Товарищ мэр

Глава 3

Странное дело, но я был спокоен и, на удивление, мыслил здраво. По крайней мере, я на это надеялся. Хотя ситуация, конечно, более чем безумная.

Получается, теперь я мэр того самого городишки, который так люто ненавидел и из которого так жаждал поскорее уехать. Ни один из этих фактов не радовал, хотя теплилась надежда, что за такое длительное время здесь дела стали куда лучше.

Я перенёсся вперёд на сорок три года. Это ровно столько же, сколько я прожил в своём времени. Сейчас бы мне могло быть восемьдесят шесть, но с моим образом жизни и работой наверняка бы я не дожил до столь почтенного возраста.

Сейчас будущее казалось мне непонятным и даже враждебным. Но, ясное дело, прогресс не мог стоять на месте — а значит, мне предстоит многое узнать.

Конечно, мне было любопытно всё. Кто сейчас первый генсек? Сколько ещё стран за это время присоединились к Союзу? Утерли ли мы нос американцам? И смогли ли мы, наконец, построить коммунизм?

Но тут же настораживало другое: почему мы переняли у заокеанских эти названия вроде «мэр» и «губернатор»? Это никак не укладывалось в привычную картину.

И всё же нельзя было не заметить и другого — какого прогресса в технологиях и медицине мы достигли. Это, пожалуй, радовало.

Один телевизор и больничная палата чего стоят! А автомобили? Не машины, а космические корабли. Здесь невольно душа радуется за отечественный автопром.

Но с этим я собирался разобраться после. Куда больше сейчас меня беспокоило другое: вышло ли у Тани передать улики Люблину? Взяли ли Мотова и Барышникова? Ответил ли за своё предательство Лебедев? И еще: как сложилась судьба Тани и её ребёнка? Сейчас она, получается, уже вполне может быть бабушкой…

От всех этих размышлений голова начала болеть ещё сильнее, и я решил вернуться в постель. Если это не бред и не сон, всё выяснить ещё успеется. А для начала нужно заняться здоровьем нового тела. Бывший владелец явно не слишком о нём заботился.

Вскоре вернулся Гена. В руках два бумажных стакана, подмышкой зажат целлофановый пакет.

— Взял тебе кофе вот, — сообщил он, ставя возле меня стакан со странной крышкой, что-то вроде детской непроливайки. — А ещё здесь йогурт и всякие маффины-шмафины. Ты сладкое вроде любишь.

— Больше не люблю, — ответил я, заглядывая в пакет.

Больно уж любопытно стало, что такое «маффины-шмафины». К моему разочарованию, это оказались обычные кексы.

— Чего это вдруг? — усмехнулся Гена, покосившись на меня. — И так тощий, как глиста. Щёки давай наедай. Несолидно мэру таким дрыщом ходить.

— Давай-ка лучше к делу, — перебил я его. — Я уже понял, в какой мы ситуации оказались. А потому не будем мешкать и постараемся освежить мою память. Поступим так: я задаю вопросы, ты отвечаешь. Это понятно?

— Ничего себе ты даёшь! — восхищённо уставился на меня Гена. — Видать, удачно ты так головой ударился. Ишь как заговорил? Мужаешь на глазах, Жень. Гляди, так ещё пару раз приложишься башкой — и мы тебя в губеры на место Князева пристроим.

Гена весело хохотнул, схватил пульт, выключил телевизор, затем подошёл к окну, распахнул его настежь. В общем, начал хозяйничать.

Меня же его фамильярность начала изрядно раздражать. По большей части потому, что я вроде как глава города, а отношение ко мне как к сопливому пионеру. Понятное дело, что он старше меня нынешнего лет эдак на десяток, но и субординацию, как бы, надо соблюдать. Так что в первую очередь выясню, какого чёрта он себя так ведёт.

Тем временем Гена уселся в кресло и с хитрым любопытством уставился на меня, явно ожидая, вдруг я ещё чего такого-эдакого выкину.

— Значит, так, Геннадий Петрович, — я перешёл на тон, которым обычно разговаривал с собственными подчинёнными: вежливый, но при этом настойчивый и твёрдый. — Пожалуй, стоит начать с тебя.

