зафиксировал руку со стилетом — и безжалостно сломал ее в локте.

Всё. Не успел. По обе стороны прохода выросли грозные фигуры охотников. Интересно, выигравший единоборство получает право дать стрекача? Не, вряд ли. Пока «гости» прицеливались, я взвалил на себя обмякшего противника и под его прикрытием отполз назад, прислонившись спиной к двухэтажному зданию. Заветный забор маячил впереди, в двух метрах, но это же расстояние сейчас могло соперничать с длиной маршрута до Альфа Центавра. Если они хоть в половину так хороши, как Сергей Викторович, удрать не получится.

Охотники не стреляли. Держали свои арбалеты наготове, но не стреляли. Почему? Боятся в свого попасть? Может, обойдется?

— Вы что, мужики, охренели? — заговорил я.

Ни звука в ответ. Хоть бы один мускул на лицах дрогнул, хоть бы жилка шевельнулась! Эх, собьются с ног мама с папой, выискивая, куда же подевался их непутевый сын.

— В чем дело-то?

Ага, вон у того чуть дрогнули губы. Нет, ничего не сказал.

Значит, добром меня не выпустят. Будем уповать на чувство дружеской привязанности между охотниками.

Поудобнее ухватившись за свой импровизированный щит, я начал медленно подниматься вверх. Арбалеты наконечниками стрел следили за каждым моим шевелением.

Я забирался выше — они следили. Ждали малейшего угрожающего действия, но, пока, Слава Богу, не стреляли.

Я поднимался. Народ продолжал тупить — неужели не соображают, что я могу утащить их товарища в невообразимые дали? Давно могли бы долбануть телепатически всем скопом. Боятся, что сразу не справятся? Или телепатов, как Сергей Викторович, среди них просто нет?

Я поднимался. Охотники с каменными лицами следили за мной, держа супостата в перекрестье сердитых глаз и отнюдь не сердитых, но очень грозных арбалетов. Ничего, ребята, потерпите еще немного: сейчас заберусь на крышу и оставлю там вашего собрата: мне он, поверьте, совсем не нужен. Был бы здесь Дроботецкий, не пришлось бы играть в игры со смертью. Сам виноват: устроил, дурак, слежку! Нашел ротозеев!

В спину подуло ветерком. Значит, стена позади закончилась. Еще немного и все будет тип-топ. Еще чуть-чуть…. Есть, встали ноги на крышу!

Некто тут же ухватил меня за ворот и потянул назад. Фаргел, наверное, опять, ба…

Бац! В смысл «бум!» Так отдался в голове щедрый удар палкой. Осиновой, разумеется, — они ж других не носят.

Перед глазами все поплыло. Рядом повалился бессознательный охотник, глухо вскрикнув при падении. Неужели всё?

Кое-как я встал на четвереньки. Поднял голову, оглядел мутными глазами сцену.

Два охотника. Один целится из арбалета, другой бросил палку и, ухватив меня за волосы, замахнулся стилетом. Всё.

С неба рухнула серая молния, с лету выбросив с крыши охотника со стилетом и клоком моих волос в намертво сжавшейся руке. Спаситель тут же прыгнул в сторону, всего на чуть опередив застрявшую в рукаве стрелу. Зубодробительный удар — и арбалетчик, деля судьбу товарища, падает в темный проем.

Фаргел развернулся:

— Я же говорил: будь осторожен!

Он подошел ближе, заглянул в глаза:

— Лететь можешь?

Я кивнул. Голова обиженно отозвалась головной болью. Потерплю. Я поднялся на ноги. Сам.

— Взлетай сразу после меня. Я их уведу, а ты — полетишь в другую сторону. Пошли!

Обратившись в серую тень, он пронесся над тем самым бетонным забором, который я так и не смог преодолеть. Воздух запоздало пропороло несколько стрел. Попадешь в него, как же! Не зря уже два года за нос водит.

Пора и мне удалиться. Постаравшись с места развить скорость, подобную той, что продемонстрировал Фаргел, я поспешил удрать как можно дальше.

В меня никто не стрелял. Счастье-то какое!

Вернусь в институт, найду угол потемнее, забьюсь в него и больше носа наружу не высуну!