Товарищ мэр

Глава 21

Я повернулся и медленно, нарочито спокойно, пошёл к калитке. Спиной я чувствовал, как Вовка двинулся следом, прижимая ствол к голове Гены. Генка шагал, тихо матерясь. Нокаутировать Вову шокером сейчас было невозможно. Нужно было выждать время и приблизиться.

Мы вошли в дом. В прихожей было тихо и как-то даже пусто.

— Куда делась Галина? — спросил я, не оборачиваясь.

— С ней всё в порядке, — коротко бросил Вова. — Скоро увидитесь. А теперь в подвал. Быстро.

Мы прошли через холл к лестнице и спустились вниз. Затем прошли через тёмный тренажёрный зал, освещённый лишь тусклым аварийным светом, и оказались в зале с бассейном. Вовка пистолетом подтолкнул нас к стене.

В углу лежала Галина Степановна. Связанная и без сознания. Она дышала ровно, но слишком неестественно глубоко, будто спала крепким, непробудным сном.

Гена было рванул к ней, забыв на миг обо всём. Но Вова грубо оттянул его назад.

— Ещё раз такое вычудишь, пристрелю, — холодно сказал он.

Гена уставился на него, во взгляде кипела не только ярость, но и горькое, неподдельное разочарование.

— Как ты мог, а? — хрипло вырвалось у Гены. — Сука! Все это время! Я же тебя… я тебя почти за сына считал, падла!

Вовка усмехнулся. Усмешка была короткой, кривой и совершенно лишённой тепла.

— Его ты за сына считал, — качнул он пистолетом в мою сторону. — Законного наследничка. Он дичь творил, а вы все его в жопу целовали.

В его голосе прозвучала горечь. Странно. Это была не зависть. Скорее даже какая-то горькая обида.

— Что тебе нужно? — спросил я, мысленно рассчитывая обстановку.

Мы стояли у стены под прицелом пистолета. До края бассейна три метра. До Вовы два. Шокер спрятан в правом рукаве, но выхватить его и успеть нажать кнопку до выстрела очень рискованно. Нужно дождаться когда он окажется ближе или потеряет бдительность.

— Сначала достаем всё, что в карманах и не только. Достаем аккуратно. Оружие, телефоны, ключи. Всё что есть. Бросаем на пол перед собой.

Мы с Геной, под его неотрывным взглядом и дулом пистолета, медленно вытащили содержимое карманов. Мой травмат, Геникин огнестрел, наши телефоны, ключи — всё это легло на холодный кафель.

— Что тебе нужно? — вновь повторил я вопрос.

— Только код от сейфа, — сказал Вова, переводя пистолет с Гены на меня.

Его взгляд на миг скользнул по разбросанным на полу вещам. Затем, не опуская оружия и не сводя с нас взгляда, он резким, почти небрежным движением ноги пнул мой травмат. Тот заскользил по полу и с тихим плеском упал в воду бассейна. Затем последовал Генин пистолет и наши телефоны. Каждый всплеск звучал как приговор.

— Зачем тебе код от сейфа? — спросил я, ответ мне был не нужен, я попросту тянул время.

— Затем, что я знаю, то что нужно Князеву, там. Отец твой ничего умнее, кроме как прятать компромат в собственном кабинете, не придумал. Да и ты от него умом не особо отличился. Хорошо, что я от него этой тупости не унаследовал. Дай код, и я, может, позволю тебе попрощаться с жизнью по-человечески.

— В смысле, унаследовал? — непонимающе нахмурился я, хотя холодная догадка уже кольнула в груди.

— Да-да, братец, — нехорошо усмехнулся Вова. — Отец у нас с тобой один на двоих. Только меня этот ублюдок даже признать не захотел. Обвинил мою мать, что она хочет его семью разрушить, денег с него поиметь. Шлюхой её назвал. Угрожал. Сказал, если хоть кому-то скажет, то сотрёт нас с лица земли. А моя мама была не такая… Она его просто любила. Дура. Всю жизнь страдала, мучилась, замуж не вышла и умерла от этой любви, можно сказать. А я вот остался.

Я покосился на Генку. Тот судорожно сглотнул и виновато опустил глаза. Очевидно, что-то об этом он знал.

— Видишь, какая несправедливость получается? — размеренно продолжил Вова. — Ты в деньгах купался, козырял новыми телефонами по школе, брендовыми тряпками, а я в одном свитере два года подряд ходил. Твоя маманя по курортам летала, бриллиантами сверкала, а моя мать всю жизнь сама меня тянула. И этот ублюдок ни разу ничем не помог, ни копейки не дал. Я для него попросту не существовал.

