Тёмные Агнцы

Пролог

В день своего восемнадцатилетия Розалин Эйс шла по набережной Сиэтла, туманного альбиона Северной Америки, наслаждаясь теплом последних дней лета. В воздухе витали ароматы кофе и прошедшего ночью дождя, который оставил после себя тяжёлую гряду облаков на небосклоне, но, несмотря на хмурость дня, девушка с улыбкой вдыхала полной грудью запахи родного города.

Сиэтл, с одной стороны окружённый водными просторами, а с другой горными хребтами, представлял собой музей под открытым небом. Город творчества и искусства повсюду заполонили различные постройки, выглядевшие как шедевры архитектуры, отсюда и его всевозрастающая популярность среди туристов, которые приезжали, чтобы посетить огромное количество музеев, галерей и музыкальных площадок. Розалин усмехнулась своим мыслям — завтра она сама должна посетить Бенаройя-холл, чтобы попасть на концерт любимой музыкальной группы.

Девушка вышла к Пайк-плейс-маркету, и её тут же окружил гул голосов. Здесь, на рынке морепродуктов, сельхозпродукции мелких фермеров, ремесленников и антикваров, всегда было шумно, больше, чем в остальной части города. Народ слетался сюда как пчёлы на мёд, и хоть рынок представлял собой многоэтажное комплексное сооружение, тут и там на улице кучками стояли толпы людей. Нашедшие здесь пристанище и благодарную публику выступали уличные музыканты, отовсюду лилась американская и иностранная речь, не редко сигналили водители автомобилей. Розалин с любопытством наблюдала за ходом жизни в этой части города своими большими синими, как сапфиры, глазами до тех пор, пока, не пройдя мимо рынка, завернула на другую улицу.

Сотовый мягко прозвенел, руку девушки тронула лёгкая дрожь, и, вскинув кисть, она уставилась на похожий на ручные часы тонкий аппарат, проведя по экрану которого лёгким движением, открыла голограмму, появившуюся в воздухе прямо перед её лицом призрачным прямоугольником с несколькими предложениями. Прочитав сообщение, девушка тут же просияла ещё больше. Её молочную тонкую кожу, перламутровую, словно покрытую россыпью звёзд, тронул румянец и, убрав руку в карман джинс, Розалин пошла вперёд уже вприпрыжку.

Юность её проходила необычайно спокойно и счастливо — она с отличием окончила школу, поступила в общественный колледж Ванкувера, куда через неделю должна приехать и заселиться в общежитие, а теперь, кажется, у неё появился молодой человек. Майкл Джинн ухаживает за ней всего неделю, но это не казалось бессмысленным, поскольку он так же поступил в её колледж, а значит они смогут быть вместе даже после окончания лета. Можно было дать жизни спокойно течь своим чередом, и самой никуда не торопиться, несмотря на одолеваемые чувства, ведь в их возрасте, как известно, нужно больше уделять внимания учёбе, а влюблённость - это так, лишь приятный бонус. Так думала Розалин, когда входила в кафе, настоящую французскую булочную, которая объяла её уютным сладким ароматом круассан.

Пройдясь по пространству глазами, девушка наконец заметила своего Майкла в дальнем конце зала, куда и поспешила, заправляя за ухо прядь прямых светло-каштановых волос, доходивших длиной чуть ниже лопаток. Юноша поднялся ей на встречу и, когда Розалин, смущаясь даже поднять глаза, предстала перед ним, немного грубовато схватил её за плечи и притянул к себе. Розалин оцепенела от неожиданности, и её руки безвольно повисли вдоль тела, а губы очертила глупая улыбка.

— Ну как ты? — так же резко отодвигая её от себя, вопросил Майкл.

— Всё отлично, — промямлила Розалин, присаживаясь на край стула. — Хочешь что-нибудь заказать?

— Думаю, чашку кофе выпью, — откидываясь на спинку стула, ответил Майкл.

— Тогда я тоже.

Майкл подозвал официанта, сделал заказ, Розалин попросила принести ей так же два круассана с ванильным кремом, и как только официант отошёл, между ними повисла неловкая пауза.

— Ты уже собрал вещи? — наконец решилась разрешить заминку Розалин. — Уже через неделю нам нужно быть в Ванкувере.

— Нет, я ещё ничего не подготовил, соберу позже, — беззаботно бросил Майкл.

Сидел он внешне расслабленно, но испытываемое им волнение показательно выдавала нога, нервно выстукивающая по полу чечётку. Внешне Майкл ничем не отличался от тысяч других юношей своего возраста, хоть и был спортивного телосложения - высок и широкоплеч. На его фоне Розалин была яркой и необычной девушкой, благодаря большим синим глазам, драгоценными блюдцами сверкающими на свежем лице без единого изъяна. В силу худобы она казалась хрупкой, какой-то изумительно чистой и воздушной, больше похожей на фею, чем на человека. Что прекрасная Розалин нашла в таком простом парне, как Майкл Джинн, чьё лицо в некоторых местах портили болезненные угри, она и сама бы не смогла ответить, ведь это были её первые только-только зарождающиеся отношения.

На голографическом большом экране на дальней стене диктор передавал последние новости связанные с избранием 56-го президента США, выборы которого были назначены на октябрь этого две тысячи шестидесятого года. В кафе в этот обеденный час стали заходить новые парочки и просто одинокие прохожие, а Розалин и Майкл продолжали отмалчиваться до тех пор, пока официант не принёс им заказ.

Они принялись за кофе, и разговор наконец пошёл сам собой. Розалин, всё время глупо улыбаясь, старалась не смотреть на Майкла, пряча глаза и постоянно заправляя непослушные пряди волос за ушки, которые были чуть растопырены, что придавало ей ещё большего очарования. Юноша о чём-то без умолку болтал, и Розалин едва ли могла вставить хоть слово, а после, покончив с обедом, они вместе под ручку покинули кафе и направились на прогулку.

Молодые люди долго гуляли, посещая разные места, то сады, чтобы полюбоваться как листья постепенно стали окрашиваться в охру, то набережную, где наблюдали за переливающейся всеми оттенками синего водной гладью, то ярмарки и парки развлечений. В общем, проводили свободное время как все юные люди их возраста, беспечно и радостно, не заметив следившего за ними от самого кафе человека в небрежно распахнутой на груди рубашке и очках с красными стёклами.

И когда парочка покинула колесо обозрения в парке аттракционов, Розалин увлеченно трещала без умолку, забыв обо всём и глядя только перед собой. Удивившись, что Майкл наконец-то слушает её, не перебивая, она обернулась, но не увидела юношу перед собой.

— Майкл, — нерешительно позвала Розалин. — Майкл!

Обернувшись по сторонам, она растеряно потопталась на месте, потом ссутулилась, заправила прядь за ушко и, скрестив руки на груди, с тоской на лице поплелась к выходу из парка. Вот уж чего Розалин не ожидала, так это того, что Майкл сбежит от неё таким позорным способом. Сгорая от стыда, сильно сгорбившись словно пыталась спрятаться от радостного мира, раскинувшегося перед ней в лице многочисленных семей и влюблённых парочек, она шла, стараясь казаться невидимкой. Погружённая в свои мысли, едва сдерживая слёзы обиды, девушка вышла за пределы парка, по-прежнему не замечая следовавшего по пятам за ней человека в белой рубашке и красных очках, который в этот момент закурил сигарету бордового цвета. Именно тогда Розалин вдруг остановилась и, глядя на цветную плитку под ногами, о чём-то глубоко задумавшись, просто глотала слёзы, а выросший позади неё амбал, приложив тряпку к её лицу, закрыв рот и нос, быстро втянул девушку в тень подальше от проходившей мимо и ничего не замечающей толпы. Ещё какое-то время Розалин, охваченная ужасом, продолжала отбиваться, но тщетно. Хрупкая нежная юная фея погрузилась во мрак.

Очнулась Розалин глубокой ночью в непривычно мягкой постели, пахнущей розами. Перед глазами немного плыло, неяркий тёплый свет, исходивший откуда-то со стороны, окутывал иллюзией дома, но ласковый шёлк простыни, одеяла, которым была укрыта, и подушек, на которых покоилась её слегка-раскалывающаяся голова, вызвали тревогу.

Розалин резко села и оглянулась. Комната, едва наполненная тусклым светом, была не её, здесь она различила кричащие обои с витиеватым узором, большое панорамное окно, за которым ничего не было видно, кроме звёздного неба, шкаф-купе с зеркалами, две прикроватных тумбы на одной их которых слабо горела лампа и стоявшее недалеко от огромной кровати кресло с богато расписанной тканью. Розалин пробрала дрожь от осознания, что похищена, из-за чего она неосознанно стала себя трогать и осматривать. Никаких ранений и синяков, ничего не болело. Одежда по-прежнему была на ней и была её — обычная синяя футболка и джинсы. Только стопы были обнажены — кто-то снял с неё обувь и носки. В этот момент Розалин вдруг услышала за пределами комнаты гулкие неспешные приближавшиеся шаги, которые на мгновение стихли у самой двери, а потом кто-то провернул ключ и открыл дверь.

— Вижу, ты уже проснулась, — раздался мягкий светлый мужской голос, который однако вызвал в Розалин волну ужаса.

Мужчина закрыл за собой дверь и так же неспешно прошёл по всей комнате, направляясь прямо к ней. Это заставило Розалин оцепенеть, она словно бы превратилась в камень, умерла от страха, только страшная дрожь её тела и следившие за приближением мужчины глаза говорили о том, что она ещё была жива. В голове вихрем закрутились страшные мысли, даже красочные картины того, что этот человек сейчас с ней сделает. Но мужчина, не дойдя до неё, устало плюхнулся в кресло, а рядом с собой уронил огромный мешок, который Розалин заметила только сейчас. Он был чем-то переполнен, но она заставила себя не думать, чем именно.

