Тёмные Агнцы

Глава 5

Морган и Робин тоже страдали от недосыпа. С непривычки не спать целыми ночами, с момента, когда начинают сгущаться сумерки и до первых лучей рассвета, оказалось крайне тяжко. А ведь было только начало осени, с наступлением зимы на сон у всех рейнджеров отводилось всего три-четыре часа, если и того не меньше. Хотя и в эти дни сентября они спали от силы часов пять, ведь начиная с полудня к ним в комнаты вваливалась Фрэн и тащила на тренировку, на которых выжимала все силы.

В первый час тренировки капитан просто избивала Блэров, как боксёрские груши, желая таким образом улучшить навыки из рукопашного боя и реакции, но брат с сестрой продолжали падать под натиском её атак.

— Херовый из тебя учитель, капитан, — прорычал Морган с пола, глядя на Фрэн убийственным взглядом.

— Это вы херовые ученики, просто лентяи, — закуривая сигарету, бросила она, облокачиваясь спиной о стену. — Скучно с вами.

— А тебе ещё должно быть весело?

— Конечно, а то не интересно вас уже обучать, я тоже между прочим устала.

По равнодушному виду Фрэн нельзя было сказать, что она устала: капитан не запыхалась, с неё градом не лил пот, или кровь, в отличие от Блэров. Только вот болезненная бледность лица и губ, и синюшные огромные круги, залегающие под красивыми азиатскими глазами говорили если не об усталости, то очень плохом состоянии.

— Да на тебе пахать можно, — огрызнулся Морган, но Фрэн его словно не услышала.

Робин некоторое время отдыхала на полу, но потом резко села и подтёрла капнувшую из носа кровь.

— Когда будем обучаться контролировать дар? — с великим энтузиазмом спросила она, широко улыбаясь и глядя на капитана, как ребёнок в ожидании подарка от Санта Клауса.

— Можете начинать прямо сейчас, мне плевать, — безразлично обронила Фрэн с сигаретой в зубах.

— Вот просто так?! — теряя терпение, рыкнул Морган.

— Да, просто так.

— А что делать-то? — чувствуя, что брат хотел полыхнуть, Робин опередила его вопросом.

— А что вы сделали на задании против нергарри? — по-прежнему глядя в пустоту, ответно вопросила Фрэн.

Блэры переглянулись.

— Ну-у… — протянула Робин и задумчиво поджала губы, из-за чего стала похожа на маленького ребёнка. — Получилось как-то само по себе. Мне было просто очень страшно увидеть этих несущихся на меня тварей, и дар активировался сам.

— А ты, Морган? — спросила Фрэн, так и не глядя на своих учеников.

— Хотел защитить сестру, — буркнул парень.

— Значит, ты можешь лучше управлять даром, чем твоя сестра. Тогда встаньте друг против друга.

Блэры переглянулись.

— Зачем? — уже зная ответ, насупившись спросил Морган.

— Будете биться друг против друга.

— Ты спятила?! — тут же вскочил парень на ноги. — Хочешь, чтобы мы поубивали друг друга?!

— Не поубиваете, — наконец отрываясь от стены, Фрэн бросила окурок прямо на пол. — Во-первых, мы не знаем, насколько ваш дар опасен, вдруг он вообще не действует на земных существ, в том числе на людей? Вы пробовали испытывать его на людях?

Блэры переглянулись.

— Так я и думала, — продолжала капитан. — Во-вторых, ты, Морган, можешь управлять даром лучше, чем сестра, поэтому специально будешь себя контролировать, а Робин может начать действовать только если почувствует угрозу для своей жизни. Вывод: противостоя друг другу, вы лучше начнёте понимать, как действует ваш дар.

Фрэн села на полу и впервые за всё время взглянула на учеников — те, отвернувшись друг от друга, стояли в объятиях жуткого напряжения.

— Ну и что стоим? — безлико вопросила капитан. — Действуйте.

Кажется, Блэры надеялись, что всё это окажется шуткой, но, осознав неизбежность обучения, даже такого опасного, разошлись в разные стороны и повернулись друг к другу.

Мгновение они стояли, просто глядя друг другу в глаза.

— Готова? — спросил Морган.

Робин коротко кивнула.

Блэры одновременно вытянули в сторону друг друга руки, и в следующий момент зал оглушил громоподобный взрыв, что сотряс, кажется, весь особняк. Вышедшая из рук брата и сестры энергия, невидимая взгляду обычного человека, сойдясь в одной точке, разошлась в стороны тонкой линией, которая, соприкоснувшись со стенами, полом и потолком зала, оставила на них глубокие длинные вмятины.

Застыв, Блэры одновременно взглянули на собственные ладони, потом медленно оглядели стены — казалось, что те места, которых коснулась энергия, просто исчезли, не оставив даже пыли или россыпи, даже пару камушков.

— Очень хорошо, — стряхнув с волос обломившуюся с потолка после тряски штукатурку, вяло протянула Фрэн. — Делайте так до тех пор, пока не почувствуете как дар действует через вас.

— Ты точно свихнулась, — медленно обернулся к ней Морган. — Ты видишь, что стало со стенами? С них словно часть вырезали.

— Тоже мне проблема.

— Вот же чокнутая… А если это коснётся нас? От нас даже мокрого места не останется!

— Ты не знаешь этого наверняка, поэтому, заткнись и делай, что приказано.

Парень уже готов был разразиться бранью и направить дар на капитана, как Робин тут же взмолилась:

— Морган, прошу тебя… Давай просто делать то, что должны. Я хочу овладеть этой силой.

Кажется, брат был не в силах отказать сестре даже в самой безумной просьбе, ибо, прорычав короткое «хорошо», снова повернулся к ней и наставил в её сторону руку.

Дальше пошла череда подобных ударов, которые, как настоящее землетрясение, сотрясала весь особняк, и, соприкасаясь со стенами, полом и потолком, продолжала кромсать их, не оставляя даже пыли. Так происходило до тех пор, пока в этих местах соприкосновения энергии дара Блэров и материальной основы здания не появились внушительные трещины, через которые вполне можно было разглядеть, что находилось или происходило за стенами.

