Тёмные Агнцы

Глава 18

В целом у остальных рейнджеров ночь прошла как обычно в сплошных битвах, только Фредерик по приказу директора не отходил от Робин ни на шаг. Вместе им пришлось сидеть за одним рабочим столом, и бывший мафиози взял на себя половину секретарских обязанностей, но, несмотря на то, что это помогло Розалин разгрузить руки и голову, душу её на части рвали противоречивые чувства.

С одной стороны присутствие бывшего похитителя раздражало её, вызывало ужас и отвращение, с другой Фредерик так же вселял в неё чувство уверенности. Почему было именно так, Розалин и сама не смогла бы ответить, но пока он находился рядом, у неё словно появлялись силы бороться дальше. Будто парень одним своим существованием напоминал обо всех её хрупких сторонах и брешах. И, каждый раз поглядывая на него, Розалин невольно ощущала прилив такой злости, что вновь твёрдо повторяла сама себе не позволять больше никому, и ему в том числе, втаптывать её в грязь или пользоваться своей уязвимостью.

Перебирая очередные бумажки, Фредерик возможно случайно, а может и нет, задел её руку своей. Движение это было мимолётным, как неожиданное прикосновение крыльев мимо пролетавшей бабочки, но настолько отвратительным, что Розалин резко отдёрнула руку, как от пасти ядовитой змеи. Фредерик, сделав вид, что ничего не заметил, с кипой бумаг в руках поднялся с места и скрылся в архиве, а девушка на всякий случай отодвинулась вместе со стулом дальше.

Несмотря на свою какую-то больше рефлекторную, чем осознанную реакцию на знаки внимания, которые оказывал ей бывший похититель, и постоянно возникающий страх, Розалин так же почувствовала волнение. Дрожь от неё пробежала по коже приятным холодком, а в венах, казалось, вместо крови напротив заструилась лава. Почувствовав внизу живота разливающееся возбуждение, Розалин вспыхнула и покрепче сомкнула ноги. От предательской реакции тела, душу охватило страшное смятение — девушка уже думала, что смогла вернуть собственную телесность и нормализовать сексуальность, ведь в последние несколько недель эта проблема больше не беспокоила её. Ни сны с участием Фредерика, ни фантазии, что заставляли её страстно мастурбировать на его тёмный образ, уже не преследовали. А тут снова.

Бывший мафиози через несколько минут вернулся в приёмную, и их взгляды случайно соприкоснулись в одной точке. Что-то мелькнуло в глазах Фредерика, что-то, что пронзило Розалин как разрядом молнии и заставило на мгновение замереть. Впрочем, парень и сам встал на одном месте, как вкопанный, продолжая таращиться своими безумными очами. Розалин показалось, что по губам его скользнула тень улыбки, от чего по нервам проскрежетали первые признаки нарастающей паники, которая заставила её резко от него отвернуться. Фредерик явно считал состояние девушки, но меньше всего ей хотелось, чтобы он возомнил о себе хозяином её желаний.

Фредерик подошёл к месту, но, прежде чем сесть, пододвинул стул ближе к Розалин.

— Уже утро, скоро посветлеет, — как бы невзначай выронил он. — В принципе ты можешь идти отдыхать, я могу закончить работу за тебя. Только возьми кого-нибудь с собой из телохранителей на всякий случай.

Их руки снова мимолётно соприкоснулись пальцами, но на этот раз Розалин не дёрнулась в сторону, она вообще словно окаменела и не могла заставить себя ни двинуться с места, ни ответить. Фредерик посмотрел на неё, но девушка сидела к нему почти спиной и, с интересом разглядывая стену, кусала губы. Тогда он осторожно, словно таким образом просил разрешения, накрыл её руку своей и, не получив отрицательной реакции, нежно переплёл пальцы.

— Розалин… — тихо позвал её Фредерик, но девушка вдруг резко поднялась с места.

Стараясь не смотреть на него, Розалин на подкашивающихся ногах медленно побрела к двери своей комнаты, но, схватившись за ручку, остановилась. Со стороны создавалось впечатление, что она впала в какой-то психопатический ступор, но на деле в этот момент в мыслях у неё случился диалог с самой собой.

« — Какая же ты дура, — ругнулась на себя девушка. — Ведёшь себя как трусиха, сама хочешь его, и всё ещё бежишь, хотя он даже не гонится.

— Но ведь это ещё ничего не значит, он психопат, захочет и снова сделает что-нибудь со мной, — тут же оправдала себя Розалин. — Если я всё же дам ему шанс, продолжит ли он быть со мной осторожным, как сейчас, или вновь превратится в маньяка?

— А ведь он когда-то спас тебе жизнь, — напомнила другая её сторона, — не каждый поступил бы так же, и в этом он похож на ребят.

— Что? Я начала сравнивать этого опоссума с друзьями? Что за бред, все ребята хорошие, а этот… Выпендрёжник, и тогда он тоже просто хотел выпендриться.

— Ни один нормальный человек не пошёл бы на такое безумие, не стал бы подставлять себя, чтобы вытащить тебя буквально из под колёс грузовика, люди склоны думать только о себе.

— А он и есть ненормальный, — нахмурившись, огрызнулась на внутренний голос Розалин.

— Вообще-то и ты тоже уже давно ненормальная, — ехидно уколола другая её часть.

— Не без его помощи у меня помутился рассудок.

