Тёмные Агнцы

Глава 13

Власти Сиэтла продолжали эвакуировать людей с мест с возрастающей радиацией, объясняя по всем телевизионным каналам про сбои в поле земли. Все ближайшие сборные эвакуационные пункты были уже переполнены, среди населения поднялась сильная паника, кто-то сам покидал свои дома, несмотря на то, что жил в безопасном районе, и уезжал к родственникам в другие города.

Такое происходило не только в Сиэтле, но и в тех городах из разных стран, где находились филиалы бюро по борьбе с нергарри. Рейнджеры стран-коллег не только работали на износ едва ли не сутками на пролёт, но и искали хоть какую-то информацию про «дверь и ключ», о которых услышал Фредерик. По интернету же уже распространились слухи о скором конце света, которые особенно подхватили фанатики всех существующих на земле религий и верований, пока учённые всего мира вступали в дебаты о том, что нечто подобное уже неоднократно наблюдалось за всю жизнь планеты, и ничего, жизнь не прекратила своего существования.

Правительства разных стран продолжали вещать об опасности и призывали людей к осторожности, рассказывали о правилах безопасти и оказании первой помощи при поражении радиацией, в срочном порядке создавали всё новые убежища на случай земной катастрофы, но при этом старались всех успокоить, говоря о том, что человечеству ничего не угрожает.

В один из дней Розалин, проспав несколько часов после ночного дежурства, сидела на кровати в своей комнате за просмотром подобных видео в интернете. Усталость и без того скопилась во всём теле страшным напряжением, а возрастающая от новостей тревога только подливала масла в этот болезненный огонь тупой боли. Несколько последних недель Розалин не отпускала мигрень, с которой таблетки уже не справлялись, конечности от страшной слабости не желали слушаться, но она не могла заставить себя не смотреть новости, не вслушиваться в разговоры рейнджеров на редких обеденных перерывах, не могла больше отмахиваться от действительно существующих проблем.

Розалин взглянула на стоявшие на прикроватной тумбе таблетки, которые принимала, чтобы заглушить преследующие её с детства голоса. В существование нергарри она по-прежнему заставляла себя не верить, но теперь, когда дело приобрело такой масштабный оборот, когда миру угрожала опасность, которую девушка силилась всё ещё отрицать, больше не могла быть уверенной. Сомнения, поселившись в душе семенами, дали серьёзные ростки, которые лианами изо дня в день сильнее опутывали её ужасом от одного единственного вопроса: «Что если всё это действительно правда?».

С тех пор как Розалин стала задаваться этим вопросом, она больше не могла заставить себя принимать лекарства дальше, и, едва их действие прекратилось, стала жить с говорящими на перебой голосами в голове. Жизнь, и без того не сладкая, превратилась в ад, её мозг и ушные перепонки разрывались от постоянного фонового шума, порой заглушающего звуки всего остального мира. Было страшно как поверить в то, что им грозит конец света, так и в то, что нергарри действительно существуют и она слышит их разговоры об этом. Розалин казалось, что она держится на эфемерном островке земли, а вокруг неё простирается пропасть этих знаний, в которые она просто не хотела верить, поэтому топталась на одном месте, чтобы не упасть и не исчезнуть. Ведь тогда она сама и её жизнь уже никогда не станут прежней, Розалин уже не будет просто человеком, но станет больной, ненормальной, одарённой. Так она считала.

Трудно признаться самой себе в том, что ты отличаешься от других людей каким-то даром, что ты видишь и слышишь то, что не видят и не слышат другие, это словно лишало её возможности просто жить. Будто этот дар калечил её, делал в собственных глазах неполноценной, инвалидом, уродом, тем, кто не достоин жить. Страшные бессмысленные мысли повторялись по кругу каждый день, из-за чего было ещё сложнее верить в происходящее, потому что она изо всех сил цеплялась за угасающую надежду на то, что всё это просто игра её собственного воображения. Но так же происходило осознание того, что смысла ни думать ни решать уже не было, если предполагать хотя бы на один процент, что всё сущее на земле скоро сгинет в вечность.