Морган и Робин пошатнулись от последнего воздействия их дара, когда пол задрожал под ногами.

— У вас всё нормально? — послышался снизу чей-то голос.

Блэры осторожно подошли к разлому в полу, и увидели сотрудника охраны на нижнем этаже.

Фрэн поднялась на ноги, отряхнулась от новой порции штукатурки и подошла к ученикам.

— У нас всё норм, обычная тренировка, — безразлично бросила она охраннику.

— Понял, — выронил тот и тут же скрылся, только его удаляющиеся шаги были слышны рейнджерам.

— На сегодня достаточно, — протянула Фрэн, вытаскивая из помятой пачки новую сигарету и направляясь к двери. — Теперь благодаря вам этот зал аварийный, в него не заходите, пока не отремонтируют.

Едва она вышла, Блэры снова переглянулись, но растерянно и удивлённо, как брошенные на произвол судьбы собаки.

В это время, вздрагивая от разрушительного воздействия силы брата и сестры на поместье, Розалин пыталась сосредоточиться на работе. То и дело поглядывая на потолок, она, заикаясь, отвечала на звонки, набирала текст на голографическом экране и нечаянно его удаляла, и постоянно ошибалась в куче бумаг, которую то выносила из архива, то вносила обратно. У девушки всё валилось из рук, временами она была настолько растерянна, что врезалась в косяки и, путаясь в собственных ногах, падала.

И вдруг спустя два часа подобной хаотичной работы, когда Розалин была сосредоточена на разговоре с кем-то важным из мэрии города, в стоявшее напротив неё кресло приземлился Хью Брайерс.

Девушка вздрогнула от неожиданности и, не спуская с молодого человека наполненного ужасом взгляда, заикаясь и ничего толком не запомнив из сказанного человеком на проводе, отключила вызов.

— Тревор уехал по делам! — громко, сама не понимая зачем, быстро выронила Розалин.

Задумчиво осматривая девушку, Хью оттянул мгновение.

— А я ни к нему, — наконец спокойно произнёс он. — Я к тебе, малышка.

— К… к… ко мне?.. — чувствуя возникший в горле ком паники, пискнула Розалин.

— Угу, — протянул Хью.

Девушка почувствовала скручивающийся в животе страх, отдавшийся тошнотой. Хорошо, что она ещё не успела позавтракать, — мелькнула в её голове мысль, — а то бы всё содержимое желудка вывалилось прямо на стол. Однако, вспомнив наставления дяди, Розалин быстро попыталась взять себя в руки.

— По какому поводу? — выпрямив спину и опустив взгляд в стол, спросила она.

Хью под своим молчаливым взглядом заставил девушку съежиться ещё больше, но чтобы хоть как-то себя отвлечь и не дать запугать, она вновь устремила взгляд в голографический экран компьютера. Однако, попытка оказалась слабой, ибо сосредоточиться хоть на чём-нибудь у неё не получилось, а Хью, тем временем прекрасно всё понимая, просто молча её рассматривал.

— Пошли, пообедаем вместе, — наконец, нарушил он повисшую между ними тишину.

Розалин застыла с округлившимися глазами, по-прежнему уставившимися в экран.

— Ты что, как каменная? — спросил Хью, кажется, по-прежнему спокойно, однако в его голосе послышались нотки раздражения. — Ты ответишь или нет?

Розалин и впрямь словно превратилась в камень, ибо не могла ни шевельнуться, ни даже вздохнуть.

— Специально игноришь меня?! — внезапно взорвался Хью.

Розалин сильно вздрогнула, выронила рабочий телефон, который, упав на пол, разлетелся на части, и рефлекторно, ожидая опасности, отодвинулась от стола.

— Что ты ведёшь себя, как тряпка, даже ответить «да-нет» не можешь! — не то вопросил, не то утвердил Хью, вскакивая с места и громыхнув об столешницу кулаками. — Ты пойдёшь пообедать со мной или нет?!

Розалин на стуле, — благо у него были колесики, — ещё дальше откатилась от стола, одновременно нащупывая под сиденьем кнопку. И спустя несколько секунд яростного ора Хью в коридоре показались четверо амбалов в чёрных костюмах. Они тут же подлетели к молодому человеку и, заломив руки, заставили от неожиданности замереть.

— Что-о?! — взревел Хью. — Тревор приставил к тебе телохранителей?!

Вжавшаяся в спинку стула Розалин, сильно зажмурившись, уже не видела, как молодой человек учинил драку со схватившими его телохранителями.

Каким-то образом ему вначале удалось высвободиться от их стальной хватки и даже нанести несколько сильных ударов, разбив лица и собственные костяшки в кровь. Завязалась настоящая потасовка, казалось, Хью никто не сможет сдержать, даже мужчины телосложением оказавшиеся крупнее его в два раза. Однако в какой-то момент словно по волшебству рядом показалась Тэмлин Николлс и, одним движением перекинув через себя, с грохотом уложила парня в пол.

В её руке промелькнул шприц, который она приставила к шее Хью.

— Тебе снова вколоть или сам успокоишься? — с неизменно счастливой улыбкой игриво вопросила она.

Хью словно приморозили к полу — он просто замер, увидев перед собой радостное лицо лейтенанта и почувствовав у шеи трёклятый шприц.

— Вот и умничка, — довольно пропела Тэмлин, медленно убирая державшую шприц руку.

— Да пошла ты! — глухо рыкнул Хью и, вскочив на ноги, быстро удалился.

Где-то в коридоре и дальше в особняке послышались грохот захлопывающихся дверей и средней мощности взрывы.

Как-только звуки хоть немного смолкли, Тэмлин отпустила охранников, велев им отправляться в больничное крыло, и обернулась к Розалин. Увидев, что девушка, буквально вжавшись в кресло, словно пыталась слиться с ним в единое целое, лейтенант тут же оказалась рядом.

