Теневик. Конец войны

Глава 11

Мы оказывались в метрах семидесяти от ближайшей стены, и в метрах ста пятидесяти от самой башни. Именно из башни потянулись щупальца той энергии, которую я ненавижу, с которой я должен, обязан, бороться. И теперь это не только иррациональное чувство, это понимание необходимости выжигать всё то, что этому миру чуждо, что принесли откуда-то. Еще бы разобраться, откуда в нашем мире чуждая Сила.

— Игнат? Готовь заряды! — приказывал я.

Почему я? Потому что я единственный, кто из всей нашей команды может это сделать.

— Да быстрей же! Шевелитесь! — потребовал я, понимая, что времени у нас не так много.

Уже скоро нам придётся столкнуться с тем, что пока только изучает нас, но то, что непременно захочет нас убить, сожрать, поглотить, поработить. Стремления наблюдателей были до конца не понятны, но они безусловно не о жизни, они только о смерти. Если я испытываю абсолютную ненависть к носителю скверны, то оно будет испытывать то же самое и ко мне. Это уже аксиома.

— Просчитался майор Сенцов, — констатировал я, понимая, что никакой барьер удержать я не могу.

Оставался один шанс взорвать его изнутри. По словам профессора Никодимова, энергия действует следующим образом: если она внешне сильна, то обязательно должна быть внутри уязвима. Так что взрывной волной, созданной внутри барьера, должно уничтожить это препятствие полностью или частично. И тогда начнётся здесь сущий Армагеддон.

Как могут отработать сразу три Катюши, да ещё с полным боекомплектом, поддержанные миномётчиками и артиллеристами, я догадываюсь. Приходилось бывать под похожими массированными обстрелами. Вот только там я был в убежище, спрятался. Здесь же пока сплошное поле, лишь впереди та самая башня.

— Приготовить оружие! Якут, Ольга и я прикрываем Игната и Якута, Дед смотрит за флангами. У капитана задача подготовить подрыв, задача остальных — не позволить существам этому помешать, — командовал я, чувствуя, что существа закончили нас изучать.

Теперь они собрались нас убивать.

И тут раздался писк, нечеловеческий крик, свист. Звуков было множество, они заполняли всё вокруг и болезненно врезались в уши. И всё звучало на уровне какого-то ультразвука.

Я сразу же посмотрел на членов своей группы. Они держались. Все морщились, испытывали боль, наверняка, более мучительную, чем я, но держались.

— Нечисть! — прошипел Дед, перехватывая пистолет-пулемет Шпагина.

Ещё никого не было видно, но ощущение появления «нечто» витало в замогильном воздухе. Мои товарищи напряглись и чуть приблизились ко мне и к друг-другу. Так, действительно, было легче. Мы, словно делились энергией.

Вместе с тем, большая роль в операции принадлежала Игнату. Именно ему нужно было создать направленный на барьер взрыв. Понимая это, я подошел ближе к капитану и стал рядом. Так что Игнат быстро справился со звуковой атакой, и сейчас что-то «колдовал» со взрывчаткой. А в это время всё пространство вокруг наполнилось ужасом, той самой скверной, которую я так ненавижу. Внутри меня рождалось Зверь. Я противился этому. Возможно, рвущаяся наружу звериная натура могла бы сделать меня намного сильнее, но возникал резонный вопрос: меня ли она будет делать сильнее! И, скорее всего, я как личность, если дам прорваться этому Зверю, умру.

И тут я увидел их… Это не были люди, это не были животные. По крайней мере, среди всех живых существ, которых я знаю, подобные твари водиться не должны. Но также я отчетливо понимал, что это никакая не иллюзия, и то, что сейчас вылезало из всех бойниц башни, из небольших внутренних окнах крепостной стены, — всё это имело плоть, всё это хотело жить. Но, за счёт чего должна продолжаться их жизнь? За счёт того, что тварь сожрет меня и моих товарищей? И не жизнь это. Жизнь — это, что рождается в моем мире, твари же были наполнены скверной, существование которой противоречит и жизни и смерти и всем законам мироздания. Так я видел, так я чувствовал!

— Дед, не спеши! — приказал я, понимая, что старшина уже готов был открыть огонь.