— Вообще-то ты была такой с самого начала, не каждому, знаешь ли, дано связываться с инопланетянами. Ты им уже почти что родственница, так что к нормальным людям тебя нельзя отнести.

— Будто я просила о таких вещах, рада была бы не связываться, но что поделать, — возмутилась Розалин.

— Но раз ты сама ненормальная, разве имеешь права судить других? — подытожил голос.

— Я хотя бы другим людям жизнь не порчу.

— Зато ведёшь себя лицемерно. Может дашь ему шанс?

— На что, чёрт возьми, шанс?!

— Ты могла бы просто переспать с ним, получить то, что хотела эти годы и хочешь до сих пор. Это ведь ни к чему тебя не обязывает. Используй теперь ты его.

— Звучит неплохо, но как-то бредово, — щёки Розалин вновь стала заливать краска. — Стыдно.

— Как говорила Марта, в твоих желаниях нет ничего дурного, — важно подчеркнула другая сторона.»

В этот момент приёмную огласил звонок, и когда Фредерик принял вызов, на голографическом экране отобразилось лицо Тревора.

— Где Розалин? — тут же поинтересовался он.

Фредерик бросил на по-прежнему стоявшую к нему спиной девушку быстрый взгляд и с улыбкой повернулся к директору.

— Собирается идти отдыхать.

— Отлично, ты тоже можешь отдыхать, мы скоро будем в бюро.

Фредерик сбросил вызов и вновь взглянул на Розалин, только в этот раз она, напряжённо закусив губу, тоже смотрела на него. Мгновение она ещё выжидала, явно борясь сама с собой, грудь часто вздымалась, что слишком красноречиво выдавало её волнение и в тоже время предвкушение, от которого румянец на щеках стал только ярче. И вот, когда на молчаливое желание девушки брови Фредерика вопросительно взметнулись, она подошла к нему и, схватив за руку, молча потянула за собой к двери.

Не успев даже опомниться, парень оказался в комнате Розалин, а раздавшийся позади громкий хлопок двери заставил его тут же обернуться. Прижимаясь спиной к двери, девушка, сама испугавшись того, на что решилась, округлившимися глазами смотрела на бывшего похитителя и судорожно металась между мыслями о том, нужно ли ей идти до конца или попытаться выкрутиться из сложившейся ситуации пока не поздно.

Фредерик выжидательно смотрел Розалин прямо в глаза, как и прежде даже ни разу не моргнув, но с места больше не сдвинулся. По охватившей её дрожи и тем нежным красным пятнам с неровным краями, что осыпали кожу на шее, парень уже догадался, что девушка борется с сильным возбуждением. Тоже самое происходило с ней, когда Розалин три с лишним года назад томилась у него в плену, эти первые признаки страстного желания Фредерик ещё не забыл. Можно было бы как и в прошлом самому начать действовать, но, как и прежде, ему хотелось, чтобы девушка сама попросила его об этом.

Розалин судорожно сглотнула и, наконец, решилась.

— Поцелуй меня, — едва слышно попросила она, не прерывая зрительного контакта.

Фредерик едва сдержался, чтобы не наброситься на неё, как изголодавшийся зверь. Вместо этого он ещё мгновение удерживал себя в невозмутимом состоянии, и только после медленно, даже как-то лениво, двинулся на Розалин.

Секунды, растянутые его неторопливыми шагами, показались ей невыносимо долгими, хотя отделяли их друг от друга всего-то пара метров. За это время девушке показалось, что она вот-вот умрёт, горло сдавило удушьем, от охватившей её сильной дрожи тело, казалось, стало рассыпаться в прах. Когда Фредерик вырос перед ней, в голове уже не было мыслей, только два противоборствующих желания — одновременно хотелось бежать, куда глаза глядят, и остаться, чтобы ощутить всё так, как до сих пор помнило её тело.

Фредерик коснулся огрубевшими подушечками пальцев её подбородка, что заставило Розалин оцепенеть и сильнее вжаться в дверь. Однако, несмотря на затаившегося где-то на корке подсознания монстра ужаса, она не оттолкнула Фредерика, когда тот, приподняв её голову, приблизил своё лицо почти вплотную и, не разрывая зрительного контакта, коснулся её губ своими.

Поцелуй был едва уловимым, настолько нежным, что Розалин забыла обо всём, что было между ними в прошлом, и обо всех своих страхах и сомнениях. Но этого ей было катастрофически мало, поэтому, распахнув губы ему навстречу, она вцепилась пальцами в его рубашку и грубо притянула к себе.

Несмотря на то, что Розалин вся пылала желанием, Фредерик всё равно не спешил, хоть его поцелуи и стали более настойчивыми. Он спустился ниже, начав исследовать её шею и ключицы, охватил одной ладонью грудь, другая легла на её промежность. С губ Розалин против воли сорвался стон, и, чувствуя пульсирующую между ног боль, она обняла его. В этот момент ранее ещё сдерживающие её рычаги в голове отключились, и больше Розалин, даже если бы очень хотела, не могла сопротивляться.

