Товарищ "Чума"#11

Глава 7

Черномор замер на мгновение, а затем его брови медленно поползли вверх.

— Что за хрень вы тут несёте? — спросил он, но его голос уже потерял прежнюю уверенность.

Толпа мертвецов продолжала скандировать «часть команды, часть корабля», их безжизненные голоса сливались в монотонный гул.

— Э-э-э, ребятки! Подождите! — Черномор резко повернулся к ним, его глаза вспыхнули тревожным огнём. — Я не собираюсь становиться вашим капитаном!

Но умруны на эти слова совершенно не реагировали. Они лишь повторяли с завидным постоянством свою «мантру», словно заведённые.

— Ты что, не понимаешь? — Глория нервно закусила губу. — Это совсем не про твой выбор… Твои желания здесь совершенно никого не интересуют. На самом деле всё просто: кто убивает капитана — тот и занимает его место. Это закон Нагльфара!

— Что⁈ — Огненный шар на ладони Черномора резко вспыхнул. — Да кто вообще придумал этот бред⁈

Мертвецы в ответ загудели ещё громче.

— Часть команды… часть корабля…

И тут я почувствовал, что сам корабль дрогнул. Но не так жестко, как от падения поверженного Хрюма — мягче, глубже, проникновеннее. Будто в нем что-то пробудилось. Доски палубы под ногами Черномора вдруг как будто «ожили».

— Эй! — Карлик резко подпрыгнул, но было уже поздно — тонкие, как невесомая паутинка, энергетические нити выползли из досок, схватив Черномора за сапоги.

— Вот дерьмо! — выругался он, пытаясь вырваться.

Коротышка яростно ругался, выжигая пламенем путы, но они восстанавливались быстрее, чем он успевал их уничтожать. Их становилось всё больше и больше, и они плотно опутывали Черномора, заключая его в своеобразный кокон.

— Ты знаешь, как его спасти? — спросил я у ведьмы, взглянув на Черномора, который уже был опутан по пояс.

— Зачем, Месер? — искренне удивилась она. — Он теперь капитан этого судна… Да и корабль с командой его не отпустят. Зато в день Армагеддона у вас будет мощная поддержка…

Слова Глории заглушили проклятия карлика, полностью окутанного энергетической паутиной судна. А толпа мертвецов продолжала неумолимо скандировать «часть команды, часть корабля», их голоса переплетались в жуткий, ритмичный гул. Мне на секунду показалось, что именно так должно стучать огромное сердце этого корабля.

Черномор резко повернулся к ним, но вместо гнева в его глазах внезапно вспыхнуло… любопытство. Его губы растянулись в медленной, хищной ухмылке.

— А знаете что, утырки? — Он бросил взгляд на команду мертвяков, на опутывающие его энергетические нити, на хрустящую, оживающую палубу под ногами, и вдруг рассмеялся. — Хрен с вами, черти полосатые! Раз уж так надо…

И тогда корабль мёртвых как будто облегчённо выдохнул — он вновь оживал, ведь у него был новый капитан. Когда паутина магических нитей опутала Черномора полностью, он замер, ощущая странную пульсацию корабля под ногами и почувствовав, как Нагльфар щедрым потоком вливает в него силу.

Лицо карлика медленно расплылось в довольной ухмылке. Путы, сковывавшие его, тут же ослабели — но не исчезли окончательно. Они словно просочились сквозь его кожу, вплетаясь в его плоть (да-да, он вновь её обрел каким-то непостижимым образом), в самую кровь, делая его одним целым и с кораблём, и с командой. Черномор чувствовал, как Нагльфар отвечает ему — глухим, но мощным пульсом, словно он — его второе сердце.

— Капитан с нами! — проскрипел уже знакомый Черномору мертвец, и вся команда замерла — не в страхе, а в ожидании.

Черномор с наслаждением вытянул руку — и над его ладонью вспыхнул огненный шар, но теперь пламя было черным, с зеленоватыми отсветами. Скандирование мертвецов мгновенно стихло. Гулкая тишина воцарилась на палубе, словно сам корабль затаил дыхание. Мёртвые матросы вытянулись в струнку, их пустые глазницы уставились на нового капитана в ожидании приказаний.

— Так… — Карлик уже с хозяйским видом оглядел палубу, подчиняясь внезапному порыву. — Значит, говорите, я капитан?

