Товарищ "Чума"#11

Глава 16

Кристалл в руке Каина вспыхнул с такой силой, что даже демоны, привыкшие к адскому пламени, зажмурились и отпрянули. Свет прорезал тьму, как лезвие, и ворота дворца Люцифера затряслись, а барельефы падших ангелов на их поверхности застонали. Их каменные лица исказились в гримасах непереносимой боли, словно в них вновь ожила память о Падении — о том мгновении, когда их крылья обуглились, а души разорвались между Небом и Бездной.

— Остановись, упырь! — взревел Бафомёт, но его голос потонул в нарастающем гуле, идущем из глубины дворца, будто сам Ад содрогнулся в конвульсиях.

И тогда раздался Голос. Он прокатился по бесконечным коридорам дворца, заставив всех демонов в округе замереть. Затем они припали к земле, словно удары невидимого бича пригнули их к полу. Даже Бафомёт, чья ярость ещё секунду назад казалась неукротимой, резко замолчал. Его козлиные глаза расширились, а кожистые крылья нервно затрепетали.

— Пропустите их. — прозвучал тихий приказ. Но в нём была такая сила и власть, что даже морозный воздух вокруг нас сгустился, будто сама реальность сжалась и замерла в страхе.

— Но… Повелитель… — прохрипел Бафомёт, и в его голосе впервые за века прозвучало нечто, напоминающее непонимание.

— Ты слышал меня, страж?

Тень за спиной Бафомёта шевельнулась, и демон резко отпрянул, будто его коснулось раскалённое железо.

— Да, Господин!

Ворота с глухим скрежетом распахнулись, и перед нами открылся величественный зал. Мы спустились с палубы Нагльфара и вошли во дворец Люцифера. Пол в зале был выложен зеркальным ониксом, но отражения в нём были «неверными». Тени двигались сами по себе, извиваясь, как черви под стеклом и, если приглядеться — среди них часто мелькали лица. Лица тех, кто когда-то пал вместе с Денницей.

Колонны, выточенные из чёрного обсидиана, уходили ввысь, теряясь в клубящемся тумане под сводами. Их поверхность была испещрена рунами — древними, старше самого Ада. Они мерцали тусклым багровым светом, словно в глубине камня тлели угли.

По стенам тянулись «фрески Падения». На них — ангелы с распростёртыми крыльями, низвергающиеся в Бездну. Их сияющие доспехи плавились, а лица искажались в крике, который никто не услышал. А внизу их уже ожидало море огня, среди языков пламени которого они трансформировались, превращаясь из прекрасных ангелов в уродливых демонов.

В глубине зала стоял трон, высеченный из цельного куска тёмного янтаря, внутри которого пульсировали огненные жилы. Они сходились в центре, образуя сигил — тот самый, что украшал ворота, но здесь он был еще более «живым». Он словно дышал, сжимался и расширялся, будто сердце какого-то исполинского существа.

А за троном… Там шевелилась тьма. Не просто отсутствие света — нет. Это была «осязаемая тьма», бесформенная и текучая, словно смола. Она медленно стекала по ступеням, оставляя за собой следы, которые тут же испарялись, будто их пожирала невидимая пасть.

— Входите…

Голос исходил отовсюду и ниоткуда. Он звучал тихо, но в нём слышалось что-то, от чего кровь стыла в жилах. Каин шагнул вперёд. Кристалл в его руке пульсировал, и с каждым «ударом» свет становился ярче, а тени вокруг — гуще.

— Ты знал, что Ему предложить? — прошептал я.

Но Каин не ответил. Он шёл вперёд, к трону Повелителя Ада, и в его глазах отражался огонь, тот самый — Огонь Творения. Тронный зал, озарённый этим Изначальным Светом, казалось замер. Даже морозный воздух, пропитанный слабым запахом серы и едва заметной «старой кровью», казалось, перестал двигаться. Только огненные жилы внутри янтарного трона пульсировали, словно отсчитывая последние секунды перед Его появлением.

Но вместо ужасающего короля Ада из тени за троном вышел человек. Высокий, стройный, одетый в простой чёрный камзол с серебряными застёжками. Его волосы — тёмные, с рыжеватым отливом, словно тлеющие угли — были слегка растрёпаны, будто он только что проснулся. Лицо… Лицо же его было слишком «человеческим», что ли…

Красивым, но не сверхъестественно: с лёгкой небритостью, с глубокими морщинками у глаз, будто от частых улыбок. Но когда он поднял взгляд, я почувствовал его настоящую суть. Глаза Люцифера были золотисто-янтарными, с вертикальными зрачками, как у кошки. В них мерцал тот же огонь, что и в жилах трона — древний, нечеловеческий. А за его спиной шевелились тени.

