Товарищ мэр

Глава 6

— Так, давай здесь подробнее.

Я пододвинул к себе стопку бумаг и взглянул на верхний лист. Это оказалось заключение по разбитой Марочкиным машине.

— С тормозами, выходит, ни хрена не выдумка, — Гена мрачно потер лицо. — Наши ребята смотрели: гидравлику резали, причём профессионально. И явно не пацаны с гаечным ключом орудовали. Работа чистая, аккуратная. Официальное заключение сегодня утром пришло, всё подтвердили.

Я нахмурился. Ситуация из банального ДТП стремительно превращалась в нечто гораздо более сложное. Каждый новый факт добавлял новый оттенок в эту мрачную картину.

— Я сгонял к Корнилычу, — продолжил Гена. Он с некоторым любопытством заглянул в фарфоровую чашку, из которой пила кофе Кристина, и всё же пододвинул её к себе. — Короче, он готов помочь. Сказал, что подключит своих лучших следаков, ребят, которые умеют работать тихо и эффективно.

— Уже завели дело? — уточнил я, внимательно наблюдая за его реакцией.

Гена отрицательно покачал головой.

— Правильно, пока и не надо, — кивнул я. — Так можем спугнуть того, кто это провернул. Да и дополнительный скандал с покушением на мэра городу сейчас ни к чему. И без того проблем хватает.

— Ну, тут с какой стороны посмотреть, — пожал плечами Гена. В его голосе прозвучала лёгкая доля сомнения. — Эта ситуация могла бы тебя полностью обелить. Все эти разговоры о пьяной езде сразу бы прекратились. И вот ты уже из нарушителя, на которого пальцами показывают, сразу переходишь в статус жертвы, которую все жалеют.

— Никакого статуса жертвы, — категорично ответил я. — Я глава города. Нужно соответствовать положению, а не прятаться за чужими симпатиями. К тому же дело, как по мне, пустяк. Да и, как мне видится, не такое уж сложное. В главных подозреваемых у нас Гринько? Вот его в первую очередь и надо прессовать.

— Гринько, да, — согласился Гена, но в его голосе прозвучали сомнения. — Но далеко не единственный. Да и с его стороны так открыто действовать и подставляться было бы довольно глупо. Понятное дело, что его подозревать будут в первую очередь.

— А кто ещё? — спросил я.

Гена на миг призадумался, собираясь с мыслями, затем ответил:

— Да вот хотя бы Юлька твоя. У неё тоже мотив имеется. Вы ж ещё не развелись окончательно, все бумаги в процессе. А она прекрасно понимает, что при разводе много не получит. Дом и основные деньги твои, это наследство. Оно разделу не подлежат. Орлов тоже свою зарплату оправдывает: все крупные суммы в офшорах, в биткоинах. Ну, или куда этот гений их прячет? А совместно и официально не так уж вы и много нажили. Что там? Квартира в Москве, дача в Сочи и две тачки, одна из которых теперь вдребезги. А вот если бы ты окочурился ненароком, она бы и половину наследства с твоей мамой поделила, ещё бы и страховку получила.

— Согласен, тут тоже мотив имеется, — нахмурился я, мысленно добавляя бывшую жену Марочкина в список подозреваемых.

— Там еще у нас одна неприятная находка под машиной была, — сказал Гена, понизив голос. — GPS трекер. Я ее Корнилычу отдал. Может, его спецы смогут пробить, куда сигнал подавался. Хотя… — он скептически хмыкнул, — устройства такие обычно через несколько серверов посредников работают, вряд ли удастся докопаться до источника.

— Джи-пи-эс трекер, — протянул я задумчиво, пробуя новое, непривычное слово на вкус. — Это ещё что за зверь такой?

— Прибор слежки, — разъяснил Гена, делая паузу для значимости. — Маленькая такая штуковина, на магнитной пластине. Кто-то явно следил за твоими перемещениями.

— Ещё одна улика, получается, — задумчиво протянул я.

В ответ Гена лишь кивнул и мрачно уставился в окно позади меня.

— Как часто я сам садился за руль и кто ещё ездил на авто? Я так понимаю, Вова?

— Вова, — кивнул Гена. — Ну и ты, да я. До этого ещё Юля, но она уже месяц как здесь не живёт.

— А стояла машина где?

