Тернистый путь

Глава 34 В которой Артур знакомится с жилищем мистера Анкерсона

Солнце освещало двоим путникам дорогу, пока они шли по прекрасному древесному городу. Листья деревьев, сквозь которые проникали лучи света, выглядели настолько яркими, что казалось, будто неизвестный художник вылил на каждый из них по огромному ведру с зеленой краской. Артур не переставал восхищаться этим уникальным городом, подобно почке выросшим на дереве. Ему нравилось гулять по его необычным, не лишенным очарования улицам. При этом мальчика немало удивил тот факт, что Индолас живет так далеко от трактира, в месте настолько глухом и заброшенном, что даже сложно было определить, к какому графству оно относится: к Короедному или же к тому, что располагалось ниже.

Сперва они попали на заброшенную стройку. Вокруг беспорядочно висели ошметки темно-зеленых веревок, которые походили на диковинных змей, хищно извивавшихся в кроне дерева. Об их предназначении можно было догадаться, увидев незаконченный веревочный мост, который лежал тут же, на ветке, забытый всеми. На стройке царил невероятный беспорядок: повсюду был хаотично разбросан строительный мусор, здесь стояли ведра с давно застывшей глиной, в некоторых местах, где пока еще не были проложены мосты, зияли пустоты между ветками, куда легко можно было провалиться, засмотревшись на высоко пролетающих птиц.

Древесный город не допускал к себе беспечного отношения. В диких отдаленных местах Беру нужно быть собранным и внимательным, иначе легко можно угодить в пропасть, так как чем дальше от ствола, тем тоньше становились ветки.

Индолас быстро пересек стройку, ловко проходя по доскам, накиданным через небольшие обрывы. Он не считал нужным смотреть себе под ноги, и было видно, что дорогу домой он нашел бы даже с закрытыми глазами. Однако господин Анкерсон иногда останавливался и озабоченно наблюдал за передвижениями Артура, словно боясь, что мальчик с непривычки может оступиться и свалиться в пропасть.

Они шли уже достаточно долго, около часа, и ветка под их ногами постепенно становилась все тоньше и тоньше. Сначала ее площадь была так велика, что края даже не просматривались. Затем она сузилась до ширины обычной городской улицы, а потом и вовсе превратилась в тоненькую парковую дорожку. Сейчас же идти надо было совсем осторожно, чтобы не упасть. В какой-то момент путники остановились перед спутанными ветвями, которые, по всей видимости, никогда не знали обрезки. Они причудливо сплетались между собой и уходили вниз, подобно веревочным лестницам, созданным не садовником, но самой природой.

— Нам нужно чуть спуститься, — предупредил Индолас, озабоченно косясь на Артура. Он ожидал увидеть в его лице страх, но мальчик, напротив, казался абсолютно спокойным. Господин Анкерсон лишний раз убедился в удивительном сходстве этого парня и Иоанты, которая, хоть и не присутствовала непосредственно при его воспитании, тем не менее передала ему все необходимые качества.

— Эти ветки достаточно прочные. Их можно использовать как лестницу. Смотри куда ставишь ноги, вот и все, — с этими ободряющими словами мужчина, подобно белке, полез по природным ступенькам. — Спускайся теперь ты! — раздался его бодрый голос откуда-то снизу. Артур довольно ловко стал спускаться по дереву, при этом вспоминая их поход с Аланом. Интересно, где сейчас проводник? Все еще живет у повстанцев, надеясь на обещанное вознаграждение или уже давно возвращается в Ту-что-примыкает-к-лесу?

— Вот мы и пришли! — радостно провозгласил господин Анкерсон в тот момент, когда Артур почувствовал, что его ноги стоят на более-менее прочной ветке, которую не качает от малейшего порыва ветра. — Добро пожаловать в Индоласовское графство, — с неким оттенком гордости проговорил господин Анкерсон.