Устав от собственных мыслей, Розалин наспех оделась, взяла с тумбочки таблетки и, скинув их в мусорку, открыла дверь… Но тут же застыла на пороге, не смея сделать даже шаг — всё её рабочее место было усыпано розовыми и белыми розами.

Лёгкие Розалин так сильно стиснуло тисками, что она стала задыхаться, а перед глазами заплясали чёрные мушки. На резко ослабевших ногах девушка заставила себя сделать шаг обратно в комнату и, закрыв дверь и прислонившись к ней спиной, схватилась за грудь. Бешено заколотившееся сердце ощутимой болью отдалось в грудной клетке, да такой сильной, что Розалин сморщилась и медленно осела на пол.

Проклятые розы вызвали сильные эмоциональные флешбеки, они стали символом пережитого похищения, ужаса, и самого Фредерика, с которым безжалостно ассоциировались. Даже её собственное имя — Розалин, — было отвратительным, принадлежавшим именно её похитителю, а не ей самой, и в первый год после пережитого заключения девушка фанатично желала его сменить.

Понимая, что не сможет самостоятельно справиться с ужасом, сковавшим всё её тело, Розалин вытащила дрожавшими, поледеневшими, отказывавшими её слушаться, руками сотовый и набрала номер Марты-Брайан Актман.

Уже спустя несколько минут психиатр успокаивала Розалин в её комнате, после чего попросила телохранителей девушки выбросить все цветы из кабинета. Не трудно было понять, кто сумел, несмотря на приказ, вновь пробраться в приёмную и сделать Розалин крайне неуместный и раздражающий подарок, поэтому после Марта, не дожидаясь ответа от Тревора, сможет ли он её принять, ворвалась в его кабинет.

Директора на месте не было, но это не остановило психиатра, поэтому, заняв кресло напротив его стола, она терпеливо ждала, когда он выйдет из спальни.

— Настолько срочно, что подождать даже полчаса не может? — сходу спросил Тревор, распахнув дверь спальни и проходя в кабинет.

— Не может, — сверля его взглядом, ответила Марта.

У Тревора был сильно помятый вид, и он на ходу застёгивал последние пуговицы на рубашке. Марта понимала, что после ночных вылазок ему, как и всем рейнджерам, нужен был отдых хотя бы на три-четыре часа, но в этот момент её мало волновало его состояние.

— Фредерик снова пролез в приёмную, — едва Тревор опустился в кресло, уведомила его Марта. — Снова нарушил твой приказ и, более того, разбросал по рабочему месту Розалин розы.

— Он подходил непосредственно к ней? — приглаживая растрёпанные волосы, уточнил директор.

— Нет, но для Розалин даже этого много, цветы подействовали на неё как сильнейший флешбек. Тебе нужно серьёзнее поговорить с Фредериком, если он не начнёт тебя слушаться беспрекословно, сам знаешь к чему это может привести. Заодно поговори с телохранителями, он обводит их вокруг пальца, как школьников.

— Фредерику запрещено подходить к Розалин.

— Я о том и говорю…

— Запрещено подходить к ней, — прервав психиатра, подытожил Тревор, — а не заходить в приёмную и оставлять цветы.

Мгновение Марта молча прожигала его взглядом, тогда как директор, сцепив руки перед собой, смотрел мимо неё.

— Ты хочешь сказать, — медленно начала она, — что Фредерик может оказывать ей знаки внимания?

— Я хочу сказать, что им самим нужно всё решить между собой, — озвучил свою мысль Тревор.

— О чём ты говоришь?! — чуть повысила голос Марта.

— Они живут под одной крышей и будут сталкиваться всё равно, этого не избежать. С того первого и последнего раза Фред больше не делал попыток подойти к Розе или заговорить с ней, так что беспокоиться не о чём.

— Он завалил цветами её стол, Розалин охватила паника, ей вновь пришлось дать сильное успокоительное, у которого полно побочек. Если Фредерику не запретить, он сделает это снова, и в этом случае мы говорим не о безобидных подарках, а о нежелательном внимании, которое ухудшит состояние моей пациентки.

