Товарищ мэр

Глава 9

Я открыл сейф. На бархатной подкладке лежали три плотные папки, перевязанные шёлковыми шнурами. Рядом обнаружил чёрный кожаный блокнот. Полистал его: он был исписан цифрами, а рядом стояли подписи вроде «код доступа офшор Кайманы». Видимо, это те самые коды, о которых говорил Стас.

Там же отыскались две миниатюрные плоские штуки размером с палец: одна чёрная металлическая, другая — пластиковая, ярко-фиолетовая. Их объединяли металлические прямоугольные полые наконечники. Видимо, какое-то современное устройство. Вдруг в голове всплыло название: «флэшка».

Осознание было настолько же неожиданным, насколько и вполне естественным. Как будто я всегда это знал, хотя, конечно же, откуда я это мог знать. И вот это было очень интересно. Неужели память Марочкина начала пробуждаться? Это было бы очень даже здорово и удобно, если бы хоть немного знаний заиметь о нынешнем мире. Главное, чтобы сам Марочкин вдруг не очнулся.

Вместе с названием пришло и осознание, что с этим устройством делать. Здесь хранится информация, которую можно посмотреть с помощью ноутбука или компьютера. Судя по тому, что флэшки эти хранятся в сейфе, информация там должна быть важная.

Рядом аккуратными кирпичиками лежали пачки красных купюр номиналом в пять тысяч. Вот вы, значит, какие, деньги будущего. Вытащил четыре купюры, положил в карман. Не то чтобы мне дома деньги бы пригодились, но мало ли что, а с деньгами все же как-то спокойнее. Вернул пачку обратно и принялся дальше изучать содержимое сейфа.

Ещё здесь нашёлся выключенный телефон, похожий на мою айфонку. Возможно, запасной, а может, у него было другое предназначение.

Лежал здесь и запечатанный плотный чёрный конверт. Недолго думая, вскрыл его. Внутри оказалось завещание Марочкина, датированное сентябрём двадцать второго года. Принялся его изучать. Итак, половину имущества Марочкин завещал матери, Фернандес Марине Давыдовне, четверть — Гене, остальные части мой предшественник поделил между Галиной Степановной, Стасом и неожиданно — Жданогорским сиротским приютом. Прямо удивил, не совсем потерянная душа получается.

Внизу имелась приписка, что в случае появления кровных родственников, о которых завещателю на данный момент ничего не известно либо они ещё не родились, разделить с этими наследниками часть, завещанную матери.

Эта оговорка заставила меня задуматься. Значит, Марочкин допускал, что у него могут быть внебрачные дети или другие родственники. Или… может быть, он знал о чём-то, что пока скрыто от меня. Попытался порыться в памяти, вдруг сработает, как с флэшкой, но ничего не вышло. Но вообще эта деталь с родственниками добавляла новую интригу в и без того запутанную историю с наследством и покушением.

Кстати, от меня не ускользнуло, что в завещании не было ни слова о Юле. Интересно, знала ли она об этом? Если была в курсе, то её можно смело исключать из списка подозреваемых. А вот все остальные…

В голове сразу возник план, как их можно проверить. Тут даже особо выдумывать ничего не надо. Просто подкинуть какую-нибудь утку про наследство и посмотреть, кто больше всего всполошится и начнёт возмущаться.

Последней меня ждала неоднозначная находка: под конвертом покоился пистолет, завёрнутый в красный шёлковый платок. Осторожно, чтобы не оставить отпечатков, я вытащил его, придерживая платком. Надо же, Тульский Токарев. Интересно, однако.

Но здесь ни документов на оружие, ни патронов рядом не было. Да и то, что он завёрнут в платок, тоже казалось подозрительным.

Хотя, честно говоря, учитывая обстоятельства моего попадания в это тело, пистолет бы мне сейчас не помешал. Надо бы поинтересоваться, есть ли у Марочкина разрешение на оружие. И если нет, неплохо бы заиметь.

Дальше я решил изучить содержимое папок. Развязав шёлковый шнур на первой, я обнаружил финансовые отчёты за последние три года. Цифры кружились перед глазами, мало о чём мне говоря. Ещё какие-то отчёты о закупках, премиях, торгах. Здесь надо предельно и основательно все изучать, но пока непонятно. Одно только точно ясно, если оно здесь спрятано, значит, оно зачем-то нужно.

Во второй папке лежали документы на недвижимость. Здесь оказалась не только дача в Сочи и московская квартира, о которых говорил Стас, но и апартаменты в Нью-Йорке, дом в Испании и на Мальдивах.

