Тернистый путь

Глава 38 Подай нам помощь в тесноте, ибо защита человеческая суетна

Войдя в комнату, Сури сразу же с интересом окинула взглядом пленника, желая в лице его прочитать ответ на поставленные ею условия. Впрочем, она нисколько не сомневалась, что победа в конечном итоге будет за ней. По мнению Сури, никакие идеалы не были выше смерти, которая представлялась ей неким решающим оружием, чтобы склонить врага на свою сторону. Тем более, здесь речь шла о мученической смерти, что утраивало силу этого оружия.

Пленник выглядел отвратительно. Пожалуй, Сури была права, когда думала, что двух-трех общений хватит ей для того, чтобы уничтожить глупого мальчишку. Разве много нужно, чтобы погубить человека? Под его темно-синими глазами чернели страшные синяки — свидетельство бессонной ночи, лицо было бледным и изможденным, словно он уже давно лежит без движения в этих королевских покоях без еды и сна. Уставший, дрожащий и в целом жалкий до такой степени, что Сури даже ощутила некоторую симпатию по отношению к нему. В конце концов, она уже так давно его знает, что практически может сойти за друга или родственника. Последние могут порою вести себя еще более мерзко, а Сури казалась себе даже гуманной, предоставив пленнику право самому решать свою судьбу.

Артур ничего не говорил, и это ужасно ей не понравилось. Невоспитанный мальчишка должен был хотя бы поприветствовать ее. Глухое раздражение поднялось в ее сердце, и она сухо сказала:

— Продолжаем смотреть воспоминания?

Этой расчетливой фразой Сури намеревалась вызвать ответные просьбы и мольбы прекратить истязания. Психологический прием, который всегда работает. Когда перед человеком окончательно закрывается дверь, он желает пройти в нее куда больше, чем пока она остается открытой, ибо нам всегда хочется того, чего у нас нет. Артур посмотрел на нее тяжелым взглядом, помедлил, а затем тихо сказал:

— Это гораздо интереснее, чем разговаривать с женщиной, которая хочет тебя убить.

Сури удивленно воззрилась на юношу. Она не верила своим ушам. Теперь она уже не сомневалась, что пленник от всего пережитого лишился разума.

— Ты… Может, ты не совсем понимаешь? — холодно поинтересовалась Сури.

— Вроде я никогда не страдал непонятливостью, — отчетливо возразил Артур. Бедный юноша с наслаждением ощущал, как эти безрассудные ответы словно окрыляют и дают ему силу, хоть на самом деле они только отягощали его ситуацию.

— Мальчишка, ты просто не знаешь, что такое смерть! Твое тело начинает гнить и разлагаться, оно становится рассадником для некрофагов! Падальные мухи будут откладывать в нем свои личинки — каждая самка около двухсот пятидесяти яиц!, — сотни червей, поедающих плоть… И уже ничего нельзя вернуть вспять, ничего не изменить! Полный конец, мрак, уничтожение всех светлых надежд и помыслов! Никакой любви, дружбы, планов на будущее!

Несмотря на всю сложность своего положения, Артуру вдруг стало смешно.

— Если убрать некоторые красочные описания, то получается законченный образ твоего слуги, который также не обладает ни одним из вышеперечисленных благ, — ответил Артур, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться. Вероятно, он был близок к истерике.

На мгновение Сури отвернулась от него. Какая нелепость! Неужели ей снова придется истязать этого глупого сумасбродного мальчишку? Женщине хотелось поскорее закончить с этим делом. Она решила сделать еще одну попытку.

— В целом, в своем желании помогать другим, мы не так уж с тобой отличаемся, Артур… — доверительно начала она.

Пленник насмешливо смерил взглядом своего врага. Он ничего больше не говорил, так как берег силы для предстоящего испытания.

— Тебе, конечно, эти слова могут показаться странными, — продолжила Сури, — но в них есть совершенная истина. Тебе известно, что такое Желтое море?

Артур покачал головой, но вовсе не оттого, что не знал. Он помнил, что ему рассказывал единорог. Однако ему хотелось, чтобы Сури говорила подольше, так как он внутренне боялся предстоящей боли, и если можно было хоть сколько-нибудь отсрочить испытание, то он старался сделать для этого все от него зависящее.

