Товарищ мэр

Глава 8

Мотова все же взяли.

Это первое, что я понял, пробежавшись глазами по скупым газетным строкам. Сухие, безличные фразы: «арестован в июле 1982 года», осужден по статье 93-й «хищение в особо крупных размерах». Выходило, их взяли за жопу как раз через месяц после моей гибели.

Мотову дали пятнадцать лет строгача с конфискацией. Всё, что сообщала заметка: отбывал срок где-то на Урале. Ни названия колонии, ни подробностей обвинения. Единственное, свой срок Мотов так и не отсидел. В девяностых его прикончили сокамерники, за что — это тоже оставалось загадкой. Именно об этом была статья, которая мне попалась первой.

Я продолжил искать дальше. Узнал, что вместе с Мотовым под суд пошли ещё восемь подельников. Но их имён в интернете я не нашёл, видать, мелкие сошки. Возможно, среди них мог оказаться и Лебедев.

Ещё несколько статей, в которых, если отбросить официальные формулировки, угадывалось нечто важное: делу дали ход после передачи улик и материалов, собранных оперативниками, работавшими под прикрытием.

Значит, всё получилось. Значит, Таня справилась! Значит, мы с Люблиным поработали на славу.

Вот только в этих статьях ни имён, ни деталей, ни того, что и кто стоял бы за этим «ходом дела». Мне показалось это странным. Не могли же такое засекретить, да и времени уже чёрт знает сколько прошло.

Барышникова я тоже нашёл. Приговорён к высшей мере. Расстрелян. И снова никаких деталей. Ни имён следователей, ни свидетельских показаний. Сухая констатация приговора.

Решил поискать конкретно Лебедева. И ни слова. Вообще в этом интернете не было ничего про нужного мне Алексея Лебедева. Была куча всяких Лебедевых Алексеев, но ни одного, подходящего ни по месту проживания, ни по возрасту. Ни в прошлом, ни в настоящем.

О Тане тоже ничего. Хотя неудивительно, она всего лишь свидетель. Да и я даже фамилии её не узнал. Но если поднять из архивов дело, наверняка там будет больше информации.

Значит, придётся использовать связи, чтобы узнать подробности. Например, того же упомянутого Геной Корнилыча. Поставил мысленную галочку — дать Геннадию на завтра такое поручение.

Слегка поразмыслив, задал Алисе следующий вопрос:

— Гибель майора Серова Евгения Николаевича. Восемьдесят второй год, июнь. Жданогорск.

— Вот что я нашла, — холодно и бездушно сообщила Алиса.

Но здесь меня ждало разочарование. Этот глупый интернет выдал кучу статей о всяких разных майорах Серовых, о гибелях в Жданогорске и даже про июнь восемьдесят второго, но конкретно обо мне была лишь одна запись:

«Майор Серов Е. Н. посмертно награждён орденом Красной Звезды за образцовое исполнение служебного долга».

И всё. Ни обстоятельств, ни подробностей, ни даже полного текста приказа. Просто сухая строчка в длинном списке награждённых. Как будто моя жизнь, моя смерть стоила лишь одной строчки в официальном документе.

— Алиса, за что майор Серов получил Красную Звезду? — спросил я, чувствуя, как сжимаются кулаки.

— Вот что я нашла, — сказала Алиса.

И вот теперь я видел статью какого-то современного журналиста. Он всячески расхваливал меня и рассказывал, что если бы не мои улики, то не было бы дела Мотова и Барышникова, а в дальнейшем не было бы обвала всей системы коррупции в СССР. Там фигурировали и громкие дела в столице, например, дело Гастронома номер один. И получается, всем этому дали толчок мы с Люблиным.

Но как следует возгордиться собой я не успел. Дальше в статье было кое-что куда более важное. В нескольких равнодушных строках упоминалась моя гибель. «В результате ДТП, повлекшего возгорание автомобиля…», «автомобиль сгорел на месте…», «несчастный случай». Вроде как дело даже возобновляли и пытались переквалифицировать в убийство, пытались приплести к делу Мотова, но из-за нехватки улик закрыли.