Действительно, та ветка, на которой находился его гнездим, не принадлежала ни к одному из крупных графств, обозначенных на карте Беру. Здесь не было улиц, домов, торговых лавочек, беспечных прохожих и голодных котов. Это была всего-навсего одна довольно толстая ветка, с левого края которой располагался маленький невзрачный домик, напоминавший ласточкино гнездо. Над ним толстым зеленым потолком проходили спутанные ветви, по которым путники только что спустились вниз. Они создавали своеобразный защитный покров от ветра и непогоды, а также от назойливого шума Короедного графства.

Единственным минусом подобного расположения можно было назвать то, что здесь царила вечная тень. Солнце почти не проникало в эти края. Впрочем, гнездим Индоласа располагался таким образом, что как раз к нему из просвета между веток робко устремлялись солнечные лучи, освещая не только его жилище, но еще и небольшой садик. На стенах гнездима не было номера, вероятно, он даже не фигурировал в Градостроительных планах — настолько он был незначительным и маленьким. С близкого рассмотрения этот домик напоминал скорее шалаш, сплетенный из гибких прутьев и со всех сторон засаженный зелеными кустами.

Посреди всей этой зелени торчало круглое отверстие наподобие кроличьей норы. Несмотря на ограниченную территорию — всю ветку можно было в ширину пройти за десять взрослых мужских шагов — на ней, тем не менее, что-то росло и представляло собой некую, даже дизайнерскую идею. Декоративный ракитник был заботливой рукой высажен вокруг дома посреди аккуратных рядков нежных маргариток и анютиных глазок. Помимо них гнездим охранял также какой-то неизвестный Артуру вид растения, похожий на лесной папоротник.

— А почему твой дом расположен так далеко от трактира? — все-таки поинтересовался Артур у нового друга.

Индолас с иронией взглянул на мальчика.

— Когда ты задаешь такие вопросы, я, право же, забываю, кто ты такой. Для естествознателя нет такого понятия, как большие расстояния, смотри! — с этими словами Индолас исчез, и только зеленоватое свечение и легкое дуновение ветерка говорили о его недавнем присутствии. Затем он вновь появился перед Артуром и подмигнул ему карим глазом. — Знаешь, где я побывал сейчас? Заглянул на кухню, чтобы посмотреть, тщательно ли госпожа Стиркенс моет посуду. Кстати, она весьма недурна собой.

Артур весело улыбнулся. Юноша совсем запамятовал, что естествознатели обладают чудесной способностью перемещаться в пространстве. А ведь он сам когда-то смог переместиться в дом своих родителей. Но это было до того невероятно и удивительно, что напоминало скорее сон. После же возвращения из пещеры единорогов Артура настолько захватили события, связанные с исчезновением друзей, что у него даже не оставалось времени поразмыслить над своей потерей.

— Теперь, когда ты у меня в гостях, придется забыть про перемещения. Но, думаю, небольшие прогулки на свежем воздухе мне не повредят.

— А почему твой дом не в Короедном графстве? — вновь задал вопрос Артур.

— Знаешь, никогда не любил короедов, — шутливо ответил Индолас, а потом добавил серьезнее: — На самом деле у меня нет никаких прав иметь свой гнездим в Беру. Я ведь не беруанец. Мои способности помогли мне обойти все возможные пропускные пункты, ну а потом дело оставалось за малым: мне надо было найти себе угол, где я бы никому не мешал. Думаю, мне это удалось. Сюда никто не заходит. Эта ветка надежно скрыта от чьих-либо глаз.

С этими словами Индолас, согнувшись до такой степени, что стал ниже Артура, отворил маленькую круглую дверь в свой дом. Потом мужчина гостеприимно пригласил Артура войти, а если быть точнее — заползти внутрь. Юноша послушно проследовал за хозяином, при этом не забыв глянуть на дощечку, второпях приколоченную к двери, на которой ярко-желтой краской было выведено: «Господин Анкерсон, трактирщик».