— Представь себе, что когда-то на земле существовал некий народ, который, так же, как и ты, дорожил одной вещью — свободой воли. Этот дар им преподнесли милостивые единороги, однако, когда тот народ попытался реализовать возможности, заключавшиеся в даре и захотел жить самостоятельно, избавившись от власти единорогов, последние разгневались на них и навеки заточили в желтых водах — ужасной тюрьме, из которой нет выхода! Они — вечные пленники! А теперь, Артур, ответь мне на следующий вопрос… Разве бывает так, что сначала дарят подарок, а потом наказывают за то, что ты осмелился его взять? По-твоему, это справедливо? Говорят, единороги — светлые существа, но я считаю их коварными, мстительными и лживыми порождениями мрака! Они не говорят всей правды, как я сейчас тебе. Разве тебя, Артур, никогда не смущало, что твой единорог ничего тебе не рассказывает? Почему он выбрал тебя? Каким образом он намеревался тебе помогать? Зачем вообще он забрал тебя тогда на площади твоего родного города? Ты не думаешь, что у него могли быть на то свои причины, о которых он тебе никогда не рассказывал?

Нельзя сказать, что Сури ошибалась, когда говорила про единорога Артура. Действительно, Баклажанчик очень мало объяснял, и делал это лишь тогда, когда всадник сам его напрямую спрашивал. Он, например, очень долго не давал Артуру понять, что тот на самом деле является естествознателем. Ведь зная этот факт, юноше было бы проще. С другой стороны, Артур был уверен, что в этой молчаливости тоже есть свой смысл. Ему смутно представлялось, хоть он и не все понимал, что это, как раз, тоже как-то связано с идеей свободы.

Если бы единорог сразу рассказал всаднику о том, что мир делится на темные и светлые стороны, которые враждуют между собой не на жизнь, а на смерть, то он сразу бы невольно вовлек в эту борьбу Артура, предопределив своим рассказом его позицию. Ведь, услышав эту историю от Баклажанчика, Артур несомненно выбрал бы его сторону; например, между хорошей и плохой едой ведь никто, будучи здравомыслящим человеком, не станет выбирать еду испорченную — так же и здесь, выбирая между силой и бессилием, светом и тьмой, любовью и ненавистью, никто сознательно не выберет тьму.

Единорог, будучи очень деликатным животным, не захотел заранее предопределять выбор Артура; он, говоря проще, не желал никоим образом склонять мальчика на свою сторону. В целом, поведение Баклажанчика можно было рассматривать под разным углом: кто-то усмотрел бы в нем некое противоречие, как и считала Сури. Однако Артур верил фиолетовому единорогу, который был ему дорог, и даже если бы Сури привела тысячу доводов против, он не стал бы ее слушать. Поэтому юноша ничего не ответил странной женщине; он ждал, когда она сама продолжит говорить.

Сури, однако, растолковала молчание Артура по-своему. Она подумала, что мальчику, возможно, нечего возразить. Это невероятно воодушевило ее.

— Ты и сам видишь, Артур, что я, хоть и ненавидела твоего отца всю свою жизнь, тем не менее честна с тобой, так как уважаю тебя как личность. Мне нечего от тебя скрывать, в отличие от единорогов. Итак, несчастные заточены навеки в Желтом море, пострадав от невиданной жестокости своих мучителей. Есть ли у них выход из тюрьмы? Да, но только один. Надо сказать, они не имеют своей оболочки, так как существуют в море в виде бесплотных теней, призраков, которые не могут вернуться в наш мир. Однако с помощью людей этот барьер преодолим! Если человек добровольно впустит в себя тень, то она будет спасена! Как тебе такой уровень самопожертвования, что на это скажешь ты, вечно жертвующий собой ради других? Разве это не благородная цель — помочь страждущему народу? При этом ценность человека ничтожна, а тень обладает небывалым могуществом; она способна изменить этот мир к лучшему, сделать его идеальным и гармоничным; в нем не будет конфликтов, злобы, смертей и убийств. Все будут бессмертны, ибо тени не воюют друг с другом и могут жить вечно. Я, как ты понимаешь, уже давно помогаю им, а они — мне. Можешь считать, что у нас некий союз. Я действую согласно воле тени, поселившейся в моем сердце. Я подозреваю, что она вошла в меня именно после того, как я убила старуху, у которой жила все свое детство. Она обладала странными способностями, совсем не естествознательского толка, которые, по всей видимости, ей давала тень, перешедшая впоследствии в меня. И пусть я не естествознатель, но тем не менее, могущество мое велико. При этом не думай, что, когда тень поселилась в моем сердце, я потеряла свою личность. Напротив, она будто развила во мне все врожденные качества и таланты. Тень указала мне верный путь, избавив от мук совести и от постоянной необходимости делать нравственный выбор; в каком-то смысле, с ней я стала даже более свободной, чем была раньше. Так что преимуществ много: представь, что тень — это немыслимый дар, похожий чем-то на дар единорогов, только куда более ценный. Он дает небывалое могущество, силу, не имеющую себе равных, свободу и возможность поступать так, как хочется тебе самому, а не так, как предписывают навязанные моральные нормы. Ты словно бы возвышаешься над всеми, потому что отныне тебе все позволено. Теперь ты можешь наслаждаться каждой секундой жизни, развлекаться, гулять, приобретать богатства, скупать королевства, повелевать обычными людьми и творить их судьбы. Ты можешь ради всеобщего блага и мировой гармонии пожертвовать жизнями нескольких людей и не мучиться при этом совестью. Возвыситься и упасть, убить и помиловать, казнить и даровать прощение — все эти инструменты отныне принадлежат тебе одному.