— Дома в гараже, а у администрации нашей отдельная закрытая парковка во внутреннем дворе. Там камеры стоят. Люди Корнилыча их, конечно, глянут, да и наших ребят я уже напряг. Но вряд ли бы этот говнюк так обосрался, чтобы прямо под камерами это все проворачивать. Скорее всего, трекер поставили в другом месте.

Он замолчал, изучая моё лицо, затем сказал:

— Но ты бы себе голову сильно не забивал. Там и менты, и наши спецы работают. Ты лучше памятью своей займись. У тебя с ней там, кстати, как дела? Что-нибудь начал вспоминать?

— Сложно сказать, всё как в тумане, — уклончиво ответил я.

Гена состроил печальную мину, вздохнул, кивнул, залпом допил остатки кофе и соскочил со стула. Затем окинул кухню обстоятельным взглядом и сказал:

— В общем, дела у нас так себе, — видимо, решил он подвести итог. — Я, пожалуй, ребят из наших чоповцев к тебе приставлю. Мало ли что этой сволочи в голову стукнет. Несчастный случай подстроить не вышло, вдруг на открытый заказ решится. Возле дома охрану точно усиливать надо…

— Так, погоди, — остановил я его. — Вокруг дома это ладно, здесь согласен. Может, даже кого подозрительного заметим. Но персональную охрану отставить. Во-первых, выглядеть будет подозрительно. Во-вторых, лишнее внимание привлечёт. И вообще, — я скривился, — не по-людски это, Гена. Что народ подумает? Что я буржуй какой-то, что боюсь своего народа, отгораживаюсь от них. Я ж не генсек какой, чтобы с охраной по пятам ходить. Надо проще быть. Тогда, глядишь, и люди потянутся.

Гена нахмурился, вперив в меня полный подозрения взгляд:

— Ты чего это, Женёк? — обалдело спросил он. — Какой ещё, нафиг, буржуй, генсек? Тебя чё, в клинике дед какой-то покусал?

Он прищурился, изучая моё лицо с неподдельным беспокойством.

— Просто к слову пришлось, — отмахнулся я.

— Слышь, а я по телеку видел такое, — голос Гены стал загадочным, а лицо приобрело выражение лёгкого безумия. — После всяких происшествий люди там вдруг начинали на другом языке разговаривать, хотя даже в стране такой ни разу не были. Или какие-то подробности из прошлого вспоминать… Типа, знаешь, воспоминания из прошлой жизни. Реинкарнация и все дела. Ну, понял?

Он придвинулся ко мне, понизив голос до конспиративного шёпота:

— Может, это… И у тебя что-то похожее, а?

Я отстранился, смерил его скептичным взглядом и отчитал:

— Ты лучше чушь прекращай нести.

Гена придурковато усмехнулся, шутливо пригрозил пальцем:

— Не, ну что-то в этом есть. Ты после аварии сам на себя не похож. Смартфоном вон или телек как пользоваться даже не помнишь. А это всё же какое-никакое объяснение, — он хохотнул, и, продолжая улыбаться, протянул: — Ну, понятно, что бред это всё. Но прикольно же совпало. А?

Он подмигнул, довольный своей догадкой, но, не увидев на моём лице ни доли веселья или поддержки, добавил:

— Ладно, не кипятись. Шучу я. Но если вдруг начнёшь по-шумерски болтать, предупреждай сразу. Чтобы я переводчика искал.

Он какое-то время молчал, затем сказал:

— Ладно, короче, осваивайся, приходи в себя. Для тебя теперь всё ж в новинку. Даже дом родной, как чужой. А я поехал, надо ещё в пару мест заскочить. Дел у нас теперь выше крыши. Вовку на сегодня здесь оставлю, а к утру ещё ребят пригоню. Ну, бывай!

Гена развернулся и направился к выходу тяжёлой, немного раскачивающейся походкой. У двери он на мгновение остановился, посмотрел на что-то над дверью, а после ушёл.

Я задумчиво тоже прошёл до двери, уставился на то место, куда смотрел Гена. Над дверью висела круглая блестящая штуковина с тёмным стеклянным глазком посередине. Видимо, это и есть видеокамера.

Решил, что Гена прав и неплохо бы осмотреть родовое гнездо. Наверняка здесь найдется немало того, что поможет мне получше узнать о Марочкине.

По спиральной лестнице я поднялся на второй этаж. Каждый шаг гулко отдавался в пустоте, будто я бродил не по дому, а по пустующему музею. Тоска.