— Тише-тише, — мягко произнесла Тэмлин, крепко обнимая Розалин. — Он ушёл и больше тебя не потревожит… Я надеюсь, — почувствовав бьющую её дрожь, она ласково погладила девушку по голове. — Во всяком случае, я буду рядом, на случай подобного. Можешь положиться на меня.

Тэмлин взяла лицо Розалин в руки и с самой добродушной улыбкой заглянула в глаза.

— Всё хорошо, — на распев, словно ребёнку, протянула лейтенант. — Я буду рядом, можешь больше не беспокоиться.

Но увидев, что секретарша по-прежнему находилась в какой-то шоковой прострации, схватила за руку и, оторвав от стула, повела за собой.

— Куда ты меня ведёшь? — тут же встрепенулась Розалин.

— Туда, где ты сможешь расслабиться и отдохнуть, к воде, — загадочно ответила лейтенант и обернулась с сияющей улыбкой.

— Но моя работа…

— Да плевать на работу, отдыхать тоже нужно, а ты, судя по твоему виду, будто и не спала ни разу за эти несколько дней. А Тревор приказал мне позаботиться о тебе.

Розалин на это ничего не ответила и просто смиренно продолжала идти за Тэмлин, что тянула её вперёд.

Вся эта работа и ребята из команды казались ей каким-то сумасшедшим сном. И хоть дядя обнадёжил её тем, что девушек она может не опасаться, всё же Розалин по-прежнему была в замешательстве, не зная, чего ожидать от всегда весёлой Тэмлин, ведь и та страдала каким-то психическим расстройством. Неужели во всём поместье не было ни одного нормального человека, кроме нанятой прислуги и охранников? А те, кроме будничных фраз, — таких как «доброго дня» и «доброго вечера» или «чего желаете?», «вам что-то нужно?», — больше ни о чём не говорили, словно роботы, запрограммированные выдавать только подобные вопросы и исполнять пожелания. Наверное, их так обучили перед тем, как взять работать в этот буквально сумасшедший дом.

Розалин не заметила, как Тэмлин привела её в раздевалку.

— Что ты делаешь? — спросила она, потупив взгляд, когда лейтенант начала снимать с себя одежду.

— Переодеваюсь, и тебе советую, — весело произнесла Тэмплин и, подойдя к секретарше, вручила той в руки небольшой пакет. — Тут купальник, он сядет прямо по тебе. Переодевайся.

Всё ещё пребывая в шоке и испытывая некоторое недоверие к этой неординарной весёлой девушке, Розалин даже не стала спорить, лишь с гримасой неизбежности принялась освобождать себя от одежды.

Когда она натянула чёрный слитный купальник, тот оказался таким широким, словно был сделан на размеров десять больше, и смотрелся на её худощавой фигуре, как на корове седло. И когда Розалин, взглянув в зеркала, которыми были украшены стены по всему периметру раздевалки, обречённо вздохнула, раздался лёгкий, как звон колокольчиков, смех Тэмлин.

— Прости, — протянула она сквозь смех. — Ты ведь ещё не знаешь, как этим пользоваться. Вот смотри.

Она нажала на едва заметную отливающую синевой кнопочку на лямке купальника, который мгновенно словно втянулся и сел прямо по фигуре Розалин.

— Так лучше, не находишь? — ослепляя чудесной улыбкой, довольно произнесла Тэмлин и, схватив по-прежнему шалевшую Розалин за руку, повела к выходу.

Она вывела девушку к широкому бассейну, раскинувшемуся вдоль вымощенного розоватым мрамором зала, потолок которого захватывал два этажа. Длинные в пол окна были выложены мозаикой, и падающий сквозь них солнечный свет оставлял на всём вокруг цветные блики и узоры. Вода была столь прозрачна, что отливала лазурью и мерцала нежным золотом, будто кто-то рассыпал поверх неё пудру.

Розалин так залюбовалась красотой этого зала, которого до сих пор не видела, что, услышав всплеск воды, вздрогнула.

— Идём! — вынурнув из воды и ставшей похожей на русалку, выкрикнула Тэмлин. — Ну же! Ныряй!

Она плеснула в секретаршу каплями и, звонко рассмеявшись, поплыла на спине, зачерпывая воду широкими взмахами, словно готовая взлететь птица.

Розалин незаметно для себя улыбнулась и, пройдя к лестнице, неспешно опустилась в воду. Некоторое время она неловко перебиралась от одного бортика к другому, наблюдая за Тэмлин, которая в этот момент и впрямь была похожа на русалку. Её бронзового оттенка кожа едва заметно мерцала всеми цветами радуги, волосы взмокли, и кудряшки под тяжестью воды облипали лицо и тонкую длинную шею волнистыми линиями, будто водоросли. Счастливая улыбка обнажала, как раковина жемчуг, белоснежные зубы, а движения были такими мягкими, такими грациозными, что Розалин невольно ей залюбовалась. Хотя, если такая прекрасная, на вид даже кажущейся хрупкой, девушка смогла завалить бешенного Хью, может она и впрямь была сереной, что смогла бы убить любого, кто попадёт в её руки? Ведь всегда лучезарная улыбка лейтенанта всё-таки казалась Розалин странной, даже зловещей.

— Правда же расслабляет? — звонко, как ручеёк, вопросила Тэмлин.

Розалин натянуто улыбнулась и прилепилась к стенке бассейна, как рыба-прилипала присасывается к брюху кита.

— Ты же племянница Тревора, так? — вновь прозвенел голос Тэмлин.

— Да, — глядя в воду перед собой, кивнула Розалин. — Моя мама была его сестрой.

Лейтенант проплыла мимо.

— Понятно, — протянула она, лёжа на спине. — Он сказал, что ты тоже имеешь дар.

Тэмлин выронила это так небрежно, будто к слову пришлось, но Розалин тут же напряглась.

— Тревор попросил тебя поговорить со мной? — нахмурилась она.

— Нет, просто выронил в разговоре, но не суть важно. Я не собираюсь тебя переманивать на свою сторону.