Вот, значит, как, псы позорные! Значит, так всё обставили. Явно ведь дождались, когда сторожка сгорит дотла, вытащили мой труп, усадили в Жигули, наверняка вывезли подальше от места преступления… Сам куда-то ехал и сгорел. Но как же показания Тани?

Но больше всего злило другое. Получалось, что за мою смерть так никто и не ответил. Убили и списали на несчастный случай.

Я с силой оттолкнулся от стола, и кресло откатилось назад, ударившись о подоконник. Значит, дело ещё не закрыто. Да, срок давности истёк — по закону уже ничего не сделать. Но если сучёныш Лебедев ещё жив, значит, есть шанс восстановить справедливость. И отомстить.

Сколько ему может быть сейчас? Что-то около шестидесяти. Хотя лучше ему бы сгнить где-нибудь на нарах, как и Мотову.

От всего этого у меня зарябило в глазах и раскатисто заболела голова. Сотрясение мозга ещё давало о себе знать. Какое-то время я ещё поизучал политическую обстановку в стране, выяснил про устройство государственного аппарата, поглазел на первых лиц. Затем порылся в законах по поводу детсада. Порадовался, что бордель всё же нынче незаконно, а значит, общественная мораль ещё не скатилась к чертям собачьим.

Когда я заметил, что за окном уже светает, а голова разболелась так, что дальше некуда, понял — пора закругляться.

Утром, а точнее уже ближе к обеду, меня робко разбудила Галина.

— Там Станислав Ильич пришёл. Ждёт вас.

Я сонно протёр глаза и кивнул.

— Пусть пять минут подождёт. Проведи его в кабинет и предложи пока что-нибудь. Воду, чай, кофе.

— Да уже готово, — улыбаясь, закивала Галя и испарилась из спальни.

Пять минут потратил на короткую зарядку, которая этому телу далась весьма непросто. Ещё столько же — на мыльно-рыльные процедуры и одевание. В огромной комнате с вещами отыскал что-то вроде спортивного костюма и решил, что для дома сойдёт. Не ходить же и здесь в костюме и при галстуке.

Станислав Ильич уже ждал меня в кабинете. При моём появлении он торопливо вскочил с места, протянул руку, при этом как-то странно стараясь избегать взгляда.

Финансист оказался слегка одутловатым, высоким мужчиной неопределённого возраста, в очках с настолько толстыми линзами, что его глаза казались до жуткого большими. Коричневый костюм сидел на нём мешковато, движения были нервные, дёрганые. В глаза он старательно не смотрел, будто где-то провинился. Я даже на миг засомневался — не шутка ли это или ошибка какая.

Так ведь сразу и не скажешь, что этому лоховатому увальню могли доверить заправлять финансами. Но как говорится, книгу по обложке не судят. Надо разбираться.

— Евгений Михайлович, — его голос тихий, шелестящий, вкрадчивый, но неожиданно деловой тон как-то сразу преобразил его, придав солидности.

Я пожал его мягкую, слегка вспотевшую руку и взглядом предложил присаживаться, сам же прошагал к своему месту. Сразу увидел знакомый чемоданчик-ноутбук, почти как у меня, который уже лежал на столе, и кожаный дипломат, который сжимал в руке Станислав Ильич.

— Вам Кристина объяснила суть проблемы? — решил я сразу перейти к делу.

Станислав удивлённо моргнул, впервые взглянув на меня, отрицательно качнул головой и медленно, будто боясь, что кресло сбежит из-под него, присел.

Я призадумался. Выходит, Кристина ему ничего не сказала о моей потере памяти. То ли потому что не считает, что ему можно доверять, то ли просто решила предоставить это мне. Хотя, если руководствоваться логикой, вряд ли бы Марочкин доверял финансы тому, кому нельзя доверять. И всё же мне захотелось самому разобраться.

