Тернистый путь

Глава 26 Или предательством счастья не сыщешь

Нежданный спаситель сдержал свое слово: Артура тут же препроводили в больничный гнездим, располагавшийся между ветвей корявой сосны, на котором большими жирными буквами было написано: «КАРИ ОМАРОНА». Эта надпись своей двусмысленностью могла вызвать затруднение у человека, впервые гостившего в окрестностях Беру.

Действительно, как следовало ее понимать? Как то, что местные жители не отличаются особой грамотностью и написали название знаменитой армутской специи карри с одной буквой? Или же как то, что здешние лекари настолько сомневаются в собственной квалификации, что решили стереть начало слова, дабы исключить все возможные претензии на их счет? Так или иначе, в действительности оказалось, что врачи Омарона на самом деле вовсе не являются профессионалами своего дела. Они выдавали себя за таковых, однако при этом так мало смыслили в лекарской науке, что, казалось, иной раз лучше было бы дать больному самому поправиться, нежели обращаться к этим светилам науки.

Когда раненого юношу привели в этот многообещающий гнездим, его встретили два молодых человека, по возрасту не многим отличавшиеся от самого пациента. Они были облачены в длинные зеленые халаты до пят, на которых небрежно виднелись засохшие пятна крови. На маленьких табличках, прикрепленных к воротничкам, не было имен, а только коротенькие безличные слова: Доктор 1 и Доктор 2, что также не могло не беспокоить пациентов, жаждущих получить квалифицированную помощь.

— Что это с ним? — безразлично поинтересовался у конвоира Доктор 1. Артур с удивлением взглянул на лекаря. Если уж врач не в состоянии уразуметь, что с больным, то, значит, дело совсем плохо.

— Вероломно напал на наших людей, за что и получил по заслугам, — сухим голосом ответил конвоир и, оставив клипсянина наедине с господами врачами, незамедлительно покинул больничный гнездим. Доктор 1 с большой неприязнью покосился на воинственного пациента. Он всем сердцем ненавидел драки, ибо в них всегда бывает пострадавшая сторона, и, стало быть, нужно вмешательство врача. А этот славный лекарь не любил вмешиваться. Юноша только недавно освоил лекарскую науку и пока еще не мог привыкнуть к тому, что наплыв больных никогда не заканчивается.

— Тебе надо раздеться, — сухо сказал он, в то время как Доктор 2 готовил какие-то малопривлекательные на вид мази.

Артуру с трудом удалось это сделать. Израненные руки совсем не слушались своего хозяина.

— У тебя какой-то… побитый вид, — с некой долей презрения заметил юный врач, с брезгливостью глядя на шрамы на спине Артура.

— В противном случае, я бы вряд ли тут оказался, — с иронией проговорил клипсянин, однако медицинский работник едва ли ощутил насмешку в его словах.

Доктор 1 начал неумело обрабатывать ушибы и порезы Артура, своими неловкими и грубыми движениями причиняя страшную боль. Рана на плече оказалась довольно большой, и Доктор 2 предложил зашить ее.

— У нас нет обезболивающего, — холодным голосом предупредил Доктор 1, внимательно всматриваясь в бледное лицо своего пациента.

— Даже если бы и было, вряд ли мы стали бы тратить драгоценное средство на того, кого вскоре будут судить на Совете, — сухо проговорил Доктор 2, с неприязнью косясь на юношу.

— Это будет больно… Ну так что, делаем? — на всякий случай поинтересовался у Артура Доктор 1.

Пациент кивнул, с нескрываемой насмешкой глядя на экзекуторов. Когда врачи стали орудовать толстой иглой, бедный юноша опустил голову, стараясь не выдавать эмоций. Это действительно было больно, однако за время длительного путешествия он научился одному очень важному качеству — терпению.

После всех необходимых манипуляций целители помазали раны какими-то сомнительными средствами, которые по запаху и консистенции живо напомнили Артуру дегтярное мыло.

— Может, лучше воспользоваться моими мазями на базе крапивы? — вежливо поинтересовался пациент. Эффективность от местных лекарств была такой низкой, что сейчас, когда юношу оставило нервное возбуждение, помогавшее ему не чувствовать боли во время драки, все его раны и ушибы заболели с удвоенной силой.

