Тернистый путь

Глава 25 Или добро пожаловать в Омарон!

Артур очнулся от ужасной ноющей боли, которая поселилась в его теле. Когда он смог, наконец, разлепить глаза, выяснилось, что в результате того неожиданного удара по лицу ему повредили одну скулу; правый глаз опух и открывался с большим трудом. У юноши были так крепко связаны руки и ноги, что он почти не чувствовал своих конечностей. Вся эта скверная ситуация сразу живо напомнила бедному мальчику Мир чудес. Те кошмарные дни, когда он был вынужден постоянно претерпевать боль и мучения, будто бы вновь проносились перед его глазами.

Куда он попал? Где он находится, и кто его связал, жестоко наградив ударом по голове? В тот самый момент, когда уже все вопросы о неожиданном исчезновении ребят из Троссард-Холла вроде должны были разрешиться, Артур вновь оказался далек от своей цели. На бедного юношу вдруг нахлынула такая слабость и апатия, что он с досадой закрыл глаза, словно предпочтя находиться в приятном забытьи, нежели в реальности.

Впрочем, неуемный характер не позволил ему долго бездействовать. Мозг его уже начинал искать ответы и возможные пути решения возникшей проблемы, а оптимизм, который всегда так раздражал Алана, не дал Артуру находиться в унынии в течение долгого времени.

Юноша попытался приподняться на своем неудобном ложе и осмотреться. Картина, открывшаяся перед его взором, немного удивила пленника, поскольку он лежал не на земле, а словно парил в воздухе на плоской квадратной платформе, закрепленной между могучими ветвями деревьев. Во все концы от его импровизированной тюрьмы вдаль уходили подвесные веревочные мосты, которые также упирались в платформы — большие или поменьше, либо же в аккуратные постройки, удачно спрятанные в зеленых зарослях деревьев.

Артур понял, что он по-прежнему находится в том странном пропускном пункте, откуда, по словам Алана, можно было пробраться в столицу. Где, интересно, его проводник? Что вообще значит вся эта история? Артур не хотел сейчас строить никаких догадок; нужно было сперва дождаться чьих-либо объяснений.

Клипсянин попробовал ослабить путы на руках, и ему это немного удалось. Мог бы он сбежать отсюда? Вероятно, но куда? Как пройти в Беру? Бессмысленно было пока даже думать о побеге.

Между тем, в таинственном подвесном городе кипела жизнь. Был разгар дня, и потные от оюньской жары люди сновали по подвесным мостам, нагруженные какой-то увесистой поклажей. Среди одних угадывались местные жители, другие же по своей красочной, иноземной одежде походили больше на армутских купцов. Много тут было и всякого сброда, по непонятным причинам околачивающегося возле столицы. Все люди вроде бы занимались своими обычными делами, однако в городе не ощущалась та беззаботная атмосфера, которая была характерна для Мира чудес. Казалось, будто за повседневной суетой жители подвесного города стараются скрыть какое-то волнение и едва уловимое напряжение. Их разномастные лица выдавали страх и неуверенность. Они походили на воров, каждую секунду ожидающих, что их должны схватить с поличным на месте преступления.

Порою, проходя со своими объемистыми тюками по тонким мостам, они украдкой смотрели на Артура; их взгляды казались такими забитыми, будто они вправду верили, что связанный пленник чудесным образом освободится и причинит им зло. Другие же, напротив, с каким-то недовольством взирали на нежданного гостя.

Артур совсем не понимал значения этих взглядов. Сначала ему подумалось, что они с Аланом, сами того не желая, навлекли на подвесной город беду своим появлением, приведя за собой страшных существ, которые все время шли за ними по пятам. Возможно, стаи голодных тварей уже начали нападать на местных жителей. С другой стороны, животные были активны только ночью, а в это время весь город, образно говоря, смещался на деревья и погружался в сон.

