Тринадцатый ученик Дьявола

Глава Двадцатая, в которой герои попадают на перепутье в прямом и переносном смысле

Время и пространство исчезли, оставляя Йохана один на один с матерью. Звуки размылись и превратились в неясный белый шум на заднем фоне. Чьи-то шаги, голоса – все отошло на второй план. Тело матери потяжелело, словно налилось свинцом. Он бережно опустил ее на пол, уложил на спину, и она тут же обхватила его руку своими двумя.

– Вот и хорошо… – прошептала она, улыбаясь чему-то своему. – Вот и ладно…

– Мама, не надо, – попросил он, но осекся, столько тяжести, боли и смертельной усталости было в ее взгляде.

– Надо… – хрипло сорвалось с ее губ. Старушечий чепец съехал с головы, и толстые косы, прошитые серебряными нитями, упали, обрамляя лицо, превращая ее в красавицу, коей она когда-то была. – Вина на мне огромная, сынок. Это мне за Ноэля.

Имя было знакомым, но в оцепеневшем мозгу Йохана отклика не нашло. Все его внимание сконцентрировалось на матери. К его ужасу, ее хватка ослабевала с каждой секундой.

– Мама… – беззвучно шевелил он губами.

– Береги себя… – улыбнулась ему мать так, словно ничего необычного не происходило, а он все еще был маленьким и сидел с ней на кухне, пока она готовила еду, напевая по своему обыкновению. – И запомни: настоящая любовь никогда не уходит бесследно, как вода в песок. Она лишь принимает другую форму.

Ее ладони разжались.

– Живым! – прорвало тишину у него над головой голосом отчима. – Этот нужен мне живым!

Йохана схватили за плечи, заломили руки до хрустнувших суставов и потащили куда-то. Его тело двигалось инстинктивно: он переставлял ноги, пригибал голову, проходя через слишком низкий проем. Он даже ощущал боль от неестественно вывернутых запястий. Но разум погас, словно факел под дождем, отказываясь принимать происходящее. Наконец сразу несколько конвоиров втолкнули его в темное гулкое помещение. Он чуть не споткнулся на трех крутых ступенях и неловко упал на едва прикрытый истлевшей соломой сырой пол, больно приложившись боком и плечом. Уткнулся горячим лбом в ледяную каменную кладку и замер. Дверь выше по лестнице захлопнулась, лязгнул затвор, и наконец-то наступила тишина…

***

Женский голос наплывал словно волны на песок: тихий, но уверенный, нежный, но настойчивый. Шептал подступающим приливом, мешал забыться по-настоящему. Материнский голос будил, отгонял тьму и отчаяние. Дарил надежду на то, что не все потеряно, лишь перешло на другой уровень. Изменилось, но не растаяло бесследно как дым. Существует рядом, живет и дышит.

Песня убаюкивала и дарила спокойствие. Йохан свернулся калачиком, пытаясь сохранить ускользающее тепло и свет. Тело окоченело и было чужим. Только песня, которую пела когда-то ему мать, помогала не сойти с ума окончательно. Голос ласкал и успокаивал, а слова ложились в перепаханную отчаянием душу зернами надежды, что когда-нибудь все будет хорошо и больше никому не придется умирать…

Йохан резко сел на холодном полу. Сознание медленно возвращалось, а с ним приходило понимание, что слишком много смертей произошло вокруг, но были и те, кто оставался жив и нуждался в его помощи. Он не мог вернуть мать, но был обязан во что бы то ни стало найти и предупредить Ладвига, на которого объявил охоту таинственный сын Тайфеля.

Ладонь привычно легла на бедро, нащупывая рукоять меча, но оружие у него при аресте отобрали. Йохан чертыхнулся и огляделся. Вокруг было темно, но откуда-то из-под потолка струился слабый свет. Йохан помотал головой, собирая в кучу остатки разума и пытаясь стряхнуть с себя вязкую неподвижность. Все указывало на то, что он находится в подвале замка, но было совершенно непонятно, как отсюда выбираться. Йохан нахмурился и прикусил губу, соображая, как можно подобраться к узкому окошку, которое располагалось метрах в пяти от пола, как внезапно стены темницы содрогнулись от жуткого грохота. Где-то под потолком что-то страшно взвыло и ухнуло, и следом за глухим хлопком замок потряс еще один взрыв.