Гена какое-то время удивлённо смотрел на меня, затем нахмурился и в непонимании спросил:

— А что с меня начинать? Я ж уже вроде представился.

— Мало информации, Геннадий Петрович, мало, — поторопил я его, призывая соображать быстрее.

— Ну-у-у, — задумчиво протянул Гена. — Так-то я тебя чуть ли не с пелёнок знаю. Я раньше на отца твоего работал, ещё когда он мэром был. Ну и так же его охранял. А сейчас вот с тобой вожусь.

Он грустно улыбнулся, какое-то время глядел на меня, видимо, надеялся, что я что-то вспомню. Но я лишь коротко сказал:

— Продолжай.

И он продолжил:

— Ну, у нас сейчас, это… охрана как бы главам не положена. Порицается обществом и всё такое. Никакого блатняка, короче. Поэтому у нас договор заключён с администрацией. Мол, мы здание охраняем. Но на самом деле вас стережём. Мы-то ещё с Мишей ЧОП этот на меня зарегистрировали, и всё такое через него и проводили.

Новые термины мне ни о чём пока не говорили, но одно я точно выяснил: всякого рода махинации, и, скорее всего, с использованием коррупционных схем, здесь само собой разумеющееся. А это весьма неприятные новости.

Одно дело стать главой города, помогать людям и делать жизнь народа лучше. И совсем другое — оказаться в самой клоаке, в обители жуликов и воров. А что ещё хуже, так это возглавлять эту свору.

На мгновение даже захотелось обратно умереть. Но я продолжил допрос:

— Кем конкретно ты мне официально приходишься?

— Помощник, — с готовностью ответил Гена. — Личный помощник главы администрации, если полностью.

Так, ладно. Как минимум теперь выяснилось, откуда панибратство. Гена старинный друг семьи. Друзья — это, конечно, хорошо. Но в охране и уж тем более в няньке я не нуждаюсь. А вот от помощника, учитывая своё незнание современных реалий, пожалуй, пока отказываться не стоит.

— Давай теперь к основному, — сказал я. — Кому можно доверять, а кому не стоит?

— Да ты в таком положении, что доверять тебе нельзя практически никому, — мрачно ответил Гена, снял крышку со стаканчика и шумно отпил.

— Что за положение?

— Ах, ну да, ты ж не помнишь, — вздохнул Гена. Мрачно посмотрев на меня, он отхлебнул из стакана и продолжил: — Мы тут с тобой и Корнилычем недели две назад в бане парились. Корнилыч — это у нас начальник полиции.

— Полиции? — я недобро взглянул на него, не веря своим ушам.

— Ну да, главный по городу мент, короче, — не чуя подвоха, ответил Гена. Затем заговорщицки понизил голос: — Так вот, пришла нам одна мыслишка нехорошая. Мол, далеко не так всё просто и весело, как нам вначале показалось. И губер тебя выдвинул, и гордума чуть ли не единогласно за тебя проголосовала. Ну, кроме Гринько и Лядовой, но тех идиотов я в расчёт не беру. В общем, странно это всё.

— Объясни, почему странно, — твёрдо потребовал я.

— Да ты ж у нас в администрации сидишь только благодаря доброй памяти о твоём отце. А так… ну, активист из тебя так себе. Да и все знают, что твоё экономическое образование — ни хрена не экономическое, и далеко не образование. В общем, по-хорошему, ты последний из кандидатов, кого должны были главой выбрать. У нас ведь как было: прошлого мэра на взятке поймали и упекли, его же место зам занял. А затем закон вышел — и тебя выбрали…

— А зам у нас кто? — перебил я его.

— Гринько же, — хмыкнул Гена и мрачно добавил: — И твой зам, кстати, тоже.

— Получается, меня хотят подставить, потому и усадили на место главы? — догадался я.

Гена лишь кивнул и залпом допил остатки из стаканчика. Над его верхней губой появились белые молочные усы, он поспешно утёр их.