Фредерик тоже больше не стал сдерживать себя и, расстегнув ширинку на её брюках, спустил их к полу, куда следом упал на колени. Прижавшись лицом к лобку девушки, в следующее мгновение он обжог языком бархатную кожу клитора, сорвав с её губ новый громкий стон. И пока Фредерик настойчиво ласкал её, Розалин, успев несколько раз дойти до края вселенной и вернуться обратно в тело, так сильно ослабела, что стала оседать. Подхватив девушку на руки, он вновь припал к её губам жадными поцелуями и, дойдя так до постели, уложил на подушки. Обезумев от страсти, они стали срывать с себя одежду, беспорядочно лобызаться, смело прикасаться к самым сокровенным местам друг к друга и сжимать в объятиях до хруста костей, чтобы слиться, наконец, телами.

Уже после плотских утех, когда они лежали рядом и любовались друг другом, Фредерик, нежно поглаживая обнажённое хрупкое тело Розалин, вдруг прошептал:

— Наконец-то ты вернулась ко мне…

Фраза повисла в воздухе неловкой недосказанностью, слишком резко он замолчал, потому что увидел мелькнувший в глазах Розалин прежний страх.

— Нет-нет, — быстро добавил Фредерик, придвинувшись ближе и коснувшись её щеки. — Больше я не обижу тебя. Никогда. Обещаю.

Он запечатлел на губах Розалин очередной, более трепетный поцелуй, слишком красноречиво поведав этим прикосновением о том, что боится вновь её потерять. И хоть девушка ещё до конца Фредерику не доверяла, и вряд ли когда сможет доверять, но в этот момент она уже не чувствовала ни страха, ни отвращения, только легкую неуверенность в нём и в завтрашнем дне.

Ближе к вечеру, когда время только начало сгущать тьму, на бюро напали, но уже не мафиози, а главные враги человечества — нергарри. Получив о нападении сигнал, Розалин успела предупредить рейнджеров за несколько минут до столкновения, и усовершенствованный Мэй Ву барьер выдержал натиск пятнадцати громадных, свыше пятого разряда, сущностей.

Рейнджеры в полном составе достойно встретили врагов залпами автоматов, чередуя их атаками собственных сил. Тревор поочерёдно сдерживал по несколько нергарри в клетке, пока Фрэн ныряла им в глотки и разрывала изнутри. Найджел телекинезом парализовывал других, пока Хью уничтожал их энерговзрывами, а Шерман разрядами электричества. Фредерик отбрасывал других сущностей, тем самым держа их на расстоянии, пока Эррол и Тэмлин разрубали им конечности, а Блэры дематериализовывали останки, чтобы они не взросли снова.

Примерно за час общими силами рейнджерам удалось уничтожить внеземных тварей, но все близлежащие около бюро строения, жилые высотки и некоторые государственные учреждения и универмаги, были разрушены почти подчистую. Всё вокруг радужно блестело от крови нергарри и полыхало, как от бомбардировки, дым застилал глаза, звуки сирен от скорой помощи и полицейских разрывали установившуюся после бойни тишину, в небе грохотали вертолёты, и отовсюду лились вопли боли раненных людей и тех, кто потерял своих родных. И на фоне всего это ужаса гордо возвышалась нетронутая смотровая башня Космическая Игла.

Едва выжив в этой жестокой передряге, половину рейнджеров увели в бюро, где положили в больничное крыло. Все они находились в сознании, но многие с тяжёлыми ранениями: у кого-то была пробита голова, кому-то вытаскивали из тела осколки, и у всех были ссадины и рванные, словно от когтей, и сквозные, как от пуль, раны.

Тэмлин, едва дождавшись, чтобы ей загипсовали сломанную руку, не выдержала и, не дав врачам обработать другие раны, что ещё обильно кровоточили, рванулась из палаты, раскидав по пути весь медперсонал, который пытался её удержать. Тяжело прихрамывая на одну ногу, она пробежала по коридору и, в дверях столкнувшись с Розалин, грубо её отпихнула так, что девушка взвизгнула, ударившись спиной о стену. Тэмлин шла через холл к выходу из бюро не видя и не слыша ничего вокруг, хотя повсюду находились как персонал их учреждения, так и сотрудники органов правопорядка. Отовсюду лились множество голосов, Кваме Мур Касси о чём-то говорил с охраной, а Мэй Ву ходила туда-сюда, отдавая приказы своим ассистентам — те восстанавливали трещины в барьере, уплотняли энергетическую занавесь, что слабым мерцанием в вечерней мгле виднелась куполом над бюро. Но в ушах Тэмлин звучал только сильный звон, а в глазах двоилось, из-за чего она постоянно спотыкалась о лежавшую обрушившуюся в некоторых местах каменную кладку с потолка и несколько раз впечаталась в колонны и в косяк входной двери.

Не обращая внимания на дезориентировавшую её боль, Тэмлин наконец оказалась на улице, где, остановившись, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Кислорода в лёгких катастрофически не хватало, голова так сильно кружилась, что ей пришлось схватиться за полуразрушенные перила и медленно скатиться по лестнице на подкосившихся ногах. С трудом сфокусировав взгляд, Тэмлин всё-таки удалось различить в полутьме среди собравшейся толпы правоохранительных органов Тревора и, собрав остатки сил в кулак, подняться на ноги и направиться к нему.

— Нужно эвакуировать все близлежащие районы, — устало говорил прибывшим представителям мэрии города Тревор. — От западного и восточного Квин Энн до Даунтауна. Вскоре нас ожидают бойни похуже этой, поэтому начните сейчас же, по-другому уже никак.