Йохана отбросило в угол ударной волной и заложило уши. Висок обожгло острым краем пролетевшего и едва не размозжившего голову обломка. Тесное помещение заволокло пылью и дымом, а в нос шибануло гарью, и все же откуда-то неожиданно потянуло свежим воздухом, а сквозь оседающие хлопья извёстки и каменного крошева Йохана ослепил свет.

– Йохан! – отчаянно пытался докричаться кто-то до него сквозь плотную завесу. Йохану на миг показалось, что он различает очертания огромной фигуры кузнеца, шагнувшей к нему в образовавшийся пролом. Йохан попытался разлепить губы, чтобы окликнуть наставника, но в этот момент рядом с фигурой появилась мелкая кривоногая тень и все стало на свои места. Йохан бессильно уронил руку на груду камней и уткнулся в нее лицом. – Йохан! Вот ты где! Видал, как я могу?!

От жизнерадостного, но нежеланного напарника как всегда пер такой энтузиазм, словно он не ползамка разнес только что, а получил мешок конфет в подарок.

– Говорил же тебе, давай я пойду! А ты талдычил – разведка-разведка! Мы, как назло, далеко от замка ушли. К Фурлиху какой-то извращенец прицепился хуже репья, пока сообразили сонным заклинанием свалить, тот чуть не женился. Йохан! Что с тобой? Ты ранен?

Йохан силой воли постарался подняться на ноги и даже оттолкнул руку, потянутую ему для помощи.

– Нужно уходить! – громким шепотом приказал откуда-то сбоку взъерошенный зверек, словно они все еще могли остаться незамеченными и неуслышанными, несмотря на два оглушительных взрыва и тот факт, что половина замка превратилась в руины. – Живее! Оглянуться не успеете, как здесь продыху не будет от констеблей.

Йохан молча кивнул, оставляя на потом все слезы, горе и отчаяние после смерти матери. Сейчас нужно было выбираться и срочно искать Ладвига. Его еще шатало после взрыва и падения, но он, опираясь ладонью на уцелевшие участки каменной кладки, уверенно стал продвигаться к разлому в стене замка. Ноэль, а затем и его помощник, начисто проигнорировав попытки Йохана двигаться самостоятельно, подхватили его с обеих сторон и потащили наружу, но стоило им ступить на свет, как они нос к носу столкнулись с десятком вооружённых стражников. Йохан едва не взвыл от отчаяния, а вот Ноэля увиденное нисколько не расстроило.

– Думаю, больше нет смысла прятать магию, не так ли? – рассмеялся он и вскинул руку.

Землю перед их ногами взрыло, и подступавшие со всех сторон констебли полетели кто куда. Йохан только диву давался, а Ноэль уже повернул ладонь в другом направлении. Послышались отчаянные крики, и новые атакующие, занявшие места взамен отбитых, также разлетелись на десятки метров вверх и в сторону. От увиденного Йохан встал как вкопанный, несмотря на то что ситуация была явно неподходящая чтобы медлить.

– Ноэль! Пора уходить! – отчаянно завопил Фурлих сквозь свист и грохот, с которыми Ноэль обрушил на врага новый удар.

– Ноэль? – имя щелкнуло в мозгу Йохана как кнут и так же ужалило болью. Лицо матери, ее голос и губы, шепчущие «Это мне за Ноэля», ударили под дых.

– Держись! – рявкнул ему Ноэль. Его лицо было перекошено, щека расцарапана, а глаза лихорадочно блестели. Фурлих незамедлительно вскарабкался Ноэлю на плечо и обхватил его лапами, явно сообразив, что к чему, один Йохан оставался недвижим. Ноэль, поняв, что толку от парня ждать бесполезно, шагнул к нему, протягивая ладонь. – Держись за меня!

– Кто ты такой? – спросил Йохан с расстановкой, забывая про наступавших констеблей, присутствие где-то за устоявшими стенами замка господина Мортэ и сэра Дидрика. Имя, которое успела произнести перед смертью мать, звучало в голове колоколом.