Откуда-то из-за поворота появилась Галина. Завидев меня, она расплылась в радостной и одновременно соболезнующей улыбке.

— Может, вам экскурсию по дому провести, показать, что у нас да как? — предложила она.

— Нет, спасибо, — качнул я головой. — Вы мне, Галина, только спальню мою покажите, а дальше я и сам справлюсь.

— А это вот, сразу в конце коридора, — указала рукой Галина и тут же, сердобольно качая головой, запричитала: — Устали, видимо, мой хороший. Сотрясение мозга — это, конечно, серьёзно. Это вы правильно, Евгеша. Дела, оно со временем все как-то уляжется, а вам сейчас надо отдыхать и восстанавливаться.

Я ей с благодарностью кивнул и зашагал к той двери, на которую она указала.

Дубовая дверь открылась беззвучно. Внутри помещение не меньше, чем наша с Ниной хрущёвка. Но такие царские покои нам с Ниной, да и ни одному советскому человеку, даже во сне не мерещились. Глаза разбегались от изобилия: шёлковые обои с заумными завитушками, какие-то статуэтки, финтифлюшки, цветочки, кровать размером с футбольное поле.

Сразу заметил признаки того, что здесь когда-то обитала женщина. На спинке стула висела до неприличия короткая шёлковая ночнушка, на туалетном столике теснились разномастные флакончики с косметикой да прочие бабские баночки-скляночки. Видимо, Юлия ещё не успела все вещи забрать.

Рядом с ванной обнаружилась дверь-купе. Стоило распахнуть, как внутри загорелся свет сам собой. Осмотревшись, мысленно выругался. Целая, мать его, комната, отведённая под шмотье. Стеллажи с рубашками, ряды с деловыми костюмами — с одной стороны; с другой — пёстрые, блестящие платья и целая стена, заставленная полками с обувью. Прямо как в универмаге, чтоб его.

Ещё обратил внимание на чёрно-белые плакаты в рамках на стенах, и все с какой-то губастой темноволосой девушкой. Сначала решил: может, актриса какая современная или певица. Пока не увидел на прикроватной тумбе одинокое фото в тяжеленной серебряной рамке. Свадебное фто.

На снимке улыбающийся Марочкин и та самая девушка. Вот она, значит, какая эта Юля.

Вкус у Марочкина, конечно… Девчонка довольно экзотичная, на мой вкус. Губы как у негритянки, а нос тонюсенький, даже неясно, как она с такими ноздрями дышать умудряется. Смуглая, видимо, мулатка, что и объясняет губищи. Глаза большие, ресницы длинные, пушистые, в точь-в-точь как у Бурёнки. Да и тощая до неприличия, хотя грудь вроде ничего. И сама Юля об этом знает, вон на каждом плакате её выпячивает да везде вырез поглубже. Не сказать, что девка страшная, но такая красота, конечно, на любителя.

Решил обследовать дом дальше. Следующим мне попался кабинет. Всё в полированном тёмном дереве. Посередине письменный стол, за которым, наверное, мог бы разместиться весь наш отдел БХСС.

Начал шарить по ящикам. В одном из них, под кипой ничем не примечательных бумажек, пальцы наткнулись на маленький холодный ключик. А где ключик, должен быть и замочек. К тому, же как я убедился, особых загадок от Марочкина ждать не стоит.

Проверил нижнюю часть стола — и точно: потайной ящик. Ключ подошёл. Внутри нашёл несколько прозрачных пакетиков с белым порошком и крохотную, почти кукольную, длинную ложечку на цепочке.

Ну, твою ж мать, Марочкин!

Никаких сомнений насчёт того, что это за находка, у меня не возникло. Ещё и об этом теперь думай, чтобы у меня из какого кармана ненароком это дерьмо не вывалилось перед честным народом.

Без лишних раздумий вскрыл пакетики и отправил их содержимое в унитаз. Белая взвесь на мгновение заклубилась в воде и исчезла. Пусть текут вместе с его грехами — мне такое наследство на фиг не сдалось.

Взгляд упал на массивную картину в позолоченной раме: на ней тёмное озеро с лебедями. Что-то внутри дёрнуло — проснулась профессиональная чуйка. Слегка отодвинул картину, а после и вовсе снял её со стены. В общем-то, предсказуемо. Да и опыт, как говорится, не пропьёшь.