— Обойдешься, и так нормально, — сухо возразил Доктор 1. К сожалению, за исключением господина Рема, Сурта и Нута, подавляющее большинство омаронцев относилось к юноше более чем прохладно. Впрочем, слова, случайно брошенные Востверзом, несколько проясняли произошедшее, и Артур теперь хотя бы мог догадываться, почему отношение к нему со стороны местных жителей было настолько враждебным.

Теперь юноша видел всю ситуацию следующим образом. По какой-то неведомой причине омаронцы имели основание полагать, что он лишил их домов. Оборванцы обмолвились про верхние ветки, стало быть, их гнездимы находились в столице в самых престижных графствах. Почему они думали, что пленник напрямую в этом замешан, Артур не имел ни малейшего понятия, но он смутно подозревал, что вся эта ситуация как-то связана с пропавшими из Троссард-Холла студентами. Также он с горечью осознал, что Алан, его проводник и человек, которого он, в общем-то, считал своим другом, на самом деле все время преследовал лишь собственные интересы.

Конечно, нельзя сказать, что мальчик сильно ему доверял, ибо он с самого первого дня почувствовал, что Алан не так прост, как кажется. Однако Артур всегда думал о людях лучше, чем они являлись на самом деле, и поэтому даже представить себе не мог, что проводник согласился довести его до Беру с одной только единственной целью — чтобы передать в руки омаронцев, желавших, в свою очередь, получить от него какую-то ценную информацию, которой Артур, увы, и сам не располагал.

Теперь юноша смог, наконец, в полной мере понять отстраненность Алана, его насмешливую манеру говорить с ним, упреки, которые тот кидал в его адрес и дотошные вопросы об учебе в Троссард-Холле. Проводник, вероятно, хотел узнать больше, но так как Артур ничего не рассказывал, ему оставалось довольствоваться малым.

Юноша не хотел даже и думать об Алане. Это причиняло ему нестерпимую боль, а он и так сейчас был слишком измучен. Мысли о своих друзьях также терзали его, поскольку, получив от шайки оборванцев обрывки тревожных новостей о жизни в столице, клипсянин уже даже боялся представить, что случилось с Дианой, Триумфией, Тином и всеми остальными. Самое лучшее, что мог в настоящий момент сделать пленник — это попытаться абстрагироваться от всей ситуации. Артур не желал сейчас думать ни о своем возможном побеге из плена, ни о спасении друзей, ни о предательстве Алана. Он просто ждал того, что будет, и голова его была свободна от всех переживаний, которые выпали на его долю.

В какой-то момент трое омаронцев пришли за измученным юношей и вновь отвели его в тюрьму. Остаток дня Артур провел здесь, находясь в каком-то странном оцепенении — он вроде и не спал, однако все происходящее вокруг него казалось чудным сном. Пугливые люди в одинаковых одеждах, переходившие по подвесным мостам, диковинные птицы с красивым цветным оперением, кружившие над ним и издававшие противные крикливые звуки, этот мерзкий запах дегтярных мазей, от которого ему становилось дурно, дневная липкая жара вкупе с насекомыми — все это вроде и происходило в реальности, однако воспринималось им как нечто далекое и отдельное от него самого. Порою он в совершенном бессилии закрывал глаза, однако, как бы страстно он этого не желал, но ему все никак не удавалось по-настоящему заснуть.

Вечером, когда Сурт и Нут принесли пленнику еду, бедный юноша находился в таком плачевном состоянии, что даже не притронулся к ужину. Его так сильно мутило, что один вид короедных лепешек вызвал в нем приступ сильнейшей дурноты. Юные воины с неприкрытой жалостью смотрели на своего подопечного; им искренне хотелось бы помочь и облегчить его страдания, однако что они могли сделать?

— Завтра все должно решиться, — тихо сказал беловолосый Нут. Юноша открыл глаза и с безразличием взглянул на тюремщиков.

— Ну зачем, зачем ты ввязался в ту драку! — в сердцах воскликнул Сурт. — Это было так глупо… Думаешь, ты им что-то доказал? Таких проходимцев нужно обходить стороной, иначе, чего доброго, еще и убить могут.