— А напомните-ка, Станислав Ильич, как давно мы с вами сотрудничаем? — спросил я, вперив в него внимательный взгляд.

Станислав слегка дёрнулся, снова заставив меня задуматься о его компетентности.

— Я работаю на вашу семью двенадцать лет. А если быть точным, двенадцать лет, четыре месяца и четыре дня.

Я усмехнулся.

— Неужели работа на нашу семью так тяжела, что вы дни отсчитываете?

— Вовсе нет, — невозмутимым тоном ответил он. — Просто у меня очень хорошая память на цифры и даты. Я практически никогда ничего не забываю.

Ну, теперь понятно. Парень, конечно, явно чудак, но, по всей видимости, место своё занимает не просто так. Знавал я таких парочку чудных. Один, бывало, мог в уме перемножить пятизначные числа или наизусть цитировать целые главы из технических справочников, а вот завязать шнурки или в магазине сдачу посчитать — уже проблема. Другой все схемы городского транспорта в голове держал, а дойти самостоятельно от метро до дома, вечно терялся. Вот и Стас, по всей видимости, из таких же. Гениальный чудак. И вот в чём уж точно сомневаться не стоило: подставить, украсть или даже обмануть такие люди попросту не могут. Хитрость им не свойственна.

Другой вопрос, как он справляется с рисками и давлением. Но делать выводы о нём было пока рановато.

— Итак, Стас. Я ведь могу к тебе так обращаться?

Он кивнул и прокомментировал:

— Ничего не изменилось, Евгений Михайлович, вы по-прежнему можете ко мне обращаться, используя сокращённое имя.

— И на «ты»?

— И на «ты», — кивнул он с долей снисходительности в голосе. По всей видимости, он тоже сейчас считает меня странным.

— Тут вот какая проблема, — медленно начал я. — Кристина, получается, тебя не посвятила в мою проблему. Дело в том, что после недавнего ДТП я потерял память.

Ни тени удивления не возникло на лице Стаса.

— Я понял обозначенную проблему, — с готовностью сообщил он без всяких обиняков и утвердительно добавил: — Разумеется, вы хотите узнать, как обстоят дела с вашими финансами. Конечно, сейчас же предоставлю всю необходимую информацию. Что именно вас интересует?

— Давай начнем с простого, — сказал я. — Для начала мне интересно, сколько всего у меня денег.

— Вас интересуют исключительно денежные средства на счетах, или следует предоставить полную картину по всем активам? — Стас поправил очки, его увеличенные глаза внимательно изучали мою реакцию. Но, не дождавшись ответа, он продолжил: — Учитывая ваше текущее состояние, возможно, стоит начать с базовых вещей.

Он сделал паузу, давая мне осознать сказанное. А этот парень не так уж и беспомощен, как показалось на первый взгляд.

— Давай, всё выкладывай, — кивнул я.

— Хорошо. — Его пальцы лихорадочно застучали по столу, взгляд уполз к потолку, будто он оттуда читал: — Начнём с того, что вы имеете официально. Этот дом, оценка около тридцати двух миллионов рублей. Квартира в Москве — сто двадцать миллионов. Дача в Сочи — сто шестьдесят. Суммы на счетах и вкладах — шестьдесят восемь миллионов рублей.

То, что он начал озвучивать суммы в миллионах, заставило меня нахмуриться. В таком случае надо бы выяснить стоимость нынешних денег. Ведь в моё время сто миллионов — это запредельная сумма, на которую можно было весь год кормить Жданогорск.

Он бегло взглянул на меня, будто проверяя, слушаю ли я и, заметив, как я помрачнел, вопросительно вскинул брови:

— Что-то не так?

— Небольшое уточнение, — сказал я. — Сколько нынче стоят продукты?

— Какие продукты вас интересуют? — мой вопрос его явно озадачил.

— Да самые простые: хлеб, яйца, молоко, сахар.