Корабль дрогнул, и вдруг уродливые кривые мачты Нагльфара сами собой выпрямились, рваные паруса натянулись, словно под порывом неведомого ветра. Даже пробоина от упавшего Хрюма затянулась, будто гигантская рана на живом теле.

Я ухватил мысль, промелькнувшую в голове Черномора, он захотел, чтобы корабль двинулся — и Нагльфар тут же дрогнул, всецело подчиняясь его воле. Доски скрипнули, даже мачты слегка наклонились, словно готовясь к прыжку. А затем корабль помчался во весь опор, рассекая застоявшуюся ряску Стигийского болота.

— О-о-о! — изумленно воскликнул Черномор, а затем восторженно захохотал, очарованный стремительным движением судна. — Непередаваемые ощущения!

Мертвецы команды одобрительно загудели в ответ, но теперь их голоса звучали намного бодрее, чем раньше:

— Капитан! Часть команды! Часть корабля! Капитан! Часть команды! Часть корабля! Капитан! Часть команды! Часть корабля!

Глория наблюдала за этим с холодной улыбкой:

— Видите, Месер? — прошептала она мне на ухо. — Его не нужно было спасать.

А Черномор тем временем наслаждался открывшимися возможностями. Он поднял руку — и корабль с готовностью захлопал лоскутными кожаными парусами.

— А теперь, ребятки мои… — Его голос внезапно обрел новую, капитанскую твердость. — Давайте-ка покажем этой вонючей дыре, на что способен настоящий Нагльфар!

Мертвецы ответили ему единым одобрительным рёвом, разбежавшись каждый по своим местам. Черномор спешно поднялся на капитанский мостик. Тот же самый мертвяк, которого я уже запомнил, услужливо подставил под ноги коротышке какой-то ящик, и Черномор с удовольствием занял место за штурвалом.

Корабль послушно рванул вперед с еще большей прытью. Вода вокруг буквально вскипела, поднимаясь грязными фонтанами, а воздух наполнился воем ветра и скрипом старых досок, будто Нагльфар ликовал вместе со своим новым капитаном.

Черномор стоял на капитанском мостике, ощущая, как Нагльфар дрожит под его руками, словно дикий зверь, впервые подчинившийся хозяину. Паруса гулко хлопали, вонючий ветер Стигийского болота выл в снастях, и эти звуки, как казалось Черномору, были самыми приятными на свете.

Мертвецы работали с лихорадочной энергией. Их иссохшие пальцы проворно перебирали такелаж, а тела синхронно двигались в такт странному, незримому ритму корабля.

— Лево руля! — резко скомандовал Черномор, дублируя команду поворотом штурвала, и корабль послушно вильнул в сторону, едва не задев всплывший из трясины сгнивший остов другого судна.

Глория, по-прежнему наблюдая за происходящим со своего места, склонила голову набок, словно изучая результаты любопытного эксперимента в лаборатории дедули.

— Он вживается в роль быстрее, чем я ожидала, — пробормотала она. — Похоже, что он действительно стал частью корабля и частью команды.

Черномор на мостике усмехнулся — он, невзирая на расстояние и ветер, умудрился разобрать, что она произнесла. Похоже, капитан Нагальфара на своем судне в прямом смысле царь и бог.

— Да ладно тебе, красотка! — подмигнув ведьме, крикнул коротышка с мостика. — Не ревнуй! А лучше оставайся здесь со мной. Этот корабль, по-моему, куда приятнее посмертного суда, куда нам с тобой нужно было попасть. Гарантирую — у тебя будет собственная каюта!

Глория лишь удивлённо хмыкнула и покачала в ответ головой, когда подчинившаяся взгляду Черномора палуба сама собой вырастила люк в обещанную ведьме каюту.

— Ты и правда считаешь, что можешь соблазнить меня каютой на этом плавучем гробу? — усмехнулась ведьма, но все же шагнула вперед, поставив ногу на одну из ступенек, ведущих в подпалубное помещение.

— Ну, а что? — Черномор распахнул руки, и паруса над ними шумно затрепетали, будто аплодируя. — У нас с тобой есть все: и романтичный ветер, и бескрайняя водяная гладь, целая куча разных монстров, которых на земле уже и не встретишь! А еще я и веселая команда, готовые выполнить любой твой каприз…

— И вечный запах гнилой селедки, — со смехом добавила Глория, сморщив нос.

Корабль внезапно дернулся, будто слегка обидевшись, и брызнул в ее сторону вонючей болотной жижей.