— Твоей пациенткой является не только Роза, не забывай, — отчеканил Тревор. — Фред тоже твой пациент.

— Я хочу сказать, что нельзя жертвовать здоровьем одного человека ради того, чтобы потешить эго другого. Розалин итак не чувствует себя в безопасности нигде в мире, но её состояние начало улучшаться, однако всё вернулось к изначальной точке, едва Фредерик переступил порог бюро.

— Роза должна пережить это. Не лелеять свою травму, а пережить и оставить в прошлом, только так она сможет стать сильнее и начать новую жизнь. Фред больше не опасен для неё, и Роза должна понять, что то, что случилось между ними три года назад, уже не повторится. Ты и сама знаешь, что Фред не опасен, ты уже проверила его, и сказала мне, что он не тяжёлый психопат, а все его поступки в прошлом были последствиями той среды, в которой он рос. Значит скорректировать его поведение можно.

— Он опасен именно для Розалин, для её психического состояния, — поднажала Марта.

— Не он, а последствия того, что Фред когда-то с ней сделал, — отрезал Тревор. — И ты должна помочь Розе справиться именно с самими последствиями, а не носиться с ней как с неразумным младенцем. Так ты никогда ей не поможешь, и она всегда будет возвращаться к началу, едва увидит розы, которые ей могут встретиться где-нибудь в парке, даже если она будет в другой стране, или почувствует аромат духов, круассан, познакомится с похожим на Фреда мужчиной, услышит его имя в каком-нибудь фильме... Словом ей по жизни будут встречаться вещи, которые будут вызывать сплошные флешбеки, потому что напомнят о нём и том инциденте. И она никогда не сможет вернуться к нормальной жизни, если не научится с этим справляться. А научить её твоя задача, как психиатра, но похоже ты стала терять свои профессиональные качества.

— Что, прости?!

— Ты стала предвзятой, — наконец, взглянув Марте в глаза, уколол её Тревор. — Слишком сильно симпатизируешь Розе, а Фреда презираешь, поэтому вместо того, что помочь ей справиться с последствиями травмы, ты только больше подливаешь масла в огонь, поддерживая и соглашаясь с ней.

— А ты забыл свои обязанности, которые заключаются так же в том, чтобы следить, чтобы твои подопечные не причиняли друг другу вред, — теряя терпение, запротестовала Марта.

— Для меня все мои подопечные, как дети, с которыми я поддерживаю ровные отношения, — парировал Тревор. — И Роза с Фредом не исключение.

— Но ты обещал ей… — вновь попыталась возразить психиатр, но директор прервал её.

— Не обещал.

— Но заверил.

— Не зная, что Фредерик Элломард тоже одарённый и в один момент появится здесь. И снова мы возвращаемся к нему, хотя проблема в данное время заключается не во Фреде, а в твоей необъективности и оценочных суждениях о нём.

— С тобой невозможно разговаривать! — взорвалась Марта. — Ты всегда обесцениваешь проблемы других, ко всему относишься с иронией и не способен сформироваться близкие отношения ни с кем из людей, даже с собственной племянницей дистанцируешься, только бы обезопасить свой внутренний мир от лишних эмоциональных реакций! Ты ведь шизоид! Наверняка думаешь, что это их карма, что Розалин было суждено пострадать от Фредерика, а теперь им обоим нужно пройти этот «судьбоносный урок», чтобы развязать мистическую связь! Но связи никакой нет, это есть только в твоём больном воображении, а в реальности Фредерик похитил и сломал Розалин, из-за чего она теперь сильно страдает!

На мгновение в кабинете повисла тишина, гулкая и тяжёлая, какая воцаряется в долине после прошедшей грозы, и заполняли её только тихое гудение техники, отдалённый шум двигателя и едва слышимая перекличка охраны.

— Очень профессионально, — наконец привычно невозмутимо произнёс Тревор. — У тебя ко мне есть ещё какие-то вопросы или претензии?

Прозвучавший в его голосе сарказм ударил Марту, словно пощёчина. Она тут же пожалела, что не смогла сдержать гнев и с презрением бросила директору в лицо слова о его расстройстве.