Артур молчал и насмешливо смотрел на франтоватого охранника. В целом, тот был прав, действия его были необдуманными и излишне поспешными, однако даже сейчас, если бы такая ситуация вновь повторилась, юноша поступил бы точно так же, не раздумывая и не колеблясь.

— Мы хотели тебе помочь, но… — смущенно начал Сурт и запнулся. Ему было ужасно неловко. Он являлся воином, бравым служащим охранной гвардии Омарона и, вместо того, чтобы прийти на помощь пленнику, испугался, как самый настоящий трус, предпочтя остаться в стороне.

— Расскажите, почему меня здесь держат, и что должно решиться на Совете… Этим вы мне очень поможете, — уставшим голосом попросил его Артур. Однако Сурт смутился еще больше и, переглянувшись со своим компаньоном, сказал:

— Прости, приятель. Здесь мы тоже не сможем тебе помочь. У нас есть приказ.

Артур насмешливо приподнял брови.

— Если я не ошибаюсь, у вас уже был приказ защищать меня, но вы его с легкостью нарушили. Почему бы не сделать это еще раз?

Сурт побледнел, а затем покраснел от гнева. Как бы ему ни было жаль Артура, он тем не менее не выносил, когда на его недостатки указывал кто-либо другой. Ничего не сказав пленнику, он порывисто развернулся и ушел вместе с Нутом, оставив Артура в полном одиночестве.

Затем пришла прохладная ночь, но бедный юноша так и не смог заснуть, как ни пытался. Все его тело раскалывалось на части, от запаха мази у него жутко разболелась голова, а под утро в довершении ко всему его стал одолевать сильный озноб. Однако больше отдыхать пленнику не позволили, ибо, как только солнце начало лениво вываливаться на небосклон, за ним пришли и повели его на таинственный Совет. Артур слабо запоминал дорогу, ибо по-прежнему находился в том ужасном состоянии, граничащем со сном.

Наконец после многочисленных переходов по подвесным мостам он со своими спутниками оказался на большой круглой поляне, поросшей кустами дикой ежевики. Со всех сторон притоптанный участок земли частоколом окружали высокие деревья. На этих гигантах, которые, надо отметить, при всех своих внушительных размерах, все же были гораздо меньше беруанского древа, висели изящные деревянные балкончики, по форме напоминающие гнезда птиц. Эти шарообразные постройки размещались таким образом, чтобы люди, находившиеся в них, могли с удобством наблюдать за тем, что происходило внизу на поляне. Своеобразный амфитеатр, возведенный совместными усилиями природы и человека. Вероятно, в этом месте жители города решали какие-либо животрепещущие вопросы или, может быть, здесь устраивались театральные и цирковые постановки. Как бы то ни было, сегодня люди собирались по одной-единственной причине: их интересовал таинственный пленник, неожиданно попавший к ним в сети.

Пока гнездоподобные балконы постепенно заполнялись людьми, Артура ненадолго оставили в покое. Ему милостиво предоставили право свободно гулять по поляне с развязанными руками. Предосторожности были лишними, так как у измученного юноши совсем не осталось сил не только на то, чтобы бежать, но и на то, чтобы просто слоняться по окрестностям. Он в бессилии присел у подножия высокого дуба, безучастно глядя на проходивших по мостам людей. Казалось, омаронцы искренне боятся ступить на землю; все свои перемещения они осуществляли исключительно по подвесным мостам и веревочным лестницам. Поэтому ни у кого из любопытных людей даже не возникла идея спуститься вниз и поближе рассмотреть чужака; хотя, и это очень чувствовалось, им неимоверно хотелось поглазеть на раненого юношу.

Артура привели на Совет, о котором обмолвился господин Рем. Какая бы участь ни ждала пленника, по крайней мере он сможет узнать что-то о беруанцах и, возможно, даже о пропавших школьниках. Так клипсянин утешал себя, пока ждал начала события. Он старался не замечать той ужасной боли, которую причиняли ему раны, оставленные жестокими бродягами.