— Вы правда считаете, что нас ожидает настоящая война с этими тварями? — задал откровенно глупый вопрос кто-то из представителей власти.

— Война уже давно началась, будет только хуже.

— У вас есть для нас хоть какой-то утешительный прогноз?

— Нет. Есть только надежда на то, что город всё-таки выстоит…

Мимо Тэмлин к директору бюро подбежала Мэй Ву.

— Эта хреновина, — сходу выкрикнула она Тревору в лицо, указывая на купол, — не выдержит ещё одной такой атаки!

— Утроить плотность нельзя? — вопросила сидевшая недалеко и дымившая сигаретой Фрэн.

— Мощности у нас маловато, — выплюнула главный механик и тоже закурила сигарету.

Представители власти и правоохранительных органов стали расходиться, и Тэмлин, растолкав некоторых из них, едва не свалилась Тревору под ноги — задержалась она только потому, что успела вцепиться в лацканы его пиджака.

— Все в опасности из-за меня! — выкрикнула лейтенант директору в лицо. — Вы все погибните, погибните, если я буду рядом! Мне нужно уйти как можно дальше отсюда, я не хочу, чтобы с вами что-то случилось из-за меня!..

Тэмлин разревелась так откровенно, как маленький ребёнок, и, не выдержав разлившейся свинцом по венам слабости, упала на взрытую землю. Тревор придержал её в кровь оцарапанные руки, присел рядом и по-отцовски тепло обнял за судорожно вздрагивающие плечи, но сказать чего-то утешительного так и не мог, даже лицо его по-прежнему оставалось безразлично-уставшим.

— Мне нужно уехать! — рыдая в ладонь и давясь соплями, промямлила Тэмлин. — Хоть на край света, хоть куда-нибудь, иначе вы все погибните!.. Я этого не выдержу… Я им нужна, я, а не вы! Вы не должны умирать из-за меня! Лучше мне умереть! — она подняла на Тревора измученный взгляд. — Может мне лучше сделать инъекцию? Тогда ведь всё закончится, правда? Я ведь даже не знаю, зачем им понадобилась, не знаю, чего они от меня хотят…

Тэмлин продолжала что-то бормотать, как помешанная, на что Мэй Ву громко цыкнула и закатила глаза, однако буквально тут же наткнулась на недобрый взгляд незаметно подкравшегося Моргана. Тревор коротко кивнул Фрэн, та, потушив сигарету в землю, тяжело поднялась и, вытащив из потайного кармашка на рукаве небольшой шприц, вколола его в шею Тэмлин. Лейтенант буквально тут же провалилась в спасительную темноту, и Морган, не дожидаясь приказа, подошёл к ней и поднял на руки.

Тревор, Мэй и Фрэн некоторое время наблюдали за тем, как он уносит лейтенанта обратно в бюро, пока капитан вдруг не бросила в пространство:

— Она права. Мы и весь город из-за неё в опасности.

— Не из-за неё, а из-за её дара, — сухо уточнил Тревор. — Но да, это большая проблема, которую нужно решить… Может и правда её спрятать?

— Куда? — строго взглянула на директора Фрэн. — Тэм нигде в мире не будет в безопасности, ощущение, что твари найдут её даже на конце вселенной. А мы до сих пор не знаем точно, в чём заключён её дар, только и уверены, что именно из-за него они охотятся за ней.

Через несколько часов по городу вновь начались нападения нергарри, поэтому всю ночь рейнджеры провели в новых битвах, при этом не только разделившись по парам, но и двое из них, а именно Тэмлин и Фредерика, не было. Невольно создавалось впечатление, что нергарри пытались просто выманить рейнджеров, потому что в битвах они больше кружили по районам, по пути разрушая всё подряд и лениво отбиваясь от назойливых людишек, чем нападали напрямую. Таким образом сущности уводили рейнджеров всё дальше, а под утро напали снова на бюро. Спасло поместье только то, что Розалин получила сигнал от нергарри за минут пятнадцать до облавы и успела предупредить остальных ребят о том, что их появление в городе всего лишь ловушка, ведь им нужна только Тэмлин. Однако, пока половина рейнджеров возвращалась обратно, нергарри успели обрушиться на бюро, и сдерживать их взялись Мэй Ву и Кваме Мур Каси, правда только очередью из автоматов, ибо их дары были не предназначены для боя. К ним присоединились и Фредерик с Розалин, которая вновь решила попробовать уговорить врагов либо отступить, либо ликвидироваться. С огромным трудом им удалось продержаться без потерь и тяжёлых ранений до того момента, когда часть рейнджеров вернулась, но защитный барьер не выдержал второй атаки за столь короткое время и обрушился, повредив всю систему защиты бюро.

Днём, пока остальные раненные рейнджеры отдыхали, отсыпались или находились под капельницами, Эррол, как единственный не особо тронутый нергарри член команды, стоял в библиотеке за очередными книгами до тех пор, пока ему не поступил вызов.

— Ты мне нужен здесь, — произнёс с голографического экрана Тревор. — Нужно освободить архив, жду тебя.

Убрав недочитанную книгу на полку, Эррол вышел из библиотеки и направился в приёмную, где появился спустя полминуты после звонка директора.

Увидев его в дверном проёме, Тревор слегка удивился, хоть виду не подал.