Не просто тени — тени крыльев. Огромных, могучих, но не сияющих, как у ангелов, а сотканных из самой Тьмы. Они колыхались, как дым, то распадаясь, то снова сливаясь в очертания былого величия. На мгновение в них проступали контуры перьев — но не белоснежных и сияющих, а обугленных яростным пламенем Ада.

Каин не дрогнул, а вот я почувствовал, как по моей спине пробежал холодный пот. Так вот он какой — первый из Падших. Не монстр из кошмаров, не исполин с пламенем вместо глаз, не рогатый козел, типа Бафомёта. Он выглядел… обыденно. Не слишком утончённо, не слишком красиво — но именно это и было самым страшным.

Потому что в его взгляде читалась усталость — усталость того, кто видел слишком много. И хотя разумом я понимал, что явленный нам образ — лишь одна и многих личин «Отца Лжи», чувства отчего-то говорили мне, что это — его самый используемый облик.

— Чем обязан? — произнёс Люцифер, окидывая нас пронзительным взглядом. Его голос был мягким, почти дружелюбным, но в нём чувствовалась скрытая сталь. Затем он посмотрел в глаза Каина, всё так же сжимающего в руках светящийся кристалл на цепочке. — Ты всё-таки её нашёл…

Каин поднял голову, держа пульсирующий кристалл перед собой. Его глаза, горящие тем же древним огнём, что и у Повелителя Ада, встретились с янтарным взглядом Люцифера.

— Я пришёл с миром, Денница, — произнёс он, и его голос прозвучал твёрдо, без тени страха. — Но не для того, чтобы просить или молить. Я пришёл говорить о судьбе всего Упорядоченного…

Тень крыльев за спиной Люцифера замерла. В воздухе повис тяжёлый, звенящий шёпот, будто сам адский дворец прислушивался к нашему разговору.

— Упорядоченное… — Губы Люцифера дрогнули в едва уловимой усмешке. — Ты говоришь о том, что уже давно обречено на распад. Тварный мир, скованный жёсткими законами и догмами — это Его мертворождённая затея!

— Ты не понял — Хаос, который ныне поднимается, угрожает не только тварному миру, — Каин сделал шаг вперёд. Кристалл в его руке вспыхнул, и на секунду тени в зале отпрянули, обнажая бесчисленные лики, скрытые в зеркальном полу. — Раав уже здесь! На этот раз у него имеется серьёзный «якорь»! Если его не остановить — он уничтожит всё, даже Ад.

Люцифер замер. Его узкие зрачки сузились ещё больше, и в них вспыхнуло холодное, жгучее любопытство.

— Раав… — Люцифер подобрался. — Это интересно. Ты утверждаешь, что демон Хаоса уже проник в Упорядоченное?

Каин кивнул.

— Он не просто проник. Он здесь уже окопался. Скоро ты сам ощутишь это на своей шкуре.

В воздухе ощутимо запахло гарью, а Тьма за Люцифером «заволновалась».

— И что же ты предлагаешь? — голос Повелителя Ада теперь был лишён всякой притворной мягкости. В нём звучала сталь и тщательно скрываемое опасение — гибели всему миру.

Каин медленно протянул светящийся кристалл Люциферу:

— Союз. Хотя бы на время…

Тишина. Даже огненные жилы в янтарном троне, казалось, замерли. Потом Люцифер рассмеялся — низко, тихо, без тени веселья.

— Ты просто пришёл к Дьяволу, чтобы заключить с ним сделку?

— Я пришёл не к Дьяволу, даже не к Первому Падшему, — твердо произнёс упырь, не отводя взгляда. — Я пришел к тому, кто вложил самого себя в создание нашего материального мира[1], к тому, кто понимает его истинную ценность…

Люцифер медленно опустился на трон, его тёмные крылья сомкнулись за спиной. Слова Каина и Сердце Утренней Звезды явно пробудили в нем что-то давно забытое, либо сокрытое за тысячами «замков и запоров».

— Говори. Я слушаю.

И я понял — у нас появился шанс. Люцифер сидел неподвижно, как изваяние из тьмы и пламени. Но в его глазах, в этих золотистых зрачках-лезвиях, вспыхивало отражение забытых Небес и воспоминания о том времени, когда он был по-настоящему счастлив, находясь рядом с Творцом.

Каин не опустил руки, продолжая протягивать Сердце Утренней Звезды Люциферу, который до сих пор не осмелился к нему прикоснуться. Кристалл в ладони Каина пульсировал ровнее, но свет его стал сильнее, как будто внутри него дышало живое сердце. И Повелитель Ада наконец решился взять в свои руки Сердце Утренней Звезды.