Третья папка оказалась самой интересной. Здесь были распечатки переписок, фотографии каких-то людей, копии милицейских, точнее, мать его, полицейских отчётов и свидетельские показания. Похоже, Марочкин-старший копил компромат на многих влиятельных людей города и области. А вот за такое наследство ему прямо-таки большое спасибо.

Тут даже кое-что на Хабарова имелось. Несколько размытых фото, где он принимает конверт от сомнительного типа, и рядом распечатка переписки с намёками на «особые условия» по муниципальным тендерам. Надо бы уточнить, от чего умер Марочкин-старший. Не удивлюсь, если его тот же Хабаров и убрал.

С первого этажа послышались голоса. Решил спуститься и проверить, кто там пожаловал. Засунул обратно все в сейф, код запомнил, а бумажку с цифрами порвал на мелкие кусочки и выбросил. А после спустился вниз.

Разговор вёлся из кухни, и я направился туда.

У дверей чёрного входа суетилась Галина и крепкий, коренастый мужчина лет пятидесяти с пышными усами, в кепке-восьмиклинке. Надо же, такие кепки до сих пор носят. Сразу вспомнился гад Лебедев.

Мужчина сверялся с Галиной по какой-то бумажке, а та в это время озадаченно проверяла содержимое ящиков и сумок, громоздившихся у входа. По всей видимости, это и есть тот самый снабженец Аркадий, о котором упоминал Стас.

— День добрый, — бодро поздоровался я.

Аркадий расплылся в улыбке, пышные усы раздвинулись в стороны.

— А, Евгений, добрый-добрый! Рад видеть вас на ногах. Как здоровичко?

— Всё в порядке, спасибо, — кивнул я и подошёл, заглядывая в ящик. — Что это вы нам привезли?

Аркадий шутливо подмигнул:

— Да вот, по мелочи: кофе, коньяк ваш любимый, винцо, сыр итальянский, трюфели, морепродукты, говядинка. Да всякое что по хозяйству необходимо. — Он протянул мне бумажку. — Да вот, можете сами свериться.

Я пробежался глазами по списку. Помимо чёрной икры, устриц и фуа-гра, которые для советского человека были почти что мифическими продуктами, там значилась куча загадочных названий: «чипсы паприка», «поп-корн карамельный», «моти», «маракуйя», «авокадо», «годжи». Годжи почему-то вдруг вспомнились, вновь отозвалась память предшественника: едва ли вкусные ягоды, и ела их исключительно Юля.

А еще «таблетки для посудомойки», «таблетки кофемашина» — болеет Галина что ли?

Тут же обратил внимание на цену: тридцать восемь тысяч двести сорок шесть рублей. Не до хрена ли для одной закупки?

— Обширный список, — сказал я, возвращая накладную Аркадию. — Прямо целый гастроном привезли.

Аркадий странно усмехнулся, забрал накладную. В этот миг на горизонте замаячил Вовчик. Он с мрачным видом прохаживался по аллее и пинал носком ботинка камушки.

— Вова, тут покупки надо разобрать, — подозвал я его.

Вова сразу как-то приободрился, подскочил, затем задумчиво почесал затылок:

— Так я это, не против, конечно. Но я у вас вообще-то водитель, а сейчас по поручению Гены территорию тут охраняю.

— Без дела ты слоняешься, и камни… пинаешь, а не территорию охраняешь. Разбери покупки, не Галине же это самой таскать. А потом будет еще поручение: надо бы цветами заняться: пополивать для начала.

Вова растерянно открыл рот.

— Так, а это… территорию охранять?

— А ты совмещай, Вова, — ответил я. — Можно и цветочки полить и прополоть, и заодно смотреть, что по территории никто не шастал.

— Ну ладно, — Вова как-то даже расстроился.

Ну, ничего, пусть привыкает. Труд, как говорится, облагораживает человека. Да и без дела слоняться нечего тут. Вон, какой детина вымахал, на нем же только пахать, да пахать.

Вовка подхватил коробку и понес в кладовую. Мне же нужно было решить еще одну проблему:

— Галина Степановна, можно вас на минуточку? — я деликатно взял её под локоть и отвёл в сторону, подальше от посторонних ушей.

Галина вопросительно и слегка встревоженно уставилась на меня.

— Впредь нам стоит быть скромнее, — тихо сказал я. — Нас здесь в доме не так уж много, чтобы тридцать восемь тысяч на одну закупку тратить.

Галина озадаченно округлила глаза:

— Так ведь всегда так было, — всплеснула она руками.