— В общем, вот такие догадки, — медленно продолжил Гена. — Это вообще Корнилыч идею подкинул. Ну а там чёрт его знает, так оно или нет. С губером неясно: он ведь с отцом твоим дружбу водил, да и сам местный. Может, наоборот, хотел усадить в кресло именно своего, надёжного. А ты вроде как свой.

Гена встал, зашагал по комнате, размышляя вслух:

— А вот наша городская дума, чисто кубло змеиное. Эти сучьи потроха явно что-то задумали. То ли свои старые делишки прикрыть хотят, то ли думают, что ты дурачок и не увидишь, кому что подписываешь. А потом на тебя и вовсе можно всех собак в округе повесить…

— Сколько я уже при должности? — снова перебил я.

— Да с июня-то всего. Два месяца получается.

— Понял, — я призадумался. — Значит, доверять я могу только тебе. Ну и ещё Кристине-секретарше, которая будет завтра.

— Ну не, не так, — усмехнулся Гена. — Про амнезию, конечно, лучше никому не говорить. А про доверять… Так-то есть у нас проверенные люди. Корнилыч тот же, экономист твой, Вовка-водитель, да и вообще ребята мои чоповцы — все проверенные. Друзья у тебя тоже есть. С кем ты в пятницу отжигал в «Эльдорадо»? Но в остальном я бы на твоём месте был поаккуратнее.

— А семья? — от меня не ускользнуло, что об этом он никак не обмолвился.

— Ну, семья… — как-то резко переменился в лице Гена. — Мать твоя в Испании живёт уже лет как надцать. А с Юлей ты разводишься.

— Почему развожусь?

— А не хрен по бабам шастать, раз женился, — с укором ответил Гена, а потом смягчился, словно решив подбодрить: — Хотя Юлька твоя… Красивая, конечно, девка. Но характер! Я б с такой, поди, и сам бы налево по тихой печали свернул.

— Дети?

— Не, тут повезло. Такого добра не нажили, — облегчённо вздохнул он и даже глаза к потолку поднял, будто мысленно благодарил за это судьбу.

А я, напротив, даже как-то расстроился. Ни в той жизни детьми не обзавёлся, ни в этой. Но в этой хотя бы не всё так грустно: этому Женьке ещё успеется, он еще молодой. Если, конечно, за решётку не загремит. А в моих интересах, чтобы не загремел.

От такого количества информации голова разболелась ещё сильнее. Да и общество Гены, честно говоря, изрядно утомило. Надо всё это переварить. А ещё мне не терпелось выяснить, что же случилось в моей родной стране за эти сорок три года.

— Геннадий, — обратился я к нему, — раз так вышло, что ты мой личный помощник, будет у меня к тебе поручение.

— Слушаю, поручай, — с готовностью уставился он на меня.

— Был бы тебе благодарен, если б ты пару книг из библиотеки принёс.

Гена удивлённо вытаращился, долго сверлил меня недоверчивым взглядом, а потом восхищённо воскликнул:

— Не, ну вот это ты выдал, Женек, так выдал! Книги! — Он вскинул обе руки к потолку, будто я попросил принести ему красной икры и ананасов.

— У нас какие-то проблемы в городе с библиотеками? — непонимающе вскинул я бровь.

— Да нет уж, какие проблемы, — хохотнул Гена. — Только не ходит туда уже давно никто. Старики разве что. Но дело-то не в этом. Ты и книги! Это ж охренеть как смешно. Ты не читаешь же вообще. Только тик-токи свои листаешь туда-сюда, с видосиков ржёшь. А тут вдруг… Книги!

— Прекращай это, — ни черта не поняв из его белиберды, осадил я его веселье. — Мне нужны учебники по истории. Желательно те, что охватывают период с восьмидесятых и по сегодняшний день.

— Ты чего, дружище? — удивлённо моргнул Гена. — Тебя что, по всему интернету разом забанили? Или… — Он резко переменился в лице, сочувственно покачал головой. — Ой, бедолага, ты, видать, и этого даже не помнишь.

— Видать, — подыграл я ему.