– Йохан! Ты должен взять меня за руку! – повторил Ноэль отчаянно и обернулся на бряцание оружия и топот приближающейся стражи. – Нам нужно убираться отсюда!

– Я никуда не пойду, пока не объяснишь мне, кто ты такой и откуда взялся, – ультимативно заявил он. Ноэль снова беспомощно обернулся и, осознав, что с Йоханом творится что-то неладное, решил оставить выяснение этого вопроса на потом. Резко подскочил к нему и крепко схватил за ладонь.

– Фурлих! – скомандовал он, пока Йохан пытался вырвать ладонь из его цепкой хватки. – Держись!

Времени на то, чтобы хотя бы примерно задать направление, не было, тем более что перемещаться предстояло не одному, а еще и двух спутников за собой тащить. И если с Фурлих проблем не возникло, то Йохан отчаянно сопротивлялся. Непонятно, что у него творилось в голове, его разум был для Ноэля закрыт, но парень ни за что не хотел идти за Ноэлем, и забрать его с собой с места боя было неимоверно трудно. Ноэль напряг все силы, понимая, что главное – оказаться подальше, а куда и как они будут выбираться, он потом разберётся. Он пробормотал короткое заклинание, и в ушах оглушительно засвистело. Свет в глазах померк, все слилось в единую серую ленту. Всех троих засасывало в мощную воронку, и где-то рядом Ноэль слышал истошный вой недокота и оглушительный вопль Йохана. В груди все оборвалось, словно они летели с огромной скалы. В лицо дохнуло холодом и темнотой, он больно стукнулся о твердую поверхность и невольно разжал пальцы, которыми до сего момента продолжал стискивать руку Йохана. Зверек слетел с его плеча и, судя по тяжелому шлепку и жалобному короткому хрюку, покатился куда-то по земле. Как приземлился Йохан, Ноэль не видел. Наконец все стихло. Ноэль приподнялся на одном колене и огляделся.

– Где мы? – прошипел где-то сбоку всклокоченный шерстяной колобок.

– Не знаю. Я не успел задать направление, – пробормотал Ноэль, оглядываясь. – Похоже на перекресток…

Вокруг царила безветренная ночь. Видимо, Ноэль не только в пространстве, но и во времени слегка перемудрил. Все трое, включая Йохана, приходящего в себя чуть поодаль, находились прямо на пересечении двух широких дорог, густо залитых молочным лунным светом. Вокруг простиралась пустошь, только у обочины росло одно-единственное дерево, впрочем, сказать, что оно росло, язык не поворачивался: его ствол перекрутило несколько раз и пригнуло к земле так, словно оно билось в конвульсиях перед тем, как замереть в таком виде. Ноэль присмотрелся внимательнее. Место выглядело знакомым, и вместе с тем он готов был поклясться, что здесь никогда не был. Однако, чем больше он вглядывался в черные, скрюченные ветви дерева, тем сильнее сердце наполняли вязкая тоска и ужас. Сознание вдруг заволокло. Словно перед глазами Ноэля кто-то поместил полупрозрачную дымную завесу. Он вскинул голову, пытаясь отогнать туман, и обнаружил, что его спутников больше нет рядом. А прямо в центре перекрестка перед ним стояли люди. Четыре мужских фигуры и одна женская. Но сам перекресток стал другим. Его опоясывали огненное кольцо и какие-то непонятные символы, начертанные прямо на плотно утоптанной земле. Мужские голоса зазвучали громче, и теперь в их спор влился еще один – жалобный, тревожный звук, который ни с чем не возможно было спутать, – это раздавался плач ребенка. Ноэль поймал себя на мысли, что руки у него трясутся, тело покрылось липким холодным потом, а грудь сдавило так, что ни вздохнуть ни выдохнуть. Он отчаянно пытался глотнуть воздух, но ничего не выходило. Сердце пропустило сначала один удар, а потом еще один. Ноэль зачем-то попытался встать, но тут же рухнул обратно на колени и взвыл – сердце пронзило адской болью и все стало меркнуть, кроме злополучного дерева.