— Ну… — он достал телефон, что-то там поискал и сообщил: — Хлеб сорок-восемьдесят рублей, десяток яиц — от шестидесяти до ста двадцати; молоко — приблизительно семьдесят-сто десять за литр; сахар около восьмидесяти рублей за килограмм.

Во-первых, удивил разброс цен за одни и те же продукты, во-вторых — насколько изменился рубль. Получается, нынче на мою зарплату из прошлого я бы мог купить только хлеба, десяток яиц да литр молока. А сахар получается уже бы и не потянул.

Однако… Быстро прикинул, что миллион — это примерно пятнадцать тысяч буханок хлеба. Совсем другие масштабы.

— Продолжать? — деликатно поинтересовался Стас. Я слегка помедлил и кивнул, а он продолжил:

— Из транспорта: личный «Мерседес S-класса» в кузове седан, оформленный на вашу мать, и «Ауди А6» был приобретён в подарок для Юлии Дмитриевны. Общая стоимость активов порядка тридцати пяти миллионов. Учитывая, что «Ауди» попала в ДТП и его стоимость упала в четыре раза, фактически остаётся только «Мерседес» стоимостью около двадцати семи миллионов.

Он посмотрел на меня, явно ожидая реакции на такую потерю. Я же и бровью не повёл, но во мне проснулся профессиональный интерес:

— А почему «Мерседес» оформлен на мать?

— Таково было ваше предыдущее распоряжение, учитывая предстоящий бракоразводный процесс, — Стас слегка напрягся. — Вы пожелали оставить Юлии Сергеевне не более пятнадцати миллионов рублей. Оформление же имущества на вашу мать, Марину Давыдовну, позволило минимизировать активы, подлежащие разделу.

Чем больше он говорил, тем больше вопросов возникало.

— Ты занимаешься разводом? — спросил я.

— Не совсем, — Стас покачал головой, — разводом занимается ваш юрист Марк Валерьевич. Но я непосредственно веду с ним все финансовые вопросы по этому делу, как, в общем-то, и все остальные ваши финансовые вопросы.

Он немного помолчал, затем добавил:

— Если быть точным, мы с Марком готовим финальное предложение по разделу имущества. Юлия Сергеевна пока не соглашается на пятнадцать миллионов, но… — он натянуто улыбнулся, — у нас есть определённые рычаги давления.

— Отставить давление на девчонку, — нахмурился я. — «Мерседес» я уже ей отдал, и он останется у неё. Что ещё она хочет?

— Квартиру в Москве, — снова увёл взгляд к потолку Стас. — И сумму в размере пятидесяти миллионов рублей.

Я задумался. С одной стороны, слишком до хрена получается для одной хищной лисы. С другой, Марочкин не слабо так её обидел и, по всей видимости, просит она куда меньше, чем он имеет. Но с третьей стороны, деньги эти явно нажиты незаконно, а значит, не принадлежат ни Марочкину, ни ей. Дилемма, однако.

— Видите ли, Евгений Михайлович, ситуация довольно непростая. Ваш отец заработал состояние не совсем законными методами. При жизни он вёл дела через подставные компании и номинальных владельцев. Напрямую заниматься бизнесом ему запрещала должность, как и вам сейчас. Формально, де-юре, вам принадлежит только унаследованный дом. Всё остальное наследство юридически оформлено на других: недвижимость на вашу мать, бизнес на Геннадия Петровича, офшоры на номинальных директоров.

Я вопросительно вскинул брови. Стас нервно закивал, снова застучал пальцами по столу. Я молчал и ждал, пока он соберётся с мыслями.

— Де-факто же, — он вздохнул, — вы сохраняете полный контроль: ни одна крупная сделка не проходит без вашего одобрения, ни один счёт не разблокируется без вашего кода доступа. Ваши номиналы понимают: их благополучие зависит от вашей воли.