— Я помню этот Свет… — голос Люцифера был тихим, как шелест листьев на ветру. Его пальцы сомкнулись вокруг кристалла, и в тот же миг багровые жилы в янтарном троне вспыхнули яростным пламенем. Тьма за его спиной содрогнулась, крылья из теней распались на тысячи черных искр, а затем снова слились воедино. Я ожидал, что произойдет что-то грандиозное — взрыв, трансформация, проклятие. Но вместо этого Люцифер лишь закрыл глаза, впервые за тысячи лет прикоснувшись к свой «ангельской сущности». — Он все еще существует…

Каин не пошевелился, но его губы дрогнули — то ли в улыбке, то ли в гримасе боли.

— Ты же знал, что Он не мог стереть этот Свет полностью…

Люцифер открыл глаза. Их янтарный свет теперь был не таким холодным.

— Ты прав, старый грешник. Даже после всех этих эпох… даже после Падения — часть меня все еще светла. Но это не меняет того, что сделано…

— А что, если можно изменить больше, чем ты думаешь? — Каин сделал шаг ближе.

Люцифер резко сжал кристалл в руке, и пол под нами дрогнул. Где-то в глубинах дворца раздались глухие стоны.

— Раав уже здесь, — продолжил Каин. — И на этот раз для входа он использовал бессмертную душу! Он привязал ее к себе. Сделал своим якорем в Упорядоченном. И теперь… Если он добьётся своей цели, то не будет ни Ада, ни Рая, ни мира людей. Не будет ничего. Только вечный Хаос. Просто… Пустота, пожирающая сама себя.

Люцифер поднял взгляд на стоявшего перед ним упыря:

— Ты думаешь, я боюсь исчезнуть?

— Нет. Я думаю, ты боишься собственной памяти.

Даже Бафомёт, стоявший у входа, при этих словах замер, как изваяние. Тени за спиной Люциферы застыли, как будто боялись потревожить ту мёртвую тишину, что установилась в тронном зале.

— Я помню, как создавался вещественный мир, — произнес медленно и тихо Повелитель Ада. — Я видел, как из ничего возникали Законы Мироздания и рождалась жизнь на земле. Я был там… Я участвовал… Я помню это, хоть и хотел забыть навсегда… — Он замолчал, и на этот раз его молчание длилось непомерно долго. — Рассказывай! — неожиданно потребовал Повелитель Ада. — Как я могу помочь!

— Есть одна ведьма, клявшаяся тебе в вечной верности… — осторожно произнёс Каин. — Вот она-то и отдала свою душу Рааву, а не тебе…

— Кто⁈ Какая-то жалкая ведьма⁈

— Не такая и жалкая, — пожал плечами упырь, — Верховная ведьма Европейского ковена ведьм…

— Изабель? — Люцифер резко поднял голову. Его крылья из тени вскинулись, превратившись на мгновение в очертания опалённых ангельских перьев. — Лжешь!

— Нет. — Голос Каина был твёрд, как сталь. — Она искала силу, куда большую, чей ей было доступно и настоящее бессмертие, без мучений в Аду. Раав предложил ей и то, и другое. А еще власть…

— Власть над чем? — На лице Повелителя Ада на миг промелькнула настоящая боль. Не театральная ярость, не холодный расчёт, а подлинное страдание, словно кто-то неосторожно дотронулся до старой, но всё ещё болезненной раны. — Все обещания демона Хаоса — пыль в глаза! Она просто предала меня! Меня!!! — Внезапно в воздухе вспыхнуло пламя, исходящее из кристалла — не адское, багровое, а золотистое, как свет Первого Дня.

Я, да и все присутствующие в тронном зале на мгновение увидели не Повелителя Преисподней, а того Люцифера или Денницу — самого прекрасного, сильного и умного ангела, приближенного к Богу, чьё имя когда-то означало Несущий Свет. Но это длилось лишь мгновение — не больше. А затем всё вернулось на круги своя.

— Белиала ко мне! Живо!

И тут же из пустоты выступила величественная фигура — приказы Люцифера в Аду исполнялись мгновенно. Белиал появился не так, как прочие демоны — без чрезмерного шума, вони серы и адского пламени. Он тихо материализовался, как будто всегда стоял здесь, в тени за колоннами, и только после зова Повелителя вышел на свет. Хотя, может, так оно и было.

Дольно высокий, с седой ухоженной бородой, струящейся по роскошному пурпурному камзолу, архидемон выглядел, скорее, как какой-нибудь средневековый королевский советник из учебника истории, чем обитатель Преисподней. Его лицо — грубоватое, но вместе с тем благородное, было совершенно спокойно.