Предыдущий психиатр работал с Миддлтоном и его бывшими товарищами, а когда Марта заняла эту должность, несколько раз лично проводила терапию, пока её собственный терапевт не запретил это из-за родившейся к Тревору симпатии. Психиатр должен быть беспристрастным и не испытывать ни любви ни ненависти к пациенту, поэтому вот уже более двадцати лет Тревор обходится без терапии. И вместе они делают вид, что просто коллеги, и связывает их только работа.

Спокойствие Тревора стало душить Марту, или это были её собственные воспалённые чувства, она бы и сама не могла сказать точно, что именно вызвало в её душе невыносимую тяжесть. Поэтому, больше не сказав ни слова, Марта просто поднялась с места и, направившись к двери, покинула кабинет директора.

Едва за ней закрылась дверь, Тревор тяжело вздохнул и уронил голову на сцепленные руки.

В отношении него Марта была действительно права, хоть и резка. Тревор никогда не испытывал настоящего интереса к людям и старался дистанцироваться от всех, потому что имел серьёзную проблему — он не мог воспринимать людей правильно, в них он видел определённую угрозу. С детства имея трудности в социальном взаимодействии, так и не научившись правильно реагировать на социальные сигналы, Тревор всем вокруг казался поверхностным, его личные эмоции и переживания не были достаточно оценены. В итоге он стал отчуждаться не только от людей, но и от самого себя, сам стал отрицать все свои чувства и внутренние конфликты. Тревор встал в позицию зрителя не только над миром, но и над самим собой. Но на деле, каким бы отчуждённым не казался, Тревор страдал от одиночества, однако, воспринимая себя как сломанный не поддающийся починке предмет, избегал любых взаимоотношений с другими.

Чувство поглощения другим человеком, тонкая интимность, которая устанавливается между по-настоящему близкими людьми, будь то друзья или любимые, невообразимо пугала Тревора. Поэтому ему было проще уходить в свой внутренний мир, чтобы избежать любых эмоциональных переживаний и конфликтов, особенно таких, который произошёл сейчас с Мартой.

Многолетняя привязанность к этой женщине ежедневно отравляла его жизнь, так Тревор считал. Проще было ничего не чувствовать и всегда оставаться в одиночестве, чем испытывать такую сильную, создающую одни проблемы, симпатию. Любые взаимоотношения, особенно с тем, кто нравится, хаотичны, не поддающиеся контролю, от того неприятны и опасны. Поэтому сохранение дистанции со всеми людьми без исключения для Тревора оказалось лучшим вариантом.

Было бы так же прекрасно, если бы вместо Марты в бюро работал другой психиатр, желательно мужчина, или если бы она, наконец, вышла замуж и занялась созданием собственной семьи. В конце концов люди взаимозаменяющие объекты, ни она ни сам Тревор не были исключением.

В дверь постучали и, дождавшись от директора ответа, вошли.

— Мистер Миддлтон, вам пришло письмо, — произнёс один из охранников, стороживших бюро по периметру, и показал зажатый между пальцами белый конверт.

Тревор молча поманил мужчину взмахом руки и, взяв конверт, сухо бросил обыденное «благодарю».

Разорвав конверт и, быстро пробежав по письму глазами, Тревор вновь тяжело вздохнул и положил его на стол.

В письме говорилось следующее: «Я не хотел врываться в жизнь Т.Н. снова, но ты обманул меня. Четыре года назад ты уговорил меня оставить её, пообещав, что жизни Т.Н. ничего не будет угрожать, но это не так. Чем ваша чёртова организация занимается?!»

Это короткое полное возмущения письмо написал ему Руне Адонис.

К полудню в столовой собрались почти все рейнджеры, не было только Тэмлин и Фредерика. Пока остальные ребята, рассевшись по разным столикам, обедали, Шерман сидел за роялем, чувственно наигрывая Gnossienne No.1 Эрика Сати. Когда он отыграл уже половину произведения, в дверях появилась лейтенант и, оглядев рейнджеров, направилась прямиком к капитану.