Мужчина некоторое время сидел неподвижно, словно бы отдыхал от тяжёлой работы, и в тени Розалин даже не могла разглядеть его лица, видела только сливавшийся с креслом силуэт, что делало его ещё страшнее, ибо так воображение рисовало не человека, но монстра.

— Я испёк твои любимые круассаны… — вдруг нарушил душившую Розалин тишину мужчина, из-за чего она вздрогнула.

Она не ослышалась? Круассаны?

Мужчина поднялся с кресла и, оставив мешок позади, шагнул к ней, что привело Розалин в панический ужас. Инстинктивно дернувшись, она больно ударилась спиной о резную спинку кровати и вжалась так сильно, будто хотела слиться со стеной.

— … Надеюсь, они тебе понравятся, — продолжал тем временем страшный незнакомец, ставя прозрачный пластиковый контейнер на прикроватную тумбу и откидывая крышку. — Съешь их когда захочешь, это сделало бы меня по-настоящему счастливым…

Комната постепенно стала наполняться сладко-шоколадным ароматом свежеиспечённых круассанов.

Заметив наконец, как Розалин шарахнулась в страхе, мужчина мягко протянул:

— О, всё в порядке, не нужно меня так бояться, я вовсе не собираюсь причинять тебе боль.

Незнакомец прибавил на лампе света, сделав его ярким настолько, что окутывавшая пространство темнота рассеялась, и присел на самый край кровати. Розалин наконец смогла разглядеть своего похитителя, который смутно показался ей знакомым, словно она где-то уже его видела.

Взъерошенные густые волосы тёмно каштанового цвета с редкими ореховыми словно выцветшими на солнце прядями, под плоскими бровями расположились глубоко-посаженные круглые с ниспадающими уголками большие глаза непонятного цвета, то ли зелёного, то ли голубого. Задумчиво приоткрытые, имевшие овальную форму, губы были словно размазаны, а черты его лица мягкими, даже женственными, ведь он казался немногим старше её. Сложилось впечатление, что в данный момент он улыбался, но одновременно и нет, уголки губ были опущены, но кожа у глаз собралась в радостные лучики морщинок, которые говорили о том, что этот парень любит посмеяться.

В целом он уже не казался Розалин ужасающе страшным, как она ранее его представляла, но и красавцем его тоже нельзя было назвать. Однако что-то странное скрывалось в его внешности, что-то неумолимо притягательное и отталкивающее одновременно.

Взгляд Розалин скользнул ниже, и глаза тут же в ужасе расширились — на небрежно распахнутой на груди белой рубашке алели капли крови.

Парень хищно облизал пересохшие губы.

— Не обращай внимания, — лениво протянул он. — Это не моя кровь.

Юноша сказал это таким тоном, словно подумал, что Розалин беспокоится о нём, но его слова лишь вызвали в ней новую волну ужаса. Он кого-то убил? Маньяк? Наёмник? Её он тоже убьёт?

— Этот человек уже поплатился за то, что хотел отобрать то, что принадлежит мне, — вновь пугающе медленно произнёс парень. — Однако и ты весьма сильно меня огорчила.

Розалин, по-прежнему не двигаясь, вновь подняла на знакомого незнакомца глаза.

— Но тебе я дам шанс искупить свою вину, — он угрожающе улыбнулся.

— Вину?.. — выронила писк Розалин.

— Ну, не притворяйся, что ничего не понимаешь.

Юноша вытащил из кармана брюк руки и, нажав на сотовый в виде ручных часов, какое-то время передвигал мерцающие перед его лицом голографические картинки, пока не нашёл нужную фотографию. Он увеличил её и выставил перед глазами Розалин, которая с ужасом узнала в человеке на фото улыбающегося Майкла Джинна.

— Знаешь его, не так ли? — обнажая белые зубы в жуткой усмешке, произнёс похититель и тут же поспешно добавил, когда взгляд Розалин вновь упёрся в него: — Можешь не отвечать, я итак всё вижу по твоим глазам, — он смахнул голограмму и вновь всунул руку в карман. — К этому парню у тебя по какой-то неведомой мне причине есть определённый интерес, слишком уж часто ты стала искать с ним встречи, и я довольно долго пытался понять почему не со мной, но мне надоело думать…

— Что ты с ним сделал? — дрогнувшим от ужаса голосом вопросила Розалин.

— … В общем теперь этот парень больше не встанет между нами, — будто не слыша её, продолжал говорить похититель, красноречиво приподнимая бровь.

Сердце Розалин ускорило ход, больно отдаваясь в груди гулкими ударами, в глазах невольно блеснули слёзы, дыхание стало тяжёлым, свистящим.

— О, прошу, не смотри на меня так печально, любовь моя, — с томным придыханием произнёс юноша, кончиками пальцев касаясь её скулы. — Ты ничего ценного для себя не потеряла, ведь я всё ещё здесь.

Что? «Любовь моя»?! Осознание, что она попала в лапы психопата, чуть не свело Розалин с ума.

— Как бы то ни было, я не могу долго злиться на тебя, ведь ты самая очаровательная девушка, которую я когда-либо встречал, — ласково протянул похититель и, взяв её заледеневшие пальцы в свои руки, с каким-то протяжным полустоном наслаждения поцеловал тыльную сторону ладони.

— Кто ты?.. — сдавленно выронила Розалин, и первая слеза оросила её перламутровую кожу.

— Разве ты меня не помнишь? — с явным удивлением вопросил юноша. — Мы встретились с тобой два месяца назад, когда тебя едва не сбил грузовик. Я спас тебе жизнь.

Только сейчас Розалин поняла, почему он показался ей очень знакомым. В день их встречи грузовик не понятно как сильно занесло, он на скорости впечатался в стену здания, сбив на смерть нескольких человек, никто из которых не успел даже пикнуть. Сама девушка, проходя мимо, видела несущийся на неё грузовик, но не успела даже испугаться, как вдруг кто-то с силой дёрнул её в сторону, и вот она уже оказалась прижатой к груди высокого юноши, от которого исходил аромат розы, горького миндаля и сандала. В тот момент Розалин этого не заметила, но сейчас память отчётливо показала картину произошедшего два месяца назад во всех подробностях. На нём были очки с красными стёклами, сняв которые, юноша улыбнулся и участливо спросил, как она себя чувствует. Тогда у Розалин был шок, а он помог ей прийти в себя и пробыл с ней до тех пор, пока её не забрала скорая, ведь от того, с какой силой он потянул её на себя, у неё вывихнуло плечо. И вот теперь тот, кто показался ей в тот момент ангелом-хранителем, вдруг в нынешнее время оказался демоном-похитителем.

— Не смотри на меня своими прекрасными глазами, — завороженно любуясь ей, прошептал юноша. — Этими небесными озёрами, в которых отражается вся вселенная. Я начинаю таять…

Розалин опустила взгляд, всё ещё пытаясь осознать произошедшее с ней, но похититель осторожно коснулся её подбородка и, подняв голову, заставил вновь посмотреть на себя.

— Нет, лучше смотри, так ты сможешь понять, что я настолько поглощён тобой, что ты можешь просить меня о чём угодно. Я сделаю всё, что ты только захочешь…

— Отпусти меня, — прервав похитителя, взмолилась Розалин.

Мгновение юноша смотрел на неё так, словно пытался осмыслить сказанное, замерев как зависнувший компьютер.

— Всё, кроме этого, — подгрузившись, он сморщил лицо в натянутую улыбку, будто испытал неловкость.

— Почему? — выдохнула Розалин.

— Потому что я хочу тебя всю для себя, — перестав кривляться, уже серьёзно ответил похититель. — Всё в тебе, от нежного имени до сладковатого запаха, исходившего от кожи, от сапфировых глаз до последней клеточки тела, от тихой натуры до дурацких привычек грызть ногти и влюбляться в недостойных тебя парней, всё делает меня мягким, заставляет теплеть моё сердце. А мне так не хватает этого тепла в той жизни, что дана свыше…

Его голос перешёл на шёпот, и все свои слова он сопровождал ласковыми прикосновениями к её лицу и волосам. Юноша вдруг придвинулся ближе и притянул её дрожащую руку к своему лицу.

— Я не могу и не хочу отпускать тебя, — проникновенно прошептал он. — Лучше исчезнуть из этой вселенной, чем отпустить тебя. Ты не представляешь, как долго я ждал той нашей первой судьбоносной встречи, всю свою жизнь вообще-то, — юноша вновь поднял на Розалин грустный, словно у обездоленного щенка, взгляд. — Если я чем-то и расстроен, так это тем, что не встретил тебя ещё раньше.

Он положил ладонь на её скулу, провёл ей к корням волос, в которые погрузил пальцы, и, обхватив затылок, притянул к себе опасно близко, чтобы в следующее мгновение ввести Розалин в шоковое состояние поцелуями, которыми стал покрывать её глаза, щёки, шею.

— Почему-то твоя близость сейчас ощущается лучше, чем я себе представлял, — шептал похититель между поцелуями. — Ты ведь не против, если я продолжу целовать тебя? — вопросил он и тут же сам ответил: — Конечно нет, ведь это знак моей привязанности к тебе, всех тёплых чувств, которые я испытываю только к тебе… Я никогда ещё никого так не целовал, даже не испытывал подобного желания. Хочу покрыть поцелуями каждый дюйм твоего тела, каждую клеточку, как величайшую драгоценность…

И хоть его поцелуи были неспешными, невесомо нежными, Розалин затряслась от происходившего ужаса и с силой оттолкнула его.

— Не прикасайся ко мне! — выкрикнула она.

Юноша замер, в глазах его сверкнула злость мгновенно сменившаяся удивлением.

— Ты должно быть просто стесняешься меня, — усмехнулся он будто открыл какую-то истину. — Мы ведь встретились с тобой всего пару месяцев назад. Но не беспокойся, я помогу тебе лучше узнать себя, ведь сейчас и на вечность я весь твой…

— Прекрати, прекрати! — вновь вскричала Розалин, хватаясь за голову. — Что ты несёшь! Ты ведь похитил меня! Собираешься меня убить?!