Внутри гнездим чем-то напоминал бедное жилище господина Горбса, за тем лишь исключением, что у старого мужчины в комнатах нестерпимо воняло, здесь же, напротив, все выглядело чисто, опрятно и приятно пахло душистыми пионами. Помимо аккуратности и уюта маленькому гнездиму совсем нечем было гордиться: его внутреннее убранство казалось более чем скромным. В центре спальной комнаты, как и во всех беруанских домах, висел гамак, что, впрочем, составляло единственный предмет мебели. Помимо спальни тут был также небольшой коридор, проходя по которому, надо было сгибаться в три погибели, и одна комната, еще более крошечная, выполнявшая функции ванной и кухни одновременно.

Надо отметить, господин Анкерсон редко ужинал дома. В основном, он предпочитал стряпню «Веселой индюшки». Сам же он готовил, по его собственному мнению, отвратно. Если он желал устроить дома пир, то просто перемещался в трактир, брал там необходимую еду и за секунду возвращался домой.

Помимо гамака, в спальне имелись книги. Их было несметное множество, что говорило о страстной любви хозяина дома к чтению. Пожалуй, это был единственный каприз, который Индолас мог себе позволить, и которого он не хотел лишаться. Огромные фолианты в старинных обложках, красивые и помпезные, украшали излишне скромное убранство комнаты, вполне справляясь с ролью предметов декора.

— Сколько книг! — в восхищении пробормотал Артур, с ребяческим восторгом глядя на эти высокие бумажные башни, доходившие до самого потолка гнездима.

— Ты любишь читать? — с удовольствием спросил господин Анкерсон, однако этот вопрос не нуждался в ответе, ибо по горящим глазам Артура можно было догадаться о том, что он страстно увлечен книгами.

— Да, очень.

— Кстати, я не спрашивал… Как тебе учеба в Троссард-Холле? Какие дисциплины тебе нравились? Вас учили по свиткам, но, судя по твоим словам, ваши предметы далеки от естествознательских наук…

— В целом, мне все нравилось, — ответил Артур. — Но, конечно, я больше всего любил полеты на единорогах.

— А какой была твоя успеваемость? — строгим голосом поинтересовался господин Анкерсон, окончательно вошедший в роль требовательного отца, которого сильно заботит отношение сына к учебе.

Артур весело рассмеялся, так как его насмешил строгий вид Индоласа.

— Думаю, мне нечем особенно хвастаться, — честно заметил юноша, вспомнив, как Диана с Триумфией помогали им с Тином выполнять домашнюю работу. Нельзя сказать, чтобы мальчик был совсем уж безответственным по отношению к учебе, но ему все же было далеко до большинства отличников, для которых важным представлялись не сами знания, а исключительно хорошая оценка. Артур же всегда, когда учил какую-либо дисциплину, старался извлекать из полученной информации практическую пользу, а оценки его мало заботили.

— Иоанта тоже любила полеты… А твой отец — прирожденный врач, — с некой гордостью проговорил Индолас. Мужчина мог бесконечно вспоминать друзей, но он также понимал, что его гость нуждается в отдыхе. — Что ж, нам с тобой нужно еще о многом переговорить, — задумчиво сказал Индолас, глядя на юношу. — Но ты, как я полагаю, хочешь передохнуть? Сейчас день, но ты не спал всю ночь, так что великодушно предлагаю тебе воспользоваться моей кроватью. Но сперва, уж не взыщи, тебе придется умыться. С канализационной трубой ты, конечно, хорошо придумал, приятель, но я не хочу, каждый раз засыпая в своем гамаке, представлять себя лежащим в неубранном ночном горшке.

Артур и сам мечтал о том, чтобы как следует искупаться. Ему до сих пор мерещилось, что по его одежде ползают тараканы.

— Возьми мыло, помыться можно на улице. Там стоят два корыта, ты увидишь, — сказал хозяин дома, протянув мальчику огромный кусок земляничного мыла и пористую мочалку.