— Шерман, умоляю, — присаживаясь на стул, крикнула Тэмлин коллеге, — сыграй что-нибудь более весёлое, у нас ещё никто не умер!

— Иди к чёрту, — надув и без того полные губы, презрительно бросил Шерман, продолжая, не глядя на клавиатуру, скользить по клавишам пальцами.

Тэмлин игриво хихикнула и взглянула на Фрэн.

— Как себя чувствуешь? — спросила она капитана.

— Хреново, как и всегда, — пусто отозвалась Фрэн и, хлебнув из бокала вина, добавила: — Перестань задавать этот откровенно дебильный вопрос, полегчает мне только после смерти.

Тэмлин грустно вздохнула, но её внимание быстро переключилось на вошедшую в столовую Розалин, за спиной которой через мгновение показался Фредерик.

Секретарша, втянув голову в плечи, поспешила к ним за столик.

— Он меня преследует, — тихо выдохнула Розалин, плюхаясь на стул.

— Не выдумывай, — тут же улыбнулась Тэмлин. — Мы все живём здесь, и то, что вы сталкиваетесь, вполне нормально.

Розалин бросила на Фредерика быстрый взгляд через плечо — парень, не обращая ни на кого внимания, подошёл к стойке и, взяв пару бургеров и колу, направился за свободный столик.

— Он будто специально поджидает меня на поворотах, — промямлила Розалин. — Утром мой рабочий стол был весь в цветах…

— Как романтично, — скривив губы, протянула Фрэн.

— Это было ужасно…

— Фред будто в прошлом веке родился, — хихикнула в рукав свитера Тэмлин. — Кого в наше время могут впечатлить цветы? Может он ещё поэмы тебе посвящает?

— Когда он держал меня в плену, то постоянно читал стихи о розах, — при этих слова Розалин передёрнуло. — Его любимая книга «Имя Розы» и любимая поэма «Роман о Розе».

— Да он помешан на розах, — едва сдерживая смех, хмыкнула лейтенант. — Не удивительно, что и на тебе помешался. Может тебе имя сменить?

— Я уже давно думала об этом.

Шерман заиграл новую спокойную мелодию, и Тэмлин, на мгновение скривившись, в следующее мгновение хитро оглядела всех рейнджеров. Каждый был поглощён своими делами и обедами.

— Эй, ребята! — обратилась к ним лейтенант, но только Блэры и Эррол почти одновременно воззрились на неё. — Идите к нам, посидим все вместе, поболтаем.

— Я за! — тут же вскочила с места Робин.

Морган молча двинулся за сестрой.

— Ну же, парни! — скривив от наигранной обиды губы, Тэмлин позвала не отреагировавших на её призыв коллег. — Тащите стулья сюда! По кружке пива каждому за мой счёт!

Словно ожидая этого предложения, Фредерик тут же подскочил к их столику и, пододвинув стул, плюхнулся рядом с Розалин, чем заставил бедняжку замереть с расширившимися в ужасе глазами.

Хью, убрав телефон в карман джинс, поднялся с места и уже в следующее мгновение сел рядом с Морганом. Эррол, размышляя ещё несколько секунд, взял поднос с недоеденной едой и присоединился к ним, оказавшись рядом с Робин, чем вызвал у последней довольную улыбку. Оставались на своих местах только Найджел за излюбленным вышиванием на коже и продолжающий играть заунывную мелодию Шерман. Тогда Тэмлин, оставив столик, подскочила к барной стойке и заказала на всех, кроме себя и непьющих Розалин, Эррола и Найджела, по пинте пива, которые разом унесла в один заход.

Поставив кружки на стол, лейтенант подскочила сначала к Найджелу, схватив которого буквально за шкирку, привела, словно котёнка, к их столику и заставила сесть, а после насильно потащила слабо-сопротивляющегося Шермана за рукав его пиджака.

— Вот же достала, — огрызнулся парень, присаживаясь на стул, как на трон, и, вытащив из кармашка маленькую пачку влажных салфеток, одной стал с омерзением оттирать рукав.