Несмотря на страх жителей города перед землей, один из них все же бесстрашно спустился на поляну и пошел прямо по направлению к Артуру. Мальчик не смотрел на него, однако, когда он все же поднял глаза, то увидел своего старого знакомого. Рыжеволосый юноша, надо отметить, выглядел весьма неплохо. Видно было, что болезненная лихорадка более не мучает его.

Проводник был одет в накрахмаленную белую рубаху с короткими рукавами, древесного цвета штаны и франтоватый красный жилет, по-щегольски застегнутый лишь на несколько пуговиц. Его рыжие волнистые волосы были тщательно вымыты и расчесаны, лицо гладко выбрито, и, можно сказать, впервые за время их совместного путешествия, Артур видел проводника таким опрятным и аккуратным. Когда он подошел ближе, от него донесся легкий аромат какого-то изысканного парфюма. По всему было видно, что он не терял времени даром. Когда проводник окинул быстрым взглядом Артура, его проницательные глаза потемнели от гнева.

— Они плохо обращались с тобой? — грубовато поинтересовался Алан.

Артур искренне улыбнулся. Несмотря ни на что, он соскучился по своему язвительному проводнику.

— А разве обычно с пленными хорошо обращаются? — с иронией ответил клипсянин. Алан выругался сквозь зубы, словно он действительно о чем-то сожалел.

— Я не думал, что так будет, — после продолжительного молчания произнес Алан, и Артур догадался, что это была его первая слабая попытка попросить прощения.

— Они обещали, что не тронут тебя, — признался проводник.

— Они и не трогали, это шайка каких-то оборванцев постаралась. Я даже не знаю, честно говоря, кто это был, — ответил Артур и, через некоторое время, добавил насмешливо: — Что, Алан, мечты сбываются?

Проводник сильно вздрогнул, ибо проницательный клипсянин попал в точку своим вопросом.

— Я… Позволь мне объяснить, — тихо проговорил Алан, старательно не глядя своему собеседнику в глаза. — Ты, наверное, думаешь обо мне очень плохо… Действительно, во время одного из своих посещений окрестностей Беру, меня наняли местные жители следить за Троссард-Холлом. Насколько я понял, именно из тех краев в конце полузня прилетели единороги и устроили в столице настоящий бедлам. Половину честных беруанцев, занимающих верхние ветки, согнали на землю, не предоставив никаких объяснений. Неподалеку от Беру на тот момент уже существовала деревня, где жили бедняки. Сейчас же сюда переселились еще и сами беруанцы, так что места стало совсем мало. Это поселение называется Омарон, однако богачи не считают себя омаронцами; они прозвали себя повстанцами. И они справедливо считают, что их незаконно согнали с дерева. Им хотелось бы узнать причины всего произошедшего, но им некому задавать вопросы. Король и все бывшее правительство тоже оказалось внизу. Вся правящая элита, которая раньше управляла беруанцами. Что сейчас происходит на дереве, я не знаю. Мне же предложили следить за школой. Повстанцы надеялись, что, возможно, не все жители Троссард-Холла покинули его стены. Моей главной задачей было привести сюда человека, который хоть каким-то образом связан со школой. А потом я встретил тебя. И поверь, я действительно думал, что ты замешан во всей этой истории. Ты постоянно не договаривал, что-то скрывал, и я… Честное слово, я пытался выяснить подробнее, ведь мне важно было знать, есть ли во всем произошедшем твоя вина или нет…

— А что они тебе предложили взамен? — с любопытством поинтересовался Артур. Проводник поморщился, словно эта тема доставляла ему неудобство.

— Возможность… — замялся Алан, не зная, как облечь свои мысли в слова. Только сейчас вдруг рыжеволосый юноша ясно осознал, что его меркантильный интерес, который, в сущности, был гораздо сильнее желания разобраться, виноват Артур или нет, на самом деле выглядит жалким. И теперь проводник не хотел вслух озвучивать, что омаронцы предлагали ему в награду за поимку хотя бы одного школьника, так как ему показалось, что таким образом эта награда совсем обесценится и станет даже еще более нелепой, чем она являлась по сути.