За холстом в бетонной нише угадывался ровный металлический блеск. Сейф. Дёрнул за ручку: разумеется, дверца не поддалась. Здесь кнопки с цифрами. Очевидно, нужно ввести пароль. Решил попробовать тот же, что на айфонке, но сейф капризно пискнул, мигнула маленькая красная лампочка — и ларчик так и не открылся. Значит, здесь пароль посложнее будет. Что ж, нужно узнать побольше о Марочкине, тогда, может, и сейф вскрою. Вполне вероятно, что там внутри может оказаться нечто весьма полезное.

Я продолжил осматривать дом, заглянул в гостевые спальни. Их оказалось пять. В каждой собственный санузел. Прикинул: только на этом этаже можно с комфортом разместить шесть семей. Да и вообще всё напоминало гостиницу.

Спуск в подвал оказался похож на переход в другую реальность. Огромное помещение в несколько дестков квадратов было заставлено диковинными железными конструкциями — потом догадался, что это тренажёрный зал. И на кой-чёрт человеку с такими дряблыми мышцами столько тренажеров? Но, с другой стороны, мне это очень даже пригодится: как ни крути, а это тело надо бы привести в порядок.

Дальше за залом оказался бассейн, сияющий синим космическим светом. У стены — стойка с бутылками самых причудливых форм и цветов. Откупорил одну, понюхал: как и предполагал, алкоголь.

Ещё одна диковинная вещица: сложный стеклянный сосуд с переплетёнными трубками, пружинами, с чашей сверху и железным кругом, как от болгарки. Всё это обрамляли низкие диваны и кресла, образующие нечто вроде зоны отдыха.

Осмотрелся снова, тяжело вздохнул и зашагал прочь. И снова тот же вопрос: на кой-чёрт одному человеку столько места и столько вещей? Ответ для меня предельно прост: абсолютно незачем. Как только выясню, как обстоят мои финансовые дела, этот дворец надо продать к чёртовой матери.

Мне с моими запросами и однушки вполне хватит. Впрочем, как всегда и хватало после того, как мы с Ниной разошлись. Главное-то что? Чтобы крыша над головой была да холодильник работал. А деньги от продажи этого дворца… Тут уж я точно придумаю, на какие полезные дела их пристроить. На благо, на добрые дела — чтобы хоть какая-то польза от всей этой мещанской мишуры была.

В кармане то и дело подавал разнообразные сигналы айфошка: то пищал, то улюлюкал, то позвякивал — короче, жил своей жизнью. Несколько раз я доставал его из кармана, тыкал пальцем по стеклу, но заткнуть его не выходило. Надо будет подробнее расспросить Кристину, что с ним делать?

Всё это время я то и дело обдумывал стратегию дальнейших действий. Три дня на самом деле не так уж и много, чтобы узнать о человеке всё и вжиться в его роль. С другой стороны, играть роли мне не привыкать: не единожды приходилось работать под прикрытием.

Конечно, меня не оставляли мысли о покушении на Марочкина. С главным подозреваемым — Гринько — я пока не знаком, но что-то мне подсказывало: Гена прав. Слишком уж всё просто выглядело. Да и делать выводы, не имея ни толики знаний о делах Марочкина, было рановато. Ну и с Юлией неплохо бы познакомиться поближе.

И ещё кое в чём Гена прав: я не могу здесь никому доверять. Даже тем, кому доверял сам Марочкин. И тут статистика неумолима. Девяносто процентов убийств совершается близкими людьми. Преступником обычно оказывается родственник, друг, коллега, любовник или просто знакомый жертвы — то есть кто-то из окружения. А значит, подозревать теперь придётся всех. В том числе и преданного Гену, и милую Галину Степановну, и даже старательную Кристину.

Но что я уж точно уяснил, я здесь неспроста. И чтобы выжить в этом новом мире, мне придётся не просто разобраться в его правилах, но и сломать саму систему, частью которой я теперь стал. Ломать её грубо, лезть на рожон явно не стоит. Из этого наверняка ничего не выйдет. Тут и к гадалке не ходи: в лучшем случае отстранят с позором, а в худшем где-нибудь «нечаянно» поскользнусь с проломленным черепом.

Тут, конечно, нужно с умом: осторожно и хладнокровно, будто хирургическим ножом, отсекать по лоскутку. Перекраивать, перестраивать, прогибать и ломать.

Мои размышления прервала Галина Степановна.