Он говорил ровно, в его голосе не было нытья, только холодная констатация несправедливости, которая годами копилась в нём, как яд, разъедая изнутри. Теперь всё сходилось.

— А ты уверен, что ты действительно сын Миши? — спросил Генка, и в его голосе прозвучала не злоба, а какая-то усталая попытка донести правду. — Давно он как-то упоминал, что одна из любовниц залетела. Но он был уверен, что это не его ребенок, а эта девчонка залетела от кого-то другого и теперь шантажирует. Получается, это была твоя мать?

— Она не шантажировала! — взорвался Вова, наставив пистолет прямо в лицо Гене. — И да! Я уверен! У меня было достаточно времени, чтобы получить его материал и сделать тест ДНК. Я знаю, что он мой отец.

Он дрожал от ярости, и палец на спусковом крючке напрягся. Гена замер, понимая, что Вова может потерять контроль над собой и выстрелить.

В этот момент заговорил я: спокойно, почти отстранённо, стараясь отвлечь и успокоить Вову:

— Я согласен, Вова. Согласен, что наш отец поступил с тобой и с твоей матерью подло. Несправедливо. Ты имеешь полное право злиться. Но сейчас, в этой ситуации, у нас с тобой есть шанс всё исправить.

— Исправить⁈ — зло усмехнулся Вова, и его голос снова сорвался. — Да ты, сука, понятия не имеешь, каково мне жилось! Ты не представляешь, каково это смотреть, как твой отец гладит по голове, обнимает своего законного сына, а на тебя, стоящего в двух шагах, смотрит, как на пустое место? Каково это слышать, как он хвастается твоими трояками, но только когда они твои, Женины, а мои пятёрки его даже не интересовали? Я был для него никем. Как ты собираешься это исправить?

— Согласен, это я не смогу исправить, — сказал я. — Это прошлое. Но я могу исправить будущее. Всё, что отец не дал тебе, то, что должно было принадлежать тебе по праву, ты получишь. Я признаю тебя братом. Не на словах, а на бумаге, официально. Ты получишь свою часть наследства. Не совершай ошибку. Ты не убийца, Вова.

— Я и так получу свою часть наследства, когда ты подохнешь, — нехорошо усмехнулся Вова. — Я видел черновик завещания. «Кровные родственники» и всё такое. А еще благодарность Князева… Тоже приятный бонус. Может даже в мэры подамся, как ты. Место ведь скоро станет вакантным.

— Ни хрена ты не получишь, — зло процедил Генка. — Будешь ты гнить в тюрьме, если нас убьёшь.

Вова широко и весело улыбнулся, как человек, который держит все козыри.

— А с чего это мне вдруг гнить в тюрьме? Ты же сам всё это устроил, Гена. Видишь, как получается? У нас тут мотив налицо. Женька объявил при всех, что хочет после смерти всё отдать сиротам, а не вам. А ты, Геннадий, старый друг, которого он в завещание вписал. И Галя, верная экономка, которой тоже кое-что перепадало.

Вова снова улыбнулся и продолжил, почти нараспев:

— Но Женька вдруг взбрыкнул. И получается, вы оба остаётесь с носом. А ещё вы оба ведь уже пытались его убрать. Помнишь, испорченные тормоза? Эх, жаль, только неудачно вышло. Но теперь-то вы решили довести дело до конца, пока он завещание не переписал.

— Сука! — зло выкрикнул Гена, но Вова, не обращая внимания, продолжил свой размеренный монолог:

— И всё вы продумали: Галя опоила охрану, а ты испортил электричество, чтобы камеры не писали. Меня, вон, подальше отрядил. Но вот незадача, я взял и вернулся раньше. Смотрю с охранниками непорядок, вбегаю в дом, слышу крики внизу, хватаю пистолет и бегу сюда. И что я вижу? Ты топишь Женьку в бассейне. А как видишь меня, угрожаешь пистолетом. Приходится защищаться. И вот я тебя застрелил. Жаль, только брата уже не спасти, плавает с дыркой во лбу. А Галина Степановна, поняв, что всё пропало и её ждёт тюрьма, пошла в кладовку и… тихонько там повесилась. Грустная история, конечно.

— Грустная, но не слишком продуманная, — холодно подметил я. — Например, как Галина и Гена собирались объяснить мою смерть? И кто опоил охрану? Выходит, они собирались это повесить на кого-то? На кого?

— Это уже мелочи, которые никому не интересны будут, — отмахнулся он. — Да и рассказать будет некому. Не стоит забывать, что я делаю это не только для себя, но и для Князева. Никто тщательно копаться в этом деле не будет. И вот, когда всё утихнет, я вступлю в наследство и получу всё, что мне нужно.