— Правда? — встрепенулась Розалин.

— Правда, — Тэмлин подплыла ближе. — Наша работа слишком опасная, я такое даже врагу не пожелаю.

— Почему тогда сама согласилась работать здесь?

— Всё лучше, чем холодная тюрьма.

Тэмлин сказала это так беспечно, что Розалин, почувствовав неловкость, вновь уставилась в воду и не решилась полюбопытствовать о подробностях её выбора.

— На деле я больше ничего и не умею, — сама продолжила Тэмлин, мягко проплывая уже в другую сторону на спине. — Просто ничего не делать и смиренно ждать смертной казни не прикольно, поэтому я согласилась работать здесь. Тут в некотором плане даже очень хорошо, тебе не кажется? Живёшь вполне себе свободно, только без возможности выехать за город без разрешения. Своя комната, кормят просто супер, даже платят зарплату, в свободное время делаешь, что хочешь.

— Но при этом рискуя своей жизнью… — тихо выронила Розалин, кажется, обращаясь больше к себе, чем к собеседнице.

— Ну и что? — подплыв к ней, улыбнулась Тэмлин. — Все люди на земле так или иначе рискуют своими жизнями, даже оставаясь сидеть дома или выходя на улицу, на работу. Никто не знает, сколько нам отмерено.

Она плюхнулась на воду, раскинув в стороны руки и ноги, как звезда, да так и осталась в таком положении, глядя с улыбкой в потолок.

— Но для чего ты рискуешь своей жизнью? — внимательно рассматривая её, спросила Розалин.

— Для того, чтобы спасти других, — последовал быстрый ответ.

— А что если Тревор лишь внушает вам это?..

Не успела она до конца озвучить вопрос, как Тэмлин резко прервала её:

— Нет. Я всё вижу собственными глазами и чувствую всеми остальными органами восприятия то, что происходит. Я точно знаю, что именно происходит.

Этот ответ не устроил Розалин, убеждённую, что всё это не более, чем фальш.

— В наше время нельзя ничему верить, — осторожно произнесла она. — Все вокруг лгут, а технологии дошли до такого, что можно обмануть кого-угодно на что угодно по какому-угодно поводу.

— Только не это, — всё так же резко прозвучала Тэмлин. — Эти твари действительно существуют, и, отмахиваясь от этого факта, от них просто так не избавишься.

Она вновь медленно поплыла куда-то в сторону, а Розалин, чувствуя повисшее между ними напряжение, вдруг почувствовала некоторую вину, будто своими словами оскорбила лейтенанта. Ей захотелось хоть чуть-чуть сгладить ситуацию, поэтому она перевела разговор в другое русло.

— А ты сильная, — улыбнулась Розалин. — Так легко справилась с Хью.

— Да уж, — встрепенулась Тэмлин и, подплыв ближе, тоже прилепилась к бортику бассейна. — У меня просто есть опыт совладания с подобными уникумами. Вдобавок я знаю Хью, знаю все его привычки, движения, приёмы. И прекрасно понимаю, что ты чувствовала, когда он к тебе приставал…

Вдруг откуда-то сверху сорвался жеманный мужской голос:

— Конечно, ведь у шлюх сплошь и рядом случаются подобные ситуации.

Девушки одновременно вскинули головы вверх — на них, с балкона второго этажа, взирал Шерман.

— Какого чёрта ты подслушиваешь наши разговоры? — со смешком вопросила его Тэмлин.

— Мне нет никакого интереса слушать ваши идиотские бабские разговоры, но вы сами припёрлись сюда и не заметили меня, убогие, — кокетливо проворковал Шерман. — Хотя это не удивительно, столь низшие существа просто не способны увидеть того, кто на голову стоит выше их, ибо взгляды ваши всегда будут направлены вниз.

— Лучше бы тебе идти отсюда, если не хочешь, чтобы Тревор и Марта узнали о том, что ты сейчас сказал, — уже не обращая на него внимания, бросила ему Тэмлин.

— Ой, ну давай, пожалуйся им, как школьница, — недовольно растянул слова Шерман и, оторвавшись от перил, удалился.

— Не обращай на него внимания, — нагнувшись к застывшей Розалин, шепнула лейтенант. — У Шермана нарциссическое расстройство, на него вообще лучше никак не реагировать.

— Это его никак не оправдывает! — вдруг возмутилась Розалин. — Называть подобными словами девушку! Мы же не в средние века живём!

— Конечно, не оправдывает… Но по сути я такой и была, — отведя взгляд, тихо произнесла Тэмлин со слабой улыбкой и в тоже мгновение со смехом добавила: — Бывшая наркоманка, которая за дозу спала со всеми, кто не против!

Розалин бросила на Тэмлин быстрый взгляд и тут же отвернулась.

— Ты принимала наркотики? — тихо спросила она.

— Ага, и очень много, была на волосок от смерти.

Душу Розалин кольнула боль, и, закусив губу, она вжала голову в плечи. Печаль сильно исказила её лицо так, словно это она перенесла ужас страшной зависимости, даже слёзы промелькнули в её глазах. Оказалось страшно осознавать, что такие милые добродушные девушки могли перенести подобное. Сейчас даже собственная история боли уже не показалась ей столь ужасной.

— Но даже если так! — внезапно крикнула она, заставив Тэмлин испугано воззриться на неё. — Ты ведь была больна этим! Наркотики разрушают личность, это страшная болезнь, как тот же рак… Нет ничего ужасного в том, что ты спала за дозу… Я имею ввиду, что это не делает тебя шлюхой. Никто из женщин не шлюха, чёрт возьми! — с надрывом рыкнула Розалин. — Шлюхи те ублюдки, кто в прямом смысле пользовались тобой, когда тебе всего лишь была нужна помощь… А ты сильная, ты победила зависимость и смерть! Ты просто потрясающая, что смогла преодолеть такое!