— Быстро, однако, — бросил он, проходя в архив. — Ты ведь не используешь силу вне битвы. Решил начать, чтобы быстрее покончить с делами?

Эррол ничего не ответил, лишь молча прошёл за директором в архив.

— Нужно отнести старые бумаги в подвальный архив, здесь уже не осталось места, — продолжил тем временем Тревор. — Робин уже отнесла туда с десяток коробок, но я подумал, что ты справишься быстрее, ибо к обеду нужно с этим закончить.

Он вручил Эрролу два поставленных друг на друга короба с папками, которые из-за нехватки места в них едва не вываливались. Парень и правда решил воспользоваться силой вне битвы, словно хотел быстрее покончить со столь скучными делами, чтобы вернуться к своим книгам. На скорости промчавшись по всем лестницам, галереям, холлу и оружейной, он остановился в расположенном под поместьем коридоре, перед приоткрытыми одинокими дверьми, откуда доносились крики. Это ругались Блэры.

— Эррол не настолько ужасен, как ты считаешь! — орала Робин. — Он хороший человек, несмотря на прошлое! Так же спасает мир и всех нас прикрывает на заданиях, в том числе и твою задницу!

— Да плевать мне на это! — в ответ рычал Морган. — Вечно ты защищаешь всех, в кого влюбляешься! Сними уже розовые очки!

— Хватит мне указывать! Ты не родители, а мой брат!

— Поэтому я и беспокоюсь за тебя!

— Твоё беспокойство уже колом в горле стоит! Надоело! О себе лучше побеспокойся, ты в бою против нергарри сдаёшь хуже, чем с людьми! Посмотри на себя! Весь переломанный! Себя не можешь защитить, а ещё обо мне беспокоишься! Я, в отличие от тебя, хотя бы оружие могу держать нормально!

Повисла звонкая тишина. Воздух загустел, наэлектризовался от этих брошенных в гневе слов, что болезненно царапнули по сердцу Моргана, и каждый бы человек, невольно прислушивавшийся к окончанию этого неприятного диалога, почувствовал бы все эмоции и чувства, что одолевали брата и сестру. Но не Эррол. Не понимавший подобных душевных тонкостей даже самого себя, он не в силах был понять и других, но рассудив логически, что лишний скандал во время войны сильно обострит отношения коллег, не стал дожидаться окончания этой перебранки и просто вошёл внутрь.

Архив представлял собой большое помещение, в котором по кругу стояли металлические высокие под потолок стеллажи с тысячью папок. Чем-то архив был похож на библиотеку, только здесь не было окон и каких-то декоративных украшений, что прибавили бы ему уюта, под потолком тоскливо свисала одинокая лампочка, что, словно прося о помощи, судорожно мигала. Света она почти не давала, поэтому вокруг стоял полумрак. Было хоть и прохладно, но достаточно пыльно, казалось, помещение не убирали годами, из-за этого стоял лёгкий запах затхлости.

Едва Эррол появился в дверях, Блэры дружно, как один, обернулись в его сторону. Морган действительно выглядел неважно, загипсованная рука плотно прилегала к перебинтованному торсу, на лице алели синяки и царапины, как от кошачьих когтей. В отличие от него Робин действительно выглядела лучше — у неё была перебинтована только голова.

Бегло пройдясь по ним взглядом, Эррол невозмутимо прошёл к ближайшей полке, у которой поставил коробки и уже собрался уйти, как его внезапно окликнул Морган.

— Эй, ты. Помоги Робин, — грубо бросил он и, придерживая сползающую с плеч рубашку, устало шоркая ногами направился к выходу.

Оставив коллег одних, Морган громко захлопнул за собой дверь, и Эррол с Робин на мгновение погрузились в неловкую полутьму и гробовую подземную тишину. Оставаясь равнодушным, парень сразу принялся за работу: прошёл к коробкам и начал раскладывать их содержимое по полкам. Понаблюдав за ним некоторое время, Робин тоже взялась за папки, однако, в отличие от напарника, который делал свою работу молча и аккуратно, она сердито шумела, как злобный полтергейст. Понося брата на чём свет стоит, Робин с таким остервенением забрасывала папки на полки, что те с жалобным стоном начали скрипеть. В один такой момент, стоя на треножнике и бешено впихивая толстую папку туда, где места для неё явно не хватало, Робин вызвала на себя гнев высокого стеллажа, который, возмущённо скрипнув, обрушил на неё всё содержимое с самых высоких полок.

Девушка от удивления распахнула глаза, когда увидела полетевшую на неё гору документов вместе с металлическими балками от в конец расшатанного за годы службы стеллажа, что не выдержал натиск её злости. Она едва ли успела испугаться, как в следующее мгновение оказалась по середине архива. Подняв взгляд, Робин только в этот момент поняла, что от новых травм её спас Эррол, который сейчас, ненавязчиво прижимая девушку к себе за талию, смотрел только на то, как с грохотом упал стеллаж, подняв следом пыль. Лампочка негодующе моргнула.

Робин обратила внимания на свалившийся стеллаж и разбросанное по полу содержимое его верхних полок, и только подумала о том, как хорошо, что это оказался не срединный стеллаж, который по инерции потащил бы за собой все остальные покругу, из-за чего их заставили бы приводить всё в порядок, как вдруг второй стеллаж покачнулся и, обрушившись, задел другой. И как карточный домик, все стеллажи с документами собранными за последние пятьсот лет, начали падать один за другим с ужасающим грохотом. Кажется, Эррол хотел броситься остановить весь этот погром, но Робин непроизвольно так крепко в него вцепилась, что парень остался стоять подле неё.