Пока гость приводил себя в порядок, Индолас решил приобрести для Артура новую одежду взамен старой. Для этого ему пришлось опять побывать в Короедном графстве, где он в местной торговой лавочке взял юноше все необходимое. Господин Анкерсон не жалел венгериков, ибо ему доставляло безмерное удовольствие покупать что-то для сына Иоанты. Мужчина, обладавший изысканным вкусом, останавливал свой выбор только на тех вещах, которые на тот момент считались модными по беруанским меркам. Впрочем, Индолас старался отдавать предпочтение не только красивым вещам, но еще и удобным, так как знал, что Артуру придется много путешествовать.

Он также не удержался и купил своему гостю красивый компас из латуни, чтобы мальчик впредь не испытывал проблем с ориентированием на местности. Когда господин Анкерсон сгрузил все свои приобретения перед Артуром, юноша очень смутился, не ожидая получить столько подарков.

— И не вздумай благодарить. Поверь, мне бы хотелось сделать для своего друга гораздо больше, чем просто купить несколько безделушек, — заметил Индолас, увидев, что Артур хочет начать возражать. Затем он строго добавил:

— А теперь — спать!

Артур с огромной радостью принял это предложение; за все последние дни, начиная с его бессонной ночи в лесу, когда он сторожил раненого Алана, а также своего пребывания в Омароне и заканчивая этой ночью, когда он карабкался по канализационной трубе, чтобы попасть в Короедное графство, ему так и не удавалось нормально отдохнуть. Поэтому, как только он с блаженством растянулся в гамаке, то тут же заснул. Господин Анкерсон с отцовской заботой смотрел на спящего мальчика. Казалось, он мог провести целый день в таком безмолвном созерцании, и это занятие ему бы нисколько не наскучило.

Индолас с жадностью всматривался в черты Артура и вновь находил неуловимое сходство с Иоантой; в эти мгновения его сердце сжималось от безотчетной грусти. В какой-то момент мальчик перевернулся на своей постели, и мужчина заметил глубокий шрам на его руке, оставленный омаронцами, и другие позорные отметины рабства у армутов. Почувствовав, как на его глаза наворачиваются слезы, Индолас быстрым шагом подошел к спящему гостю и осторожно, чтобы ненароком не потревожить его, дотронулся до еще незаживших ран своей рукой: спустя минуту они бесследно исчезли, словно никогда и не появлялись. Все-таки у естествознателей есть свои преимущества.

Затем, мужчина, задумавшись о чем-то, вышел на улицу и принялся работать в саду.

Артур крепко спал весь день и ночь, и проснулся только на следующее утро, посвежевший и полный сил. Уже давно он не чувствовал себя настолько хорошо. Когда господин Анкерсон подошел к нему, чтобы разбудить, то с удивлением обнаружил, что дорогой гость уже давно встал. Выглянув на улицу, он увидел юношу в саду, выполняющего какие-то странные упражнения.

«И кто научил его таким приемчикам? — подумал про себя Индолас, невольно восхищаясь гибкостью и грациозностью юноши. — Интересно, смог бы я это повторить?» — с интересом задумался мужчина, но потом, вспомнив про то, что вот уже много лет не ходил пешком, предпочитая исключительно перемещения, не говоря уже о физических упражнениях, он решительно отбросил эту затею.

Индолас уже успел побывать в трактире, где он позаимствовал у своих работников весьма неплохой завтрак. На ковре перед гамаком мужчина соорудил нечто, похожее на армутский стол, куда он поставил всевозможные яства.

Когда Артур, бодрый и веселый, зашел внутрь гнездима, здесь уже распространялись ароматные запахи терпкого Ваах-лаба, сдобных булочек с изюмом и корицей и бутербродов с жареным мясом куропатки. Помимо прочего, тут имелись также вареные перепелиные яйца в брусничном соусе и варенье из древесной коры — известное лакомство беруанцев, которые во все времена считались ужасными чревоугодниками.

— У меня нет стола, уж не взыщи, — дружелюбно заметил Индолас. — Но завтрак, надеюсь, тебя устроит.