— Повстанцы поведали мне еще кое-что, — неловко сказал Алан, так и не ответив на вопрос Артура. — То, что всадники на единорогах будто бы обладают не совсем обычными… Способностями. Честно говоря, я слабо в это верил. Да и сейчас не особо верю. Думаю, если бы это было так, ты бы уж точно нашел другой способ выбраться из Мира чудес… Однако все же одна вещь не давала мне покоя… Та сцена у озера, когда чужая лошадь бросилась вдруг тебя защищать… Это было довольно необычно, но все же не настолько, чтобы я поверил россказням испуганных повстанцев.

— Ты правда думаешь, что я знаю, почему половина беруанцев потеряла свои дома? — сухо поинтересовался Артур. Ему было неприятно продолжать этот разговор.

— Вначале я был убежден, что тебе это известно… Но сейчас я уже ни в чем не уверен, — слабым голосом промямлил проводник, виновато глядя на своего собеседника. Его обычная ироничная манера разговаривать испарилась, как дым.

— Так вот, я действительно не знаю. Именно поэтому я и проделал такой путь. Чтобы узнать, — раздраженно ответил клипсянин, уже не глядя на разодетого проводника. — И я тебе говорил это не раз. Так что напрасно меня взяли в плен. Я все равно не смогу рассказать ничего дельного.

— Тогда тебя отпустят, — ответил Алан с едва уловимой надеждой в голосе, но Артур лишь грустно улыбнулся.

— Ты сам-то в это веришь? В таком случае тебе вряд ли дадут вознаграждение, о котором ты мечтал все время…

— Я уже его получил, — загадочно ответил Алан. — Нужно только, чтобы повстанцы вновь обосновались на дереве и взяли все под свой контроль.

— Я рад за тебя, — с мрачной иронией ответил Артур и надолго замолчал. Проводник тоже ничего не говорил, а все старательно смотрел себе под ноги на вычищенные до блеска сапоги из кротовой кожи. Всю дорогу до Беру юноша убеждал себя в том, что совершает правое, и даже в каком-то смысле благородное дело, ибо косвенным образом помогает жителям Беру вернуться в свои гнездимы.

Он действительно не доверял Артуру, и все его действия, пусть даже на первый взгляд самые высоконравственные, как, например, помощь Тэнке на Потешных боях, проводник предпочитал рассматривать в свете собственных догадок и ложных умозаключений. Однако последние события, произошедшие по пути в Беру, все же как-то поколебали предрассудки, которые сложились в его голове. Когда на них неожиданно напали лесные твари, Артур имел отличную возможность спастись самому, но он, тем не менее, предпочел не бросать своего напарника в беде, рискуя жизнью. Это говорило в пользу того, что скрытный клипсянин на самом деле не так уж плох, как Алан вообразил себе в начале. Более того, эта последняя неожиданная выходка школяра во многом пошатнула мировоззрение Алана, который, в общем-то, до сей поры, являлся законченным себялюбцем.

Рыжеволосому юноше ужасно нравилось представлять себя в роли прекрасного рыцаря, спасающего беруанцев, однако ему даже не приходило в голову, что его поведение, если рассматривать его под другим углом, просто низко и совершенно неприемлемо для человека, которому хочется быть хорошим. Ведь даже на это доброе по своей сути дело Алан согласился только по единственной причине — ему самому это сулило немалую пользу. Где-то в глубине души рыжеволосый юноша, впрочем, осознавал, что прекрасные идеи о спасении жителей древесного города являются лишь прикрытием для его собственного эгоизма.

По этой причине Алана ужасно раздражал Артур, в котором проводник отчасти смог увидеть самого себя. Ведь, по его мнению, школяр только выглядит таким благородным и самоотверженным, но на самом деле является не тем, кого за себя выдает. Также Алана возмущал тот факт, что Артур быстро располагал к себе других людей — начиная от Тэнки с Киримом и заканчивая господином Смелом. Его коробила сама мысль о том, что Артур, будучи, по его мнению, богатым капризным сынком, который только благодаря усилиям родителей попал в самую престижную школу Королевства, преспокойно учится в Троссард-Холле, а потом в какой-то момент вдруг решает бросить все начатое, чтобы участвовать в невероятной и довольно сомнительной авантюре. Сам Алан был бы счастлив хоть на малую долю принадлежать к тому высшему обществу со всеми его привилегиями, и если бы ему выпал шанс пройти обучение в удивительной школе, он уж точно не сбежал бы оттуда.