— Нет же, глупая, — очертив ласковую улыбку, успокаивающе произнёс юноша. — Я хочу только самого лучшего для тебя, лишь поэтому ты сейчас здесь со мной… Ну-у, — загадочно протянул он. — До тех пор, пока ты будешь вести себя хорошо. То есть, если ты меня не послушаешься или попытаешься сбежать, я, конечно, уже не смогу быть с тобой таким милым, — зрачки в его глазах угрожающе расширились, лицо превратилось в безумную маску. — Мне даже больно думать об этом, ведь я вовсе не хочу быть таким… Только не по отношению к тебе.

Похититель вновь протянул к ней руку с намерением погладить по голове, но Розалин дёрнулась в сторону, как от занесённого ножа.

— Не хочу сейчас быть таким серьёзным, но говорю всё это только для того, чтобы убедиться, что ты всё поняла, — добавил он.

Розалин даже побоялась представить, какую расправу учинит над ней этот безумец, если она сделает то, что ему не понравится.

— Знаешь, — вдруг весело произнёс похититель и, резко поднявшись с постели, чем испугал девушку ещё больше, прошёл к креслу, — я ведь принёс тебе кое-какие вещи. Надеюсь они поднимут тебе настроение.

Схватив принесённый ранее мешок, он подтянул его к кровати и начал в нём рыться.

— Так, это не тебе, — вытаскивая клейкую ленту, пробормотал похититель и положил её на тумбу. — Ой, наручники тоже не для тебя, — бросил он их следом. — И нож, конечно же, тоже не для тебя, — оружие с грохотом полетело на тумбу.

Дальше им компанию составила длинная верёвка, какие-то огромные щипцы, окровавленная рубашка, джинсы и ботинки упали на пол, и всё это юноша сопровождал репликами о том, что всё это он принёс не для Розалин. Казалось, он пытался её так успокоить, чтобы девушка не думала о худшем, но именно об этом она и думала, красочно представляя, как юноша свяжет её, заклеит лентой рот, начнёт резать её, пытать.

Похитителю надоело всё вытаскивать по одной вещи, и он, перевернув мешок, разом вытряхнул всё его содержимое. Розалин с удивлением и одновременным ужасом узнала в куче вещей свою одежду, бельё, украшения, фигурки любимых героев из аниме, косметические средства, планшет, на котором читала книги, ноутбук, бутылочки с таблетками и кактус с длинными фиолетовыми иголками, который рассыпал землю прямо на всё это добро.

— Решил принести всё это, думая, что так тебе будет проще адаптироваться среди любимых вещей, — подняв кактус, юноша поставил его на край тумбы, а после взял в руки таблетки. — Так и не смог узнать, какие у тебя проблемы с психикой, тебя нет в базах данных ни одной психиатрической клиники, но если таблетки закончатся, скажи, я куплю.

Осознав, что он наглым образом проник в дом, где Розалин жила, чтобы выкрасть её вещи, она едва не упала в обморок. Только бы матери в этот момент не было дома — девушка страшилась, что этот психопат мог убить её.

— Адаптироваться к чему?.. — тихо простонала Розалин.

— К жизни со мной.

Розалин уронила лицо в ладони. Неужели она останется с этим монстром навсегда? Неужели ей никто не поможет, не спасёт её? Смогут ли полицейские отыскать её в таком огромном городе, как Сиэтл? И в Сиэтле ли она всё ещё? А если он вообще вывез её в другую страну? Что он собирается с ней делать, если не убивать? Насиловать? Продать в бордель?

— О, вспомнил! — услышала Розалин сквозь вихрь не утешительных мыслей голос своего похитителя. — Я ведь кое-что купил тебе.

Порыскав среди кучи вещей на полу, он взял в руки плоский бархатный футляр красного цвета и, открыв его, поднёс ей.

— Это тебе, — придвинулся он вновь ближе к Розалин.

На мягкой обивке внутри футляра покоилось ожерелье из розового огранённого камня с чёрными прожилкам, с золотой фурнитурой и подвеской в виде перевёрнутого месяца.

— Видел, как ты смотрела на него три дня назад в ювелирном, но цена оказалась слишком высокой, поэтому я позволил себе купить его.

Похититель взял ожерелье в руки и поднёс его к шее Розалин, намереваясь одеть, но девушка дёрнулась в сторону.

— Не хочу! Отойди от меня, отойди! — вскричала она, отталкивая его руки.

В глазах юноши сгустилась тьма, лицо вновь приобрело выражение безумной каменной маски.

— Я, наверное, ослышался, мне вдруг показалось, что ты не хочешь принимать это ожерелье… — утробно с ленивой расстановкой прошипел похититель.

Звучавшие холодные нотки в его голосе словно иглы вонзились в сердце Розалин, заставив оцепенеть. Ей показалось, что сейчас он ударит её.

— Но тебе ведь нравится мой подарок, верно? — продолжил тем временем ласково выводить слова, словно узоры на холсте, юноша. — Я видел, как сильно ты хотела это ожерелье, и купил его с мыслью о тебе… А знаешь, как называется этот камень? — интонация в его голосе мгновенно сменилась на радость. — Родохрозит, и говорят, он помогает в любви. Моё сердце уже наполнено этим прекрасным чувством, поэтому я хотел порадовать тебя, и сейчас самое меньшее, что ты могла бы сделать в ответ, это принять столь маленький подарок из моих рук.

И вновь похититель заскрежетал угрожающей сталью, заставив сердце Розалин биться так сильно, что она слышала только его гулкие удары.

— Но твой отказ заставляет меня думать, что я тебе очень не нравлюсь… Хотя это бред, конечно, — вдруг добродушно улыбнулся юноша. — Давай, я дам тебе ещё один шанс. Надеюсь, в этот раз ты ответишь иначе.

Его слова окончательно ввергли Розалин в пучину отчаяния, губы задрожали, непролитые слёзы встали в горле комом так, что она не могла больше даже пискнуть.

— Решила отмолчаться? — хитро сощурившись, усмехнулся похититель. — Ничего страшного, любовь моя, я сам всё сделаю.

Он вновь придвинулся, и Розалин, страшась расправы, заставила себя сидеть смирно. Юноша убрал её волосы на одну сторону и надел украшение на шею. Холодные округлые камни на мгновение обожгли тонкую кожу девушки.

— Это лишь первый из многих даров, которые я собираюсь преподнести тебе, — прошептал похититель Розалин на ухо, невесомо касаясь губами, скользя вниз по шее, оставляя горячий поцелуй в ямке между ключицами.

— Прошу, не надо… — простонала Розалин, изливая горькие слёзы на щёки.

Юноша оторвался от неё и озадаченно какое-то время изучал её лицо.

— Похоже, я тебя чем-то пугаю, — словно только сейчас догадавшись о том, какое впечатление производит на Розалин, тяжело вздохнул он. — Это никогда не входило в мои планы, поэтому прости меня.

Не в силах больше сдерживать рвущуюся наружу душу, Розалин продолжала тихо плакать.

— Наверное, я слишком прямолинеен, разом выложил свои чувства и намерения в отношении тебя, вот ты и испугалась, — юноша стал ласково оттирать её льющиеся потоком слёзы. — Но прошу тебя, не бойся меня. Со мной ты в полной безопасности, любовь моя, ведь я единственный в этом мире, кто совершенно точно никогда не обидит тебя.

Розалин захотелось крикнуть, что уже обидел, но понимая, что перед ней психопат, не улавливающий противоречий в собственных поступках и словах, решила не испытывать судьбу.

Похититель поцеловал её в лоб, словно утешая ребёнка, провёл теплом своих ладоней по её плечам и внезапно взял её маленькую ножку в руки.

— Ты совсем замёрзла, — почувствовав холод кожи, прошептал юноша и, поцеловав кончик большого пальца на её ноге, укутал в одеяло. — Я буду лучшем парнем, о котором ты только можешь мечтать, — взяв её лицо в руки и прижавшись своим лбом к её, проникновенно прошептал он. — И буду очень хорошо заботиться о тебе. Подарю всю ту любовь, в которой ты нуждаешься.

Розалин всхлипнула, и похититель чмокнул её в нос.

— Я никогда тебя не отпущу, — вгоняя этим словами девушку в ещё большее отчаяние и ужас, с тихой радостью возвестил он. — Буду всегда рядом, чтобы ты чувствовала себя в безопасности. Это всё, чего я хочу — чтобы ты была спокойна. А сейчас отдыхай. Мне нужно сделать ещё кое-какие дела, но я обязательно навещу тебя утром, моя прекрасная Роза.

С этими словами юноша действительно ушёл, заперев на ключ дверь. И только когда его шаги стихли в ночи, Розалин поддалась панике, которая не отпускала её несколько часов к ряду. Она плакала навзрыд, намочив слезами подушки, пыталась открыть окно, разбить, звать на помощь, но ответом ей служила только тишина.

****

Как и обещал, похититель действительно пришёл следующим утром, но так как Розалин смогла уснуть только за несколько часов до этого, она не слышала его, а он не стал будить и, оставив на прикроватной тумбе поднос с богатым, красиво оформленным, словно из ресторана, завтраком, ушёл.

После тяжёлого морального состояния из-за ситуации в которой оказалась, Розалин спала долго, словно искала в забытье спасение, и проснулась только вечером, когда солнце стало клониться к закату. Похититель был уже рядом на кресле, и, осознав, что он всё это время смотрел на то, как она спит, Розалин впала в страшную истерику. Она стала кричать, кидаться в него всем, что попадалось под руку и проклинать.

— Ты сейчас слишком громко говоришь, любовь моя, — уже в сотый раз пытался успокоить её похититель. — Я был бы признателен, если бы ты немного успокоилась…

После этих слов в него полетел ноутбук, но он вновь увернулся, и техника, врезавшись в стену, разлетелась на кусочки.

— Хорошо, понял, куплю тебе новый, более крутой ноутбук, — примирительно поднял руки юноша.