Когда после падения всех стеллажей установилась мёртвая тишина и вокруг двух напарников выросла плотная стена пыли, от которой засвербило в глазах и носу, Эррол хотел вновь отойти, чтобы взяться за дополнительную так не кстати возникшую работу, но Робин вновь остановила его, уже осознанно задержав за рукав футболки.

— Подожди минутку…

От этой тихой просьбы, Эррол замер.

— Ты давно мне нравишься, — потупив взгляд в пол, прошептала Робин. — Если точнее, с первого дня знакомства… Хотя ты и так об этом знаешь, как и все остальные, однако хочу, чтобы ты услышал эти слова от меня. Эррол.. Ты мне очень, очень сильно нравишься. Кажется, я и правда в тебя влюбилась…

Слова давались девушке с трудом, почти через каждое слово она запиналась, делала остановки так, словно ей не хватало кислорода. Голос её дрожал и звучал сдавленно, будто в горле встал ком непролитых слёз, хотя это было не так, просто сильное волнение охватило всё её тело, и эту дрожь почувствовал даже Эррол.

Он повернулся к ней, как и всегда, с совершенно бесстрастным выражением лица и ничего не ответил на её признание, смотрел отстранённо, даже, казалось, с холодным равнодушием. Робин осмелилась прямо встретить его взгляд, но тут же замерла, больше от удивления, чем от испуга. То, как Эррол смотрел ей прямо в глаза, поразило её до глубины души, вызвав даже в самых тёмных недрах настоящую бурю чувств, что, как штормовая волна, обрушилась на неё и утащила на дно, отключив все сдерживающие её ранее рычаги.

В обычное время Эррол старался избегать прямого контакта «глаза в глаза», за всё время Робин вообще ни разу не видела, чтобы он хоть на кого-нибудь смотрел так, как в этот момент смотрел на неё. Ей всегда казалось, что Эррол людей воспринимал как назойливый фоновый шум, а общение с ними как ненужную трату времени, ведь парень и правда был не заинтересован в этом простом человеческом удовольствии с кем-то тепло поговорить, он предпочитал им общество книг. Поэтому в этот момент подобный очень прямой зрительный контакт, когда Эррол наконец-то обратил на Робин внимание, пробрал её насквозь, до дрожи в ногах, отдавшись сильным возбуждением в самом сокровенном месте.

Робин, будучи на голову ниже Эррола, охватила ладошками его лицо и, прежде чем осознала, что делает, резко привлекла его к себе так, что парень едва не повалился на неё. Впившись жадным поцелуем в его губы, она стала самозабвенно целовать и покусывать их, пока с удивлением не поняла, что Эррол тоже отвечает ей взаимностью. Распахнув глаза, Робин даже немного испугалась, увидев так интимно близко его наполненные сладкой истомой взор. Эррол привлёк её к себе, очень медленно и осторожно, и в тоже время твёрдо, казалось, если бы Робин захотела вырваться из этих объятий, разорвать поцелуй, сейчас он бы не отпустил её. Однако Эррол продолжал просто целовать её и крепко сжимать в руках, словно ждал этого момента, словно, как давний возлюбленный, соскучился по ней за годы разлуки, пусть они и были знакомы даже меньше полугода.

Но не больше. Эррол не стал идти дальше, в ещё более откровенную глубину, не стал жадно набрасываться на неё, как с бо́льшей вероятностью сделал бы любой другой парень, едва почуяв даже намёк на согласие. Он словно бы ожидал ещё одного шага от Робин, и потому не торопился, а погружаясь в омут телесного наслаждения, продолжал ласково целовать её губы и прижимать к себе.

Целовался Эррол очень умело, каждое его прикосновение к губам вызывало в Робин сладострастную дрожь, а тепло его тела, в этот момент ощущаемое как её собственное, как если бы они стали единым целым, стёрло любые сомнения, страхи и границы. Робин первая сделал шаг навстречу тому, чего оба они сейчас хотели, и стянула с Эррола футболку. Это её движение он тут же повторил, расстегнув пуговицы её кофточки и бросив на пол рядом со своей футболкой, куда после вместе они медленно, не разрывая поцелуя, наконец, опустились.

Морган стоял, прислонившись к стене возле закрытой двери этого архива, всё то время с тех пор, как оставил сестру наедине с Эрролом. До его слуха после жуткого грохота обрушившихся стеллажей, когда он едва сдержался, чтобы не ворваться вновь в архив от страха за сестру, вдруг донёсся голос Робин. Но не слова, а тихие протяжные стоны, перемежаемые с учащённым двойным дыханием наконец состоявшихся любовников. Задумчиво скривив губы, Морган покачал головой, тяжело вздохнул и устало поплёлся прочь.

Уже после обеденных часов, за некоторое время до того, как мир вновь обнимет тьма, все рейнджеры, кроме Тэмлин, которая отказывалась покинуть больничное крыло, и Робин с Эрролом, стали стекаться в столовую, где устало плюхались на стулья за одним столом и расплываться по нему, как жидкость. Почти все из них сильно хромали и держались за болезненные места на теле, морщили сильно подбитые лица, а на посеревшей от усталости коже слишком ярко вырисовывались кровоподтёки, царапины и синяки под потухшими глазами.