Однако я не могу остановиться на достигнутом. Мне необходимо, чтобы как можно больше людей согласилось принять в себя теней. Тогда Желтое море опустеет, единороги падут и, наконец, не будет этого вечного противостояния! Все будут жить в мире, и люди придут к своей главной мечте: они станут бессмертными. Вот план, который я хочу реализовать, или, по крайней мере, быть причастной к его осуществлению. Роль моя в этом деле не так уж и велика, но есть ведь и другие люди, в которых тоже живут тени. Они всегда были и будут; наше дело никогда не перестанет существовать. Пока я находилась в Троссард-Холле и искала свиток, мне пришла в голову чудесная идея. Почему бы не попробовать повлиять на еще неокрепшие умы школьников? На детей легче воздействовать, чем на взрослых, ибо они еще не определились на своем пути. А мне нужно больше людей. Мне нужен Беру и другие людские города… Мне нужна могущественная власть, чтобы получить в свое распоряжение достаточное количество людей. Но как добиться этой власти? Я решила, что пока я не нашла свиток и не имею способностей естествознателей, я могу привлечь учеников, которые будут выполнять всю работу вместо меня. Я уже давно планировала захватить власть в Беру, однако до этого момента мне не представлялось благоприятной возможности это сделать. Теперь же я, воцарившись в столице и умудрившись при этом не навредить ни одному человеку, обладаю куда большим могуществом! Я могу собрать возле дерева как можно больше людей, чтобы потом склонить их гостеприимно принять в свои сердца страждущих пленников, у которых отняли свободу.

— А что происходит с душой человека, который впустил в себя тень? — спросил вдруг Артур, неучтиво прервав Сури. Женщина с искренним удивлением посмотрела на юношу.

— С душой? Разве ты веришь в душу? — спросила она своим бесцветным ровным голосом, хотя Артур отчетливо услышал, что он источает иронию и сарказм. — Разве ее существование доказано кем-либо из живущих на земле людей?

— Если верить только в то, что уже доказано, вряд ли можно тогда узнать что-то новое, так как любой поиск вначале опирается на догадки и веру, а потом уже на знание.

— Довольно нелепая мысль. В любом случае, я считаю, что никакой души у меня нет. А может, она и была когда-то, но я не верю в нее. Это все равно что верить в свою ампутированную ногу — довольно глупое занятие, не находишь? Но я честна с тобой, Артур, и скажу, что все это неважно. Эти нематериальные глупости, абстракции — это все полная чепуха, когда речь идет о реальной помощи живым существам, которые не только принесут тебе пользу, но еще и дадут много удивительных возможностей. Ты поможешь им, а они тебе. Вот в это я действительно верю. Мне и правда хочется сделать мир лучше, а в союзе с тенями, поверь, он будет куда гармоничнее. Поэтому, став добровольно моим слугой, ты не только избавишь себя от печального конца в виде смерти. Ты обретешь многое, но главное — ты сможешь помочь тем, кто действительно нуждается в твоей помощи. Выбор, как всегда, за тобой. Я не могу тебя принуждать, я не единорог, который заточил теней в Желтом море только за то, что они воспользовались своей свободой.

— Разве слова об ужасных мучениях не являются попыткой повлиять на мою свободу воли? — с иронией поинтересовался Артур, впрочем, внутренне холодея. Несчастный вполне осознавал, что Сури сказала все, что хотела, а значит, сейчас последует неизбежное мучение.

Женщина словно прочитала его мысли. Она с притворной жалостью улыбнулась, глядя на юношу. Подойдя к нему вплотную, она нежно погладила рукой по его мокрым спутанным волосам, словно жалея безрассудного пленника за произнесенные им самим опрометчивые слова.