– Ноэль? – позвал его Фурлих, и в его голосе звучала самая настоящая паника, потому что юный маг на глазах постарел на сотню лет. Он рвал воротник на шее и смотрел на дерево у дороги так, словно увидел призрака. – Ноэль, что с тобой?!

– Ноэль?! – Йохан, налетевший из ниоткуда, бросился на Ноэля, и они кубарем полетели на землю. Фурлих взвыл и с шипением кинулся их разнимать, больше лупя по Йохану, чем пытаясь отодрать его руки от шеи Ноэля.

– Отпусти его! Ты что, не видишь, с ним что-то не так!

Однако Ноэль, благодаря внезапному нападению потерявший из вида дерево и забыв про ужас, сковавший его тело в этом странном месте, вдруг пришел в себя и захрипел.

– Кто ты такой? – ревел Йохан, сильнее сжимая пальцы у него на шее. – Как ты тут очутился? И как ты связан с моей матерью?

– Слезь с меня… – прохрипел Ноэль, у которого второй раз за последние несколько минут стало темнеть в глазах и легкие горели огнем.

Йохан уже и сам сообразил, что лишенный воздуха Ноэль вряд ли что-то может рассказать, и скатился с него на землю. Рядом рухнул обессилевший Фурлих.

– Кто ты такой? – тише тихого прошелестел Йохан.

– Я не знаю, – абсолютно честно признался Ноэль. Он лежал на спине, и над его головой качалось бездонное темное небо с ярким зловещим диском луны. Почти ничего не изменилось, но наличие с левой стороны Йохана, пусть и странно себя ведущего и даже разъяренного, а с правой Фурлиха, прижимающегося теплым меховым боком, – немного успокаивало. – Я бы рад рассказать тебе, но правда не знаю. Я и сюда пришел, чтобы выяснить, кто были мои родители. Меня подкинули на воспитание чужим людям, когда мне и года не было. Потом до восемнадцати лет я учился магии у герра Грохана…

– Грохана? – Йохан резко сел и уставился на него. – Мага Грохана?

– Ты знаешь герра Грохана? – Ноэль тоже сел, хотя тут же пожалел об этом. Слабость все еще не прошла.

Йохан стиснул виски, пытаясь унять дрожь. У него было такое ощущение, что пазл вот-вот сложится, но он все равно ничего не понимал. Ясно было одно: Ноэль знает то, чего не знает он, но, вероятно, в свою очередь Йохан может помочь в поисках, которые ведет Ноэль. Только при чем здесь мать?

– Маг Грохан один из четверых магов, благодаря кому великого Тайфеля удалось загнать в ловушку, – пробормотал он.

– Грохан хранитель души Тайфеля, без которой тот никогда не пройдет обряд обратной инициации, – медленно сказал Ноэль, вспоминая светящуюся сферу-кулон на шее у Учителя. – Но кто еще трое?

– Их было четверо: ученый Грохан, травник Сигвард, кузнец Ладвиг и воин Астор Вернер…

Ноэль вздрогнул и, не веря, полез за пазуху, словно не помнил это имя наизусть. Достал трясущимися руками смятую и истрепанную страницу из Архива вечности и расправил ее на колене. Луна залила замысловатую полустертую вязь букв. Йохан подался вперед, чтобы прочитать то, во что впился глазами Ноэль.

– Астор и Ханна Вернер, – прочитали они вслух почти одновременно. И так же одновременно прозвучала их следующая фраза: – Это мои родители!

Повисла тишина. Даже недокот перестал пыхтеть по своему обыкновению. Первым молчание нарушил Йохан. Он медленно встал, машинально отряхнул с сюртука грязь и даже сделал несколько шагов, прежде чем сказать:

– Этого не может быть. Я – единственный сын Астора и Ханны. Не может быть, чтобы у меня был брат и я ни разу не слышал о его существовании. И уж тем более немыслимо, чтобы мои родители отдали своего ребенка на воспитание другим людям! – сказал он.

– Что-то тут не срастается, – задумчиво пробормотал Ноэль и бросил тоскливый взгляд на скрюченное дерево.