В более нормальном состоянии из рейнджеров оказались Фредерик, Фрэн и Шерман, которые таскали от стойки заказов на общий стол для остальных коллег еду. Им так же помогала Розалин, порхавшая туда-сюда непривычно бодро. Её лицо лучилось нежной радостью, она очень заботливо пододвигала уставшим ребятам из команды сначала стулья, потом напитки, и бросала на них встревоженные взгляды.

— Так когда ждать конца света-то? — перехватив один такой её взгляд, вдруг громко вопросил Шерман. — Нергарри тебе об этом не говорили? Или может тебе? — не дожидаясь ответа от замершей как статуя девушки, тут же обратился он к Фредерику.

При этом Шерман соблазнительно облизнул кончиком языка верхнюю губу, словно слизывал с неё каплю нечто вкусного, а после изогнул их в полуулыбке.

Не обратив внимания на это явное заигрывание особого внимания, Фредерик притянул Розалин к себе на колени и, любуясь ей, пусто бросил:

— Эти космические сучки молчат, так что нет, не знаю.

Он тут же припал к ушку Розалин и, что-то прошептав, запечатлел на её шее нежный, но долгий поцелуй. Это заставило Шермана возмущённо закатить глаза.

— А ведь сегодня канун зимнего солнцестояния, — вдруг с набитым ртом выронил Хью.

— О, прошу, не разговаривай во время еды, — жеманно произнёс Шерман, поведя плечом. — Ты итак похож на псину, а так даже на ту, у которой пробита челюсть.

— Ты охуел, конченный?! — тут же подорвался Хью, но Фрэн успела придержать его за руку.

— Сядь, — одним движением она усадила Хью обратно в стул.

Шерман издевательски усмехнулся.

— Послушный пёс.

Хью вновь подорвался да так резко, что, задев грудью стол, отодвинул его на несколько дюймов, из-за чего раздался неприятный скрежет ножек по кафелю.

— Я сказала, сядь, — Фрэн едва ли не впечатала его в стул снова и, бросив сквозь растрёпанные волосы острый взгляд на Шермана, рыкнула уже ему: — А ты закрой рот.

Шерман, недовольно скривив губы, скрестил на груди руки и тут же отвёл взгляд.

Фрэн выглядела очень плохо. Лицо приобрело какой-то нереальный серо-бледно-болотный цвет, на коже проступили ржавые полосы, под потухшими глазами, в которых, кажется, пропал даже зрачок, из-за чего они теперь казались пугающе пустыми, пролегли не просто синяки, а чёрные тени, похожие на трупные пятна. Капитан так сильно исхудала, что вся одежда просто на ней висела. Чёрная рубашка, отстёгнутая на все последние верхние пуговицы, открывала её тело почти до пупка, из-за чего прекрасно были видны страшно выступающие верхние рёбра, а грудь теперь казалась впалой. Сидела она глубоко откинувшись на стул, колени её упирались чуть ли не в середину стола, из-за чего Фрэн стала похожа на иссохшее, медленно клонившееся к земле дерево. Она словно и впрямь одеревенела, двигалась очень медленно, каждое движение причиняло ей явную боль, которую Фрэн по-прежнему никак не показывала даже взглядом, даже коротким дыханием. И несмотря на силу её духа, создавалось невольное впечатление, что капитан устала не просто из-за сумасшедшего графика работы или страшной одолевавшей её болезни. Кажется, она устала от самой жизни.

Фрэн закурила.

— Что ты имел ввиду, про канун зимнего солнцестояния? — зажав сигарету между зубами, глухо вопросила она Хью.

Парень так долго и так сухо смотрел на неё, словно не мог вспомнить, что вообще говорил об этом.

— Дни равноденствия и солнцестояний — поворотные точки года, — безразлично начал он, продолжив смачно поедать свой обед. — У многих народов мира они считаются чем-то вроде открытых дверей для потустороннего, непознанного.

Громко чавкая, Хью так быстро проговорил это, и, отрыгнув, столь же быстро оборвал свою мысль, оставив в воздухе недосказанность, на которую, впрочем, никто из коллег не обратил внимания. Никто, кроме Фрэн, которая надолго погрузилась в свои мысли.

Пока рейнджеры продолжали вяло есть, перемежая это пустой болтовнёй между собой, в столовую вошли Эррол с Робин. И если другие не обратили на их появление никакого внимания, Морган тут же жадно впился взглядом в парочку, отмечая про себя то, как отчуждённо они держались на расстоянии. И если Эррол с полным безразличием прошёл мимо коллег к стойке, чтобы сделать заказ, то Робин, закусив предательски дрожавшие губы и бросая на любовника тоскливые взгляды, села подле брата, напрочь забыв о том, чтобы заказать себе обед. Она прятала стыдливо пылающее лицо, по шее стекали капельки пота, на голове отсутствовала повязка, и теперь полученная в бою рана проглядывала сквозь волосы аккуратными швами.

Морган бесцеремонно приподнял волосы Робин, чем заставил её вздрогнуть и испуганно сжаться, и осмотрел длинный шов, который шёл от лба почти у самой линии роста волос по виску к уху. Интересовала его, конечно, не сама рана, ибо смотрел он на неё несколько секунд, после чего перевёл внимательный взгляд на лицо сестры, которая, кажется, даже боялась поднять на Моргана глаза. Боялась она не самого брата, а его реакции, которая последовала незамедлительно, хоть и не была как прежде яростной.