— Завтрак отличный! — живо воскликнул Артур. — Я уже не помню даже, когда я так чудесно завтракал.

Лицо мужчины расплылось в довольной улыбке.

Они целиком и полностью предались процессу поедания чудесной пищи, не забывая мысленно благодарить повара «Веселой индюшки», а после трапезы Индолас выкурил две огромные сигары. Он приобрел эту дурную привычку, когда стал жить на дереве.

— Что ж, — сказал он, когда на импровизированной скатерти не осталось ни крошки, — я думаю, нам с тобой нужно поговорить и решить, что мы будем делать. Но сперва скажи мне одну вещь: как ты все-таки смог выбраться из пещеры единорогов? Насколько я знаю, естествознательские чары там не властны.

Артур пожал плечами.

— Как нам объяснил Вингардио, пещера была закрыта защитным куполом. Но преступники, которых он ранее помещал туда, в попытках выбраться совместными усилиями воздействовали на этот купол, благодаря чему в одном месте он истончился. Там мой отец попробовал переместиться, но не смог, так как его сил оказалось недостаточно. Потом попробовал я, и у меня получилось, но после этого я, видимо, навсегда лишился всех способностей.

— Ты же понимаешь, что их можно вернуть? Если тебя будет учить естествознатель по свиткам, ты вполне сможешь обрести утраченное. Конечно, эта сила будет не такой могущественной, как та, которая передается от родителей, но все же…

Артур немного помедлил, а потом сказал:

— На самом деле, я не уверен, что хочу быть естествознателем.

— Но почему? — искренне удивился Индолас. — Твои родители были ими.

— Да… Но это их выбор, они сами решили ими стать. Я не хочу приобретать естествознательские умения только потому, что они были у моих родителей.

— А как же перемещения в пространстве и прочие преимущества?

Артур улыбнулся.

— Что касается перемещений, то я предпочитаю ходить пешком. Я страстно люблю путешествия, и сама мысль о них приводит меня в дикий восторг. Длительная дорога, скитания в других краях, опасности, которые могут встретиться на пути, да и, наконец, сама подготовка к путешествию… Все это гораздо приятнее, чем просто за секунду переместиться в желаемое место. Мне нравится самому быть непосредственным участником действия… Но в целом, все это мелочи… На самом деле есть еще одна, более веская причина, почему я не хочу вновь становиться естествознателем.

— И какая же? — поинтересовался Индолас, внимательно глядя на собеседника.

Артур задумался, пытаясь подобрать верные слова.

— Сила естествознателей — это огромное могущество. Человек, который ей обладает, становится словно на порядок выше простых людей. У естествознателей больше соблазнов, больше искушений воспользоваться силой для решения каких-то собственных вопросов, для манипулирования людьми… Пример Вингардио показывает, что какие бы добрые помыслы ни существовали у человека изначально, все равно наступает момент, когда он захочет использовать силу лишь в своих интересах. Война между естествознателями, в результате которой погибло столько людей, является живым подтверждением того, как страшно обладать подобным могуществом. Я не хочу вновь становиться естествознателем, потому как опасаюсь, что однажды мое неверное решение приведет к роковым последствиям. Я не хочу брать на себя такую ответственность. Меня вполне устраивает то, кто я есть.

Индолас ласково улыбнулся юноше. Неожиданно ему пришло в голову, что, вероятнее всего, Артур прав.

— И я, кстати, плохо знаю, какими способностями обладают естествознатели, — добавил клипсянин. — Целительство, конечно, я считаю неплохим умением.

— Да, если бы ты был естествознателем, ты бы сам смог избавиться от шрамов, — с оттенком едва уловимой гордости сказал Индолас, указав на его руки. Артур в удивлении осмотрел себя. На его теле не осталось ни малейшего напоминания о том, что когда-то он был собственностью господина Ролли.

— Это удивительно! Я даже не заметил… — в полном восхищении проговорил мальчик. — Огромное спасибо! Да, этому, пожалуй, я бы хотел научиться.