Тэмлин некоторое время округлившимися от удивления глазами смотрела на Розалин, которая в этот момент уже не была похожа на забитую девочку, а на яростную женщину, а потом по-доброму с самой нежнейшей улыбкой усмехнулась. Как же лейтенанту всё-таки понравилась племянница шефа, с самого первого момента, как увидела её, буквально почувствовала в ней что-то родственное.

— Ты правда не хочешь присоединиться к нам? — в следующее мгновение спросила Тэмлин.

— Что?! — округлившимся глазами уставилась на неё Розалин.

— Ну не удивляйся так, — очень ласково произнесла лейтенант. — У тебя есть дар, и это здорово. Вдобавок, ещё одна девушка в нашей команде была бы очень кстати, а то эти парни надоели уже.

Взгляд Розалин мгновенно из болезненно-яростного стал невыносимо-уставшим, и, потупив его, она тихо произнесла:

— Нет, я не могу… Не верю я во всё это… Вдобавок, не такая я воинственная, как ты, да и все из вашей команды…

— Жаль, — с прежней беспечностью хмыкнула Тэмлин, пожимая плечами. — Мы бы тебя всему обучили, ведь в тебе тоже есть эта воинственная яростная искра, пусть ты в себе её и не видишь. Подумай над этим.

С этими словами она поплыла дальше, словно серена к дальним берегам.

Через час Розалин осторожно постучала в кабинет психиатра и, в ожидании ответа, неловко переминалась с ноги на ногу у стены. Когда дверь открылась, она быстро выглянула из-за угла, едва лоб в лоб не столкнувшись с Мартой.

— Извините, — стушевавшись, тихо обронила Розалин. — Можно к вам?..

— Да, конечно, проходи, — лицо Марты тут же осветилось доброжелательной улыбкой, и, чуть отодвинувшись, она пропустила девушку в кабинет. — Присаживайся, — указала она на кресло напротив себя.

Розалин села и, быстро осмотревшись, втянула голову в плечи.

Между ними повисло неловкое молчание, и Марта, понимая смущение девушки, решила её немного приободрить.

— Я очень рада, что ты наконец пришла, — мягко произнесла она с неизменной полуулыбкой. — Здесь ты можешь быть спокойна, нас никто не слышит, не видит, разговор с тобой я записывать не буду.

Но даже после заверения психиатра, Розалин продолжала сидеть в напряжённой позе и молчать.

— Ты хотела о чём-то поговорить со мной, так? — тихо вопросила Марта. — Можешь начать с любой своей мысли, даже если она напрямую не относится к тому, что тебя тревожит.

— Погода сегодня радует, так много солнца, — быстро произнесла Розалин и, почувствовав ещё большую неловкость, сильнее вжала голову в плечи.

— Да, верно, — Марта посмотрела в сторону окна. — Любишь, когда солнечно?

— Угу, — кивнула девушка. — Так мне проще.

— Что именно проще? — мягко подхватила психиатр.

— Чувствую себя более-менее безопасно.

— Здесь ты не чувствуешь себя в безопасности?

— Н-не совсем… — неуверенно промямлила Розалин.

— Что тебя здесь беспокоит? Я могу поговорить с Тревором, чтобы он привнёс некоторые изменения, чтобы ты чувствовала себя более уверенно и спокойно… Слышала, он нанял для тебя личную охрану?

— Да-да, но… Я понимаю, что дядя заботиться обо мне, он уже так многое для меня сделал… Но это не в его силах…

— Что не в его силах?

— Исцелить меня от ужаса этой жизни.

Марта оттянула мгновение, заметив страх, буквально перекосивший лицо девушки.

— С тобой что-то произошло, Розалин? — доверительно-ласково прошептала Марта, итак знающая всю её историю.

— Однажды… три года назад, именно в это время…

Эти слова девушке дались с трудом, она тут же закусила губу, словно одним этим предложением могла как по-волшебству вызвать повторение истории.

— Ты не обязана говорить о том, что причиняет тебе боль…

Сделала Марта ненавязчивую попытку успокоить, но Розалин резко прервала её.

— Меня похитили три года назад.

Марта вновь выдержала некоторое молчание, заметив отразившуюся на лице девушки боль, застывшую слезами в широко-распахнутых глазах.

— Ты пережила действительно очень травмирующее событие, Розалин, — наконец, осторожно подбирая слова, произнесла психиатр. — Ты проходила терапию, ведь так?

Девушка коротко кивнула.

— И она не помогла тебе? — уточнила Марта, уже зная ответ.

Розалин снова кивнула.

— Ты всё ещё воспринимаешь настоящее как угрозу? — осторожно спросила психиатр, и, вновь получив утвердительный кивок, продолжила: — Подобные ситуации очень сильно искажают действительность. Произошедшее с тобой ужасно, невозможно даже представить, что тебе пришлось пережить. Оно оставило неизгладимый след в твоей душе, и всё ещё имеет некоторую власть над тобой, дезориентируя и заставляя думать, что всё вокруг таит в себе опасность, что окружающие люди желают тебе зла. Ты больше никому и ничему не доверяешь, я правильно поняла?

Губы Розалин задрожали. Глотая слёзы, она старалась не издавать звуков, и смотрела куда-то в пространство, словно вновь и вновь видела перед глазами моменты давно минувших дней.

Марта пододвинула ей коробку с бумажными платочками.

— Вот, возьми, — по-матерински ласково шепнула она. — Ты можешь выплакать всю свою боль, тебе не обязательно говорить мне что-то.

Розалин выхватила платочек, но он быстро вымок от её слёз, превратившись в рваный комок, тогда в ход пошли второй, третий. Девушка уже не пыталась сдерживаться, а просто в голос ревела какое-то время, тогда как Марта, немного подумав, встала, прошла к рабочем столу, на котором стояла бутылка с водой и, взяв её, подошла к своей пациентке. Открыв бутылку, она протянула её Розалин, та взяла её, но так сильно дрожала, что не могла сделать даже один глоток. Марта пододвинула стул к креслу, на котором девушка сидела, и, оставшись рядом, мягко взяла её руку в свои ладони. Пока она тепло сжимала её, давая этим простым действием некоторую поддержку, Розалин смогла поднести бутылку к губам и, будто прошедший пустыню измученный странник, стала жадно глотать воду.