— Так у меня ж это… Айфонка твоя, — он ринулся к креслу, начал шарить в карманах пиджака, а потом вытащил нечто прямоугольное: сзади золотое, спереди чёрное. — Я его вырубил, чтобы не названивали. Один фиг там разблокировка у тебя по морде. — сказал Гена и протянул мне загадочный предмет под названием «Айфонка», и, судя по контексту, по ней можно звонить.

— Телефон, — догадался я.

— Агась, — радостно кивнул Гена. — Включить?

Я кивнул, соглашаясь, и вернул ему айфонку. Гена вдавил что-то по бокам аппарата и вручил мне обратно. С чёрной стороны засияла какая-то белая кривая «задница с хвостом» — по крайней мере, хотелось надеяться, что это хвост. Больше смахивало на какашку.

— Не с той стороной держишь, — сказал Гена, переворачивая аппарат. Теперь изображение стало похоже на надкусанное яблоко. Вскоре оно исчезло, и на синем фоне появились цифры, видимо, время и дата: «16:16» и «Воскресенье, 17 августа».

— Что дальше? — спросил я.

— Снизу вверх потяни, — пояснил Гена.

Я начал крутить аппарат, пытаясь сообразить, что именно тут надо снизу потянуть.

— Ай, совсем беда, Женек, — покачал головой Гена и вновь забрал у меня телефон. Что-то разглядывая, он деловито сообщил: — Тут после перезагрузки пароль нужно вводить. Ты помнишь пароль?

Я отрицательно качнул головой и предположил:

— Может, дата рождения?

— Дату рождения тоже не помнишь, — скорее утвердительно произнёс Гена, нежели спросил.

Я кивнул, подтвердив его догадку.

— Ни черта у нас так не выйдет, — обречённо вздохнул Гена, швырнув телефон на тумбочку. — Это, знаешь что? Кристина завтра придёт, у неё узнай, вдруг в курсе. Но, скорее всего, тут у Юльки выяснять придётся: эта наверняка все твои пароли знает. А по поводу истории, вон телек, чем тебе не инструмент просвещения? Клиника частная, наверняка тут и онлайн-кинотеатры подключены. Найди себе какое-нибудь доккино, просвещайся на здоровье.

«Частная клиника» больно резанула слух.

— Вот смотри, — весело воскликнул Гена и кому-то скомандовал: — Алиса, найди исторический контент за период с восьмидесятых по настоящее время.

«Уже ищу», — сообщил некто прямиком из телевизора приятным женским голосом.

На экране в ряд выстроились прямоугольники с подписями внизу. И первая же подпись отбила у меня какое-либо желание вообще что-либо дальше узнавать.

Мой мир буквально рухнул в эту секунду, и я отвернулся от экрана как от оплеухи — обидной, болезненной, унизительной оплеухи. Наверное, такого разочарования я не испытывал никогда.

— Иди домой, Гена, — сухо велел я.

— Ты чего? — забеспокоился он. — Может, медсестру позвать? Пусть обезбол поставит.

— Домой иди, — снова велел я, уже повысив голос.

— Да ладно, ухожу, — он ещё какое-то время постоял, поглазел, будто бы сомневался, стоит уходить или нет. — Надо ещё всех обзвонить… Вовка завтра тебя заберёт, Кристина скажет, что кому говорить. Короче, разберётесь. — Он ещё какое-то время помолчал, а затем бросил в мою сторону грустный взгляд и всё же ушёл.

Я же снова уставился на экран телевизора и вновь перечитал:

«История и причины распада СССР».

И только я было хотел выяснить, почему же распался Советский Союз, только было настроился негодовать и возмущаться, как вдруг со стороны окна послышалось пыхтение, а после в окне показалась белокурая голова и хорошенькая мордашка. Надо же, какая отчаянная — второй ведь этаж!

Девчонка шустро вползла на подоконник, как-то смущённо и одновременно коварно поглядывая на меня, спрыгнула на пол, путаясь в занавесках, едва не опрокинув вазу с фруктами, — и наконец предстала передо мной.

— Татьяна Малевская, корреспондент газеты «Вести Жданогорска», — протараторила она. — У меня есть несколько вопросов к вам, Евгений Михайлович.

И, победоносно сверкнув глазами, она сунула мне под нос айфонку, заявив:

— Я буду записывать разговор.