— Ой, — Черномор потер ладонью колесо штурвала, словно успокаивая какое-то животное. Он у нас… чуткий.

Нагльфар довольно заскрипел мачтами, снова разогнавшись. Впереди замаячил туман — густой, серый, с вкраплениями зеленоватых огоньков, будто там, в темноте кто-то развесил целую кучу карнавальных фонариков.

Туман сгустился, окутывая Нагльфар мягким, почти шелковым покрывалом. Зеленоватые огоньки в его глубине вспыхивали и гасли, будто подмигивая кораблю и его обитателям.

Глория прищурилась, словно оценивая предложение Черномора. Ветер играл с её белокурыми прядями, закручивая их в причудливые узоры, а в глазах ведьмы угадывался настоящий интерес. Глория, всё ещё стоявшая на ступеньке ведущего вниз люка, наконец, сделала шаг вперед и неожиданно для себя приобрела потерянную при смерти материальность.

Черномор украдкой улыбнулся, когда увидел, как её платье слегка колышется от ветра, обнажая тонкую лодыжку. Ведьма, ощутив происходящее с ней, рассмеялась, и её смех был уже не таким язвительным. Она остановилась, проведя руками по восстановленному телу, словно всё еще не веря в происходящее.

Черномор ловко спрыгнул с мостика, оставляя штурвал в руках одного из мертвецов — того самого, сообщившего Черномору, что он теперь капитан. Приняв в руки штурвал, мертвец гордо вытянулся, осознавая важность момента. А коротышка неторопливо подошел к Глории, его каблуки дробно простучали по палубе Нагльфара.

— Как тебе мой подарок, красавица? — Он остановился в полушаге от неё, заглядывая ей в глаза. — На этом корабле я могу изменить для тебя даже законы мироздания!

— Ты всегда был слишком самоуверенным, — произнесла ведьма с теплотой в голосе. Обретение потерянного тела подействовало на неё самым благоприятным образом.

— Если бы я был скромнее, мы с тобой сейчас плыли в утлой лохани Харона к посмертному суду…

Неожиданно Глория оступилась, и палуба под её ногами слегка «прогнулась» — Нагльфар немедленно среагировал, помогая ведьме сохранить потерянное равновесие.

— Этот корабль… — начала Глория, но Черномор не дал ей продолжить, взяв ведьму за руку.

— Этот корабль — твой, если захочешь!

— Ты знаешь, капитан, — после небольшой паузы произнесла ведьма, — я всегда мечтала о дальних путешествиях и неизведанных берегах и странах… И не с какой-нибудь особой целью, а просто… Но так ни разу и не собралась за всю свою немалую, по человеческим меркам, жизнь.

— Ну что ж, красотка, — Черномор неожиданно даже стал выше ростом и взял Глорию под руку, — тогда добро пожаловать в самое романтичное путешествие твоей жизни!

Вдвоем он прошли на капитанский мостик. Черномор ухмыльнулся, вновь встав у штурвала, и повернул его так, что корабль плавно вошёл в самую глубь светящегося тумана. Зелёные огоньки замерцали вокруг, освещая лица Глории и Черномора призрачным светом.

Корабль плыл сквозь туман, и странное чувство наполняло воздух — будто сама смерть в этом мрачном мире мертвых, изначально лишённом любых надежд, на миг отступила, уступив место чему-то новому. Даже мёртвые матросы это почувствовали, забормотав что-то одобрительное, вместо привычного «часть команды, часть корабля».

— Даже они тебя поддерживают, — заметил Черномор, кивая в сторону команды. — Видишь? Даже мертвецы верят в нас!

Глория покачала головой, но в уголках её губ дрожала улыбка:

— Ты невозможен…

— Зато незабываем!

— Ты предлагаешь мне стать твоей… как бы это назвать? — задумалась ведьма. — О! Пиратской королевой?

Туман вокруг Нагльфара заиграл новыми оттенками, переливаясь изумрудными и серебристыми всполохами, будто сам корабль вдохнул в него жизнь. Черномор, не отпуская руки Глории, легонько притянул её к себе.

— Пиратской королевой? — повторил он, и в его глазах вспыхнул озорной огонёк. — Нет, красавица. Я предлагаю тебе нечто большее.

— Например? — Глория приподняла бровь, но её пальцы уже бессознательно сжали его ладонь чуть крепче.

— Например… стать моей вечной попутчицей. Моим проклятием и моим спасением. Моей единственной и ненаглядной ведьмой.