— Ты можешь находиться здесь столько, сколько потребуется, — мягко произнесла Марта, когда девушка наконец оторвалась от горлышка. — Я буду рядом, пока необходима тебе.

Розалин подняла на неё покрасневшие глаза.

— М-меня ведь здесь н-никто не найдёт? — заикаясь, спросила она.

— Никто и никогда.

— Даже мафия?

Марта на мгновение замерла — подробностей похищения своей новой пациентки она ещё не знала, только историю в общих чертах.

— Даже мафия. Ведь бюро - секретная государственная организация, — доверительно прошептала психиатр.

Девушка резко выдохнула, будто всё скопившееся в её душе напряжение, страх и недоверие, резко исчезли и перестали перекрывать трахею. Слёзы неиссякаемым источником продолжали смачивать её бледные щёки, разбившись на них десятками жемчужин, сверкающих в мягком освещении ламп.

— Я помню всё, как если бы это было ещё вчера… — тяжело произнесла Розалир так, словно выбивая каждое слово на камне.

— Это нормально, — вставила Марта.

— Помню его. Того, кто поработил меня. Я помню Фредерика…

— Помнить того, кто поступил с тобой жестоко, абсолютно нормально, Розалин. Он сыграл свою жестокую роль в твоей жизни, причинил так много зла и боли, что оставил в твоей душе страшные раны, которые просто так не залечатся.

Девушка снова всхлипнула.

— Я постоянно вижу его перед глазами… — начала наконец раскрываться она. — Он повсюду мерещиться мне, даже сейчас мне кажется, что он стоит за дверью и поджидает меня, чтобы снова утащить в свой дом. Я слышу его голос у себя в голове… Чувствую его руки на своих плечах… Вижу в своих снах… Боюсь мужчин вокруг, даже назначенных дядей телохранителей…

— Это абсолютно естественная реакция, Розалин, — успокаивающе сжала Марта её поледеневшую ладонь. — После пленения и насилия страх к мужчинам может ещё долго преследовать тебя. Но я постараюсь помочь тебе преодолеть это.

Розалин на мгновение перестала всхлипывать, но по-прежнему продолжала смотреть в одну точку. Психиатр почувствовала то, как сильно она напряглась, будто кто-то схватил девушку в тиски.

— Ты боишься мне о чём-то рассказать? — догадалась Марта.

Розалин медленно кивнула.

— Сможешь сказать почему боишься?

Девушка некоторое время помолчала и, сморщившись словно от боли, вжала голову в плечи.

— Вы тоже обвините меня в Стокгольмском Синдроме, — на одном дыхании выпалила она.

— Другие специалисты обвиняли тебя в этом?

— Да. Все они. Но я много читала про этот синдром, и у меня его точно нет!

— Хорошо, — мягко улыбнулась Марта, хоть девушка по-прежнему на неё не смотрела. — Я обещаю тебе, что ни в чём тебя обвинять не собираюсь. Это будет просто некомпетентно с моей стороны, а для меня мои пациенты значат всё.

Розалин напротив занервничала от этих слов. Она медленно вырвала свою ладонь из рук психиатра, слегка отодвинулась в кресле, носок ноги будто сам по себе стал отбивать слабую дробь по полу. Заметив эти проявления, Марта осторожно встала и, пройдя к своему креслу напротив, заняла место, как в самом начале их встречи.

— Не хочу давить на тебя, поэтому побуду здесь, чтобы тебе было комфортнее, — с неизменно мягкой улыбкой произнесла она.

— Простите… — шепнула Розалин.

— О, тебе не стоит извиняться, правда. Я всё понимаю, и для меня твои чувства и желания важны.

Розалин судорожно выдохнула и немного расслабилась.

— При Стокгольмском синдроме жертвы проникаются симпатией к своим агрессорам, — тихо начала она снова. — Они их оправдывают, часто отождествляют себя с ними, даже влюбляются в них. Я знаю, что это нормальная реакция психики на сильно травмирующее происшествие, но у меня этого нет. Я ненавижу Фредерика и не могу оправдать его действия по отношению ко мне, и что тогда, что сейчас рада, что смогла сбежать… Точнее, мне помогла его сестра сбежать, но я тогда не сопротивлялась, а была ей благодарная за помощь. И я по-прежнему его боюсь, так же как других мужчин.

— Я тебя поняла, — утвердила Марта, спустя мгновение молчания, чтобы удостовериться, что девушка больше ничего не скажет. — Обещаю, что от меня ты не услышит ничего, что тебе будет неприятно. Мне важно, чтобы ты научилась доверять мне, только в этом случае я смогу и понять тебя, и помочь.

Розалин впервые за всё время взглянула психиатру в глаза.

— Не хочешь рассказать, почему другие обвиняли тебя в синдроме, которого у тебя нет? — аккуратно подбирая слова, спросила Марта.

Розалин вновь опустила взгляд и, теребя в руках вымокший и рванный комочек платка, тихо ответила:

— Он не насиловал меня…

— Извини, я плохо расслышала…

— Он меня не насиловал, — громко повторила Розалин. — Фредерик не избивал меня, не угрожал, не делал больно, не брал силой… Он похитил меня и соблазнил…

Марта некоторое время переваривала услышанное, а потом осторожно спросила:

— Ты его хотела?

Розалин уронила лицо в ладони.

— Да… — глухо ответила она. — Тогда мне это нравилось. Его прикосновения были такими нежными, что я не могла отказаться от секса с ним.

— Я хочу тебя успокоить, — мягко начала Марта. — Это не тот синдром, в котором тебя обвиняли.

При этих словах Розалин замерла.

— Это была обычная защитная реакция твоей психики, — продолжила психиатр. — Сексуальное желание можно искусственно усилить стрессом. Ведь тот мужчина, что похитил тебя, он пугал тебя своим поведением?