Не обратив на его злобное бурчание внимания, Тэмлин подлетела к сцене и, схватив с неё акустическую гитару, вернулась к ребятам.

— Сыграй нам что-нибудь весёлое, — попросила девушка, отдавая инструмент Робин.

— Ну, — протянул Морган, взяв кружку в руку. — Давайте выпьем за то, что всё ещё все мы живы.

Фрэн грустно усмехнулась, но тоже взяла свою кружку и одновременно с ребятами приложила её к другим. Раздался гулкий стук, пена от пива разлилась через края на стол, окропив руки рейнджерам, которые тут же приложились к кружкам и сделали по большому глотку. Дальше пошли обычные, но наполненные семейным теплом, разговоры, в которых не участвовали только Розалин, Эррол и Найджел. Робин играла на гитаре что-то весёлое и заводное, Шерман пытался произвести на Фредерика впечатление своими знаниями в области искусства, на что бывший мафиози неизменно отвечал шутками, над которыми в голос смеялись Морган и Хью. Тэмлин пыталась расшевелить Розалин и Фрэн, на что последняя больше от неизбежности, чем от желания, автоматически что-то отвечала.

И вот из под пальцев Робин полились нежные тихие переливы, от которых Тэмлин встрепенулась.

— Это случайно не «Falling Slowly» Глена Хэнсарда? — спросила она.

— Да, она, — широко улыбнулась Робин, продолжая наигрывать мелодию. — Знаешь эту песню?

— Конечно! Это же один из саундтреков к фильму «Однажды» 2007 года! Мой любимый фильм!

— Наша мама очень любила этот фильм и всегда напевала именно эту песню нашему отцу…

В глазах Робин сгустилась тоска, хоть на губах по-прежнему сияла нежная улыбка. На мгновение она задержала дыхание и, глядя куда-то внутрь себя, погружаясь в воспоминания далёкого детства, тихо запела:

— "Я не знаю тебя, но именно поэтому еще сильнее тебя хочу…"

И Тэмлин дальше подхватила, подстроив второй голос:

— "Я не могу подобрать нужных слов, я теряю дар речи и ничего не могу поделать с этим."

— Девчонки, — закатив глаза, тихо выплюнул Хью.

Шерман молча согласился с его невысказанным мнением, красноречиво цокнув и скрестив на груди руки.

Эррол, откинувшись на спинку стула, кажется, думал о чём-то своём, Морган, подперев рукой щёку, тоскливо слушал слова песни, Найджел продолжал вышивать на руке, а Фрэн, не спуская с него потемневшего взгляда, нервно выстукивала пальцами по столу.

Робин и Тэмлин, глядя друг другу в глаза, продолжали петь, и вдруг на первом припеве им одновременно вторили Розалин и Фредерик.

— "Эта лодка тонет, доведи ее до пристани, ведь у нас ещё есть время…"

Бывший мафиози и его жертва похищения переглянулись.

— "Пробуди свой полный надежды голос. У тебя есть выбор, и ты делаешь его сейчас."

Розалин тут же отвела взгляд, но подпевать, тихо и не попадая в ноты, продолжала, тогда как Фредерик, подстроив третий голос, прекрасно выводил собственную, но гармоничную полифонию. Тэмлин и Робин, довольные их совместным квартетом, запели ещё громче, и вскоре всё пространство столовой наполнилось морем отчаянной нежности с плавающими в ней осколками боли и тоски.

— "Ты уже достаточно настрадался и долго боролся сам с собой. Пришло твое время," — эхом отдавались слова в пространстве.

Голоса ребят, хоть и звучавшие по-разному, вели одну бархатно-уютную линию с дополнительными переливами, лаская теплотой сердца всех слушателей. Не только рейнджеров, но и трёх сотрудников столовой, которые, оставив работу, просто наслаждались прекрасным ансамблем друзей.