Иногда, когда юноша сам смотрел на любопытных прохожих, они в страхе отводили глаза. Все это казалось чрезвычайно странным. Можно было подумать, что Артура здесь знали или же, что более вероятно, приняли за кого-то другого. Иначе как объяснить эти неприязненные и испуганные взгляды совершенно незнакомых ему людей?

Прошло довольно много времени. Жители поселения, сновавшие по мостам, прекратили свои шумные передвижения, скрывшись в маленьких кособоких домах, которые, при более внимательном осмотре больше смахивали на сарайчики для хранения инструментов. К Артуру же пожаловали двое незнакомцев. Один из них оказался тем самым светловолосым юношей, который так неприветливо встретил его утром.

Молодые люди выглядели щеголями из-за вызывающе яркой одежды и повышенного внимания к своей внешности: их волосы были убраны в прически, жиденькие усики, только начавшие пробиваться на их юношеских лицах, были тщательно напомажены, словно их обладатели собирались идти на бал. Впрочем, по их четким движениям, отрывистым голосам и оружию, висевшему у них за спиной, складывалось впечатление, что эти воины, охранявшие подвесной город от неприятеля, явно не собирались танцевать с Артуром.

Мужчины ловко забрались в подвесную тюрьму и как-то странно уставились на связанного юношу. Казалось, они ждали от пленника непредсказуемых действий, что, по-видимому, немало беспокоило их. Однако, увидев, что Артур спокойно смотрит на них и ничего не предпринимает, незнакомцы расслабились.

— Меня раздражает, что нас определили за ним следить. Чем мы хуже остальных? — с недовольством пробормотал светловолосый паренек, все еще таращась на Артура, как на какое-то иноземное диво.

— Раздражает, или ты боишься, Нут? — с едким сарказмом проговорил второй юноша, с отвращением косясь на поврежденную скулу пленника. — Это ты его от испуга так шарахнул?

Светловолосый воин гордо выпрямился и с презрением выпалил:

–— Заткнись, Сурт! Просто это была моя маленькая месть, вот и все. Я совсем не боюсь эту мразь и, если бы я с ним дрался один на один… — парень хвастливо замолчал, мечтательно глядя куда-то ввысь.

Надо отметить, весь этот странный диалог происходил таким образом, будто Артура здесь не было. Между тем пленник находился здесь и изучал этих странных, разодетых незнакомцев, внимательно слушая их чудаковатый разговор.

— Просто он связан, вот ты и храбришься. Признай, что в штаны наложил, пока поднялся по этой лестнице. Вот попробуй развязать ему руки, и тогда посмотрим, какой ты будешь смелый.

Нут с недоверием взглянул на Артура; с одной стороны ему хотелось утереть нос приятелю, с другой — он отчего-то ужасно боялся пленника, будто в нем заключалась какая-то неведомая сила, о которой даже сам Артур, к своему огромному сожалению, не имел ни малейшего понятия.

— Мне надо умыться, и я хочу пить, — вдруг заявил пленник, дерзко прервав беседу двух друзей. Молодые люди с нескрываемым удивлением взглянули на него, словно до этого момента они не подозревали о том, что их жертва умеет разговаривать. Переглянувшись между собой, они так и продолжили стоять, ничего, впрочем, не предпринимая.

— Я не сбегу, — добавил юноша. Ему и правда бежать было особо некуда.

Черноволосый воин злобно покосился на Артура.

— Ты не сбежишь, да. Иначе я собственными руками пристрелю тебя из арбалета, а потом буду хвастаться всем, что именно я это сделал!

По всему было видно, что эти ребята совсем недавно стали осваивать воинскую науку и еще не совсем понимали своих обязанностей. Сурт, например, напускал на себя излишне важный вид, присущий разве только высокопоставленным вельможам, но никак не рядовому воину на службе у своего маленького незначительного городка.

— Что ж, в таком случае, может, развяжете меня? А то нечем будет хвастаться? — невинным голосом поинтересовался Артур, протянув вперед свои руки.