У деда к ППШ было только два запасных диска, у меня пистолет лишь с одним дополнительным магазином. Была винтовка у Акима, пистолет также был у Ольги, капитан и вовсе безоружен. Его главной задача — заниматься взрывчаткой. Вот и вся наша огневая мощь. Но, притащи мы сюда хоть бы и пулемет, то, что-то мне подсказывало, это не давало бы полного преимущества. Тут иные силы бороться должны.

И всё-таки я, наверное, был не совсем справедлив в оценке тех людей, с которыми мне сейчас приходится вступать в бой. Почти любой обыватель, увидев подобную тварь, моментально бы растерялся. И эта реакция разнилась лишь в том: стал бы в ужасе человек убегать или же стоял бы как вкопанный, оцепенев от страха. Но мои товарищи были готовы дать бой.

— Игнат, что по времени? — кричал я, стараясь быть услышанным капитаном на фоне всё более нарастающего визга и лязга вокруг.

— Две минуты, — выдавил из себя капитан.

Боюсь, что минуты у нас не было.

Существа, которые не спеша, словно хищник на охоте, приближались к нам. Уже можно было в подробностях их рассмотреть.

Более всего твари походили на обезьян, которые совокупились с волками, крысами, и получилось вот это… Монстры были с пастями, похожими на волчьи, но в раза так три больше, чем у самых матерых волков, которых я когда-либо видел. Высоким ростом не отличались, выглядели, как низкий человек, но при этом огромный горб выпирал из-за спины. Твари имели отдалённо похожие на человеческие, жилистыми руки-лапы. Цвет кожи коричнево-серый, шерсти почти и не было, или она не заметна.

Передвигались эти монстры, опираясь на мощные задние конечности, которые были чуть изогнуты, что могло позволить существовать мысли, что в роду тварей кто-то еще блудил и с саранчой. При этом для ускорения, существо отталкивалось, подобно гориллам передними лапами. Из их пасти сочилась пена, были видны остро заточенные клыки.

Но главным для меня было даже не то, как выглядели твари. Каждая из них излучала скверну, как будто монстры были искусственно созданы, оживлены и их в подвижном состоянии держит только та самая неземная энергия, столь чуждая нашему миру.

— Пора, — водя стволом из стороны в сторону, сообщил Дед.

— Рано! — жёстко прошипел я.

Для меня было очевидным, что, как только мы откроем огонь по приближающимся тварям, они резко ускорятся. А пока мы выигрывали те самые секунды, ради которых Игнат и Якут, который стал помогать капитану, выставляли взрывчатку, и как-то наклоняли те противотанковые мину, которые мы тащили с собой, в сторону барьера.

Создать направленный взрыв — дело сложное. А, скорее, даже невозможное, так как осколки, так или иначе, будут разлетаться, и мы явно попадаем под их воздействие. Отбежать бы в сторону на метров сто, да залечь в какой ложбине. Но есть ли у нас на это время?

Я размышлял, держа под визуальным контролем приближающихся монстров. И тут одна тварь, присев, резко рванула вперёд, совершая невообразимый прыжок. Было понятно, что это существо способно в конечном пункте своего прыжка достичь нашей группы.

— Бах! — я первым среагировал и нажал спусковой крючок своего пистолета.

На уровне подсознания, я понимал, куда стрелять. Бил в пасть, предполагая, что именно там, в районе головы, у твари единственное место, поразив которое, ее можно отключить. Убить ли? А можно убить то, что уже мертво, но только лишь передвигается?

От пули тварь заваливается на бок и моментально высыхает. Как будто из неё только что невидимые силы высосали всю кровь и подкожный жир. Тварь превращается в сущий скелет, обтянутый серовато-коричневый кожей.

— Бах-бах-бах! — начал работать старшина.

Он бил одиночными, попадал в цель с невероятной меткостью, но это была лишь меткость человека.

Твари пришли в движение и начали ещё быстрее приближаться. Казалось, что их не менее пяти десятков, но мой мозг, начавший лихорадочно быстро работать, дал точную оценку количеству противника — тридцать восемь волко-обезьян. Понимая, что на всю нашу группу достаточно было бы и трех таких тварей, я также включился в отстрел приближающихся монстров.

Разумеется, я стрелял лишь в тех, которые были наиболее близко ко мне и, которые, по моему убеждению, более остальных угрожали товарищам.

— Бах! — стреляю я.

После моего выстрела заваливается ещё одно существо. В этот раз я попал твари прямо в большой глаз с узким, похожим на светящуюся полосу, зрачком.