— Твой ответ, Артур, — тихо прошелестела она, и странный голос ее был подобен легкому морскому бризу. — Ты говоришь мне…

Юноша вдруг вновь вспомнил старую Левруду и ее толковые наставления. Кажется, она говорила ему так: «Пусть твое «да» будет «да», мой мальчик, а «нет» пусть будет «нет». Ничего же не прибавляй к этому и будь тверд и мужественен в принятии своих решений». Эта мудрая женщина, несмотря даже на свое физическое отсутствие в мире живых, словно бы продолжала учить Артура, а ее советы давали ему сил.

— Нет, — твердо ответил юноша, смело посмотрев в глаза желтого цвета. Впрочем, на этом его безрассудная решимость закончилась, мальчик внутренне сжался, готовясь к неминуемой боли. Сури понимающе кивнула головой. Конечно, она была весьма разочарована. С другой стороны, одним мальчишкой больше, одним меньше — не так уж и важно. Сейчас в ее власти куда больше людей, а вскоре, когда придут воины из Полидексы, их будет еще больше. Поэтому она безо всякой жалости посмотрела несчастному в глаза, вновь проникнув в его сознание.

Что ж, свиток мальчишка так и не нашел, но хотя бы его приключения были достаточно занимательными для того, чтобы Сури хотелось продолжить их смотреть. Она ничего не упускала из виду. Освобождение из Мира чудес, новое поселение Кагилу, долгий переход через лес, наконец, предательство Алана. Потом женщина решила остановиться, так как все-таки хотела дать Артуру еще один шанс — последний. Мальчишка его заслужил.

На этот раз Сури пришлось потратить на пленника пять бутылочек с целебной травой, чтобы привести его в чувство. После пятой юноша смог, наконец, разлепить глаза, и, глядя на его искаженное от боли лицо, Сури, немного подумав, влила ему в рот шестую порцию лекарства. Третье общение действительно должно было стать последним для него.

— Знаешь, а мне понравился этот твой приятель, Алан. Он показал, что дружба — это нечто эфемерное, несуществующее. Мы думаем, что у нас есть друзья, но на самом деле это просто люди, с которыми нам комфортно проводить время. Они удовлетворяют нашу потребность в общении и находятся рядом до тех пор, пока приносят нам определенную пользу, но не более того, — нравоучительным голосом заметила Сури, глядя на очнувшегося пленника.

— А я знаю, почему… ты… до сих пор… не нашла свиток, — глухим прерывающимся голосом ответил Артур. Чтобы осилить эту короткую фразу, ему приходилось несколько раз останавливаться и набирать воздух в легкие. Сури удивленно приподняла брови. Ей было смешно слышать о том, что мальчишка знает больше нее самой.

— По-моему, ты просто бредишь. Ведь ты сейчас охвачен болезнью.

— Ты не нашла свиток именно потому, что не веришь во многие важные вещи. Например… Арио Клинч верил в дружбу; ведь, не раскрыв тебе местонахождение Последнего слова, он действовал именно… во имя дружбы.

Сури нахмурилась. Ей очень не понравились слова Артура. Может, зря она дает глупому мальчишке еще одну попытку? Может, стоило все завершить сегодня? Как бы то ни было, она уже потратила на него изрядную долю лекарства.

— Как себя чувствуешь? — с наигранной заботой спросила она. Юноша слабо улыбнулся, постаравшись вложить в эту улыбку все презрение и насмешку, на которые он только был способен. Тогда Сури, помолчав, сказала:

— Хорошо. Завтра я приду снова, и мы досмотрим твои воспоминания. А еще я узнаю, почему ты так долго добирался к нам от семьи Треймли. Думаю, я увижу того, с кем ты встречался, — сказав это, Сури с наслаждением увидела, как ненавистная улыбка врага стирается с его лица, сменяясь неконтролируемым отчаянием.

«Должно быть, он что-то скрывает от меня… Или кого-то? — думала Сури. — Его смерть принесет мне хоть какую-то пользу…»

С этими веселыми мыслями женщина покинула королевскую опочивальню. Пленник, между тем, наконец, тяжело выдохнул, и тело его сотрясла крупная дрожь. Сейчас, после такого количества лекарства, юноша мог, по крайней мере, ясно мыслить, поэтому он во всех ужасных подробностях представил себе неотвратимые последствия завтрашнего разговора с Сури. Если враг узнает про Индоласа, то непременно постарается его уничтожить… Ничего не подозревающего естествознателя ждала в лучшем случае смерть, но Артур понимал также и то, что Сури вряд ли удовлетворится обычным смертным приговором.