— Давай, Нут, развязывай его. Если бы он мог сбежать, то уже давно бы это сделал…

— Почему я? — обиделся светловолосый юноша, не желая делать ни шагу в сторону пленника.

— Потому что ты младше, а еще потому, что я устрою тебе взбучку, если ты этого не сделаешь, — хищно осклабился Сурт, и, как ни странно, эти доводы сработали. Нут выглядел более слабым и изнеженным, чем его мускулистый приятель, что не могло не подтолкнуть его к выполнению приказа. Светловолосый юноша осторожно приблизился к пленнику и несколькими ловкими движениями разрезал ножом путы на руках и ногах Артура. Тот попытался подняться, однако то ли движение у него вышло слишком резким, то ли его освободитель оказался слишком трусливым, но светловолосый Нут неожиданно побледнел от страха и так сильно оттолкнул от себя Артура, что клипсянин, не ожидая нападения, отлетел в сторону, сильно ударившись многострадальной головой о ветку дерева.

— Не двигайся без нашего разрешения! — неестественно высоким голосом проговорил Нут, который, по всей видимости, сам испугался своей грубости и уже сожалел о том, что так сильно отпихнул пленника. Артур, прижав одну руку к ушибленной голове, с яростью посмотрел на молодых воинов.

— На каком основании меня здесь держат? — хрипло проговорил он, и только справедливый гнев помог ему скрыть отчаянные нотки, прорывавшиеся в его голосе.

— Узнаешь все в свое время, — ответил Сурт. Они со своим напарником немного растерянно смотрели на пленника, будто не совсем понимая, что с ним делать. Артур обхватил руками голову, которая болела неимоверно с того самого момента, как он, к своему несчастью, обнаружил себя в новой тюрьме. Им опять овладевала беспросветная тоска, которую ему сложно было контролировать.

— Больно, да? — почти жалостливым голосом поинтересовался Нут. Ему было стыдно за то, что он дважды ударил беззащитного человека, причем в обоих случаях его действиями двигал исключительно страх.

— Нет, что ты. Мне кажется, я уже начинаю привыкать, — мрачно пошутил Артур, однако юноши не поняли его юмора.

— Иди за нами. Мы проводим тебя к озеру, — неловко сказал Сурт, и Артур, с трудом поднявшись на ноги, последовал за своими тюремщиками. Когда они проходили по шатавшемуся из стороны в сторону подвесному мосту, клипсянин заметил, что, помимо этих неблагонадежных сооружений для перехода с одного дерева на другое, в подвесном городке существовало еще много разных других интересных способов для перемещения.

Например, в тех местах, где деревьев было чуть меньше, а расстояние между ветвями больше, висели необычные мосты, которые удерживались в воздухе не веревками, а большими воздушными шарами. Такие мосты здесь назывались небесными. Они располагались на разных уровнях, и казалось, диковинный подвесной город покоится на своеобразных разноцветных подушках из воздушных шаров. Из тюрьмы Артур не мог видеть всех деталей, и только теперь, когда он со своими спутниками проходил через самый центр поселения, у него получилось полюбоваться здешними архитектурными особенностями.

Мосты по праву казались самым красивым элементом декора. Помимо них оставались лишь непримечательные убогие лачужки, спрятанные в листве, на манер гнездимов. По всему было видно, что местные жители стараются во всем подражать беруанцам — даже в обустройстве своих домов.

В какой-то момент юные воины с пленником проходили своеобразные улицы города, строительство которых еще не было доведено до конца. Здесь повсюду слышались удары молотка и нетерпеливые крики рабочих. На проходящих мимо людей никто не обращал внимания. Наконец они спустились по витиеватым ступенькам, оказавшись на берегу большого по своим размерам озера. Оно являлось своеобразной границей города и даже, в каком-то смысле, защищало его с северной стороны от опасностей, которыми славился лес.