— Ты ничего не понимаешь! — проорала Розалин, срывая голосовые связки. — Потому что ты психопат! Я хочу чтобы ты свалил от сюда навсегда!

— Как же я могу уйти из собственного дома?

Похититель подошёл к ней и попытался, было, обнять, но она с силой оттолкнула его.

— Не смей прикасаться ко мне, урод! — выплюнула Розалин омерзение. — Чтобы ты сдох!

Разочарованно сморщившись, юноша на мгновение замер.

— Похоже, ты не оставляешь мне выбора, — недобро сверкнув на свою жертву глазами, он рванулся к ней, как хищник в прыжке, что заставило Розалин с криком шарахнуться и впечататься в стену.

Ожидая удара, она закрыла лицо руками, но похититель резко убрал их, взял её лицо в свои ладони и самозабвенно приник к её губам крепким горячим поцелуем. Розалин так и оцепенела, широко распахнутыми глазами глядя на его умиротворённое, словно он спал и видел приятный сон, лицо.

— Вот так, — прервав поцелуй, с улыбкой прошептал юноша и с абсолютным спокойствием добавил: — А теперь просто дыши. Давай, а то мне придётся сделать тебе искусственное дыхание.

Это возымело действие, Розалин словно очнулась и, глубоко вздохнув, тут же выдохнула.

— Медленно, — со счастливой улыбкой протянул похититель и начал дышать вместе с ней, задавая правильный ритм. — Вот так, — довольно покачал он головой. — У тебя отлично получается.

Розалин ещё некоторое время дышала, пытаясь осмыслить его поступок и понять, как ей себя сейчас вести, что сказать, но в голове как на зло вдруг возникла звенящая пустота. Ошалелый взгляд бегал от одного предмета к другому: то на секунду задерживался на разбитом ноутбуке, то на блестящей золотой пуговице на горловине похитителя, то на окне, за которым покачивались большие листья растений, то на тусклом блике на полу оставляемом последним лучом заходящего солнца. В тенях, заполонивших комнату, Розалин видела страшные лица, а сердце лихорадочно отбивало по рёбрам чечётку, и она вдруг представила его с ножками в жёсткой обуви танцующего ирландский трэбл-рил. Ей вдруг самой захотелось научиться так танцевать. А ещё вдруг захотелось попробовать пунш, вроде такое слово она слышала от девушек, сдававших экзамены вместе с ней при поступлении в общественный колледж Ванкувера.

От этого странного дыхательного упражнения у Розалин закружилась голова, а слова, что произносил похититель всё это время, она не слышала, только видела его двигающиеся уста. Однако её странное заторможенное состояние словно встревожило юношу, ибо он её слегла встряхнул за плечи.

— Ну что, успокоилась? — вопросил похититель, игриво склоняя голову на бок, тем самым заглядывая ей в глаза.

Девушка кивнула.

— Хорошо, — убрав руки с её плеч и сделав шаг назад, протянул юноша. — Буду всегда помогать тебе во всём, не только в том, чтобы успокаиваться.

И он снова ушёл, оставив Розалин, медленно сползшую на пол, одну и заперев дверь.

— Чтоб ты сдох… — шепнула она в пространство, прежде чем снова разразиться слезами.

***

И на следующий день и на все последующие похититель продолжал приходить к Розалин по три раза в сутки, с каждым завтраком, обедом и ужином, который сам же и приносил. На многие недели этот маньяк стал её единственной компанией, которая нервировала её с каждым разом всё больше. Несколько раз с ней вновь случалась истерика, после которой в комнате не оставалось живого места, но похититель терпеливо пытался её успокоить, каждый раз говоря одну и ту же фразу: что когда-нибудь она к нему привыкнет. Он продолжал приносить ей разные подарки, то новый ноутбук, который обещал, то новые украшения, одежду и цветы. Он пытался быть романтичным, устраивая банальный ужин со свечами, которые в него же и летели. Несколько раз похититель тушил зачинавшийся из-за этого пожар, сам убирал комнату после погрома, что создавала Розалин, отказывающаяся смиряться со своим положением. Она совершила несколько бессмысленных попыток сбежать от него во время прогулок, которые поработитель устраивал ей временами, пыталась взломать систему видеонаблюдения и сигнализации, но на её жалкие попытки он лишь сказал:

— У меня такой же склад ума, как и у тебя, маленькая Роза. Я могу всё тоже самое, что и ты, и даже больше. Не нужно пытаться сбежать, у тебя всё равно не получится, ибо охранная система этого дома создана лично мной, я контролирую её от и до.

После этого Розалин начала бросаться на него с кулаками, пыталась выколоть глаза вилками, заколоть столовыми ножичками, но все её попытки терпели крах. Похититель, оставаясь спокойным, предотвращал всё и даже начал предугадывать её поступки, а Розалин тем временем потеряла счёт времени и через месяц сдалась.

— Прошу, отпусти, — в тысячный раз молила она похитителя, имени которого всё ещё не знала и не интересовалась. — Моя мама больна, я должна быть рядом с ней. Я нужна ей!

Как-то он всё же успокоил её тем, что мать жива, и даже удосужился приносить Розалин вести о ней.

— Пока я не могу отпустить тебя, — в тысячный раз отказал ей в просьбе похититель. — Больше никто и ничто не встанет между нами, до тех пор пока ты полностью не станешь принадлежать мне. По-моему это честная сделка. Мне ничего от тебя не нужно, я сам положу весь мир к твоим ногам, только твоя любовь станет мне наградой.

— Но я никогда не смогу полюбить тебя! Не смогу! — кричала Розалин.

— Я дам тебе столько времени, сколько нужно, чтобы привыкнуть ко мне. У меня к тебе лишь одна просьба, — задумчиво произнёс юноша, присаживаясь на край кресла, — я бы очень хотел, чтобы ты перестала так на меня смотреть. Твои глаза прекрасны, как мои любимые сапфиры, как оперение голубой овсянки, которую я лишь раз видел проездом в Центральной Америке, как синее море, которое я так обожаю, и они согревают моё сердце… Но сейчас я вижу в них не симпатию, нет. Я вижу в них ненависть и испуг, и не могу понять почему. Это начинает сводить меня с ума, — уронив голову в ладони, простонал он.

Широко распахнув глаза, Розалин глядела на своего поработителя, снова убеждаясь в том, что он безумен. Как вообще можно не понимать такие простые очевидные вещи, как ненависть раба к хозяину, жертвы к хищнику?! Это смогли бы понять даже маленькие дети, почему не этот сидевший перед ней с глубоко понуренным видом юноша?!

— Почему, — вдруг простонал он, — почему всё должно быть так сложно? Любовь следует принимать, а не бояться и отталкивать… Твоя реакция меня убивает…

Розалин хотелось крикнуть, что убивает здесь только он её, но подумала, как было бы славно, если бы этот психопат действительно умер.

— Ты хоть представляешь, как сильно я тебя люблю? — взглянув на девушку глазами полными отчаяния, вопросил юноша. — Ты даже не смогла бы измерить её. Чувства эти не уместить даже во всю вселенную… Я потратил так много времени, наблюдая за тобой каждое свободное мгновение с тех пор как встретил. Мечтал держать тебя за руку, согревать тебя в своих объятиях, утешать тебя, когда ты расстроена. Я готов сделать для тебя всё, что угодно, готов даже убить за тебя, и был бы счастлив исполнить любую твою просьбу…

— Тогда… — начала Розалин, но он перебил её.

— Любую, — поработитель чуть повысил голос, акцентируя внимание на этом слове, — кроме этой.

Розалин резко отвернулась от юноши, вновь почувствовав желание придушить его.

— Да что с тобой не так?! — рыкнула она, в бессилии заламывая руки. — Как ты не можешь понять, что я не твоя собственность!

Мгновение их разделяла тишина, не нарушаемая ни единым звуком.

— Когда я впервые увидел тебя, — тихо вновь начал похититель, — я просто знал, что ты предназначена мне судьбой. Ты уже тогда принадлежала только мне. Эти чувства они навсегда, Роза, несмотря ни на что. И тебе нужно с этим просто смириться, потому что я не смогу позволить нам разлучиться. Даже если мне придётся бороться с самим богом или даже с тобой за твоё же сердце. Не пойми меня неправильно, в действительности я хочу избежать ссоры с тобой любой ценой. И видеть тебя такой потерянной, злой, одаривающей меня презрением слишком больно… Но я готов вытерпеть всё, что ты сделаешь, любой твой поступок, любые испытываемые тобой по отношению ко мне чувства, любые слова, что ты скажешь, ради общего будущего, в котором мы вместе разделим как радость, так и горе…

Не выдержав, Розалин подскочила к нему с безумными глазами и, влепив сильную пощёчину, заорала:

— Мне надоело слушать твой романтический бред! Мы с тобой не пара, и никогда ей не будем, потому что ты грёбаный психопат, не считающийся с моими чувствами и желаниями!

Её вдруг пробрала дрожь от взгляда, каким он посмотрел на неё снизу вверх. Эти глаза, временами казавшиеся голубыми, в этот момент потемнели до болотного цвета. Словно смотрел не человек, а нечто живущее внутри него. Глаза демона, не иначе.

— Почему ты не отвечаешь на мою грубость? — одновременно страшась возможной яростной реакции, которая была ожидаема от психопата, Розалин в тоже время не могла перестать его провоцировать. — Почему ты никогда не отвечаешь на мою грубость? Почему не бьёшь меня, не насилуешь? Разве не для этого ты держишь меня здесь, как собаку на привязи?!

— Тебе не надоело сравнивать меня со всяким сбродом? — спокойно вопросил похититель, не прерывая зрительного контакта, даже ни разу не моргнув.

Как и прежде от его ледяной невозмутимости Розалин оцепенела.