Но в глазах, тёмных, как бездонные колодцы, плавали неудовлетворённые искры амбиций. Я чувствовал это с помощью своего дара. Тяжёлые перстни с чёрными камнями поблёскивали на его пальцах, и трость из черного дерева с набалдашником в виде вороны мягко стукнула о зеркальный пол.

— Ты звал, Повелитель? — голос Белиала был низким, обволакивающим, но негромким.

Люцифер медленно повернулся к нему, все еще сжимая в руке кристалл, пульсирующий истинным светом его прежней сути. Глаза Белиала помимо воли уставились на кристалл, пылающий неземным светом.

— Это же…

— Сердце Утренней Звезды, — произнёс Люцифер.

— Откуда?.. — прошептал Белиал, и его пальцы судорожно сжали трость.

Всё его напускное спокойствие рухнуло в один миг — Свет Созидания тоже окунул его в забытые воспоминания, предшествующие низвержению с Небес. А затем его затуманенный взгляд остановился на Каине. — Ты⁈ Да как ты осмелился, навозный червь…

— Мы сейчас не об этом! — одернул порыв верного демона Повелитель Ада. — Ты покровительствуешь ковену европейских ведьм… То, как это прозвучало, не было вопросом.

Белиал слегка наклонил голову, но в его позе не было ни страха, ни чрезмерного раболепия и покорности — лишь холодная уверенность в собственно «непогрешимости» перед королём Ада.

— Да, Повелитель.

— И, если мне не изменяет память, Верховная ведьма Изабель… она твоя протеже?

Архидемон на мгновение задумался, а затем медленно кивнул.

— Да. А в чем проблема?

Тень крыльев за спиной Люцифера нервно дрогнула и хитрый демон, наконец-то просёк — что-то идёт не так.

— Она перестала отвечать на мой зов около трёх лун назад, — произнес Белиал, не дожидаясь ответа своего господина. — Такое и раньше бывало… Я думал, она залегла в спячку, чтобы омолодиться в очередной раз…

— Эта тварь спелась с Хаосом! — сообщил ему Каин. — Отдала душу Рааву!

— И заметь — это уже не её душа, а моя, — лучезарно улыбаясь (но я бы не хотел, чтобы сам Сатана дарил мне подобную улыбку), произнёс Люцифер.

Лицо Белиала оставалось невозмутимым, но его пальцы сжали трость так, что она натужно заскрипела.

— Глупая девчонка… — злобно прошипел он, и под благообразной личиной старого аристократа проявилась его настоящая суть — герцога Ада.

Его человеческая оболочка «раздвоилась». На секунду я увидел то, что пряталось под этой маской — чешуйчатую кожу цвета застывшей крови, закрытые третьи веки на выпученных глазах, длинные изогнутые когти вместо ногтей. Нос его превратился в треугольную щель, а рот разорвался до ушей, обнажив ряды игольчатых зубов.

Но уродливее всего были крылья. Не тени крыльев, как у Люцифера, а настоящие — кожистые, как у летучей мыши, с шипами по суставам. Они шевелились с мерзким чавкающим звуком, будто отклеивались от мокрой стены.

«Владыка Искушения» — пронеслось у меня в голове. Именно так называют Белиала в древних гримуарах. Он не просто демон — он «архитектор человеческих падений», искуситель душ, который столетиями оттачивал искусство обмана.

И всё это уродство длилось лишь миг. В следующее мгновение он уже стоял перед нами всё тем же импозантным стариком. Лишь трость теперь лежала сломанной пополам, а на зеркальном полу остался глубокий след от когтей.

— Глупая⁈ — Люцифер внезапно рассмеялся, и этот смех был страшнее любого рёва. — Ты потерял свою лучшую ведьму, позволил ей связаться с Хаосом, и все, что ты можешь сказать — это «глупая девчонка»?

— Она не могла… — хрипло начал Белиал, но Люцифер перебил его, резко вскинув руку.

— Она сделала это! — рыкнул Люцифер и Сердце Утренней Звезды в его ладони вспыхнуло ярче.

— Теперь вопрос в другом, — Люцифер медленно обвёл взглядом всех присутствующих, и его голос стал мягким, почти ласковым. — Кто из вас знал об этом и промолчал?

Бафомет за спиной у Каина резко замер. Белиал выпрямился, но его пальцы, лишённые трости, нервно перебирали складки камзола. Дело принимало скверный оборот для подручных Дьявола…

[1] Многие святые отцы считали, что ангелы были созданы до сотворения вещественного мира. Например, в Книге Бытия упоминается, что Бог сотворил «небо и землю», и некоторые толкователи видят в «небе» ангельский мир, а в «земле» — вещественный мир.