— Умывайся и делай все свои дела. Потом мы отведем тебя обратно, — отрывисто произнес Сурт, не глядя на Артура.

— Почему все-таки вы задержали меня? Очевидно, произошла какая-то ошибка… — спросил юноша, отчаянно надеясь, что его конвоиры смягчатся и разъяснят ему ситуацию, но Сурт лишь сделал вид, что не услышал вопрос. По всей видимости, у него был приказ ничего не объяснять пленнику.

Артур с наслаждением опустил затекшие руки в воду и стал аккуратно смывать кровь с лица. Вода была приятной и прохладной, от нее сильно пахло речной рыбой. Юноша почувствовал себя таким голодным, что, казалось, был даже не прочь отведать сырого карпа.

Не берегу озера, в густых зарослях камыша, виднелся небольшой загон, какой обычно делают для лошадей или коров. Артур с любопытством посмотрел туда и, к своему удивлению, увидел красивого белого единорога. У бедного животного висел тугой железный ошейник на шее, словно единорог на самом деле являлся охранной собакой на страже подвесного города.

В некоторых местах на его белой полупрозрачной коже виднелись глубокие раны, оставленные каким-то острым предметом. Его огромные красивые глаза, по прихоти природы словно подведенные черной тушью, с непреодолимой тоской смотрели в небо; несчастный, видимо, мечтал о свободе.

— Зачем вам единороги? — с откровенной неприязнью поинтересовался Артур у светловолосого юноши, надеясь, что тот окажется более разговорчивым, чем его приятель. Однако Нут лишь опасливо взглянул на своего напарника и так ничего и не ответил. Через какое-то время все трое проследовали обратно, и вскоре пленник вновь оказался в тюрьме, так и не дождавшись каких-либо объяснений. Ему опять крепко связали руки и ноги.

Ближе к вечеру мальчика накормили пресными лепешками с каким-то странным на вкус мясом. Артур смутно догадывался, что эти малопривлекательные на вид пироги начинены жареными короедами. Так же ему принесли чистой воды, а Сурт даже благодушно предложил пленнику беруанского табаку, от чего Артур решительно отказался, так как не переносил этот запах. Черноволосый охранник искренне удивился, ибо в его понимании не было ничего лучше настоящего беруанского табака, изготовленного из сухих листьев Ваах-лаба. Очевидно, местные жители во всем копировали беруанцев, мечтая однажды оказаться на спасительных ветках столицы.

Ночь была долгой и промозглой, что обычно нехарактерно для оюня; юноша порою просыпался, чувствуя, как его зубы отбивают барабанную дробь от холода. Его тюрьма, без стен и крыши, закрытая лишь в некоторых местах лысыми ветвями, не могла защитить его от прохлады ночи, ветра и лесных насекомых. Впрочем, к последним Артур уже давно привык во время путешествия с Аланом и научился не замечать их присутствие.

Так прошло несколько дней. С пленником никто не разговаривал, но при этом отношение охранников к нему, спустя какое-то время, значительно поменялось. Видя, что юноша не предпринимает никаких попыток сбежать, они стали более благосклонно к нему относиться. Уже на второй день, заметив, что бедняга весь дрожит от холода после зябкой ночи, Нут заботливо поделился с ним теплым одеялом, набитым гусиным пухом. Вообще светловолосый юноша словно бы признавал за собой вину за то, что он ударил Артура, поэтому он, стараясь ее загладить, пытался как-то услужить пленнику.

Клипсянина кормили однообразной едой в виде холодных лепешек с короедами, но иногда Сурт тайком приносил ему горячую утиную ножку, предусмотрительно завернутую в лист подорожника. Так что охранники оказались в целом неплохими ребятами; единственное, чего не мог добиться от них Артур, так это разговоров и объяснений. Однако мальчик понимал, что это лишь вопрос времени и, несмотря на то, что ему уже порядком надоел свой распорядок дня, он все же не торопился, надеясь рано или поздно выяснить хоть какую-то информацию.