Девушка кивнула и отняла от лица руки.

— Похищение и так само по себе сильно дезориентировало тебя, а похититель вдобавок скорее всего просто тонко воздействовал на твою психику, заставив испытать сильные противоречивые чувства, такие как страх и интерес к нему, отвращение и притяжение. Ты сильно ненавидела его в тот момент, а он прикасался к тебе без твоего согласия?

— Да… — шепнула Розалин. — На протяжении нескольких месяцев он просто целовал и обнимал меня.

— И этим он сорвал предохранитель в твоём мозгу, заставил испытать так называемый эффект американских горок — ужас и экстаз сплелись в сложный эмоциональный узел, который вызвал прилив адреналина. В тот момент твоя психика попыталась защитить тебя, поэтому окрашивала ужас переживаемого в возбуждение и наслаждение, чтобы ты не сломалась.

Розалин слушала внимательно, но не смотрела на психиатра, и, уперевшись руками в коленки, сидела неестественно прямо.

— Тебе не понравилось, то что ты услышала сейчас? — осторожно спросила Марта.

— Дело не в этом, — слишком быстро ответила девушка. — То есть в ваших словах есть смысл, я даже поверю, что так оно и было в тот момент. Но сейчас…

Она молчала так долго, что Марте пришлось самой прервать тишину.

— То, что сейчас тебя по-прежнему это беспокоит, совершенно нормально…

— Нет, не так, — прервала её Розалин. — Я по-прежнему его хочу, вот что меня пугает.

И хоть Марта никак этого не показала, ибо идеально контролировала себя и свои реакции, сказанное девушкой её насторожило.

— Я хотела бы лучше тебя понять, — ласково начала она, — поэтому, если сможешь, если захочешь, расскажи подробнее, что именно тебя пугает сейчас.

От испытываемого дикого стыда, Розалин вновь спрятала руки в лицо.

— Фредерик постоянно снится мне, — простонала она едва слышно так, что Марте пришлось напрячь слух. — Почти каждую ночь, а после этих снов я просыпаюсь от собственных стонов. Я всё ещё хочу его. Именно его, хоть он по-прежнему пугает меня до дрожи. Никого другого не могу возжелать. Все остальные мужчины меня пугают не меньше, но ни от кого я не испытываю такого сильного возбуждения, как при воспоминаниях о Фредерике. Он постоянно говорил, что я принадлежу только ему, и это словно отпечаталось на мне, моей жизни и желаниях, поэтому я ни с кем не могу ни встречаться, ни строить каких-то отношений, не могу избавиться от страха и дикого возбуждения при мыслях только о нём! Я постоянно мастурбирую вспоминая его образ и то, как он ласкал меня! Моя сексуальность растоптана, ведь так?! — вскричала Розалин и, вскинув голову, посмотрела на психиатра обезумевшими глазами. — Моё влагалище сломано, раз течёт только при мыслях о нём?! Я больная?! Извращена настолько, что хочу маньяка?! У меня какая-то сексуальная дисфункция?!

Марта едва сдержалась, чтобы не подорваться к ней и не заключить в объятия, настолько эмоции ужаса и отчаяния Розалин передались ей, что, казалось, обожгли душу. В груди больно защемило, сердце так сильно заколотилось, что резко перехватило дыхание, а тело объял холод. Поэтому мгновение Марта молчала, пытаясь совладать с собой и собрать мысли в кучу, ведь в её работе эмоциям не было места.

— Ты не больная и не сломанная, Розалин, — глубоко вздохнув, спокойным ласковым голосом произнесла психиатр. — Сейчас я не могу ничего утверждать насчёт сексуальной дисфункции, для точного ответа мне нужно будет собрать тщательный анамнез, оценить общее состояние твоего здоровья, узнать наличие других проблем как сексуального так и нет характера. И если ты захочешь, то мы начнём тщательное обследование. Однако, для начала я хочу, чтобы ты кое-что поняла. Пережившие подобную травму исцеляются проходя несколько стадий. Может начаться с одной стадии, потом перейти в другую и снова вернуться к началу — это нормально. Каждый переживает подобные травмирующие события по-своему, по времени это может занять много лет, опять-таки всё сугубо индивидуально. Но ты не виновата в том, что сейчас происходит с тобой, ибо всё это результат травмы. Всё, что ты мне сейчас рассказала — нормальная реакция твоей психики, это не ужасно и не отвратительно. Я тебя не осуждаю, и мне бы очень хотелось, чтобы ты тоже себя не осуждала. Я понимаю, насколько тебя всё это пугает, но со временем мы разберёмся, что именно с тобой происходит, только это не будет быстро. Тебе нужно будет набраться терпения, а я в свою очередь сделаю всё возможное, чтобы облегчить симптомы, которые тебя мучают.

Кажется, эти слова немного успокоили Розалин. Она выдохнула, опустила ошалелые очи, сгорбилась и взяла новый бумажный платочек, в который шумно высморкалась.

— Я предлагаю тебе оставить этот разговор на следующий раз, чтобы я смогла подобрать программу для тщательного обследования, — продолжила Марта. — А сейчас мы можем поговорить о том, что тебя беспокоит ещё… Есть что-то ещё?

Розалин покачала головой.

— Не знаю… Это дикое желание меня беспокоит больше всего. А ведь Фредерик всё ещё безумно меня пугает. Головой понимаю, что здесь я вроде как могу не бояться, что он не найдёт меня, но моя душа буквально разрывается от какого-то предчувствия или… Не знаю, может так говорит во мне страх… Он ведь убил человека из-за меня. Его сестра говорила, что он жесток, и оно понятно, он ведь сын главаря мафии.

— Я правильно поняла, что ты говоришь про Фредерика Элломарда?

— Да, про него.

— Но так как он мафиози, значит, причастен к любой жестокой деятельности своей группировки, ты ведь это понимаешь?

— Что вы хотите этим сказать?