— Я вовсе не хочу причинять тебе боль, — холодно продолжил юноша, — напротив, я единственный с кем ты можешь чувствовать себя в безопасности, неужели всё ещё не поняла? Я не психопат, измывающийся над жертвами под видом любви, так что перестань меня так бояться. Я на самом деле тебя люблю…

— Любовь твоя — яд! — взвизгнула Розалин, обжигая щёку похитителя очередной пощёчиной, и, оттягивая каждое слово, проорала: — Ты испортил мне жизнь!

— И чем же? — юноша вновь уставился на неё недвижимым взглядом.

— Всем! Сейчас я была бы вольна делать всё, что захочу, могла бы учиться в Ванкувере и не знать тебя!

— Зачем тебе учиться?

Этот вопрос заставил Розалин на мгновение замереть.

— Что значит, зачем? — возмутилась она.

— Зачем тебе учиться? Что ты ожидаешь от этой учёбы? Почему именно общественный колледж? Чего ты хочешь добиться этой учёбой?

Посыпавшиеся из его уст вопросы привели Розалин в замешательство, и мгновение она пыталась понять, что он хочет от неё услышать.

— Учатся для того, чтобы потом работать, — ответила она избитой фразой.

— Со мной ты можешь не работать, я в состоянии обеспечить тебя всем, чем пожелаешь.

Вспомнив о его дорогих подарках, шикарных завтраках, обедах и ужинах, о почти всегда безупречном виде похитителя, когда он являлся к ней в дорогих костюмах со шлейфом элитного парфюма, Розалин снова задалась вопросом, откуда этот парень, не особо старше её, имеет такие большие средства, но расспрашивать принципиально не стала.

— Я хочу обеспечивать себя сама, — ответила она.

Мгновение юноша молчал.

— Если хочешь учиться только для этого, то не стоит, — наконец обронил он. — Начать работать, чтобы обеспечивать себя, ты можешь уже сейчас.

— Мне нравится учиться, — нахмурилась Розалин. — Интересны информационные технологии, поэтому и развиваться я хочу в этом направлении.

Похититель вновь некоторое время задумчиво промолчал.

— Почему именно общественный колледж Ванкувера?

— От тебя подальше, — начиная злиться, буркнула Розалин.

— Тогда лучше Нью-Йорк, там лучшие университеты по IT и по расстоянию намного дальше.

Розалин отвернулась от его жуткого недвижимого взгляда. Как это вообще возможно, не моргнуть ни разу за столько минут?

— Колледж в Ванкувере дешевле обойдётся, — тихо ответила она.

— Я могу оплатить тебе любое учебное заведение.

То, как её поработитель кичился своим богатством, нервировало Розалин до скрежета в зубах.

— От тебя я никогда ничего не приму, — чуть ли не по слогам процедила она.

— Это просто слова, — поднявшись с места, юноша направился к двери. — Когда-нибудь ты привыкнешь ко мне, и всё встанет на свои места.

— Этому никогда не бывать.

— Ты должна будешь привыкнуть, хотя бы потому, что тоже любишь меня, просто пока об этом не знаешь. Но я обязательно тебя дождусь, сколько бы лет это не заняло.

И похититель вновь оставил Розалин наедине со своими раздирающими душу мыслями.

***

Во второй месяц своего заключения Розалин уже не пыталась сбежать. Казалось, она смирилась с положением дел, но на самом деле просто не видела смысла пытаться сделать то, что было невозможно. Из оснащенной последней техникой крепости её могли бы только вызволить, например, полиция, если бы нашла, но ищут её или нет, Розалин не знала.

К конце второго месяца, как и предсказывал поработитель, она действительно привыкла к нему. Привыкла к совместным завтракам и ужинам, привыкла к беседам с ним и прогулкам, к его почти каждодневным подаркам и бесцеремонным поцелуям. Привыкла даже справлять нужду и мыться в его присутствии, ибо юноша, предупреждая возможный побег, не отходил от неё ни шаг. И обычно в такие моменты он почему-то читал ей стихи из французской аллегорической поэмы XIII века называемой «Роман о Розе».Как ослепительны казалисьТе существа, что повстречались:И благороден, и пригожИх лик — на ангельский похож.Тот, взявшись за руки, народСоставил дружный хоровод.А Радость их была солисткой.Какой прекрасною артисткойПевица эта прослыла,Как чудно хор она вела!Никто другой бы так умелоПрипев не вставил: Радость пелаНастолько чисто и легко,Что торжествующий покойС тем пением вливался в сердце.

Розалин привыкла к его постоянным декларациям и, не слушая, просто думала о своём. Поднявшись из воды, она распахнула разделявшую их шторку, и тут же её поработитель, взяв полотенце, шагнул к ней с закрытыми глазами и набросил на плечи полотенце.

— Тебе понравилась новая соль для ванны? — вопросил он, помогая ей спуститься по ступенькам на пол.

— Да, благодарю, — сухо ответила Розалин, затягивая полотенце вокруг тела.

Похититель наклонился и коснулся губами её оголённого плеча, проложив дорожку из тёплых поцелуев к шее, а после, приподняв за подбородок, запечатлел эту мимолётную ласку на её устах.

— Прошу, — взмолилась Розалин без каких-либо эмоций, — не трогай меня.

— Тебе не нужно просить, — как и прежде отвечал юноша, — я не пойду дальше, пока ты сама не захочешь этого.

И действительно, сколько бы Розалин не страшилась насилия, поработитель не позволял себе больше, чем поцелуи и объятия, но ей хватало и этого, ведь несмотря на привычку пленения он по-прежнему был ей отвратителен.

Розалин ненавидела его и всё, что было с ним связано. Ненавидела его непонятного цвета глаза и пристальный неподвижный взгляд, ненавидела запах его парфюма акцентировавшийся на ароматах розы, горького миндаля и сандала. Ненавидела исходивший от него обычно глубокой ночью или ранним утром запах железа, крови и табака, ненавидела его руки с длинными тонкими пальцами и губы, шепчущие слова «любви». Ненавидела его голос и стихи, что он читал ей, ненавидела все его предпочтения в еде, из-за чего отказывалась от ранее любимых ей блюд лишь потому, что они ему нравились тоже, ненавидела его вкус в одежде и на зло одевалась как оборванка, а не в те шикарные наряды, что он приносил ей.

Но больше всего ненавидела его прикосновения...

***

Тем временем шёл уже третий месяц порабощения Розалин.

— Откройся для меня, — шептал поработитель очередной ночью, лёжа с девушкой на кровати и покрывая поцелуями её руки и шею. — Я вовсе не собираюсь делать тебе больно, просто ищу небольшой знак обоюдной привязанности…

— Когда же ты оставишь меня в покое?.. — оттолкнула его Розалин и, отвернувшись, свернулась калачиком.

Уже не было сил ни на слёзы, ни на какие-либо другие действия, ей словно стало всё равно.

— Хочешь сказать, мои прикосновения ненавистны тебе?

Розалин едва сдержалась от сарказма.

— Тогда скажи, как мне сделать так, чтобы они понравились тебе, потому что я буду пытаться до тех пор, пока ты не сможешь назвать это совершенным и принять. Ведь для этого у нас есть всё время в мире…

— Почему ты просто не найдёшь ту, что ответит взаимностью? — прервала его томительный шёпот Розалин.

— Потому что я люблю именно тебя.

От этих тошнотворных слов девушка закатила глаза.

— Я посвятил тебе своё сердце и душу, — продолжал тем временем поработитель. — Каждая унция моей любви принадлежит только тебе, я уже давно и всецело твой, и это навсегда останется неизменным. Я останусь верным только тебе.

— Почему я?.. — Розалин не заметила, что произнесла это вслух, а юноша принял вопрос в свой адрес.

— Просто в тебе есть что-то такое, что сводит меня с ума, — приподнявшись на локте, задумчиво протянул он. — Я и сам ещё не понял, что именно, просто чувствую себя потрясающе рядом с тобой. Никто и ничто в этом мире не вызывал во мне подобного, Роза, и я ничего не могу с собой поделать… Отныне мы всегда будем вместе… — и, прижавшись к ней, юноша прошептал: — Даже если ты попытаешься убежать от меня, я буду прямо за тобой.

— Мог бы уже прекратить лицемерить, — жёстко процедила Розалин, резко вскакивая на постели. — Твоё отношение ничего общего с любовью не имеет. Ты относишься ко мне как к вещи.

— Как ты можешь так говорить? Разве хоть один человек относится так к своим вещам, как я к тебе?

— Конечно.

— Только бедняки, которые не могут позволить себе ничего лишнего. Я же любую вещь могу сломать и выбросить, даже новую, очень дорогую и понравившуюся мне, ибо могу её заменить точно такой же.

— И в чём разница?

— В том, что тебя ломать и выбрасывать я не хочу и не собираюсь, ибо никто не сможет тебя заменить. Ты для меня не вещь, ты бесценна для меня, дороже всего мира и моей собственной жизни. Надеюсь, когда-нибудь ты увидишь эту разницу и всё поймёшь.

Но Розалин не поняла даже на четвёртый месяц заключения. Казалось, смирившись со своим положением, она, тем не менее, уже начала терять вкус к жизни. Девушка впала в глубокую депрессию, впервые в жизни ей захотелось умереть, она стала серьезно задумываться над тем, чтобы наложить на себя руки. Её состояние ухудшилось настолько, что Розалин стала повсюду видеть десятки страшных наблюдавших за каждым её шагом глаз, а порой в мозг врывались говорившие наперебой голоса. Чувствуя, как сходит с ума, Розалин стала в больших количествах глотать свои таблетки и отказываться от еды. Она стала неумолимо гаснуть, как тлеющая свеча, и в конечном итоге перестала сопротивляться всем действиям своего похитителя.

Вечером накануне Рождества, юноша стал торжественно вносить в комнату Розалин розы. Огромные букеты алых, белых и жёлтых роз, и роз в горшках он расставлял на полу, на подоконниках, оставлял на столе, на полу, сбрасывал к её ногам в кровать. И всё это торжественно декламируя:Если женщина пригожа,Её бела и нежна кожа, —Пусть скажет, чтоб её портнойОформил вырез ей такой,Что плечи смело открывает,Грудь на полфута оголяет.Ведь если грудь обнажена,То привлекательней она!Коль дама широка в плечах, —Чтоб быть ей краше на балах,Пусть так портной ей платье скроит,Что недостаток этот скроет,Чтоб не был грубым силуэт.Тут в лёгкой ткани весь секрет.