— Там ужин уже готов, — сказала она, робко улыбнувшись. — Я ваше любимое блюдо приготовила. Запечённая форель с лимоном и розмарином, а ещё тушёные овощи на гарнир.

Я кивнул с благодарностью. Рыба это всегда хорошо. Рыбу я и сам любил, правда, форель мне ни разу не доводилось пробовать. А ещё слегка смущало, что Галина в принципе мне готовит и дом убирает. Понятно, конечно, что Марочкин ей платил. Но всё это так по-буржуйски… Не пристало советскому человеку прислугу иметь.

Гадко всё это, конечно. Не по-людски как-то. Но и сейчас прогонять Галину у меня язык бы не повернулся. Так-то, как ни крути, человек всё же работает. Не выгонять же её в ночь на улицу, а как я уже понял, она не только здесь работала, но и жила. Правда, когда продам дом, нам с Галиной Степановной всё же придётся распрощаться.

Я направился на кухню, но Галина меня остановила:

— Я в столовой накрыла.

Пришлось свернуть в арочный проём, куда она указала.

Столовая оказалась просторным помещением с огромным длинным столом, способным вместить человек двадцать. Но сейчас на нём пустота, и где-то в самом конце стола одиноко засервировано, как в ресторане. Смотрелось это до неприличия уныло. Да и есть в такой атмосфере, в одиночестве за этим громадным столом, удовольствия мало. Как на собственных поминках, ей-богу.

— Спасибо, Галина, — сдержанно ответил я. — Пахнет прекрасно. А вы разве не присоединитесь?

Она замерла на пороге, удивлённо и одновременно перепуганно уставилась, будто я предложил ей прогуляться по карнизу.

— Да что вы, Евгеша! — опомнившись, вдруг всплеснула она руками. — Да куда мне отвлекать вас и досаждать? Я же на кухне ем. Да и готовила я только на одну порцию.

Я заглянул в тарелку: два огромных куска красной рыбы, гора овощей — тут целую семью накормить можно.

Сразу вспомнился Ленинград, голод, уставшие, тощие серые лица, и мы с Таней, добывавшие корешки из сырой земли.

Нахмурился, бросил неодобрительный взгляд на Галю и, не говоря ни слова, решительно направился на кухню. Там взял чистую тарелку из шкафа, приборы — и вернулся в столовую.

Галина, бледная, так и застыла на месте:

— Я что-то не так сделала, Евгений Михайлович? — перепуганно спросила она. — Вы ж не молчите, скажите, мой хороший, я мигом всё исправлю.

Я тем временем разделил свою порцию на две части и поставил вторую тарелку рядом с собой.

— Присаживайтесь, здесь на всех хватает, — вежливо пригласил я.

Галина удивлённо моргнула, какое-то время нерешительно таращилась, а после смущённо протянула:

— Да ну что вы, Евгеша, это же так неудобно…

— Откажетесь — обижусь, — перебил её я.

Галина Степановна постояла ещё мгновение, потом нерешительно подошла к столу и осторожно опустилась на стул, словно боялась его сломать.

Понял, что перегнул слегка палку и напугал её. Решил сгладить углы:

— Ну вот, теперь другое дело, — улыбнулся я. — В компании и ужинать приятнее. Что мы с вами — каждый в своём углу? И ещё: это невероятно вкусно, просто выше всяких похвал.

Галина Степановна смущённо улыбнулась, осторожно отрезала малюсенький кусочек рыбы, не сводя с меня удивлённого, где-то даже ошалевшего взгляда.

— Это я рецепт в «Одноклассниках» нашла, — растерянно пробормотала она.

— У одноклассников спросили? — решил уточнить я.

Она медленно покачала головой и заворожённо пробормотала:

— Нет, в «Одноклассниках», в интернете.

Только я хотел уточнить, что это за зверь такой этот интернет, как в доме что-то грохнуло, резко обрывая мои мысли. Послышались стремительные шаги на каблуках.

Первой мыслью было, что это Кристина вернулась. Но, судя по тому, как напряглась Галина, что-то было не так.

— У нас все гости заходят без стука? — попытался я пошутить.

Галина испуганно покачала головой, не отрывая взгляда от двери.

В это мгновение из холла донёсся визгливый женский голос:

— Марочкин! Где ты, зараза⁈ Выходи! Думал, твой болван Вова меня остановит? Решил, что я тебя не достану? Это вообще-то пока и мой дом! А ну выходи!

Ага. Вот, значит, и бывшая женушка пожаловала.