Только осознав это, бедный юноша почувствовал сильную тошноту, а все тело его покрылось холодным потом. Артуру было невыносимо думать о том, что из-за него пострадает невинный добрый человек, близкий друг его родителей. Тем более получается, что Артур уже дважды навредил Индоласу. Один раз тем, что не согласился на вполне разумное условие подождать его в гнездиме, а второй — сейчас, открывая шаг за шагом свой разум жестокой женщине, сердцем которой овладело зло. Вина такой страшной силы охватила все его существо, что он, пожалуй, страдал сейчас даже больше, чем во время пытки.

Несчастный пленник судорожно пытался найти какое-то правильное решение, но оно никак не приходило ему в голову. Прошло несколько мучительных часов, а он все продолжал лежать в той же позе, в какой его оставила Сури. Прямо перед ним был выход, но он не мог им воспользоваться. Его сил хватило бы разве что только доползти до арки, но не дальше. Что нужно было делать? Смиренно ждать, пока Сури придет за ним в третий раз? Героически умереть во время страшного воздействия на его сознание, но при этом подставить друга? Или ради Индоласа принять условия своего врага и добровольно согласиться стать ее рабом?

Превратившись в слугу, он бы сам сразу рассказал ей о естествознателе. Тогда получится, что Артур не только не помог бы другу, но еще и совершил бы непоправимый шаг, ужасную роковую ошибку, которую уже нельзя будет исправить.

Все эти вопросы с мучительной ясностью вставали перед Артуром; один за другим они терзали его, подобно голодным хищникам, вцепившимся в свою добычу. Никогда ранее ему не приходилось обдумывать такие сложные вещи, и никогда его положение не было столь удручающим. В Мире чудес он, по крайней мере, добровольно выбрал смерть, так как знал, что это наверняка поможет Тэнке. Но в данной ситуации его смерть и жизнь в равной степени навредят Индоласу.

Артур лихорадочно смотрел вокруг себя, надеясь зацепиться хоть за что-нибудь. Какая-то подсказка, решение, помощь… Ничего. Только пугающая красота этого иллюзорного парка, такого же неестественного и удручающего, как и ситуация, в которой он оказался.

Вдруг в его голове молнией блеснула сумасбродная мысль! Он мог бы попробовать…

Юноша даже улыбнулся, так как вдруг неожиданно ему открылось решение. Завтра его все равно должны убить, предварительно досмотрев воспоминания. А что если он попробует доползти до края комнаты, туда, где за белыми перилами открывалась прекрасная панорама на парк? Высота здесь немалая; Артур, чтобы прийти в эту спальню, все время поднимался наверх по спирали. Этой высоты вполне было достаточно, чтобы разом прекратить свою жизнь. Все равно завтра его ждет встреча с Сури, и помощи ждать совершенно неоткуда, но так он, по крайней мере, может спасти своего друга.

Ободрившись этими рассуждениями, несчастный принялся ползти вперед, по-прежнему не имея в себе достаточно сил, чтобы подняться на ноги. Ему тяжело далось это передвижение; после второго разговора с Сури тело почти отказывалось ему служить, даже несмотря на лекарства, которыми она так заботливо его напоила. Однако Артур, озаренный светлой идеей во что бы то ни стало помочь Индоласу, из последних сил продвигался вперед, до хруста стиснув зубы. Дважды он терял сознание от боли, но как только приходил в себя, упорно продолжал начатое.

Ближе к вечеру он оказался совсем недалеко от края комнаты; теперь Артур мог даже приподнять голову и посмотреть вниз с балкона, туда, где уже начинали темнеть аккуратно подстриженные деревья. Здесь действительно было высоко, что ж тем лучше, значит план должен был сработать. Какое-то время измученный юноша лежал на самом краю, пытаясь побороть сомнения, возникшие в его сердце. Правильным ли являлись его действия? Мог ли он самостоятельно решать, когда ему следует умереть? Принесет ли в действительности этот поступок пользу Индоласу?