В один из дней ему это удалось, но дорогой ценой.

Как всегда, рано утром его привели на озеро. Обычно пленника никто не беспокоил во время его утренних омовений, ибо сонный город начинал оживать только к полудню. Пленник предполагал, что жители не желают слишком рано спускаться на землю, ибо боятся страшных тварей из леса. Однако то были лишь догадки. Правда же заключалась в том, что этот город, который назывался Омарон, как однажды случайно узнал Артур, жил той же жизнью, что и Беру. Беруанцы предпочитали кутить всю ночь в кабачках в компании с винотелем и табаком, а просыпались они лишь ближе к обеду. Так и омаронцы, копируя жизнь своих более везучих соседей, вставали достаточно поздно.

Однако сегодня все было несколько иначе, потому что, когда пленник подошел со своими конвоирами к берегу, здесь уже находилось четверо мужчин, которые сразу же привлекли внимание Артура из-за своеобразного внешнего вида. Что же такого примечательного в них было? Внимательный наблюдатель мог заметить, что незнакомцы одеты довольно богато; некоторые детали туалета подтверждали их принадлежность к высшему сословию. У одного из кармана сюртука небрежно торчал край шелкового платка, у другого в руке сверкал кинжал со ступенчатым узором и с рукояткой из черного дерева, украшенной белым золотом. На голове высокого мужчины, стоявшего посреди своих друзей, гордо возвышалась старомодная шляпа из красного бархата. Все эти детали одежды удивляли, ибо незнакомцы, несмотря на мнимую роскошь, были такими грязными, неопрятными и вонючими, что невольно складывалось впечатление, что перед Артуром нищие бродяги, по ошибке забредшие в Омарон.

Мужчины окружили загон с единорогом, тыча в него пальцем и что-то насмешливо выкрикивая. Они не обратили ни малейшего внимания на вновь прибывших, ибо были целиком и полностью поглощены своей забавой. Один неприятного вида мужчина с издевательским выражением лица просовывал свой острый длинный кинжал сквозь небольшое отверстие в загоне; в попытках задеть белую кожу животного он заставлял несчастного единорога вжиматься в заднюю стенку своей неблагонадежной тюрьмы. В какой-то момент, ему это удалось, и он до крови расцарапал бок измученного животного, которое издало при этом такой тоскливый стон, что человек сострадательный просто не смог бы пройти мимо.

Артур с жалостью взглянул в глаза животного, которое, в свою очередь, тоже заметило его. Моргнув своими огромными карими очами, единорог вновь простонал от боли, ибо жестокий мужчина снова уколол его своим ножом.

Этот молящий крик о помощи слабого существа, попавшего в беду, тронул сердце Артура, который до глубины души ненавидел всякое насилие. Если бы он поразмыслил над этой ситуацией, то, вероятно, понял бы, что ему одному не справиться с компанией озверевших мужчин, и его вмешательство попросту бессмысленно, бесполезно и даже опасно для него самого. Но иногда, размышляя слишком долго над своими действиями, мы лишаем себя тех прекрасных самоотверженных порывов, на которые в действительности способна наша душа. Так что Артур, не раздумывая, свободными руками резко выхватил из сумы впереди идущего Сурта оружие — деревянную палку с железным крюком, и кинулся вперед.

Все произошло в считанные секунды: охранники оторопели от неожиданности, так же, как и мужчины, издевавшиеся над единорогом. Это временное замешательство сыграло на руку Артуру, так как ему удалось сразу же оглушить одного из живодеров сильным ударом своей палки. Надо отметить, что за время длительного похода юноша значительно окреп; теперь уложить на лопатки взрослого мужчину не представляло для него никакой трудности. Впрочем, на этом его удача закончилась, ибо все остальные скопом навалились на него и принялись нещадно избивать, выкрикивая всевозможные ругательства.