Все эти размышления, по большей части ложные, сформировали в голове Алана некую модель, в которую он охотно верил. Однако теперь все неожиданно поменялось. Он уже смутно понимал, что на самом деле является правильным, а что нет. Нравственные ориентиры, которые всегда честно и преданно вели его по жизни, сейчас дали сбой.

— Просим вас выйти в центр поляны, — послышался голос, обращенный к Артуру. Это был господин Рем на своем прекрасном белогривом коне. Начинался долгожданный Совет, и омаронцы хотели видеть перед собой главного преступника, которого можно было обвинить во всех их злоключениях.

Артур кивнул и, не глядя на расстроенного Алана, прошел в центр поляны. Тут же он ощутил всем телом, как сотни глаз внимательно осматривают его, оценивают и взвешивают в уме, насколько мальчик может быть опасен. Балконы были переполнены народом; некоторые гнезда даже вмещали больше людей, чем могли себе позволить. Из этих своеобразных шарообразных построек жители города с удивлением взирали на юношу.

Увы, но пленник не вызывал у зрителей доверия и симпатии. Его избитое лицо с кровавыми подтеками, внушающее сейчас лишь ужас, слишком серьезное, почти даже мрачное, делавшее его старше своего возраста, потемневшие от усталости глаза, устрашающая татуировка на полшеи в виде хищного орла, перебинтованные руки — все эти факторы настраивали против Артура омаронцев, которые враждебно косились на него.

— Почему вообще его не связали? Что за безответственность! — возмущенно крикнула какая-то пожилая женщина.

— А чего с ним разговаривать, утопить в озере и все! Никто ведь не хочет, чтобы наши дети жили в одном городе с подобными личностями! — вторила ей другая.

— Он же еще очень молод, зачем вы так говорите? — охнула бабушка, которая сидела на самом нижнем балкончике и могла в деталях рассмотреть несчастного пленника. Все эти разговоры напоминали куриное кудахтанье, но они разом смолкли, когда к пленнику приблизился господин Рем и еще какой-то неприятный долговязый юноша.

Артур более внимательно посмотрел на господина Рема, который совсем недавно спас его от кровавой расправы. Во внешности этого уже немолодого мужчины имелось немало достоинств: благородное, правильной формы лицо, казавшееся открытым и честным, прямая осанка и решительный волевой взгляд красивых серых глаз — все эти детали вроде бы располагали к себе окружающих. Однако сейчас пленник заметил еще одну интересную характеристику. Во взгляде холодных глаз, которые вперились в Артура, было что-то спокойное, рассудительное и, главное, хозяйское. Так обычно человек смотрит на свою вещь, прикидывая, выкинуть ее или оставить. Так собственник оценивает свое имущество, решая, как им распорядиться в дальнейшем. И только отметив про себя этот странный, неприятный взгляд, Артур с сожалением подумал, что ему не следует считать этого человека своим другом.

— Я буду задавать вам конкретные вопросы, а вас прошу с честностью на них отвечать. В ваших интересах дать нам как можно больше информации. Мой помощник Каду будет повторять ваши слова, чтобы всем сидящим было слышно, а писцы будут записывать наш разговор, — объяснил всадник, с деланным участием глядя на юношу. — Я не хочу вас связывать, так как имею основания полагать, что вы не будете совершать никаких неправильных действий. Вы меня поняли? — спросил он излишне вежливым голосом, а Артур лишь насмешливо улыбнулся. Оба они отчетливо понимали, что последняя фраза была сказана скорее для всех присутствующих, но никак не для пленника.

— Встаньте сюда, пожалуйста, — проговорил Рем и указал Артуру на небольшой деревянный помост в центре поляны. Ранее мальчик не обратил на него никакого внимания. С трудом поднявшись на это возвышение, Артур еще отчетливее ощутил, как незнакомые взгляды бесцеремонно шарят по его лицу. На этой деревянной платформе не имелось никаких предметов мебели, и пленник с сожалением подумал о том, что во время допроса ему придется все время стоять на ногах, а это было несколько затруднительным в его теперешнем состоянии.