Стреляли уже все, кроме Игната. Якут также начал использовать свою винтовку и достаточно метко отстреливал тварей. Меньше остальных меткостью отличалась Ольга, однако я заметил, что именно в её сторону, а девушка стояла по правую руку от меня метрах в четырёх, твари даже не смотрят. И всё, я ощутил ту самую ауру любви, или как её ещё назвать, которая исходила от Ольги.

— Дед, я ухожу влево, пристраивайся рядом с Ольгой и веди точечный отстрел. Я буду их уводить! — приказывал я.

Пришло понимание того, что происходило и кто является главной целью для тварей. Именно меня они больше всего хотели заполучить в жертву, ну или в пищу. Возможно потому, что чувствуют во мне больше силы, или по каким-то иным причинам. И этому факту я нисколько не испугался, напротив, обрадовался. Ведь сейчас можно не просто вести отстрел тварей, которым еще нужно попасть в голову, иначе и пять пуль не валят существ. С пониманием того, что Ольга не привлекает тварей, а меня они не отпускают, можно выстроить хоть какую-то тактику. Так, я, отвлекая тварей, могу заполучить минимальное, но преимущество, выиграть время.

Я стал уходить в сторону, а у монстров, как мне показалось, начала струиться из ушей кровь или что-то в этом роде, они устремились следом за мной. Ими кто-то, или что-то, управлял. И я не для тварей был важен, а для того, кто создал этих клыкастых уродов.

Лишь только с десяток волко-обезьян оставались рядом с другими членами нашей группой. И эти твари были растеряны. Наверное, аура соблазнения, исходящая от Ольги, на них действовала частично. А вот автоматная очередь и три выстрела из винтовки подействовали на монстров очень существенно. Половина из них перестала существовать почти сразу, как только долетели пули.

Как же не хватало какой-то шашки или мачете, потому как у меня в какой-то момент пришло понимание, что осталось только три патрона. Конечно, идея рукопашки с такими тварями была так себе, но, если нет иного выхода, и лишь три патрона в последней обойме, а тварей, увязавшихся за мной, не менее двенадцати, ничего не оставалось бы делать, как умирать с достоинством и с острым клинком в руках.

У меня был нож, и это оружие последнего шанса. Можно было, конечно, уйти в сторону, где всё ещё отстреливался Дед, и где была остальная часть нашей группы, но я этого не делал. Нужно не играться в паровозики, пригоняя на убой тварей, а быстрее выполнять задание. Если взрывчатка уже установлена, но товарищам нужно уходить в сторону от скорого выстрела.

И тут я понял, что я не тем оружием пользуюсь. Мне же получилось когда-то спрятаться от пехотного офицера. Так, почему же я этого не могу сделать и в отношении твари?

— Бах-бах-бах! — три метких выстрела упокоили такое же количество тварей.

Все же это отличный навык — попадать всегда, или почти что всегда, туда, куда и метишь.

Я отбежал ещё чуть в сторону, а после замер, достал нож, и всеми фибрами своего сознания приказал стать незаметным. Твари остановились. Своими исковерканными мордами они крутили из стороны в сторону, принюхивались, но ничего не могли обнаружить.

— Готово! Уходим! — прокричал Игнат.

Твари откликнулись на его крик и устремились в сторону Игната и других.

— Я здесь! — прокричал я, выходя из тени.

Твари замялись, остановились и стали смотреть то в сторону остальной группы, то на меня. Выбор для них был очевиден, и они вновь рванули ко мне.

Логично было бы вот так и поступать: прятаться, а когда твари обращают внимание на товарищей, появляться вновь. Я сильно захотел оказаться невидимым, собако-обезьяны остановились, но одна из них, может, не успела притормозить, или ещё по какой причине, но продолжила свое стремительное наступление.

— Мля! — выругался я, отправляясь в полёт.

Туша твари врезалась в меня, сбрасывая полог невидимости и отбрасывая меня на несколько метров в сторону. Ещё в полёте я почувствовал изменение обстановки. Всё пространство стало тягучим, вязким. Удачно сгруппировавшись, я, словно в замедленном действии, приземляюсь на бок, чувствительно ударяясь о землю.