Сурт и Нут бесполезно кружили вокруг них, не решаясь ввязываться в драку. Казалось, эти оборванцы сильно напугали их, и немудрено: ведь у тех имелось численное преимущество и оружие куда более эффективное, чем обычные деревянные палки.

— Прекратите! — жалким голосом взмолился Сурт, разом растеряв всю свою важность, которой он в первый день щеголял перед пленником. — Пожалуйста, не трогайте его! Это запрещено!

В какой-то момент мужчины действительно остановились, но отнюдь не благодаря разумным доводам Сурта. Просто теперь корчившийся от боли пленник, весь залитый кровью, не представлял для них никакой опасности.

— Зачем ты защищаешь эту мразь? — холодным голосом поинтересовался омаронец у Сурта. — Разве не он лишил нас всех гнездимов?

— Во-первых, еще ничего не известно… Мы не знаем, кто конкретно за этим стоит, — слабым голосом промямлил охранник. — А про нашего пленника у нас еще меньше информации… Пожалуйста, отпустите его, не вмешивайтесь…

— Мне известно одно: я здесь, на этой жалкой земле, в то время как должен быть наверху. Я столько лет вкалывал на богачей, чтобы иметь доступ на высокие ветки! Мы с таким трудом с папашей наскребали на этот жалкий птичий налог — и все ради чего? Теперь мы здесь, уже никому не нужные, и вряд ли нас возьмут обратно на дерево… В то время как хитрый молодчик, который привел этого драчуна сюда, уже получил в качестве награды возможность поселиться в Ласточкином графстве… А что будет с нами? — омаронец говорил резко, как будто выплевывая каждую фразу. — Раз сейчас представился такой случай, я считаю своим долгом отомстить за себя и за всех остальных. Кто со мной? — холодным голосом продолжил высокий мужчина, одетый в самую драную и засаленную одежду. Вид у него был устрашающим.

— Его нельзя убивать! С нас три шкуры спустят! — взмолился светловолосый Нут, который до этого времени благоразумно не вмешивался в спор.

— Кто говорил про убивать? Мы не собираемся лишать его радости присутствовать на Совете… Мы просто познакомим его с правилами одной игры, да, ребята? — жестоко осклабился заводила, а все остальные его поддержали. — А вы, если не хотите занять его место, свалите подальше и ждите, — добавил он, презрительно глядя на жалких охранников, бледных от страха.

— Что ты хочешь делать с ним, Востверз? — с любопытством поинтересовался один из шайки.

— Как это что, Дийл? Разве ты не помнишь нашу любимую игру? Дайте мне кто-нибудь мой щит! — гаркнул он, и тут же кто-то подобострастно сунул ему в руки украшенный вороненой сталью кусок дерева. Востверз подошел к лежащему на земле юноше и грубым движением поднял его на ноги. Артура немного шатало, однако все же он выпрямился и дерзко посмотрел на мучителя. Во время драки ему рассекли губу и из нее теперь текла кровь, но пленник в настоящий момент не чувствовал никакой боли, только злость.

— Возьми щит, парень, пусть он послужит тебе. Сейчас ты увидишь, как поступают настоящие мужчины с теми, кто уничтожает их дома! — воскликнул Востверз.

— Что-то не вижу тут настоящих мужчин, — презрительно ответил Артур. — Только трусов, которые издеваются над слабыми.

— Что ж, сейчас увидишь! — пообещал ему Востверз и громко свистнул. На этот зов к нему тут же подбежали две красивые белые лошади, которые, видимо, все это время паслись неподалеку от озера.

— Мне нужен еще один участник, — проговорил заводила, оглядываясь на своих приятелей. Тот, что был в шляпе, нетерпеливо вышел вперед.

— Хорошо, Дийл. Вот мы и позабавимся. Остальные могут смотреть.