У Розалин даже челюсть свело от этих строк.

— Что ты делаешь? — устало спросила она, когда похититель бросил к ней очередной букет роз.

— Хочу, чтобы моя маленькая Роза жила среди роз, — раскинув руки, счастливо произнёс юноша. — Думаю над тем, чтобы создать на крыше оранжерею с живыми розами.

— Я ненавижу розы, — буркнула Розалин, скидывая букет на пол.

— Раньше ты их очень любила, как и я.

— А теперь ненавижу.

Розалин упала на подушку, вперив пустой взгляд в потолок, но через мгновение увидела перед собой лицо поработителя.

— Что тебе ещё нужно? — разочаровано вздохнула она.

— Выходи за меня замуж.

От подобной неожиданности глаза Розалин округлились.

— Ты окончательно спятил, да?

Поработитель лёг рядом, уткнувшись носом в её шею.

— Не могу дождаться, чтобы провести с тобой каждое мгновение своей жизни, — пробормотал он, вдыхая запах её тела. — Мы идеально подходим друг другу.

Как и прежде, юноша стал покрывать поцелуями те участки кожи Розалин, что были обнажены, но в этот раз, не встречая больше сопротивления, осторожно стал продвигаться дальше.

Розалин была одета в короткую юбку и майку, и поработителю практически было предоставлено всё её тело, но он не спешил, не набрасывался на неё, как изголодавшийся зверь.

— Почему ты вдруг стала такой смиренной? — поглаживая внутреннюю сторону её бёдер, юноша заглянул Розалин в глаза.

— Потому что уже не вижу смысла ни в чём, — безразлично бросила девушка. — Ты убил во мне любые желания.

— Разве? — вопросил он, запечатлевая невесомый поцелуй на кончике её губ. — Или ты наконец-то возжелала меня так же сильно, как я тебя?

Его томный низкий полушёпот вызвал на коже Розалин шторм, и, стыдливо вспыхнув, она резко отвернулась, только бы не видеть его пристального и в этот момент прожигающего взгляда.

— Не говори ерунды, — прошипела девушка, как взбешенная кошка.

Ухмельнувшись, похититель, продолжая вызывать дрожь своими нежными поцелуями и поглаживаниями, стал неумолимо продвигаться ниже.

— Твои слова всегда противоречат желаниям, — шептал он, приподнимая майку Розалин и покрывая поцелуями её впалый живот. — Ты любишь меня и желаешь столь же сильно, как и я тебя.

Розалин попыталась вновь прикрыть живот, но сделала это как-то нехотя, лениво. Она скрестила на груди руки и сомкнула ноги, но когда похититель мягким движением осторожно раздвинул их и поцеловал коленку, она задрожала, как от холода.

Розалин и сама себя уже не понимала, всё случившееся с ней в плену казалось наркотическим сном, она потеряла не только счёт времени и вкус к жизни, но и не могла осознать произошедшие с ней изменения. Каждодневные на протяжения четырёх месяцев прикосновения и поцелуи поработителя хоть и были нежеланными и омерзительными ей, вдруг с недавнего времени стали приятными. Её тело даже просто в присутствии юноши прошибало током, внизу живота неумолимо начинал полыхать пожар, стоило ему только коснуться её. Розалин и раньше сталкивалась с вожделением, как и все молодые люди, но как-то с бешенным темпом её жизни, когда каждый день был наполнен учёбой, подработкой и помощью матери по дому, она так и не смогла опробовать телесные наслаждения. Конечно, она исследовала своё тело, но никогда не была с мужчиной и даже не думала, что это может когда-нибудь с ней случиться, слишком уж подобные чувственные действия заставляли её цепенеть и покрываться краской.

И вот, радуясь, что её поработитель не смел брать её насильно, Розалин вдруг сама стала страстно желать этого. Она желала его осторожных прикосновений, тёплых губ, представляла его в своих постыдных фантазиях и, что самое страшное, мысленно каждый раз молилась, чтобы он не останавливался.

Розалин сжала заледеневшие пальцы. Всё же даже гипотетический секс с поработителем страшил её.

— Не нужно так пугаться собственных желаний, Роза, — целуя внутреннюю сторону бедра девушки, тихо произнёс юноша. — От меня тебе не нужно ничего скрывать, всё равно не получится… Я видел, как ты мастурбировала после каждого моего ухода.

Эти слова обожгли Розалин так, словно её уронили в лаву, и она тут же подскочила на месте.

— Что?! — взвизгнула она.

— Почему ты так удивляешься? — лениво склонил голову похититель. — Мне приходилось время от времени следить за тобой в своё отсутствие на случай непредвиденных обстоятельств. Камера здесь с самого начала.

Он указал на дальний угол комнаты, где под самым потолком едва виднелась чёрная точка.

Розалин вдруг поняла, почему она всё время чувствовала себя под чьим-то наблюдением даже в отсутствие поработителя. И, вместо того, чтобы разъяриться на него или зайтись в истерике, она вдруг, густо покраснев, уронила лицо в ладони.

— Ну что ты, — ласково протянул юноша, придвигаясь ближе и кладя руку на её волосы. — Не нужно стесняться таких естественных проявлений. Мастурбация полезна, ведь она помогает справляться с нервным напряжением, со стрессом и депрессией… Каждый человек на земле занимается этим.

— Прошу, хватит говорить об этом! — простонала Розалин, готовая сгореть от стыда.

Усмехнувшись, поработитель некоторое время молча гладил её по волосам, словно старался успокоить.

— А знаешь, — вдруг прошептал он девушке в самое ухо, — я ведь тоже занимался этим, представляя только тебя… Наше влечение друг к другу взаимно, Роза…

Девушка осторожно подняла на своего похитителя взгляд, и некоторое время они оба не отрывались друг от друга, словно каждый пытался заглянуть в душу другому. Но потом юноша прикоснулся кончиками пальцев к щеке Розалин и, увидев её распахнувшиеся словно в ожидании губы, приник к ним своими.

Поцелуй затянулся дольше, чем обычно. Розалин внезапно для себя ответила ему, что на мгновение даже удивило похитителя — его глаза широко распахнулись. Но после, словно осмелев, парень вновь уложил её на кровать и уже более уверенно стал исследовать руками её тело.

— Я так сильно тебя люблю… — шепнул поработитель в раскрасневшиеся губы Розалин, слегка сживая ладонью её грудь.

Сейчас даже через плотную ткань явственно ощущался затвердевший сосок, а сбившееся дыхание и затуманенный взор Розалин послужили парню ответом к не озвученному вопросу, застывшему у него на губах.

Покрыв поцелуями кожу шеи и плеч, стянув с них бретельки и обнажив груди, он припал к ним, попеременно лаская их, сжимая и втягивая ртом соски. Стыдливо прикрыв ладошками лицо, Розалин едва не задохнулась от неизведанных ранее ощущений. Почему-то раньше, когда другие девушки говорили, как это приятно, когда мужчина ласкает груди, Розалин было не по себе, ибо её фантазия стойко выдавала ассоциацию с младенцем. Женская грудь и мужчина рядом казались чем-то неправильным и противоестественным, но теперь, сквозь лживый девичий стыд чётко пробивалось осознание, что эти прикосновения были как раз естественными и безумно приятными.

Но как только рука поработителя, задрав юбку, покрыла её лоно, Розалин издала испуганный стон и замерла.

— Я могу остановиться, — вдруг охрипшим голосом произнёс юноша. — Хотя учитывая, насколько ты здесь мокрая, думаю, сама ты желаешь продолжения.

Приоткрыв ладошку, Розалин одним глазом быстро осмотрела своего похитителя, удивляясь, что он даже не удосужился хоть немного раздеться. Он и правда даже сейчас готов был остановиться? И почему-то именно это пугало её больше всего, эта странная неопределенность, его сдержанность. Почему он не берёт её как сделал бы любой маньяк?

Юноша взглянул на неё, и Розалин испуганно снова закрыла лицо.

— Посмотри на меня, — услышала она его требовательный голос, но не смогла заставить себя разжать ладони.

Лежит перед мужчиной с задранной юбкой и обнажёнными грудями, с алыми от поцелуев губами и растрёпанными волосами, изнывая от желания близости. И с кем! Со своим поработителем! Стыд-то какой!

— Посмотри на меня, пожалуйста, — вновь повторил он требовательную просьбу.

Розалин отняла от лица руки, прикрыв ими уже грудь.

— Если ты хочешь остановиться, то должна сказать это вслух, — едва ли не по слогам сказал похититель и, не прерывая зрительного контакта, стал медленно стягивать с неё трусики. — Потому что сам я останавливаться не хочу…

Розалин вся дрожала, не в силах выдавить из себя даже писк, не говоря о каких-то связанных словах. Остановиться?.. Этого она сейчас не хотела.

Её бельё слетело на пол.

— … Я решил отдать тебе всё, что у меня есть, — продолжал шептать поработитель, прикасаясь пальцами к тому месту, которое ранее могла трогать только она.

Розалин вцепилась одной рукой в простыню, другой вновь закрыла вспыхнувшее лицо. Что с ней такое происходит? Почему не может остановить его, как раньше? Почему желает так, как никого никогда не желала? Как же это неправильно, постыдно, мерзко, греховно желать того, кто поработил её, отнял свободу и разрушил её жизнь! Но понимание этого ушло куда-то на задворки сознания, ибо в этот момент Розалин, теряя связь с реальностью, могла только чувствовать осторожно-ласкающие её пальцы. Внизу уже так всё пылало, что было даже больно, неосознанно Розалин стала двигать бёдрами, хотелось того, что помогло бы ей освободиться от этого давления, что заставляло слабеть и терять остатки разума.