— А теперь будет иначе, — мягко ответил я. — Можно ведь и питаться попроще, и не уверен я, что нам прямо целый снабженец нужен. Мы что, сами в магазин за продуктами съездить не можем? У нас вон, водитель даже есть и транспорт… скоро будет.

Галина Степановна согласно закивала, в её глазах читалось облегчение.

— Я и сама так думаю, мой хороший. Молоко, хлеб, крупа, мясо — что ещё нужно человеку? А эти устрицы, фуа-гра… Тьфу! — она махнула рукой. — Это ж на один зуб, а денег стоит целое состояние. Но, если честно, без Аркадия не уверена, что справимся. У нас теперь и так ни повара, ни горничных… А он знает, где что купить: всё свежее, натуральное. И вы сейчас как выйдете с больничного, тоже не до этого будет. А я сама, мой хороший, уж простите, никак здесь не справлюсь.

— С горничными мы уже со Стасом решили, будут у вас помощницы, — сказал я, подумал и добавил: — Аркадия ладно, давайте пока оставим. Но проследите, чтобы без вот этих всех деликатесов… В общем, надо бы экономней.

Галина затеребила фартук в руках, в глазах вспыхнула тревога.

— У вас какие-то проблемы с деньгами, Евгеша?

— Нет, — успокоил я её, погладив по мягкому плечу. — Просто считаю неразумным так раскидываться деньгами. Вот и всё.

Галина улыбнулась, и в её улыбке промелькнуло что-то теплое, материнское:

— Ох, совсем уже взрослый стали, Евгеша Михалыч. Вас просто как подменили. Но знаете… — она заулыбалась еще шире: — Мне нравятся эти перемены.

В этот миг со стороны входных дверей послышались звуки, и вскоре показался Гена.

— А, Женёк! Вот ты где! — Вид у него был возбуждённый, весёлый и где-то даже безумный. — Мне тут Станиславчик звонил, говорит, у тебя вдруг любовь к отечественному автопрому проснулась?

Я кивнул, а Гена, словно только этого и ждал.

— Ну, идем тогда, хвастаться буду! — радостно, с горящими глазами воскликнул он и кивнул головой в сторону выхода.

Не дожидаясь меня, он выскочил на улицу. Я последовал за ним.

То, что я увидел, увидеть никак не ожидал. У входа, гордо выгнув капот, стояла сияющая «Волга» цвета слоновой кости, с хромированными бамперами и тем самым знаменитым оленем на капоте. Лаковое покрытие блестело так, что казалось, машина только что сошла с конвейера.

Хотя даже в мое время эти автомобили уже нельзя было назвать новинкой — эта «Волга» выглядела так, будто её только что из музея выкатили.

Гена сиял пуще прежнего — того и гляди, рот от улыбки до ушей порвёт. Он обошёл автомобиль кругом, провёл рукой по крылу, словно боялся поверить в реальность происходящего.

— А⁈ Видал, что я урвал? Раритет. Почти нулячая! — воскликнул он, едва сдерживая восторг. — Это же не просто машина. Это легенда! Гляди-ка. Полностью восстановлена: двигатель, ходовая, салон. Мастера год над ней колдовали.

Он постучал пальцем по хромированной решётке радиатора:

— Представляешь, нашли её в заброшенном гараже под Нижним. В плёнке! Почти ноль пробега. Ну, почти… — он запнулся, но тут же махнул рукой: — Да неважно! Главное же состояние. Ну, ни красота ли?

Я молча разглядывал автомобиль. Линии кузова, форма фар, даже запах в салоне — всё кричало о другой эпохе. О моём времени.

— И ты её купил? — наконец спросил я.

— Агась, — Гена расплылся в улыбке. — Ты бы знал, чего мне это стоило. А теперь — вот она, моя гордость.

Я скептично свел брови к переносице:

— Не слишком ли экстравагантно для главы города?

— Да не, это понятно, что шибко приметно, — махнул рукой Гена. — Это ж я просто похвастаться. Раз тебе интересно, вот решил показать. Я теперь, можно сказать, коллекционер. Будем иногда кататься с тобой. С ветерком.

Он распахнул дверь, приглашая заглянуть внутрь. Я наклонился: сиденья из светлой кожи, деревянная панель, стрелки приборов — всё сияло первозданной чистотой.

— Знаешь, — тихо и загадочно протянул Гена, — в наше время это же не просто машина. Это машина времени.

Я усмехнулся и кивнул.

— Прокатимся с ветерком? — спросил я.

— А то! Разумеется, — с готовностью согласился он. — Давай погоняем здесь по поселку.

— Вообще-то я бы не против город посмотреть и память освежить.

Гена на секунду замер, задумчиво потёр подбородок.