Юноша поднял голову и взглядом пробежал по изящным балкончикам, свитым из каких-то прочных и гибких прутьев. В целом, присутствующие на Совете люди походили на богачей, судя по одежде и манерам. Однако сложно было понять, кто из них является главным. Где же этот самый король и его свита, о которых говорил Алан? Или судья, который должен в итоге окончательно решить судьбу Артура? Казалось, все зрители были в какой-то степени равны между собой, и не было среди них повелителей и подчиненных. Как же будет проходить этот Совет, и в чем его смысл? Вопросы эти волновали Артура, но еще больше его беспокоило то, как ему следует отвечать господину Рему. Что ему надо говорить, чтобы, с одной стороны, выяснить что-то про своих друзей, а с другой — не навлечь на них беду? Все это представлялось сложным предприятием, а его, как назло, начало сильно мутить.

— Ваше имя? — господин Рем спокойно задал первый вопрос, а его долговязый помощник при этом как-то издевательски улыбнулся Артуру, словно забавляясь всей ситуацией.

— Артур, — тихо ответил юноша, и Каду тут же, будто попугай, прокричал эту фразу таким нелепым крикливым голосом, что пленник внутренне содрогнулся от неприязни.

— Вы являетесь учеником Троссард-Холла?

— Да, являюсь.

— Учебный год ведь еще не закончился?

Артур отрицательно качнул головой, не желая ничего произносить, чтобы не слышать эти неприятные режущие крики, которые издавал старательный помощник.

— Почему тогда вы ушли из школы?

— В какой-то момент все пропали. И ученики, и преподаватели. Я не мог оставаться один в Троссард-Холле и подумал, что, возможно, найду ответы в Беру.

После того, как Каду старательно передал публике слова пленника, люди на балкончиках оживленно заголосили. Казалось, их взволновал ответ Артура.

— Каким образом все пропали? Где вы находились в этот момент?

— Я отлучался из школы… Когда вернулся, никого уже не было, — уклончиво ответил юноша. Он понимал, что совершенно бессмысленно рассказывать омаронцам про таинственный свиток, отправивший его в пещеру к отцу, про Вингардио, естествознателей и прочие вещи, в которые обычному неподготовленному человеку сложно будет поверить.

— Чему вас обучали в Троссард-Холле? — послышался следующий вопрос господина Рема, который отчего-то посуровел и уже не смотрел больше на пленника с жалостью, словно ему не нравилось, в каком русле проходила их беседа.

Клипсянин пожал плечами.

— Лекарству, кулинарии, истории…

— Были ли у вас какие-то необычные предметы?

— Я не знаю, что вы подразумеваете под словом «необычные», — ответил Артур. — Мы погружались на дно озера в глубоководных капсулах… Не знаю.

— Боевые искусства были?

— Нет.

— Почему вы вдруг напали на наших людей? — неожиданно спросил господин Рем, и Артур даже сперва не понял, что тот имеет в виду. Однако потом он догадался, что речь шла о шайке Востверза.

— Они издевались над единорогом, — сквозь зубы проговорил пленник.

— Это же просто животное. А вы рисковали своей жизнью, накинувшись на вооруженных мужчин, — удивленно проговорил господин Рем, а в его больших серых глазах при этом промелькнули лукавые искорки. Артуру смутно почудилось, что его недавний спаситель будто бы смеется над ним.

— Пожалуй, я просто не разобрал, кто из них действительно является животным, — смело и дерзко ответил Артур, вызывающе глянув на всадника.

Каду нелепо засмеялся над ответом юноши. Казалось, пленник необычайно забавлял его. Когда он передавал слова публике, его впалый живот дрожал от неконтролируемых приступов смеха.

— Вы гражданин Беру?

— Нет, я из Клипса.