Артур отчетливо понимал всю важность смерти: он относился к ней с почтением. Слишком нелегко дается человеку жизнь, чтобы беспечно и излишне небрежно относиться к ее концу. Смерть также должна что-то устанавливать, показывать и утверждать; она словно бы является некой завершающей точкой, без которой вся фраза не будет иметь смысла. А сейчас юноша брал на себя смелость самостоятельно поставить этот важный знак препинания. Не слишком ли дерзновенно? Можно ли было представить, что этот поступок являет собой тот самый замечательный вид самопожертвования, когда один, во имя любви к другому, решается на отважный и немного безумный шаг? С другой стороны, действительно ли таким безвыходным являлось положение вещей? Индолас все равно должен был переместиться в Птичье графство, а Сури рано или поздно узнала бы в нем естествознателя. Значит, естествознатель и без самопожертвования Артура подвергался немалой опасности.

Однако упрямство и даже некоторая гордость рябью всколыхнулись вдруг в сердце юноши. Артуру подумалось, что он не хочет больше подвергаться унижениям Сури. Он предпочел бы легкую смерть, лишив своего врага удовольствия лично расправиться с ним. Решив таким образом, юноша попытался встать. Он до боли сжал свои холодные губы и, сделав последнее усилие, приподнялся на ногах, намереваясь все-таки перелезть через белоснежные перила.

Однако лишь глянув в страшную черную бездну, разверзшуюся под его ногами, Артур вдруг устыдился своего малодушия. Он не имел права на этот слабовольный шаг. Эта ситуация разительно отличалась от той, в Мире чудес. Со всей ясностью он осознал, что поспешное решение покончить со своей жизнью, несомненно, является ошибочным. Гарантий, что это поможет Индоласу, не было, значит мальчик не имел права так вольно распоряжаться самим собой. Ему придется найти в себе смелость встретить завтрашний день, увидеть вновь Сури. Да, она узнает про Индоласа, но он все равно является естествознателем, что делает его в разы сильнее. У него есть все шансы на победу.

Артуру вдруг вспомнились слова своего друга о том, что единорог должен прийти ему на помощь в самый сложный момент. Если этот момент считать простым, что тогда вообще могло являться сложным? Как раз сейчас помощь Баклажанчика была бы неоценимой. Артур подумал про своего единорога, мысленно представил его себе и даже попытался послать ему мольбу о помощи. Однако все было тщетно. Гнетущее молчание было ему ответом. Увы, во время одного из самых тяжких испытаний фиолетовый единорог оставил его. И в этот самый миг, когда обреченный уже начал смиряться со своим бедственным положением, он вдруг ощутил у себя за спиной тихий осторожный шорох.

«Неужели Сури решила не тянуть до завтра?» — в совершенном страхе подумалось несчастному. Однако в сердце юноши еще брезжила надежда на спасение, ибо человек обычно до самой последней минуты не верит в собственную неизбежную гибель. Артур с затаенной мечтой увидеть своего единорога посмотрел в сторону выхода из королевской спальни. Под красивой стрельчатой аркой с восковой свечой в руке стоял высокий человек, которого, надо сказать, пленник меньше всего ожидал сейчас встретить.

Мужчина стремительно кинулся к нему, и, приподняв его на своих сильных руках, попытался оттащить от края пропасти. Кажется, он беззвучно ругался, шепотом, забавно открывая рот, как рыба, которую только что вытащили из водоема. Аккуратно положив свою драгоценную ношу на королевскую кровать с красным балдахином, мужчина начал осматривать Артура и ощупывать, вероятно, ожидая увидеть рану, которая могла нанести мальчику столь серьезный ущерб.

Вся сорочка несчастного была выпачкана в крови, однако никаких ран, царапин и даже порезов ночной гость обнаружить не смог. Притом лицо юноши было бледно до такой степени, а тело настолько горячо, что казалось, ему нанесены какие-то тяжкие непоправимые повреждения. Странное состояние Артура, вызванное какими-то мистическими причинами, так взволновало мужчину, что он вновь длинно выругался, а затем, заметив, что юноша в недоумении смотрит на него, наконец, обратился к нему самому:

— Ну почему, скажи, школяр, почему каждый раз после нашей с тобой разлуки я нахожу тебя в каком-то ужасном полуживом состоянии?

— Путешествовать в одиночку не так безопасно, как с хорошим проводником, — улыбнулся Артур.

— Ты ранен? — быстро спросил Алан. Он не был намерен шутить, ибо его действительно волновало состояние Артура. Однако мальчик отрицательно покачал головой. — Я не ранен, но идти сам не смогу. У меня в кармане карта. Нужно бежать из этого графства как можно скорее, — быстро проговорил Артур. Несколько произнесенных фраз и волнение от встречи с другом настолько сильно измотали его, что несчастный вновь потерял сознание.