— Ну вот видишь…

— С другой стороны, — продолжил Артур, — лечить можно и не прибегая к чудеснейшим способностям. Одна моя подруга, Триумфия, могла вылечить кого угодно только благодаря знаниям о травах… В общем, я не знаю. С детства я всегда полагался на самого себя и на свои силы, которые ничем не отличаются от тех, что есть у простых людей. И в целом я всегда неплохо справлялся и не думал о том, что чем-то обделен. Только в одном случае, наверное, я бы хотел стать естествознателем… Если бы я был точно уверен, что эти способности помогут мне найти отца.

— Отца… — рассеянно повторил за ним Индолас. — Да, эта задачка не из легких. Я знаю как минимум три пещеры, которые возвели единороги. Возможно, их больше.

Артур помрачнел, так как представил себе, что искать отца в пещере единорогов — это сложнее, чем найти семилапого короеда на огромном беруанском древе.

— Но ты много говорил про своего единорога… Думаю, он сможет больше тебе рассказать.

— Я не знаю теперь, где он, — с грустью ответил Артур.

— Да, но ведь он уже находил тебя раньше? Значит и сейчас найдет. В тот момент, когда ты будешь более всего в нем нуждаться.

— Что ж, мне казалось, я нуждался в нем во время всего своего путешествия, — криво усмехнулся Артур, но Индолас загадочно покачал головой.

— Ты ведь со всем справился, не так ли? А я говорю про действительно безвыходные ситуации.

Артур не стал с ним спорить. В городе армутов он чуть не умер, но если смерть, по рассуждениям Индоласа, не является безвыходной ситуацией, что же тогда вообще эта фраза могла означать?

— Нам надо определить наши дальнейшие действия, — сказал господин Анкерсон, отложив, наконец, в сторону табак. — У меня есть некоторые размышления на этот счет.

— А что тебе известно о повстанцах? — задал Артур давно беспокоивший его вопрос. — Действительно ли это те люди, которые учинили государственный переворот?

Индолас задумчиво покачал головой.

— Ремесло трактирщика позволяет мне находиться в курсе многих событий, которые происходят в городе. Я ведь неспроста выбрал такую работу. Мне все время нужно понимать, что творится в Королевстве, Троссард-Холле… Так я мог бы оказаться полезным твоему отцу. Винотель обладает удивительной способностью развязывать языки, а табак — усыплять разум. Многие треплют то, о чем не следовало бы упоминать. Я слышал разные небылицы, но при этом сам никогда не видел повстанцев. Ко мне не наведываются северяне — у них и своих заведений довольно. Но, судя по тому, что говорят люди, версия господина Треймли самая верная.

— То есть действительно повстанцы являются зачинщиками? Они пытались свергнуть короля!? — воскликнул Артур.

— Боюсь, это так, мой мальчик. У нас уже давно творятся беспорядки, королем никто не был доволен, а особенно его политикой с налогами на гнездимы… В конечном итоге на Северной стороне сформировалось движение повстанцев, которые, насколько я знаю, не только захотели прогнать короля и всю его свиту с дерева, но еще и отнять гнездимы у южан. В самый критический момент, когда, казалось, подмоги ждать уже неоткуда, появились белые единороги. С их помощью удалось выдворить всех бунтарей из города. Теперь все входы на дерево закрыты, а в Беру объявлено чрезвычайное положение. Мы каждую секунду ожидаем начала военных действий.

— Почему тогда повстанцы так странно относились ко мне? — спросил Артур. — Они были уверены, что именно я каким-то образом причастен к тому, что их лишили права жить на дереве…

— Отчасти это правда, — ответил Индолас. — Действительно, именно ученики Троссард-Холла вмешались в критическую минуту и согнали всех зачинщиков с дерева. Только это была всего лишь реакция на их неправомерные действия, вот и все. Их выгнали из Беру, чтобы не было беспорядков, и чтобы обычные люди не пострадали.