Видимо, поняв, что я не слишком понимаю, он пустился в ещё более подробные объяснения:

— Офшорные счета и криптовалюта находятся под управлением номинальных директоров, но ключи шифрования и коды доступа у вас. Я, как ваш финансовый координатор, провожу операции только по вашему письменному распоряжению. Зарубежная недвижимость оформлена на вашу мать, но в её брачном договоре и завещании прописано: при её смерти активы переходят в доверительное управление на ваших условиях. Без вашего согласия ни один объект не может быть продан или заложен. Бизнес в Жданогорске юридически принадлежит Геннадию Петровичу, но в уставах компаний закреплено: любые изменения в руководстве или крупные сделки требуют одобрения «консультанта» — это кодовое обозначение для вас. Таким образом, хотя формально вы не собственник, ни один актив не может быть использован без вашего прямого участия.

Чем больше он говорил, тем больше я увязал в этих серых схемах и непонятных для меня законах и терминах.

— Так, — оборвал я его. — Просто озвучь, сколько всего у меня денег.

— Общая сумма эквивалентна ста пятидесяти миллионам долларов.

— В рублях, пожалуйста.

— В рублях… — Стас на мгновение зажмурился, производя мысленные расчёты, — на текущий момент ориентировочно двенадцать миллиардов сто сорок один миллион четыреста восемьдесят тысяч рублей. Указанная сумма является оценочной в связи с высокой волатильностью криптовалютного портфеля, колебаниями котировок ценных бумаг и изменчивостью курса евро.

Он откашлялся и поправил галстук.

— Так же ежегодно ваши активы приносят чистый доход порядка пятисот тысяч долларов. Простите, сорок миллионов пятьсот шестьдесят пять тысяч рублей. И здесь я не учитываю вашу официальную зарплату главы города в сто пятьдесят тысяч, — Стас сделал многозначительную паузу, — а также административные операции. — Последние слова он произнёс почти шёпотом, явно намекая на неофициальные схемы и взятки.

Я слушал, и создавалось впечатление, будто мы вели разговор о далёком, неизведанном космосе. А озвученные им суммы относятся не к рублям, а к количеству звёзд в небе. Но одно я точно уяснил: семейство Марочкиных умудрилось за несколько десятков лет своровать и приумножить не один вагон рублей.

— Давай-ка вернёмся к разводу, — перебил я, чувствуя, как голова идёт кругом от этой паутины чужих денег и схем. — С остальным разберёмся позже. Что полагалось Юле по закону, если бы мы честно разводились и не прятали деньги под матрас?

Стас сделал паузу, снял очки и принялся тщательно протирать стёкла носовым платком.

— Безусловно, — Стас тут же переключился, приняв деловой тон. — Итак, официально вашими признаются только средства от ликвидированного перед назначением на пост главы бизнеса — около шестидесяти восьми миллионов на счетах, — а также приобретённые в браке квартира, дача и автомобили. Именно на это имущество и претендует Юлия Дмитриевна. Вы изначально планировали переоформить и эти активы на мать. Но, при должном подходе, Юлия может оспорить такие сделки как фиктивные, совершённые в преддверии развода. Но области у неё ничего не выйдет, здесь все судьи наши.

Теперь он надел очки, а платком принялся вытирать лоб:

— Но если её адвокатам удастся перевести дело в федеральный суд, там уже другие правила игры, — сказал он, понизив голос. — Как бы не пришлось заплатить за суды больше, чем она хочет. Во время прошлого нашего разговора вы заверили, что у Юлии Дмитриевны не хватит на это мозгов. Но я же считаю правильным снова вас предупредить о возможных рисках, во время разбирательства могут возникнуть вопросы не только к разделу имущества, но и к происхождению средств, за счёт которых было приобретено это «совместное» имущество.

— Просто отдайте ей всё, что она просит, — скривился я. — И карту ей разблокируйте.

— Понял. С картой — будет сделано в течение двух часов, — кивнул Стас. — Что-то ещё?