И вдруг поработитель, оставив череду влажных поцелуев на её животе и спустившись ниже, прошептал:

— Ты значишь для меня всё.

Обхватив бёдра девушки руками, он прикоснулся своим горячим языком к самой чувствительной части её тела. От неожиданности Розалин вскрикнула, изогнулась, от стыда попыталась в тот же миг его оттолкнуть, но юноша держал её слишком крепко и продолжал выводить узоры на той точке, что заставила девушку жалобно застонать.

В конечном итоге поработитель продолжал ласкать Розалин до тех пор, пока она, несколько раз содрогнувшись с протяжными стонами, не попросила его остановиться.

Юноша тут же навис перед ней и, со словами «почувствуй, насколько ты вкусная», припал к губам Розалин своими, увлажнёнными её собственными соками. Аромат и вкус её страстного желания оказался приятным, сладковатым, и сводящим с ума, но после нескольких полученных оргазмов разум стал наконец проясняться. Поработитель, углубив поцелуй, замедлился, под конец превратив его в нежные едва заметные прикосновения, как крылья порхающего мотылька, и Розалин смогла глубоко вдохнуть. Но едва её взгляд натолкнулся на его обезумевший от страсти, вспыхнув с новой силой, она отвернулась, превратившись под ним в камень.

— Ты такая очаровательная сейчас, — каким-то утробным рыком произнёс спустя мгновение юноша. — Смущённая произошедшим, застывшая в страхе перед тем, что ещё может произойти. Я мог бы съесть тебя сейчас, заставить подчиниться, но ты ещё не готова.

Он привстал на локте и, взяв одеяло, прикрыл Розалин, уже начавшую приводить одежду в порядок. А в следующее мгновение удивил её тем, что поднялся с кровати и направился к двери. Всё ещё пребывая в какой-то прострации, словно под действием наркотиков, Розалин, не зная как себя вести и что теперь делать, вдруг подорвалась на кровати.

— Как тебя зовут?! — выронила она, сама удивляясь тому, что ляпнула.

Большего абсурда и представить невозможно: попытаться узнать имя похитившего её парня после четырёх месяцев заключения и подаренных им оральных ласк. От осознания собственной глупости Розалин вновь вспыхнула и, застыв в нелепой скрюченной позе, вперила взгляд в одеяло, которое прижимала к себе.

Для поработителя её вопрос тоже оказался неожиданным, схватившись за ручку двери, он вдруг застыл, но через мгновение медленно повернул голову и взглянул на неё через плечо.

— Настолько понравились мои ласки, что решила узнать моё имя? — чудовищно-проникновенным тоном пропел он, растягивая слова, как мёд.

Сцепив челюсть, Розалин зажмурилась и промолчала. Вот чего-бы она точно не хотела, чтобы этот психопат чувствовал себя божеством в постели.

— Меня зовут Фредерик… Э́лломард, — медленно с оттяжкой произнёс юноша, наблюдая за реакцией Розалин.

Глаза девушки в ужасе расширились, и она медленно повернула к нему голову.

— Да, — отвечая на немой вопрос, мелькнувший в её глазах удивлением и неверием, бросил Фредерик. — Теперь ты знаешь, кто я.

На его губах заиграла лукавая довольная полуулыбка, как у сытого кота, и, открыв дверь, юноша, прежде чем уйти, бросил через плечо:

— Рад, что ты наконец заинтересовалась мной спустя четыре месяца.

Только сейчас Розалин окончательно осознала в чьи лапы попала по велению жестокой судьбы. Фредерик Элломард был сыном Руперта Элломарда, главаря одной из опаснейших мафиозных группировок Сиэтла, известного наркобарона, державшего в своих руках пол города. СМИ неоднократно называли лидера семьи Элломард самым кровожадным и жестоким среди глав других группировок, который по слухам устраивал врагам средневековые пытки. Только сейчас Розалин поняла, почему временами одежда Фредерика была испачкана кровью, почему часто от него пахло железом, и откуда у него столько оружия и денег и этот дом-крепость, ставший ей тюрьмой, заполненный самой современной навороченной техникой и охраной, которых она при попытке побега молила о помощи, а те лишь молчаливо выполняли приказы хозяина. Фредерик Элломард — сын мафиози, сам состоявший в этой жуткой группировке и явно выполняющий какие-то ужасные её задания, преступник, психопат, парень, которого она боялась и одновременно желала.

Дальнейшие дни Розалин потекли в каком-то ужасающем возбуждении тела и одновременно заторможенном состоянии сознания, ибо всё происходящее было как в тумане. Фредерик так и продолжал навещать её, дарить подарки, читать стихи, заваливать цветами, молить выйти за него замуж и дразнить прикосновениями, но Розалин больше не могла выносить его присутствие. Ей было страшно от одной только мысли о том, чьим сыном он является, даже смотреть на него было невыносимо, а вот тело, словно существуя отдельно от личности, охотно откликалось на его ласки. Из-за этого душевно-телесного противоречия Розалин стала вновь впадать в истерики, ибо ей стало казаться, что находится она не в плену у Фредерика, а в плену собственного тела, словно одновременно в этой комнате, в этом доме существовало две Розалин: одна ненавидящая своего поработителя, другая страстно его желающая. Она перестала понимать где заканчивается она, и начинается Фредерик, который стойко стал ассоциироваться у неё с собственным телом и одолевавшей её похотью.

Так несколько раз бившись в истерике при его появлении, Розалин едва не покончила с собой. Конечно, Фредерик предотвратил эти отчаянные попытки, раз за разом спасая девушке жизнь, но все эти ужасные моменты непременно заканчивались сексом, после которого она чувствовала себя опустошённой.

— Я ведь говорил, что если ты будешь плохо себя вести, то получишь надлежащее наказание, — в очередной такой раз, доведя Розалин до оргазма оральными ласками и войдя в неё, прошептал Фредерик.

И так было постоянно. На каждую истерику Розалин, вместо того, чтобы попытаться понять или утешить её, Фредерик, по началу спокойно реагировавший на её безумные эмоции, под конец налетал с поцелуями, которые неизменно приводили их в постель. Там он дарил ей разрядку за разрядкой, но это физическое наслаждение ещё больше опустошало её измождённую душу.

Прошло уже полгода её пленения, и однажды вечером, после подобных интимных пыток Розалин, уставившись невидящим обезумевшим взглядом в потолок, лежала в объятиях Фредерика, как вдруг он поднёс к её лицу золотое кольцо с красиво-огранённым рубином.

— Ты выйдешь за меня замуж? — уже в сотый раз снова вопросил он девушку, целуя в макушку.

Фредерик навис над ней с нежной улыбкой и, поймав её пустой взгляд, сразу её потерял.

— Почему каждый раз ты выглядишь такой грустной? — вдруг поинтересовался он. — Разве я не доставил тебе удовольствие?

Розалин отвернулась от него и свернулась калачиком.

— Доставил, — безрадостно ответила она.

— Тогда почему?

— Ты всё ещё не понимаешь?.. Как это можно не понимать? — простонала она так, словно вновь собралась поддаться истерике. — Да потому, что ты всё ещё держишь меня на привязи!

— Но я не держу тебя не привязи… — пробормотал Фредерик, словно действительно не понимал смысла её слов.

— Нет, именно так! — вскочила Розалин с тяжёлым учащённым дыханием и, прикрыв себя простынёй, выкрикнула: — Здесь я твоя рабыня!

— О чем ты? Ты живешь здесь, как королева…

— В золотой клетке! — вскочила она с кровати, кутаясь в простыню и отходя на безопасное от Фредерика расстояние. — Ты уже получил от меня всё, что хотел, почему не отпустишь?!

— Не всё что хотел. Ты все ещё не принадлежишь мне душой. Уверен, если предоставится возможность побега, ты сделаешь это.

— Конечно! Ведь мне, как и всем живым существам, нужна свобода!

— Свободу слишком переоценивают, — махнув рукой, Фредерик сел на кровати и закурил сигарету бордового цвета.

Комнату наполнил аромат вишни.

— И тем не менее я имею на неё право! — продолжала кричать Розалин.

— Имеешь, и здесь ты тоже свободна и вольна делать всё, что хочешь.

— Но не уйти, ведь твои псы следят за каждым моим шагом!

— Да, потому что ещё не поняла, что свобода предполагает ответственность и осознанность. А здесь ты в безопасности.

Розалин замерла, напряжённо наблюдая за тем, как Фредерик начал натягивать брюки с сигаретой в зубах.

— Что значат твои слова? — тихо вопросила она.

— Ты всё время делаешь не верный выбор, — развернувшись к ней и застёгивая ширинку, бросил Фредерик. — Взять хотя бы того парня, Майкла, в которого ты была влюблена полгода назад. Сквозь розовые очки ты даже не увидела его истинную суть, а я следил за ним, и знаешь чего он хотел? Просто переспать с тобой, потому что поспорил с друзьями, что сможет уложить тебя в постель. И он бы это сделал, если бы я не лишил его такой возможности. А ведь в противном случае твое сердце было бы разбито, ты страдала бы.

— Но это был бы мой выбор! — чеканя каждое слово проорала Розалин. — Я имею право ошибаться, как все на этой земле! Я имею, чёрт возьми, право получить свой собственный опыт! А ты лишаешь меня этого! Лишаешь нормальной жизни!

Качая головой, Фредерик накинул рубашку.

— Что плохого в том, чтобы не получать этот опыт? — наконец взглянув на неё, вопросил он. — Что плохого в том, чтобы жить подальше от этого дерьмового мира и его ублюдских уроков? Что плохо в моём желании оградить тебя от того зла, что непременно падёт на твою хорошенькую головку?

Его слова застали Розалин врасплох и, уже мало что соображая, она пыталась осмыслить сказанное. А Фредерик, застигнув все пуговицы на рубашке и взяв пиджак в руку, двинулся к двери, у которой остановился.