— Просто мне показалось, что… Короче говоря, я и сам не знаю, что мне показалось, — сбивчиво произнес Артур. Юноша действительно слабо понимал, что происходит в древесной столице. — Вначале я было подумал, что, может, мои друзья находятся под каким-то влиянием… Помнишь, я рассказывал тебе про голоса в Троссард-Холле, которые слышал только я?

Индолас кивнул головой.

— Так вот, я думал, что есть какая-то связь между этими голосами и прилетом учеников в Беру. Однако я изменил свое мнение, когда прочитал письма своего друга, Тина… Не похоже, чтобы он находился под каким-то психологическим влиянием, когда их писал… Я совершенно точно узнал его стиль.

— Вполне может быть так, что никакой связи между голосами в школе и тем, что произошло в Беру, нет, — резонно заметил Индолас.

— Кстати! — вдруг воскликнул Артур. — Почему-то я раньше совсем не думал вот о чем! Вначале, когда я вернулся в школу после пещеры, то заметил, что голоса пропали. Я подумал, что источник голосов также исчез из школы вместе с ребятами… Однако я совсем забыл, что в тот момент я уже не был естествознателем! Я просто перестал слышать голоса как раньше, так что, возможно, они никуда и не делись! Вдруг это просто особенность долины, где находится Троссард-Холл? Может, это как-то связано с тем, что там раньше находился город естествознателей, Воронес?

— Вряд ли… Если бы это было связано с нашей наукой, я бы точно знал о голосах. Твой отец, между прочим, тоже ничего не слышал, а ведь и он естествознатель, — резонно заметил Индолас. — Все то, что произошло с вами в школе… Мне сложно делать какие-то выводы, так как у меня недостаточно информации. Я даже не узнал, кто убил Иоанту, хотя потратил на это половину своей жизни. Я хотел уберечь твоего отца, я предупреждал, что ему не стоит искать свиток… «Последнее слово единорогов». Мне всегда казалось, что его либо не существует, и мы гоняемся за призраком, либо же он есть, но откроется только тогда, когда ему будет суждено это сделать, и тому человеку, который будет этого заслуживать. Тебе может показаться, что у меня немного фаталистический образ мышления, и что я, в конечном счете, не прав. Ведь если действительно свиток существует, и его найдет человек с темными помыслами, то вряд ли это приведет к чему-то хорошему. В худшем случае это грозит новой войной, только вот на нашей стороне осталось не так уж и много бойцов. Я даже не знаю, жив ли наш друг, который отправился в другие города естествознателей. У меня оборвалась с ним связь. Таким образом, остаемся только мы с твоим отцом, что, согласись, совсем недостаточно для битвы.

— Что мы будем делать? — спросил у него Артур. Ему было интересно услышать, что предложит Индолас.

Господин Анкерсон кивнул:

— Да. Что мы будем делать… Это хороший вопрос. Я предлагаю тебе следующее. Ты несколько деньков поживешь в моем прекрасном гнездиме; еду я тебе оставлю самую лучшую, какую только пожелаешь. Между тем, я перемещусь в Омарон, чтобы подробнее выяснить версию восставших беруанцев. В трактире мне приходилось слышать лишь сплетни, которые могут быть весьма далеки от правды. Нужно убедиться в том, чего на самом деле хотят повстанцы. Необходимо постараться узнать, действительно ли в Беру идут люди из Полидексы, чтобы развязать войну… Ты со мной спуститься не сможешь по известным нам с тобой причинам. Через некоторое время, когда я все узнаю и вернусь к тебе, мы уже решим, что будем делать. Я бы не хотел, чтобы ты возвращался сейчас к своим друзьям, так как я не знаю точно, что творилось в школе, и кто хотел от тебя избавиться. Слишком уж подозрительна вся эта история, и, на мой взгляд, тебе нужно поостеречься.

Артур с грустью покачал головой.