— Подождите! Не троньте его! — тоненьким голосом воскликнул Сурт, неуклюже достав свое жалкое оружие. Увидев его, омаронцы загоготали во весь голос, и черноволосый юноша нерешительно отступил назад, не имея в себе достаточно смелости, чтобы противостоять четверым вооруженным до зубов разбойникам.

— Смотри, какие трусливые у тебя охранники, — продолжал смеяться Востверз, издевательски обращаясь к Артуру. Он залез на лошадь, а Дийл — на свою. — И они-то являются воинами! Смехота! Набрали желторотых юнцов, и думают, что в город не пролезет враг.

— Ты лучше расскажи ему правила игры! — осклабился Дийл, а лошадь под ним уже нетерпеливо перебирала копытами, словно желая взрыхлить землю.

— Правила простые. Твой щит — мишень. Мы будем стараться попадать копьем в самый центр. Ты должен стоять и не шевелиться, а то мы можем ненароком промахнуться. Также ты можешь попробовать убежать от нас, но здесь уже не взыщи — будем бить куда попало. Вот и все правила, а выбирать тебе.

— Спорим, он побежит от нас как трусливый заяц, — засмеялся Дийл.

Мужчины отъехали на некоторое расстояние от Артура, чтобы дать ему возможность выбрать линию поведения. Впрочем, на самом-то деле выбора никакого не было. За спиной пленника находилось глубокое озеро, которое он вряд ли смог бы переплыть. В сторону города бежать было бессмысленно, равно как и в лес, так как всадники с легкостью бы его нагнали. Поэтому Артуру оставалось только стоять на месте, гордо подняв голову. Он не будет бежать от этих мерзавцев, которые обвиняют его непонятно в чем. Клипсянин только повыше поднял щит, пытаясь защититься.

Омаронцы переглянулись. Те, кто не стал участвовать в этой позорной игре, стояли рядом с Нутом и Суртом, присматривая за тем, чтобы они не вмешивались. Охранники, бледные от страха, взирали на происходящее, не в силах как-то помочь пленнику.

— Развлечемся! — взревел Востверз, и безжалостные всадники, выставив вперед копья, поскакали на Артура. Они, конечно же, старались бить в центр мишени, однако, удар был настолько силен, что бедный юноша упал навзничь, не удержавшись на ногах. Одно копье в кровь изранило его руку, которой он держал щит. Несмотря на этот страшный удар, Артур все же медленно поднялся, чувствуя при этом, как сильно шумит у него в ушах. Его израненные руки дрожали, когда несчастный пленник поднимал свой непривычно тяжелый щит. Юноша отчетливо понимал, что не продержится так долго и, если омаронцы захотят продлить свою жестокую игру, он просто не сможет больше защитить себя.

Перед воспаленным взглядом несчастного вновь поплыли сцены Потешных боев, и, вместо неумолимых омаронцев, лихо скакавших на лошадях, Артур ясно увидел уродливое лицо господина Ролли со своей фирменной угрожающей ухмылкой. Вначале, узнав о том, что среди армутов узаконен институт рабства, Артур с Аланом удивились и даже возмутились подобной бесчеловечности. Ведь ни в Беру, ни в каком еще другом человеческом поселении эта практика не была принята.

Однако многое ли это меняет? Сейчас Артур в Омароне, где он встретил людей не менее, а в каком-то смысле даже более жестоких, чем армуты. По крайней мере, армутские богачи из дикого Мира чудес не являлись лицемерами. Они не напускали на себя благочестивый вид, убеждая всех, что они издеваются над своими жертвами из мести, или еще по какой-либо другой, оправдывающей их причине. А эти люди, жившие в непосредственной близости от столицы — центра цивилизованного мира, с такой жестокостью нападают на беззащитного пленника, при этом искренне убежденные, что выполняют правое дело. Отмена рабства как института, увы, отнюдь не искоренила его проявлений в обществе, где по-прежнему остались люди, которым нравилось унижать и оскорблять других. Все блага цивилизации не смогли дать им осознание ценности чужой жизни; эти достопочтенные господа так и не научились видеть в другом человеке такую же личность, как и они сами.