— А, это… — протянул он, явно взвешивая «за» и «против». — Ну, можно, конечно. Только… болтать будут. Скажут, мэр на «Волге» по городу рассекает. Не по статусу вроде.

Он махнул рукой, словно отгоняя сомнения:

— Да ну их, пусть болтают! Пошли в жопу, короче! Но… — он окинул меня критическим взглядом, — ты бы переоделся сначала. Негоже мэру по городу в спортивках нарезать.

— Так, может, так даже лучше? У меня капюшон тут, накину — и никто не узнает, — предположил я и для демонстрации натянул капюшон на голову.

— Да как тебя не узнать-то? — Гена хмыкнул, скрестив руки на груди. — Твоя морда на всех билбордах города. С назначения до сих пор не снимут. Да и машина у нас уж очень приметная.

— Ну, значит, нужна маскировка, — сказал я.

Гена неуверенно улыбнулся, явно не понимая, шучу я или всерьёз.

— Тут вот какое дело, — продолжил я. — Мало приятного ходить по городу, где тебя все узнают. Наверняка ведь сразу будут по струнке выстраиваться, лебезить, прятать всё неприглядное. А я хочу город посмотреть глазами простого жителя. Понимаешь, о чём я?

— Понимаю, — медленно кивнул Гена. — Но как ты себе это представляешь? Очки с накладным носом из магазина приколов, что ли, напялишь? — Гена нехорошо усмехнулся, ему эта идея явно не нравилась.

Но я продолжал сверлить его настойчивым, неумолимым взглядом.

— Ладно, — сдался он. — Ща что-нибудь придумаем. Жди.

Гена торопливо зашагал в дом. Я же сел на водительское сиденье, покрутил ручку радиоприёмника. Из динамиков тут же запело мужским голосом:

— А можно я с тобой! С тобой! Постой! Стой! Можно я с тобой! — бодро зазвучало в салоне. Мне даже где-то понравилось.

В этот миг вернулся Гена. В руках он держал голубую тряпицу с резинками и две кепки: чёрную и красную.

— Держи, — сказал он и сам натянул такую же голубую тряпицу на лицо. При ближайшем рассмотрении это оказалась медицинская маска.

Я взял протянутые вещи, недоверчиво покрутил в руках и всё же натянул маску и надел черную кепку. Гена, наблюдая за мной, весело хохотнул:

— Ну а как ты хотел? У нас тут не Голливуд, реквизита для маскировки нет. Зато маска — вещь универсальная: после ковида до сих пор нет-нет да народ в них ходит. Главное, чтобы нас с тобой за грабителей не приняли, — Гена снова засмеялся и тоже натянул кепку, только красную, с надписью «СССР».

— Ладно, — кивнул я. — Тогда поехали.

Я захлопнул дверь и начал пристегиваться.

— Э-э-э! Ты чего, Жень⁈ — возмущённо воскликнул Гена. — Место часом не перепутал? Давай на пассажирское двигай.

— Сегодня я за рулём, а ты — на пассажирское, — твёрдо ответил я.

Гена замер, уставился на меня, словно пытался понять, шучу я или нет.

— Ты же в курсе что это механика? — наконец спросил он, приподняв бровь.

Я кивнул.

— Не автомат, — растягивая гласные, добавил он.

— И не пулемет, — сказал я. — Давай, садись уже. Или я сам поеду.

— Женёк, у тебя права на автомат, — продолжил Гена, не скрывая тревоги. — Ты же никогда на механике не ездил.

— Как не ездил? Ездил. Отец меня в детстве учил, — быстро выкрутился я, а затем вжал сцепление, повернул ключ, мотор мягко заурчал, а я привычно перевёл рычаг на первую передачу.

— Ты вспоминать что-то начал? — обрадовался Гена.

Я кивнул, а Гена, приспустив маску, одарил меня радостной улыбкой, а после торопливо обошел автомобиль и сел рядом на пассажирское.

— Ты только это, аккуратно, если что, спрашивай, я подскажу, — сказал он, пристегиваясь.

Я плавно отпустил педаль сцепления, машина тронулась мягко, без рывка. Я повернул в сторону ворот, Гена же при этом как-то нервно вцепился в ручку над дверью.

— И всё-таки… Ты правда помнишь, как это делается? — спросил он. — Нам сейчас вторая авария как бы на хрен не нужна. Да и машинку жалко.

— Не ссы, Геннадий Петрович, — усмехнулся я, плавно въезжая в ворота, которые сами собой распахнулись. — У меня всё под контролем.

Гена шумно выдохнул, но руку с ручки так и не убрал.