— Я не смогу остаться у тебя, — твердо сказал он. — Я проделал этот путь, чтобы выяснить, что произошло с моими друзьями, а не прятаться, как заяц. Мне нечего бояться, я никому не сделал зла. Более того, я уже даже не естествознатель. Так что видеть во мне какую-то угрозу можно лишь с большой натяжкой. Помимо этого, Тин уже знает, что я на дереве, ребята будут волноваться и ждать меня. Если я задержусь, это будет нехорошо по отношению к ним. Думаю, пока ты будешь узнавать все у повстанцев, я в это время воспользуюсь своим пропуском в Птичье графство… За несколько дней со мной вряд ли сможет случиться беда. А ты переместишься ко мне наверх, когда все подробно выяснишь.

— Ты уверен, что хочешь сделать именно так? — с тяжелым вздохом проговорил Индолас. На сердце естествознателя скребли кошки, хоть он и не отдавал себе в этом отчета. С одной стороны, ему казалось неправильным оставлять сына Иоанты одного, без защиты, тем более сейчас, когда он стал более уязвимым, чем раньше. Что там творилось в этой школе? Неужели тот, кто всю жизнь охотился за Ирионусом, каким-то образом смог узнать его сына? Неужели была какая-то цель в том, чтобы навредить им обоим? Но зачем? Ведь у них не было свитка…

С другой стороны, Индолас не понимал точно, какие события являются некой случайностью, а какие — частью чьего-то плана. Взять хотя бы эту немыслимую историю, которая произошла с Антуаном Ричи… Трагедия в Хвойной долине. Может, это событие совсем никак не связано с Ирионусом и Артуром?

Странные голоса… Существовали ли они в действительности? Господин Анкерсон, конечно, не сомневался в том, что мальчик говорит правду, но ведь ему могло показаться. Если голоса и вправду существовали, почему же тогда Ирионус ничего не почувствовал?

Вся эта темная история волновала и пугала доброго мужчину. Он боялся оставлять Артура одного, но при этом ему нужно выяснить все о повстанцах. Ведь, возможно, скоро начнется война, и тогда на дереве будет совсем небезопасно.

— Ты уверен, что не хочешь дождаться моего возвращения? — вновь повторил Индолас, и юноша, к его огромному огорчению, покачал головой. В этот момент Индолас как-то сразу понял, что ему не переубедить упрямого сына Иоанты. Будучи совсем недавно маленьким мальчиком, Артур вдруг превратился в мужчину, который твердо понимает, чего он хочет, сам принимает решения и несет за них ответственность. Глядя на его серьезное, возмужавшее лицо, Индолас не посмел запретить ему одному подниматься в Птичье графство. В конце концов, они разделяются ненадолго, всего два-три дня, а потом он за секунду переместится наверх.

— Что ж, это твое решение. Я бы, конечно, поступил иначе, но я не твой отец и не хочу указывать тебе, как поступать. Кстати… Когда мы, наконец, выясним, что тут происходит… Мы обязательно отправимся на поиски Ирионуса.

— Я очень этого хочу, — ответил Артур, с благодарностью улыбнувшись Индоласу.

На том они и порешили. В этот же день Индолас пошел проводить Артура к пропускному пункту, который находился в стволе гигантского дерева. Когда настало время прощаться, мужчина вручил ему компас и сказал следующее:

— Надеюсь, эта вещица окажется полезной и будет изредка напоминать обо мне. Запомни, компас укажет любую дорогу, какую ты только пожелаешь. Тебе останется дело лишь за малым: следовать верному пути. Впрочем, для этого у тебя есть нечто поважнее моей безделушки.

— И что же? — улыбнулся Артур, с благодарностью приняв подарок. Этот человек за несколько дней сделался ему таким родным, словно мальчик знал его всю свою жизнь.

— Твоя совесть, — загадочно ответил Индолас и, кивнув Артуру на прощание, так быстро растворился в воздухе, что, казалось, слова, которые мальчик услышал секунду назад, были произнесены не человеком, но фантомом.