Время замедлилось. Я увидел, как ко мне приближаются твари, но успел осознать своё преимущество. Собако-обезьяны казались ещё более медлительными, чем я. Выставив вперёд нож, мне даже пришлось, по ощущениям, подождать целую секунду, пока лезвие не встретится с противной мордой твари. Следующего монстра я был уже готов встречать стоя. Однако, пуля, видимая мной, медленно, но входила прямо в отверстие, которое, монстру должно было заменять ушные раковины. Выстрелил Якут.

Тут все твари замерли, будто превратившись в изваяния. В голове зашумело, а после в ней зашевелились… Будто ожил муравейник, словно тысячи мелких насекомых начали хаотично бегать в моём мозгу.

— Умри! Ты должен умереть! — безжизненный голос проник в мою голову.

Я видел, как корчатся от боли все члены моей группы. Они уже успели подбежать ближе ко мне, но дальше от взрывного устройства, готового к подрыву. Оставалось лишь нажать редкий для этого времени электронный дистанционный взрыватель. Но Игнат лежал и не подавал признаков жизни. Большой пульт с рычагом и проводом был рядом с ним.

Кольцо на пальце нагрелось, я и сам принимал неимоверное усилие, чтобы противостоять всему тому, что сейчас хочет убить меня и моих товарищей. Я видел, как в метрах ста двадцати на стене стоит то, что я уже отказываюсь считать человеком. Оно раскинуло в сторону руки, неестественно запрокинуло голову назад, и от него исходила та самая скверна, много, много скверны. Это существо было переполнено ненавистной мне энергией, и только большое расстояние, наверняка, не позволяло главной твари убить меня.

Словно в киселе, в клейстере, я начал делать шаг за шагом, подходя к своим товарищам. Это стоило неимоверных усилий, но я, собрав всю волю в кулак, все свои силы, и не только те, которые дарованы мне проведением, но и свои, мужские, волевые, продолжал двигаться к своим товарищам.

Времени оставалось всё меньше. Если бы не тварь, которая сейчас стоит на стене дома, если можно было бы надеяться на то, что она выдохнется, что её силы не безграничны, и уже скоро станет легче… Но, к распластавшему руки в сторону существу подходили другие твари, лишь по недоразумению бывшие в человеческом обличии. Я чувствовал их намного слабее, чем главного своего врага, но чувствовал.

Сквозь вязкую субстанцию я продолжал пробирался вперёд. В какой-то момент я почувствовал, что уже силы мои на исходе, но, сделав неимоверным усилием ещё один шаг, почувствовал, что где-то рядом находятся многочисленные, ещё не успевшие покориться источники силы, моей родной силы. Я чувствовал артефакты своих товарищей, чуть слабее я чувствовал силу, которая ещё окончательно не ушла, не покинула моих союзников. Мотивация возросла. Я не один, у меня есть помощь. И с каждым шагом идти становилось всё легче и легче.

Стала дилемма: я понимал, что сейчас могу вытащить через барьер наружу каждого из своих товарищей, но при этом, с очередным спасенным членом группы, я буду слабеть всё больше. Не будет подпитки от тех артефактов, от той силы, которыми наделены мои друзья. Да, здесь и сейчас нет более надёжных и важных друзей, чем те товарищи, которые лежат в двух метрах от меня.

Пронзительный крик прорывался в мою голову. В какой-то момент я практически не мог уловить ни одной своей мысли, действуя лишь по наитию. Словно был заранее запрограммирован именно на такие действия, неосознанно делал очередной шаг к своим друзьям. Я приблизился к деду. Да, вот фотография с его родственниками, которая наделяла старшину особой силой, злой, наполненной ненавистью, но всё равно, земной, нашей. Этот артефакт ещё больше предал мне сил, пространство уже не казалось таким вязким.

Я даже смог оценить обстановку. На крышу залезли ещё две твари, которые прислонились к главному чудовищу с раскинутыми руками, они подпитывали его скверной, а он начинал слабеть. Я смог анализировать, и понял, что, несмотря на всё ещё существующую опасность разлёта осколков и мощного удара волны, мы находились на том расстоянии, более чем в ста метрах от заложенного фугаса, когда можно было бы рисковать и подрывать взрывчатку. В руках у Игната всё ещё был прибор, больше похожий на телефон без трубки, но с рычагом, провернуть который бесчувственный капитан никак не мог. Я добрался до Игната, взялся за деревянную ручки, нисколько не сомневаясь, крутанул ее в сторону и упал в траву.