— Тебе смешно, а мне вот ни хренашеньки, — признался он. — Если что-то пойдёт не так…

— Ничего не пойдёт, — твердо перебил я, переключая передачу.

Мы выехали на прямую дорогу. Я чуть прибавил скорость, чувствуя, как машина послушно откликается на каждое движение руля. Надо же, столько лет технике, а работает как новая.

Ветер свистел в приоткрытом окне, а по салону тихо разносилась какая-то иностранная незатейливая мелодия. Гена то и дело опасливо поглядывал то на меня, то на дорогу, явно готовясь в любой миг среагировать.

— У меня тут несколько вопросов назрело, — сказал я.

Гена слегка повёл плечом, будто стряхивая напряжение:

— Давай, выкладывай.

— Во-первых, у меня тут дело одно появилось к Корнилычу. Организуешь встречу?

— Что за дело? — заинтересованно уставился на меня Гена.

— Нужно кое-что в милицейских архивах поискать.

— В полицейских, — поправил меня Гена.

— Да нет, там как раз таки в милицейских. Дело давнее, восемьдесят второго года.

— Чего это вдруг тебя такая древность заинтересовала? — удивился Гена.

— А вот это уже второй вопрос, — сказал я. — Тут вот какое дело. Я сегодня сейф у себя дома изучал. Папки там нашёл всякие. И ещё ствол. Тэ-Тэ. Не знаешь о нём часом?

К этому моменту мы подъехали к шлагбауму. Я затормозил и пристально уставился на Гену.

— Про ствол не в курсе, — удивлённо моргнул он. — Твоего бати оружие мы из дома убрали, у тебя разрешение на ношение нет… А в папках там что? У Мишки там компромат всякий лежал, доки на недвижку. Про пистолет — это я чёрт знает. Может, его тоже Корнилычу показать?

— Может, — кивнул я.

В этот миг из сторожки на въезде выскочил пухлый охранник, вовсе не тот подтянутый, что вчера, подбежал к нам и жестом показал, чтобы мы маски сняли.

Гена раздражённо стянул маску и рявкнул на него:

— Ты охренел там, что ли, Васек? Своих не признаёшь⁈

— Извините, Геннадий Петрович! — перепуганно вытаращился на нас пухляк. — Я ж в целях безопасности. Мало ли, вдруг вашу машину угнали…

— Открывай уже! — гаркнул Гена.

Васек торопливо засеменил в будку, смешно потряхивая жирным задом. Шлагбаум медленно поднялся. Я тронул машину с места.

— Так я это… не понял, — озадаченно протянул Гена. — А восьмидесятые тут при чём?

— А это как раз про папки и компромат, — сказал я. — Есть там любопытный очерк про некоего Мотова и Барышникова. Они здесь в те времена промышляли: один рынок держал, второй был директором оборонного завода.

— И чего? — непонимающе мотнул головой Гена. — Мы с твоим батей в восемьдесят втором ещё под стол пешком ходили. Я так уж точно. Какой там может быть на хрен компромат?

— А вот это я и хочу выяснить, — продолжил я. — Вряд ли отец оставил бы это в той папке просто так.

— А можно конкретнее, что там было? — заинтересовано спросил Гена, поворачиваясь ко мне.

Я мысленно усмехнулся. У меня даже сомнений не было, что он клюнет.

— Вырезка из газеты по поводу этого дела. Их посадили в восемьдесят втором. Но там в этой заметке от руки сверху было приписано: «Алексей Лебедев — важно». И прямо три таких жирных восклицательных знака. Если важно, я хочу знать, что это значит. Кто такой этот Лебедев и что за дело такое.

— Любопытно, однако, — задумчиво почесал подбородок под маской Гена. — У нас с Мишкой как бы особо секретов не было. Если реально важно, чего он мне тогда не сказал? Может, что-то перед смертью узнал, да сказать не успел?

Я решил его дожимать:

— А вот это как раз-таки третий вопрос. Расскажи-ка, Гена, от чего умер отец?

— Сердечный приступ, — непонимающе произнёс он.

— А до этого у него были с сердцем проблемы?

Гена медленно покачал головой:

— Нет. Мишка — бычара здоровый был, на нём только пахать. Но он в тот день лишака дал, — Гена печально уставился в окно. — Там по анализам в крови превышение смертельной дозы спирта в три раза.

Я тяжело вздохнул:

— Есть у меня подозрение, Гена, что отец не просто так умер.

Гена мрачно посмотрел вперёд, какое-то время напряжённо молчал, глядя на дорогу, а затем сказал:

— И у меня такие подозрения есть.