— То, что ты не могла контролировать его действия по отношению к себе, — мягко произнесла Марта. — Ты не виновата, что он так с тобой поступил, никак его не спровоцировала или что-то ещё, он сам сделал выбор. Убил он не из-за тебя, он сделал это, потому что захотел. И ты не виновата, что теперь страдаешь из-за травмы, которую он оставил.

— Я это понимаю, но как избавиться от чувства вины?

— Я напишу тебе и вышлю на твою электронную почту несколько упражнений, чтобы проработать этот момент, а ты решишь что именно тебе подходит, а что нет.

— Хорошо.

— Есть ведь что-то ещё, что тебя беспокоит, верно?

Розалин подняла на психиатра глаза и тут же опустила.

— Вы меня что, читаете как открытую книгу? — с нервным смешком спросила она.

— Это просто опыт наблюдений, но если тебе это дискомфортно, я не буду задавать вопросы, — с доброй улыбкой произнесла Марта.

— Лучше задавайте, мне так будет проще понять саму себя, сконцентрировать внимание, а то оно очень сильно переключается с одного чувства на другое.

— Договорились. Тогда вернёмся к началу. Я вынуждена уточнить этот вопрос, так как это одна из моих обязанностей в отсутствии Тревора… Ты сказала, что не чувствуешь себя здесь в безопасности, но если опустить момент с чувством преследования, которое является результатом травмы, ты сможешь ответить, что именно пугает тебя в поместье? Быть может определённые люди? Телохранители? Освещение, сигнал тревоги или график работы, всё это тоже может усугублять твоё состояние, а для составления полной картины мне нужно знать всё.

Розалин тяжело вздохнула и снова высморкалась.

— Меня пугают ребята из команды, — медленно начала она. — Они немного странные, в смысле, я понимаю, что у них тоже что-то не в порядке, как у меня, но для меня они все такие непредсказуемые, я не знаю, чего ожидать от них.

— Понимаю твои чувства, и соглашусь. Все наши ребята личности достаточно сложные, всем им пришлось очень много пережить, и порой их поведение может казаться странным, — осторожно подбирая слова начала психиатр. — Но здесь все мы семья… Неблагополучная, — нежно усмехнулась она, — но мы с Тревором стараемся помочь им и сгладить острые углы в их характерах, поведении и взаимоотношениях. И как бы они не пугали порой, никто из них не причинит тебе вреда… Знаю, что Хью несколько раз сильно испугал тебя.

Розалин бросила на Марту быстрый взгляд, потом, начав рыскать по кабинету в поисках того, за что можно уцепиться, несколько раз открыла и закрыла рот, как выброшенная на берег рыба.

— Ты не виновата, — мягко произнесла Марта. — Ты ничего не сделала, чтобы он поступил с тобой так, это был его выбор, а ведь он не имел никакого права к тебе подходить, Тревор запретил. И именно поэтому я собираюсь с ним серьёзно поговорить, у меня как раз назначена с Хью встреча через два часа. Никто здесь не причинит тебе вреда, Розалин, мы с Тревором будем говорить с каждым из них, и в конечном итоге всё наладится. Ведь, пусть ребята и кажутся странными, но они все очень добрые и стоят друг за друга горой. Каждый день жертвуют собой ради всех нас. И тебе они не причинят зла, по крайней мере я сделаю всё, чтобы этого не случилось.

Розалин осторожно взглянула на Марту, которая в свою очередь уже в десятый раз убедилась в высокой степени её зажатости.

— А вы тоже обладаете каким-то даром? — шепотом спросила она, словно эта тема была запретной.

Марта широко улыбнулась.

— Нет, я не обладаю даром, я абсолютно обычный человек.

— Тогда почему вы верите, что другие обладают каким-то дарами и борются с иноземными существами? — скептически скривила лицо Розалин.

— Я не могу не верить в это, ведь наша организация не единственная такая в мире, в нескольких странах есть ещё. Здесь всё серьёзно, она под защитой государства, шуток с таким уровнем не бывает.

— И только поэтому?

— А ещё Тревор спас мне жизнь двадцать пять лет назад, как раз в момент странного землетрясения, начавшегося слишком внезапно и с небывалой силы толчков. Всё вокруг начало разрушаться, здания просто ссыпались, это произошло так мгновенно, что никто ничего не смог понять. В тот год я как раз заканчивала ординатуру, а когда защитилась, меня заметил психиатр, который работал здесь до меня, он тогда пришёл за тем, чтобы найти, так сказать, приемника. Так я узнала правду о том, что случилось в тот момент, когда я едва не погибла, я ведь тоже чувствовала что-то странное, что произошедшее было аномальным. И вот поэтому я здесь работаю, помогаю рейнджерам адаптироваться после той жизни, которую им пришлось жить. И Тревор по сию пору помогает мне, раскрывает некоторые подробности того, что они делают каждую ночь.

— Дядя вам нравится, да?

Испугавшись столь неуместного вопроса, Розалин тихо ахнула и прикрыла ладошкой рот.

Марта тепло улыбнулась, и в этот момент в дверь постучали.

— Прости, — поднялась с места психиатр. — У меня сейчас встреча с Фрэн, поэтому продолжим в следующий раз. Запишись ко мне через электронную почту на любой день и время, хорошо? График высветится сразу.

Тепло попрощавшись с Розалин, Марта проводила её до двери, но когда открыла, чтобы дать ей пройти, в кабинет буквально ввалилась Фрэн, которая едва не сбила девушку с ног.

— Ты что, пьяна? — вопросила капитана Марта, обратив внимание на её неустойчивую походку и то, как она не в силах была держать даже голову.

— Ну да-а, — с пьяной усмешкой протянула капитан.

— Я ведь говорила, что нельзя приходить в таком состоянии на терапию.

Марта кивком головы указала Розалин на выход, и та быстро юркнула за дверь, которую психиатр тут же закрыла.

— Ну-у, у меня уже не бывает другого состояния, — услышала девушка донёсшийся голос Фрэн.

За этим послышался какой-то грохот, но Розалин уже быстро удалялась по коридору.