Когда всадники во второй раз проезжали мимо мишени, Востверз с какой-то особой садисткой ухмылкой ранил Артура в плечо, желая, по всей видимости, чтобы его жертва закричала. Однако отважный юноша не хотел доставлять удовольствия своим мучителям; он с такой силой закусил губу, что во рту сразу стало солоно. Сильный удар второго всадника вновь сбил мальчика с ног, не давая ему ни малейшей передышки. На этот раз Артур почувствовал, что уже не в силах более подняться. Он был измучен и избит, и у него сильно мутилось сознание.

В этот самый миг, когда Артур уже не надеялся на чью-либо помощь и даже приготовился к тому, что жестокие всадники, возбужденные видом крови, окончательно прикончат его, юноша вдруг услышал чей-то суровый голос.

— Что тут происходит?

Этот простой и вполне закономерный вопрос оказался весьма затруднительным для всех. Нут и Сурт лишь с ужасом взирали на всадника, который так неожиданно пожаловал к ним. Артур с трудом приподнял от земли голову и увидел перед собой высокого мужчину, красного от едва сдерживаемого возмущения. Он был приятной наружности и хорошо одет, на боку его вычищенного до блеска камзола висела на армутский манер кривоватая сабля. За ним показались еще несколько всадников.

— Отвечать! — повелел незнакомец таким тихим голосом, что нужно было специально прислушиваться, чтобы понять суть приказа. Однако каждый из присутствующих все отлично услышал.

— Господин Рем, произошла ошибка, — неловко пробормотал Сурт, который решительно не знал, что ему следует говорить. Востверз и Дийл слезли со своих лошадей и робко стояли в стороне, старательно не глядя на вновь прибывших. Хоть они и не являлись воинами и не были обязаны исполнять чьи-либо приказы, они догадывались, что эту отвратительную выходку им не спустят с рук.

— Ошибка? — таким же едва слышным голосом повторил господин Рем, и его слова хрустящими льдинами повисли в воздухе. — А может, никакая не ошибка? А трусость, позор и бесчестье? Истязать подобным образом беззащитного пленника? — по мере того, как вышеуказанный господин произносил эти слова, он повышал тон голоса и в конце концов перешел на крик. — Мерзкий сброд! И если вы думаете, что таким поведением заслужите себе место на ветке, вы глубоко ошибаетесь! Вы четверо, — он указал рукой на оборванцев, — изгоняетесь из Омарона без права когда-либо вернуться обратно! Мне не нужны такие люди! Идите в лес и там разбойничайте, как хотите! Мы не держим кровопийц! А вы, господин Сурт и господин Нут, — мужчина нарочито издевательски растягивал слово «господин», словно желая уменьшить его значимость, — вы, мои славные воины, подлежите суровому наказанию. Возвращайтесь пока в свои гнездимы, а на Совете мы решим, что с вами делать.

— Но… Господин Рем, нас ведь не прогонят из Омарона? — чуть не плача, проговорил светловолосый Нут. Его большие, по-детски наивные, глаза наполнились густыми слезами.

Но всадник не сказал им больше ни слова, словно забыв про их существование. Он подъехал к пленнику.

— Прошу прощения за своих воинов, — проговорил господин Рем, с искренней жалостью глядя на юношу. — Это поистине неподобающее отношение к вам…

— Извинения приняты, — слабо усмехнулся Артур, безуспешно пытаясь одной рукой остановить кровь, лившуюся из его израненного плеча.

— Вам сейчас окажут помощь, — добавил всадник.

— И отпустят? — со слабой надеждой поинтересовался Артур, но господин Рем лишь с сожалением покачал своей седой головой.

— Завтра будет Совет. На нем все решится, — загадочно ответил всадник.