— Ты совершаешь ошибку, Вова, — сказал я, глядя ему прямо в глаза. — Я могу дать то, что тебе нужно, и без этого. Без убийств. Наследство, признание отцовства. Незачем убивать ни в чём не повинных людей. Ты не убийца!

— Не убийца? — хохотнул Вова. — Это ты уже опоздал, сученыш. Как думаешь, кто убил папаню?

— Тварь! — вырвалось у Гены, но я перехватил разговор. Чем больше он болтал, тем больше терял бдительность.

— Зачем тогда Князев сказал, что приедет сегодня ко мне? — спросил я. — Он ведь на самом деле не собирался приезжать, верно?

— Верно, — усмехнулся Вова. — Ему сюда ехать незачем. Я и сам всё сделаю, как надо. А сказал он так, чтобы тебя припугнуть, чтобы ты начал суетиться, прятать улики и в итоге вывел их на поверхность. Знаю я и про флешки в сейфе, и про пистолет, который Гена сегодня отвёз на кирпичный завод. Сейчас с вами расправлюсь, заберу флешки, затем позвоню Князеву и скажу, где искать пистолет.

Я внимательно слушал. Значит, они следили за Генкой, а момент когда я встречался с Таней всё-таки прошляпили. Значит, у неё есть шанс. А пистолет… если нейтрализовать Вовку, Князев не успеет узнать, где он спрятан.

— Всё, харэ. Пора прекращать болтовню, утомили. — Вова вдруг сменил тон, стал резким и деловым. — Говори код от сейфа, и покончим с этим. Обещаю убить тебя быстро и безболезненно.

— Даже не подумаю, — спокойно сказал я. — Как-то совсем незаманчиво, не находишь? Какой мне смысл отдавать тебе улики, если ты всё равно собираешься нас всех убить?

— Я знал, что ты так скажешь, — Вова холодно усмехнулся. — Но попробовать всё же стоило. Что ж, откроем сейф и без тебя. Скоро сюда приедут люди Князева и сделают всё красиво.

Он наставил пистолет прямо в лицо Гене. Палец лег на спусковой крючок.

Время сжалось. Гена инстинктивно зажмурился, готовясь к выстрелу. Думать было некогда.

Я рванул вбок и со всего размаху пнул ногой длинный пластиковый лежак, стоящий у края бассейна. Лежак с грохотом поехал по скользкой плитке и ударил Вову по коленям.

Он взвыл от неожиданности и боли, инстинктивно выстрелив. Грохот в замкнутом помещении оглушил.

Пуля ударила Генке в ногу, чуть выше колена. Гена рухнул с коротким, сдавленным стоном, хватая себя за бедро, из которого уже сочилась тёмная кровь.

Вова, шатаясь, пытался вновь навести оружие теперь уже на меня. Его лицо перекосило от злобы и боли.

Я рванулся на него. Ударил снизу, плечом в живот. Мы с грохотом повалились на плитку. Я оказался сверху, пытаясь одной рукой схватить его руку с пистолетом, а другой вытащить из рукава шокер.

В этот миг Вова ударил меня локтем в лицо, потом в висок. В ушах зазвенело, в глазах поплыли красные круги. Сознание поплыло, но хватка на его руке с пистолетом не ослабла.

Вова снова ударил, моя рука, рефлекторно дернувшаяся от удара, разжалась. Шокер выскользнул из пальцев, отлетел по плитке и замер в полуметре от края бассейна, беспомощно сверкая чёрным пластиком.

— Сука! — выдохнул он, выворачивая свою руку с пистолетом.

Пистолет снова выстрелил. Огненная плеть чиркнула по потолку. Я почувствовал, как его пальцы скользят по моей руке, целясь уже не в воздух. Из последних сил я вдавил его локоть в пол и рванул на себя всем весом, выбивая пистолет.

Вова вырвался из моей хватки, вмиг вскочил на ноги и рванул туда, где на мокрой плитке лежал пистолет. Но он не успел.

Из полумрака у стены, стиснув зубы от боли, Гена резким движением ухватил пистолет, он прицелился и попытался выстрелить, но промазал. Вова схватил шокер и было рванул на Генку, но я оттолкну его. Он потерял равновесие, сделал неуклюжий, широкий шаг назад, пытаясь устоять.

В этот момент я, не раздумывая, резко толкнул его в грудь. Он отлетел, беспомощно взмахнув руками, и в этом падении его собственная рука, сжимавшая шокер, инстинктивно вжала боевую кнопку.

Яростный треск разорвал воздух. Между электродами прыснул ослепительно-синий разряд, озарив на долю секунды жутковатым светом перекошенное от ужаса лицо Вовки.