Осмотрев лицо Робин, Морган устремил убийственный взгляд на Эррола и сжал до хруста кулаки. Это заставило девушку судорожно сглотнуть, она страшилась того, что брат решит убить Эррола, думая о том, что тот воспользовался её чувствами, а, переспав, забудет, как это делали многие до него. Робин и сама думала так же.

После случившегося, Эррол просто оделся и, едва дождавшись, когда оденется она, покинул архив. Какое-то время они ещё вместе перетаскивали коробки со старыми документами, но молча, больше Эррол не обращал на неё внимания, был как и всегда отстранённым, казалось, даже больше чем прежде. Между ними установились ещё более прохладные отношения, что не могло расстроить Робин, которая надеялась на его более внимательное и тёплое обращение после интимной связи.

Напротив Блэров тихо ворковали Фредерик и Розалин, и, взглянув на них, Робин от ещё большей досады и горечи сокрушённо вздохнула и ниже склонила голову, почти втянула в плечи. Глаза предательски защипало, горло сдавила страшная обида, захотелось просто исчезнуть, сбежать на край света, подальше от этого бюро, где она встретила такого безразличного ко всему парня. И хоть в глубине души Робин понимала, на что идёт, всё же реальность ударила по ней намного больнее.

Эррол подошёл к общему столу и поставил перед Робин поднос с полноценным обедом. Округлив глаза, девушка с удивлением рассматривала содержимое, которое в точности повторяло её любимые блюда, что она заказывала ежедневно, и открытую бутылку пива. Эррол, пододвинув стул от другого стола, сел рядом, а не как обычно отдельно от всей команды, и принялся за свой здоровый обед. Робин наконец решилась посмотреть на него, но парень сосредоточено ел, так и ни разу больше не взглянув на неё прямо, как тогда перед поцелуем. Но это уже не имело для девушки значения, кажется этот простой жест внимания рассеял все одолевавшие её секунду назад сомнения, ибо губы вновь тронула счастливая улыбка, а взгляд заискрился любовью.

Почувствовав голод, Робин набросилась на еду, и Морган тут же облегчённо выдохнул и заметно расслабился, откинувшись на спинку стула. Рядом Хью, прикончив бутылку пива, забросил ноги на стол, но тут же с грязной бранью отдёрнул их, когда сидевшая подле него Фрэн потушила о его брюки сигарету. Напротив неё Найджел вышивал на руке, на которой уже не было живого места, новый рисунок.

Обведя всех безразличным взглядом с кислой миной, Шерман посмотрел на Фредерика и некоторое время недовольно наблюдал за тем, как тот, нежно приобнимая Розалин за плечи, что-то тихо рассказывал ей на ушко. Их перешёптывания так ему надоели, что, громком цыкнув и закатив глаза, он перевёл взгляд на Эррола.

Тот, уже покончив с обедом, не ушёл, как делал всегда, в свою горячо любимую библиотеку, а продолжал сидеть вместе со всеми. Тут Шерман заметил, как рука Эррола покрыла тыльную сторону ладони Робин, которая, едва прожевав остатки еды, взялась за пиво. Это заставило её на мгновение замереть, и тут же расплыться в такой счастливой улыбке, что на её усыпанных золотыми веснушками щеках проступили прелестные ямочки, сделав личико совершенно детским.

Робин наконец-то решилась посмотреть на брата, молчаливо, но очень красноречивым взглядом словно умоляя его не убивать её парня, хоть это было и не точно, ведь они с Эрролом ни о чём не договаривались. А потом она пододвинулась к Эрролу ближе и, сжав его руку, положила голову ему на плечо, по-прежнему сверкая всеми тридцать двумя белоснежными зубками. Эррол не пошевелился, но не стал и отталкивать её, и глаза Робин хитро прищурились, сделав её округлое личико таким довольным, как у сытой лисы. Морган тяжело вздохнул и неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал.

От всех этих приторно-сладких нежностей то одной парочки, то другой, у Шермана аж перекосило лицо, и, раздражённо хлопнув по столу рукой, он поднялся и направился к выходу из столовой.

— Романтичные идиоты, — прошипел Шерман себе под нос. — Вот же бесят.

Он был уже почти у самых дверей, как Розалин вдруг резко подскочила с места, за ней тут же взлетел Фредерик и, едва не вывернув шею, заглянул в лицо. Рейнджеры тоже насторожено посмотрели на девушку, которая, уставившись пустым взглядом куда-то в пространство и задержав дыхание, будто погрузилась под воду, застыла на мгновение, после чего, словно вынурнув и облокотившись о стол ладонями, сильно закашлялась.

— Они здесь, — схватившись за голову из-за резкой головной боли, пробормотала она с брызнувшими из глаз слезами.

Буквально сразу после её слов раздался сильный взрыв. Поместье страшно затрещало, как разрываемая на части тугая ткань. Рейнджеры подорвались с мест, почувствовав как пол под ногами задрожал, словно при землетрясении, и, успев только переглянуться и поймать взгляд оглянувшегося Шермана, по выражению лица которого можно было понять, что всё это ему окончательно опостылело, дружно рухнули вместе со зданием вниз.