— Честно, но я был бы рад, если бы кто-нибудь оградил меня от того опыта, который я имею, — не оборачиваясь к ней, вдруг добавил он. — Я согласился бы жить даже в клетке, чтобы больше никогда не видеть того, что вижу каждый день.

Как только он ушёл, Розалин рухнула на пол. Теперь она окончательно убедилась в том, что этого человека ей никогда не убедить.

Но именно в тот миг, когда Розалин окончательно сломалась, именно тогда, когда она уже приняла судьбу вечной пленницы, тогда, когда согласилась выйти замуж за Фредерика, неожиданно жизнь послала ей помощь.

Как-то холодной февральской ночью Розалин услышала выстрелы и крики, потом звук сжигаемых о плиты асфальта шин, какой-то грохот, и вдруг свет в комнате, который с недавнего времени она стала всегда держать включённым, ибо не могла больше спать иначе, резко погас. Опустившаяся темнота и последовавшая за ней резкая тишина, ввели Розалин в такой дикий ужас, что она готова была прыгнуть под поезд, лишь бы прекратить чувствовать эти мерзкие заполоняющие душу и горло щупальца, от которых её начинало мутить. И вдруг за дверью послышался размеренный стук каблуков, а ещё через мгновение замок двери, которую на ночь всегда запирали, прострелили.

Розалин так сильно заорала, что не услышала низкого бархатного женского голоса, который обратился к ней. И только когда её хорошенько встряхнули и ударили по щекам, только тогда она замолкла и, широко распахнув глаза, увидела перед собой освещённое голографическим экраном сотового телефона лицо молодой женщины.

— Ты ведь Розалин Эйс? — спросила она, едва девушка смолкла.

Розалин смогла только судорожно кивнуть.

— Пошли со мной, — взяв её за руку, незнакомка рывком подняла Розалин с кровати и быстро потащила за собой.

Девушка послушно следовала за ней не потому, что была рада её появлению, ибо страх, а не облегчение, по-прежнему колотил в её душе. Едва выйдя за пределы комнаты, уже начиная с главного коридора Розалин увидела трупы перебитой охраны и, ступая через тела и разлитую по блестящему лакированному полу кровь, не смогла сдержать тошноты. Едва незнакомка вывела девушку на свежий воздух, где сквозь зимнюю темноту Розалин увидела десятки трупов, разбитые стёкла и сломанные ограждения, как тело не выдержало, и содержимое желудка вырвалось на ружу.

Подождав, когда ей полегчает, незнакомка вновь схватила Розалин за руку и подвела к большому серебристому внедорожнику.

— Кто ты?.. — спотыкаясь, простонала Розалин. — Куда ты меня ведёшь?..

— Давай в машину, — просто буркнула незнакомка, буквально запихивая девушку на заднее сиденье.

Захлопнув дверцу, она тут же заперла её, что ужаснуло Розалин ещё больше, и, не в силах больше сдерживаться, она разрыдалась.

Тем временем незнакомка села за руль и, сбросив винтовку необычного вида рядом, на которую Розалин только сейчас обратила внимание, завела внедорожник одним движением на голографическом экране.

— Что ты собираешься со мной делать? — сквозь поток слёз спросила Розалин, когда машина мягко двинулась к основной дороге.

— Тихо, — вновь буркнула незнакомка, открывая на ручном сотовом голографический экран, после чего позади них раздался взрыв.

Розалин закричала, обернулась, но сквозь чёрное заднее стекло ничего не смогла разглядеть.

— Что происходит?! — взвизгнула девушка.

— Для тебя ничего плохого, прекрати ныть! — рявкнула незнакомка, вновь тыкая на голографический экран своего внедорожника, и тот рванулся вперёд с ещё бо́льшей скоростью.

— Да кто же ты такая, чёрт возьми! — схватившись за голову, простонала Розалин, обращаясь уже к себе самой.

Но в этот раз незнакомка, глядя теперь не в голограмму, а перед собой на дорогу, ответила:

— Меня зовут Кэролайн Элломард, я сестра Фредерика.

Розалин тут же прекратила плакать, но продолжала бестолково хлопать блестящими от слёз глазами.

— Это он приказал тебе забрать меня?.. — дрожащим голосом едва смогла она выговорить.

Кэролайн усмехнулась.

— Вот уж нет.

— Тогда я совсем ничего не понимаю… Что ты от меня хочешь?

Кэролайн повернулась к Розалин, из-за чего та от испуга вжалась в кожаное кресло.

— В отличие от своего братца мне от тебя ничего не нужно, — спокойно произнесла Кэролайн. — Я спасаю тебя, неужели не ясно?

— Что?.. — выдавила из себя Розалин, вновь почувствовав подкатившую к горлу тошноту.

Кэролайн вытянула из под сиденья картонный пакет и протянула ей, как раз вовремя, ибо Розалин сильно стошнило.

— Вот, попей, — протягивая ей бутылку с водой, произнесла Кэролайн, а после протянула и пачку бумажных платков. — И это тоже возьми, а то весь салон зальёшь мне соплями.

Некоторое время они ехали в тишине, нарушаемой только громкими глотками и высмаркиванием Розалин.

— Почему?.. — после очередного опустошения носовой полости, едва слышно вопросила Розалин.

— Почему спасаю тебя? — перебила её Кэролайн, глядя на едва освещаемую заснеженную дорогу. — Потому что недавно узнала о тебе и о том, что Фредерик заставил тебя согласиться выйти за него замуж.

— А вам-то какая разница?..

Кэролайн резко обернулась к Розалин.

— Хочешь остаться с ним? — жёстко впечатывая слова, спросила она. — Мой братец жесток и непредсказуем. Он насиловал тебя и держал все эти месяцы взаперти, тебе этого мало что ли?

Розалин опустила взгляд. Насиловал её Фредерик или нет, она для себя ещё не решила, ведь отдавалась ему с желанием. Или ей только так казалось?

— Сейчас он уехал по делам группировки и его не будет три дня, — продолжала тем временем Кэролайн. — Дом его я взорвала, имитировав твою смерть, поэтому по возвращению Фредерик подумает, что ты мертва. Но если он найдёт тебя… — она выдержала красноречивую паузу. — Ты должна исчезнуть из города. Забери мать и сегодня же уезжайте.

— Куда?.. — по-прежнему ничего не соображая спросила Розалин.

— Куда угодно, хоть на край света, меня это уже не волнует, — Кэролайн бросила ей на заднее сиденье мешок. — Там деньги, которых вам с матерью должно хватить на год.

По-прежнему находясь в страшной прострации, Розалин, не прикоснувшись к мешку с деньгами, обхватив себя за колени, молча глядела в пол автосалона. Слишком быстро события жизни сменили друг друга: только она была пленницей сына жестоко мафиози, насильно его невестой, а теперь, вызволенная его сестрой, едет домой. А домой ли везёт её Кэролайн? Вдруг всё это лишь разыгранная для отвода глаз сцена, чтобы потом внезапно убить её где-нибудь на пустыре? Она слышала, что в мафии такое часто практиковали.

Розалин встрепенулась и посмотрела в окна, за чернотой которых вообще ничего не было видно, а в лобовом различить можно было только дорогу.

— М-мы… — заикавшись, начала Розалин, — в Сиэтле?

— Нет, — ответила Кэролайн, откинувшись на спинку водительского кресла. — Дом Фредерика далеко за городом, но мы скоро приедем.

— Куда именно?

Кэролайн взглянула на неё через плечо.

— Я везу тебя домой и не собираюсь убивать, можешь быть спокойна.

В тусклом освещении салона Розалин немного смогла разглядеть Кэролайн. У неё были мягкие черты лица, которое тем не менее было совсем не привлекательным и не внушающим доверия, а тонкие волосы длиной по плечи были как-то рвано подстрижены и чем-то словно умаслены. Такого же непонятного цвета глаза, как у Фредерика, но взгляд выражал вульгарную надменность, и такая же размазанная форма губ, однако рот был меньше и аккуратнее. В целом отдалённо брат с сестрой походили друг на друга, только Кэролайн казалась старше.

Несмотря на слова своей спасительницы Розалин совсем не успокоилась, напротив тревога только с каждым разом нарастала. За пол года заключения она не только привыкла к Фредерику, но даже как-то прониклась к нему доверием, а вот его сестра стала вызывать ужас. В целом не только она, но и всё происходящее казалось страшным сном, как тогда, впервые недели заключения. И хоть Розалин всё это время мечтала о спасении и свободе, сейчас она боялась всего, за что бы на мгновение не зацепился её взгляд, всего, что бы не донеслось до её слуха.

— Вижу, тебе страшно, — заметила Кэролайн, внимательно её разглядывая. — Но это всего лишь шок.

Пытаясь справиться с участившимся дыханием, Розалин молчала.

— Ты привязалась к Фредерику, да? — вновь вопросила Кэролайн. — Хочешь вернуться к нему?

— Нет, я его ненавижу и желаю ему всего самого худшего, — протараторила Розалин.

Губы Кэролайн очертила недобрая полуулыбка.

— Надеюсь, когда-нибудь твоё желание исполнится. Я тоже его ненавижу.

Спустя время, машина остановилась у дома Розалин, и, когда Кэролайн опустила перед ней стекло, чтобы доказать, что она действительно теперь в безопасности, первые мгновения, смотря на парадную, девушка даже не могла поверить. Реальность казалась иллюзией, ощущение ужаса закрепилось под кожей настолько сильно, что Розалин не могла сдвинуться с места, и Кэролайн ещё долго пришлось её уговаривать идти домой.

В конечном итоге Розалин всё же вышла из машины своей спасительницы, вдруг заметив, что теперь она не серебристого, а полностью чёрного цвета, а Кэролайн, не сказав больше ни слова, тут же уехала. Стоя в одних шортах и майке под медленно падающим снегом, держа подаренную сумку с деньгами, Розалин, не замечая холода, смотрела куда-то в пространство, пока глаза вновь не заполонили горькие слёзы.