Вопросы продолжали неумолимо сыпаться на Артура, и он начал порядком уставать. Монотонный размеренный голос господина Рема и назойливые крики его помощника являлись в совокупности как бы двумя крайностями непрекращающейся пытки, которая длилась уже целый час. Раненая рука, наспех перевязанная грязным бинтом, тяжелым камнем придавливала юношу к земле. Он был уже не в состоянии стоять на ногах перед этими людьми и отвечать на вопросы.

— Знакомые в Беру есть? — как в полусне услышал Артур. Знакомые, знакомые…

— Родственники, знакомые есть в столице? — настойчиво повторил господин Рем, и Артуру почудилось, будто голос допрашивающего мужчины сделался на несколько градусов холоднее, словно подуло студеным ветром.

Артур с неприязнью взглянул на господина Рема. Юноша не желал отвечать на этот вопрос. Ему не хотелось упоминать имена своих друзей, так как он не знал точно, в чем их могут обвинять эти люди. Он просто молча смотрел на мучителя, а омаронцы также, в свою очередь, притихли в ожидании ответа пленника.

— Отвечайте же! — в нетерпении воскликнул мужчина на белом коне. Но в этот самый миг неприятный допрос прервался, ибо на поляну к ним сбежал полный низкорослый мужчина с разгневанным лицом. Он так торопился, спускаясь по веревочной лестнице, что чуть не сорвался и не полетел рыбкой вниз. Незнакомец приблизился к господину Рему и в сердцах крикнул:

— При всем уважении, вы в своем уме?!

Брови седовласого всадника поползли вверх от удивления.

— Простите?

— Вы взялись допрашивать пленника именно сегодня? Вы что, не видите, в каком он состоянии? Он ранен и едва стоит на ногах, а вы еще требуете от него какой-то информации! Сначала вылечите, а потом допрашивайте! Что у вас, совести нет?

Незнакомец говорил громко и напористо, казалось, слова исходят не только из его рта, но вообще от всего его существа — настолько сильно мужчина жестикулировал, подпрыгивал и притоптывал. Подобно дикому зверьку, он накинулся со своими упреками на сдержанного господина Рема, и было видно, что полный незнакомец занимает в омаронском обществе отнюдь не самое низкое положение, ибо, судя по недовольным глазам всадника, будь на его месте кто-либо другой, господин Рем прикончил бы его на месте за одну только попытку прервать Совет.

Люди на балкончиках также заволновались. Одним хотелось продолжения допроса, другие же жалели юношу и были на стороне беспардонного незнакомца.

— Что вы предлагаете конкретно, господин Олов? — едва сдерживаясь, пробормотал всадник. — Разве нам не нужно выяснить все детали и предоставить людям решать, что делать с пленником?

— Можете делать все, что угодно. Но только когда он придет в себя. Пусть поживет пока у меня. Потом допрашивайте сколько хотите.

По кислой подобострастной улыбке всадника Артур с удивлением понял, что этот нелепого вида толстячок на самом деле обладает властью куда большей, чем господин Рем.

— Что ж. Граждане Омарона, по требованию председателя Королевского Совета «Крыло короля», объявляю о переносе нашего собрания, — уныло провозгласил господин Рем, а помощник Каду старательно повторил за ним его слова. Некоторые люди стали возмущаться и кричать; началась такая неразбериха и суматоха, что Артур прикрыл глаза, не желая больше находиться в этом месте. Как ему хотелось, чтобы к нему вернулись его естествознательские способности! Однако юноша отчетливо понимал, что не стоит все время рассчитывать на какую-то сверхъестественную силу, а, напротив, нужно полагаться на самого себя.

Господин Олов вразвалочку подошел к пленнику и оценивающим взглядом осмотрел его со всех сторон, словно намеревался приобрести, как товар.

— Мальчишка, — неожиданно произнес он полушутливо и добавил: — Поживешь пока у меня, надеюсь, ты не против. Пошли за мной, — повелительным голосом приказал он, и Артур, на негнущихся ногах поплелся за своим новым спасителем. Он пока не мог оценить случившееся; было ли это ему на пользу или, наоборот, у этого господина имеются на него какие-то свои планы, идущие вразрез с желаниями самого Артура? Впрочем, клипсянин был ужасно рад только тому, что невыносимый допрос кончился, и он сможет, наконец, отдохнуть.