— "Медленно утопая, продолжай петь свою песню, а я буду подпевать," — прозвучали последние слова, и тихим, постепенно выстраивающимся трёхголосием прозвучало: — "А я буду подпевать. Я буду подпевать. Буду подпевать…"

Ребята одновременно стихли, и только Робин, по щекам которой, как дождевые капли по стеклу, тихо стекали слёзы, продолжала касаться струн, что, дрожа, выдыхали последние ноты. Но в момент, когда едва стих заключительный аккорд, Найджел, которому только по ему известной причине не понравился вышитый на коже узор, вдруг с непривычным для всех остервенением стал отдирать нитки.

Аккуратно поддетая тончайшей иголкой кожа при подобном виде самоповреждения не рвалась настолько, чтобы выпустить кровь, только повреждала наружный слой эпидермиса состоявшего из состарившихся и ороговевших клеток. Но в этот раз зелёные нитки, которыми Найджел тщательно вышивал растительный узор, как росой, окропились алыми каплями, из-за чего тот, несколько раз вонзив себе в руку иголку, в следующее мгновение разорвал рисунок. С его руки достаточно обильно потекла кровь, но Найджел, не обратив на неё и боль внимание, продел в игольное ушко новую нитку и взялся за другу руку. Однако стоило ему начать, как внезапно Фрэн, перегнувшись через стол, со всей силы опустила ему в лицо кулак.

Найджел опрокинулся вместе со стулом на пол. Замерев, рейнджеры и сотрудники столовой округлившимися глазами наблюдали за тем, как капитан покидает своё место и подходит к поднимающему на ноги коллеге.

— Кретин, как же ты меня нервируешь, — прорычала Фрэн, вновь замахиваясь, но в этот раз Найджел перехватил её кулак и хотел, было, нанести ответный удар, но она успела садануть ему в челюсть другой рукой. — Когда ты уже прекратишь вытворять это дерьмо?!

Найджел налетел на капитана, но Фрэн увернулась и дважды ударила его сначала под дых, потом снова в лицо. Парень сумел увернуться от очередного удара и с разворота, высоко занеся ногу, опустил её Фрэн в лицо, и хоть она успела поставить блок, удар получился ощутимым. Капитан отшатнулась, и другая нога Найджела прилетела ей в грудь. Фрэн упала прямо на столик, за которым сидели ребята, но они тут же вскочили и отошли на более безопасное расстояние. Найджел, быстро оказавшись рядом, попытался схватить капитана, но та с силой оттолкнула его ногами в грудь, и парень повалился на другой столик, сбив по пути несколько стульев.

— Чего вы все стоите?! — взвизгнула Робин. — Их нужно разнять!

— Ты спятила? — хмыкнул Хью. — Сейчас самое интересное.

— Тэм! — обратилась девушка к лейтенанту, но та с виноватой улыбкой качнула головой.

— В такие моменты Фрэн лучше не трогать, — пояснила она.

— Шерман! — обратилась к нарциссу Робин.

— Нет уж, — закатив глаза, цокнул языком парень. — Ещё руки об них марать… Я только утром сделал новый маникюр.

Капитан, оказавшись подле Найджела, вновь ударила ему в лицо, но после парень, уклонившись от её кулаков, смог оглушить её, с силой хлопнув ладонями по ушам. Дезориентированная Фрэн, зажмурившись, отшатнулась, и вновь получила сильный пинок в живот. Когда она оказалась на полу, Найджел набросился на неё и, сев сверху, несколько раз ударил в лицо.

— Но мы же не можем оставить это просто так! — возмутилась Робин и, оглянувшись на брата с Эрролом, сердито уперла руки в бока. — Помогите мне разнять их!

Обречённо вздохнув, Морган направился к сцепившимся коллегам вместе с сестрой, тогда как Эррол просто развернулся и невозмутимо вышел из столовой.

Розалин, шокированная происходящим, сама того не заметив, прижималась к Фредерику, который, воспользовавшись возможностью, осторожно приобнял её за плечи. А Хью, Тэмлин и Шерман с интересом наблюдали за жалкой попыткой Моргана и Робин разнять Фрэн и Найджела. Оба взбесившиеся коллеги почти одновременно ударили брату с сестрой в лицо со словами «не мешай» и продолжили драку.

— Вот же идиоты, — презрительно хмыкнул Шерман и направился к выходу.