— Без машины я остался. Раз уж ты банкуешь, неплохо бы мне что-то подобрать. Желательно отечественное.

Стас на мгновение замер. Затем он медленно поправил очки, поднял на меня взгляд и резко его отвел.

— Отечественное? — переспросил он, будто проверяя, не ослышался ли. — Евгений Михайлович, простите, но вы же всегда предпочитали немецкий автопром.

— А теперь передумал, — голосом, не терпящим возражений, ответил я.

— Я вас понял, могу предложить Аурус, сейчас все правительство на него пересело. Но учитывая бракоразводный процесс, приобретать такое дорогое имущество пока что не рекомендую.

— Сколько?

— В районе пятидесяти миллионов рублей.

— Отставить вообще такие дорогие машины, — категорично ответил я. — Неужели у нас ничего нет добротного и по нормально человеческой цене?

— Понял, — моргнул Стас. — Я пришлю вам каталог от проверенного автодилера, выберите сами. А пока Геннадий Петрович может взять для вас что-то в аренду на ЧОП.

Стас сделал паузу, уточняя:

— Служебный автомобиль для временного пользования. Без лишних вопросов и оформления. Так будет разумно и безопасно. Но это лишь моя рекомендация, последнее слово как всегда за вами.

— Хорошо, давай пока так поступим.

— Хотел ещё кое-что у вас уточнить, — осторожно начал Стас.

Я кивнул, вопросительно уставился на него.

— После скандала с Юлией вы уволили всю нанятую ею прислугу. Оставили только Галину Степановну и Аркадия-снабженца. Распорядиться подыскать новый персонал?

— Что ещё за прислуга? — снова пришлось мне неприятно удивляться.

— Для обслуживания дома. Горничные, прачка, садовник, шеф-повар. Вам требовался персонал для поддержания порядка в особняке. После увольнения прежних сотрудников Галина Степановна справляется одна, но это непосильная нагрузка для женщины её возраста.

Конечно, я понимал, что одной Галочке этот дворец не убрать. Но и нанимать целый штат прислуги тоже мне претило. Этот вопрос в моём понимании просто решается— продать это всё к чёртовой матери, но я уже предвидел, что скажет Стас. Пока мы на этапе бракоразводного процесса, этого делать не стоит и прочая ерунда из современных законов.

— Пока не надо, — ответил я твёрдо. — Обойдёмся имеющимися силами. Повар не нужен, Галина отлично и сама готовит. Если понадобится помощь, наймём уборщиц на пару раз в неделю. Но чтобы не бродили тут как крепостные при помещике.

Стас кивнул и коротко ответил:

— Клининг два раза в неделю. Готово. Садовник?

Я отрицательно покачал головой. Цветники и кустарники при въезде я уже видел, там делов — раз плюнуть. К тому же у меня вон Вовка, как ни погляжу, без дела слоняется, да и сам я что, цветы полоть да поливать не умею? Короче, кустарники как-нибудь уж общими силами да одолеем.

— Будут ещё вопросы? — Стас немигая уставился на меня.

— Будут, и немало, но не сейчас, — кивнул я, а затем вспомнил: — А ты, часом, не знаешь код от сейфа?

Стас бросил короткий взгляд на сейф и слегка замялся:

— Вообще не должен знать. Но, честно признаюсь, вы не всегда ведёте себя осторожно. К тому же, как я уже упоминал, у меня отменная память на цифры.

Я схватил первый попавшийся листок на столе и протянул:

— Пиши.

Стас быстро начиркал цифры. Я же почему-то сразу обратил внимание, что он левша.

— Рекомендую запомнить цифры, а после избавиться от этой записки, — вежливо сказал Стас и начал собираться, а подумав, добавил: — Да и вообще неплохо бы было сменить код.

На этом, откланявшись, он ушёл. Я же замер у металлической дверцы, сжимая в руке листок. Шесть цифр. Я без раздумий начал набирать код.