Затем раздался тяжёлый, гулкий всплеск. Вова рухнул в воду, всё ещё сжимая в судорожно сведённой руке шипящее устройство.

Молча, без крика, лишь в бешеной судороге, его тело выгнулось. Синие змейки электричества поползли по воде, сливаясь с тенями. Из его горла вырвался хриплый, пузырящийся стон. Он дёрнулся раз, другой, затем слабее, глаза закатились. А после обмяк и медленно, будто нехотя, пошёл ко дну.

Тишина, наступившая после всплеска и треска, стала абсолютной и густой, как вата. Её нарушало только тяжёлое, прерывистое дыхание Гены.

Я стоял, глядя на успокаивающуюся гладь воды. Там, в темноте, лежало тело Вовки. Парня, который смотрел, как его отец обнимает другого сына, а его не хочет даже знать. Жалость, острая и неожиданная, кольнула куда-то под рёбра.

Дурак! Какой же он дурак! Ведь можно же было иначе. Но он сам выбрал свой путь.

— Женек! — хрипло позвал Генка. — Пуля, кажись, кость миновала… но кровь плохо останавливается.

Его слова, прерывистые и тяжёлые, заставили меня, наконец, оторваться от водной глади. Я поспешил к нему.

— Держись, — сказал я, вытягивая торопливо из пояса ремень. — Сейчас перетянем.

Быстро осмотрел рану и, не церемонясь, туго обернул ремень выше кровавого пятна на бедре Гены. Тот вскрикнул, но потом облегчённо выдохнул.

— Телефоны… — прошептал он, глядя на бассейн. — Все утопили…

— У Гали должен быть, — сказал я, бросая взгляд на неподвижную фигуру Галины. — И твой второй или у ребят на улице. Кто-то из них уже мог очнуться.

Я подбежал к Галине Степановне, торопливо развязал узлы на её запястьях и лодыжках. Её кожа была холодной, но дыхание ровным и глубоким, как у спящего ребёнка. Я потряс её за плечо, легко похлопал по щекам.

— Галина! Галина Степановна! Просыпайтесь!

Никакой реакции. Только ровное, непробудное дыхание. Вова не соврал, доза снотворного была мощной.

— Ничего не выходит, — обернулся я к Гене. — Она в отключке. Сиди здесь, не шевелись. Я найду телефон и вызову скорую и полицию.

Я быстрым шагом направился к лестнице. На кухне как всегда царил идеальный порядок. Мой взгляд скользнул по столу в поисках телефона и зацепился за алюминиевый термос, стоящий возле раковины. Крышка была откручена. Я наклонился и почувствовал слабый, но неприятный химический запах, исходящий от остатков жидкости на дне. Очевидно, именно этим «кофе» она по неведенью и опоила охрану.

Я отодвинул термос. В приоткрытой дверце микроволновки лежал телефон. Странное, однако, место. Я взял его в руки, нажал кнопки сбоку, аппарат был мёртв. Экран не светился, не реагировал. Очевидно, проделки Вовы. Пластик слегка оплавился с одного бока.

Кинув на стол бесполезный, испорченный кусок пластика и металла, я рванул наверх, к выходу. Надо было проверить охрану в машинах у кого-то из них наверняка остались рабочие телефоны. Там же на земле валялся второй, рабочий телефон Генки.

Как только я выскочил через черный вход во двор, мои уши уловили звук подъезжающего автомобиля. Тихий, но уверенный звук. Я мгновенно прижался к стене дома, выглянув из-за угла.

Через калитку в воротах зашли трое.

Двигались они собранно и уверенно, осторожно осматриваясь, один уже положил руку на кобуру под курткой. Лица незнакомые, но цель была очевидна. Князев не стал ждать отчёта от Вовы и отправил группу для зачистки. Или для подстраховки.

Я развернулся и бесшумно рванул обратно в дом, слетел по лестнице в подвал.

Гена поднял на меня измождённое лицо.

— Нашёл?

— Нет, — выдохнул я, наклоняясь к нему и подбирая с мокрого пола пистолет Вовы.

Проверил обойму, почти полная.

— Что такое? — Генка встревоженно уставился на меня.

— Люди Князева здесь.

Гена молча кивнул, сжав челюсти. В его глазах не было страха, только усталая решимость.

В этот момент сверху донёсся приглушённый, но чёткий щелчок открывающейся парадной двери. Затем послышались осторожные, но уверенные шаги в холле.

— Сиди тихо, по возможности спрячься, — приказал я, отщёлкнув предохранитель. — Попробуй разбудить Галину.