Тэмлин подбежала к Блэрам, чьи лица заливала хлеставшая из разбитых носов кровь. Все втроём они едва успели отскочить в сторону, когда сцепившиеся в клубок Фрэн и Найджел в обнимку упали на то место, где они только что были. И в этот момент раздался развязанный хохот Хью, которому это представление явно нравилось.

— Может позовём охрану? — уже без энтузиазма прогнусавила Робин, зажимая рукавом нос.

— Лучше не стоит, — промямлила Тэмлин, помогая ей подняться на ноги.

Но этого и не понадобилось, в следующий момент, припечатав Фрэн к стене, Найджел неожиданно впился в её разбитые губы своими.

Ребята и сотрудники столовой так и застыли с открытыми ртами. Первичное потрясение от драки сменилось шоком и стыдливой неловкостью, когда все они увидели, как Фрэн и Найджел, кусаясь и набивая друг другу синяки, начали неистово срывать друг с друга одежду.

Первой опомнилась Тэмлин, махнувшая сотрудникам столовой убираться вон, потом, схватив за руки Блэров, потащила их к дверям.

— Вы тоже, уходим, — без каких-либо эмоций бросила она Хью, который уже присел на стул, словно собирался смотреть порнографический фильм, и Фредерику с Розалин, которая тут же отвела взгляд.

Подняв голову и заметив бывшего похитителя, смотревшего на неё с ласковой полуулыбкой, она с опозданием осознала, что всё это время прижималась к нему — к тому, к которому зареклась даже приближаться! Это одновременно ужаснуло Розалин и взволновало, что красноречиво отразилось вспыхнувшим румянцем на её щеках. Схватившись за них, будто боялась, что так Фредерик прочитает все её эмоции, девушка быстро выбежала из столовой. Бывший мафиози, проводив её потускневшим взглядом, грустно вздохнул и, сунув руки в карман брюк, поплёлся следом.

Оставшись на едине, уже наполовину раздетые, Фрэн и Найджел, продолжая наносить друг другу удары, кусаясь, царапаясь и неистово лобызаясь так, что стукались зубами, занялись грубым сексом прямо у стены.

Через пару часов вся команда сидела за столом в зале собраний.

— Сегодня нас снова ожидает разведка, — начал Тревор. — Появились новые места с повышенной радиацией, которые нужно прочесать перед наступлением вечера.

Обведя взглядом рейнджеров, он остановился на разбитых лицах Фрэн и Найджела, которые, сидя с разных сторон, даже не обращали друг на друга внимания.

— Разделяемся на три команды, — продолжил Тревор. — Тэмлин идёт с Фредериком и Шерманом, Фрэн с Найджелом и Робин, а Эррол с Морганом и Хью.

При этих словах Робин заметно поникла, улыбка сползла с её лица, а во взгляде, устремлённом к привычно отрешённому Эрролу, отразилась досада.

С того первого их совместного задания ей больше не удавалось остаться с Эрролом на едине и поговорить. Несмотря на то, что в тот раз Робин в нём разочаровалась, всё же не могла противиться чувству притяжению к этому самому неоднозначному в их команде парню. И самому привлекательному. Хью был не особо красив, да и отталкивал своей грубостью, Шерман гей, об этом все знали, Фредерик тоже не красавец, и влюблён он в секретаршу, а Найджел просто был жутко странным. Да и после произошедшего в столовой пару часов назад Робин всё ещё не могла отойти, перед глазами стояла картина целующихся Фрэн и Найджела после взаимных избиений, и девушку от воспоминаний даже передёрнуло. Робин украдкой взглянула на обоих, но те делали вид, будто ничего между ними не произошло. Фрэн, развалившись на стуле, курила, глядя в потолок, а Найджел вышивал на правой руке, так как левая была забинтована.

Робин уже не слышала остальных слов Тревора, вернувшись к Эрролу, она, продолжая им любоваться, думала только о том, что он был единственным достойным её внимания парнем здесь. Она даже не заметила следившего за ней недобрым взглядом брата, который по её мечтательно-закусанным губам уже давно всё понял.