Она рассмеялась, и на этот раз смех её был лёгким, как морской бриз.

— Ты всё ещё надеешься, что я скажу «да»?

— Я надеюсь на многое, — Черномор провёл пальцем по её запястью, и на мгновение между ними проскочила настоящая искра магии. — Но главное — что ты уже не говоришь «нет».

Глория замолчала, глядя вдаль, где туман расступался перед Нагльфаром, открывая бескрайние просторы потустороннего мира. Пусть, это и мир мертвых, но он тоже весьма велик и, возможно, для них тоже найдётся уютное местечко, где корабль мертвецов вполне может встать на стоянку.

— Ты прав, — наконец прошептала она. — Я не говорю «нет».

Черномор улыбнулся — широко, без привычной едкой усмешки, а так, словно после долгих лет скитаний наконец нашёл то, что искал.

— Тогда держись крепче, моя ведьма.

Он резко повернул штурвал, и Нагльфар рванул вперёд, рассекая туман, как луч света — тьму. Паруса наполнились ветром, зелёные огни вспыхнули ярче, а мертвецы на палубе зашумели одобрительно — даже их пустые глазницы, казалось, светились странной теплотой.

Глория, чувствуя, как ветер врывается в лёгкие, как палуба дрожит под ногами, вдруг поняла: она не просто обрела тело. Она обрела «путь». И, шагнув ближе к Черномору, ведьма прошептала ему на ухо лишь одну фразу, от которой даже у него перехватило дыхание:

— Вперед, милый!

Корабль мёртвых нырнул в пучину тумана, унося их туда, где не было ни конца, ни начала — только бесконечность и два сердца, бьющихся в унисон. А может, это просто стучали каблуки Черномора по палубе Нагльфара… Но кто теперь это разберёт?

Я смотрел вслед исчезающего в тумане корабля из утлой лодки Харона, радуясь тому, что у моих друзей появилась хоть какая-то надежда на будущее. Пусть и в мире мертвых, среди неприкаянных душ, чудовищ и кающихся грешников, но настоящая надежда! А это — многое значит…

Пока они занимались собой я постарался как можно незаметнее спустить лодку на стоячие воды Стигийского болота. Конечно, проделав всё это с помощью магии, которая вдруг появилась у меня, вместе с обретением Черномором тела и своей бороды.

Как оказалось, наша с ним связь не исчезла даже после его смерти и продолжала работать. Но, по возвращении домой, я собирался её разорвать — Черномор оказался отличным другом и верным боевым товарищем, заслужившим своё право быть свободным… Жаль, только, что произошло это после его смерти.

Нагльфар наконец полностью исчез из поля моего зрения. Я поудобнее устроился в лодке, взмахнул веслом и…

Очнулся распластанным на холодном камне родового святилища. Надо мной обеспокоенно склонились Вольга Богданович и отец Евлампий. Огонь на алтаре был погашен, воздух — лишен смердящих миазмов Стигийского болота, и вода, заливающая храм, исчезла.

— Кажись, очнулся, — хрипло сказал дед. — Ну, слава духам-хранителем — уберегли… Выжить живому в мире мёртвых сложно, если вообще возможно…

— Да выжил я, дед, выжил, — произнес я, пытаясь подняться на подрагивающие ноги. Но пока это не очень получалось. — Почему я вернулся?

— Так обещанная Харону ночь — минула! — с радостью сообщил мне дедуля. — Только-только петухи пропели.

— Что с тобой было? — спросил отец Евлампий, дрожащими руками крестя меня по привычке. Я ничего не сказал, хотя крёстное знамение — это не то, в чем я сейчас нуждался. — Мы боялись, что ты не вернёшься… — честно признался священник.

Я не стал пробовать подняться, а попросту сполз по алтарю на пол, и сел, используя его как спинку. Голова кружилась. В ушах — шум, как от мощного прибоя. Оказывается, переход из мира мертвых в мир живых основательно бьёт по здоровью.

— Я был… на болоте… — прошептал я. — Стигийском болоте. — Я видел их души… Глории и Черномора… Разговаривал с ними…

— А Афанасий? — спросил дед.

— Его души не было в мире мёртвых.

Отец Евлампий перекрестился:

— Господи, сохрани…

— Что они сказали? — нахмурился дед, словно предчувствуя что-то не очень хорошее.

— Они погибли, будучи уже лишёнными свих даров…