Те самые, светлые.

Иллинойс и компания

С самого утра Тиллийс был не в себе. Все о чем он думал - как пережить сегодняшний день открытых дверей, приправленный появлением Кель, что б в Темной Империи потоп, землетрясение и мор разом случились! Да еще воскресшие родственники покоя не дают, под утра так стражу достали, что те приполз ли к кровати Императора, умоляя как угодно из наказать, но не заставлять возвращаться в темницу, ибо холодно там, темно, сыро и голоса... Брр, жутко! Самых бесстрашных из стражников до печени пробирает!

Император был вынужден спуститься, чуть ноги не переломал на старых выщербленных ступенях в темницу, проклиная густую темень, и урезонить разбушевавшихся в преддверии дня открытых дверей зомби. Дражайшие предки хотели ему пару напутственных советов дать. И дали! Аж до шести утра пришлось выслушивать, успокаивать и оправдываться!

Тиллийс чихнул.

Ага, досиделся в сырости - насморк подхватил. Эльф перекатился на другой край четырехспальной кровати, дотянулся до серебряного колокольчика и позвонил. Колокольчик издал хриплый дребезжащий звук, словно он тоже тяжело болен. На него откликнулся слуга. Рейтинас вошел в спальню владыки с традиционным завтраком на специальном столике, поставил его на кровать, пожелал правителю доброго утра и удалился, не забыв приготовить надлежащую случаю одежду.

Как только слуга скрылся, Тиллийс вскочил с кровати, дополз до трельяжа и достал заветный пузырёк с настойкой валерианы. Пара капель в кружку и настроение уже не такое отвратительное, а голова стала меньше болеть. Устроившись на кровати, мужчина отхлебнул добрый глоток, зажмурился, покатал во рту терпкую жидкость и проглотил ее, следом вонзил вилку и нож в нарезанные дольками фрукты.

Не знал Император, что шеф-повар заварил ему питье с беладонной. Тот как лучше хотел, помочь жаждал ведь трудный день у владыки будет вот и расстарался для любимого Императора. Но не он один такой широкий жест сделал. Жалостливый Рейтинас тоже о Тиллийсе заботился, переживал о здоровье единственного и неповторимого, красы и гордости Леса Вечности, отчего капель пустырника щедро отлил из своих запасов в императорскую кружечку.

Добрые существа эльфы, сострадательные, на многое готовы ради драгоценного своего владыки пойти. Лучше б умные были, да прозорливые, но не разорваться же?

Тиллийс закончил завтрак... навеселе. И день уже не казался безрадостным, и комната в хороводе радужных пузырей кружилась, и вообще ему петь и танцевать хотелось, а не жалобы разбирать и абсурдные просьбы выслушивать. Впрочем, почему нет? Раз в три месяца можно на шаг ближе к народу стать.

Мужчина выпорхнул из комнаты, раскланялся с поджидающей в коридоре свитой и направился в сторону гостевого крыла. Нет, он бы сразу в зал для приема делегаций прошел, но ему о гостях напомнили. И правильно сделали! Как он мог забыть о прекрасной женщине - Осантейе? Зря он что ли ее вчера ее прелести превозносил? Дело вовсе не в этикете, но в чем тогда?

Быть может в глазах цвета сизых крыльев тумана над долиной Арриндай? Арриндай... Арриндай... У него есть такая долина в Лесу Вечности? А, не важно, если нет, то он ее вырубит ради очаровательной Темной Императрицы и подарит ей. Вместе со всем Союзом светлых государств. И почему эта великолепная идея ему раньше в голову не пришла? Точно, сейчас до зала приемов доберется и дарственную напишет!

Эльф вздохнул, замерев перед дверью в покои Кель. Какая женщина, а? Без преувеличения шикарная. И сильная. Такая обнимет, и сердце зайдет, если совсем биться не перестанет. Вот это страсть...

Счастливый лицезреть свой утренний предмет обожания Император повис на шее гостьи. Не сказать, чтобы та оценила приклеившееся к ее телу ушастое счастье по достоинству. Выждала пару минут, пока эльф от ей носом в шею тыкаться перестанет, и стряхнула на руки слегка обалдевшей свиты, попросив сделать Тиллийсу прививку от бешенства, а то с чего бы ему утрам на темных бросаться?

Мужчина обиделся. Он от топырил нижнюю губу, погрозил темной пальцем и пообещал ее чуть позже отшлепать за плохое повеление. Снэйк едва удержал Осантейю в рамках приличий. Ушастые отделались промывкой, лекцией о ценности личного пространства для темных и обширным пополнением словарного запаса. На просьбу перевести, свиту в полном составе послали... в библиотеку за словарями гномьего и орочьего языка.

Остаток пути до зала приемов обиженный Тиллийс молчал - его отвергнутое сердце болело, но он не все шансы использовал. Когда темная получит подарок, то непременно смягчится. Женщина же, а они все на подарки падкие! Эльф устроился на троне, потребовал письменные принадлежности и веле открыть двери своим любимым подданным. Слушал Император впол уха. Его внимание поглотила дарственная. Он никак не мог решить начать ему документ со слов "дорогая" или сразу "любимая". Через пять минут мужчина отложил перо и бумагу с мыслью, что дарить подарки женщинам невероятно сложное занятие.

Какой проситель замер в поклоне? Третий? Четвертый? Тиллийс пересчитал десяток голов на скамейках у окон, сбился, повторил попытку и замер, увлеченно рассматривая свои пальцы. Удивительно, если считать их слева направо, то из девять, а если наоборот то одиннадцать. В точности, как с просителями! Надо будет велеть казначею пересчитывать стратегические золотые запасы государства с права на лево: они же так гораздо богаче будут.

Прежде чем ответить эльфу на вопрос, о котором владыка успел забыть, мужчина взглянул на длинную очередь посетителей, чей хвост виднелся далеко за пределами зала приемов, и вздохнул. Нет, это совсем не то, чем он хотел бы сегодня заняться. Пожалуй, еще пара поданных и хватит работать. Ему еще Кель уговаривать подарок принять, а это неимоверно трудное дело.

Тиллийс заметил в очереди рыжую макушку упитанного ребенка и тут же возмутился - неужели не стыдно заставлять дитя ждать вместе со всеми? Стражники немедля кинулись исполнять волю владыки. Они выдернули рыжего из очереди и под белы рученьки доставили к тронному возвышению.

Император скривился: до чего уродливый ребенок! Еще мал, а уже борода и усы до пят, нос круглой картофелиной и уши круглые. Проникнувшись несчастием эльфенка, Тиллийс усадил его к себе на колени, погладил по голове и поинтересовался ласково:

- Чего тебе, милый ребенок? - еще и ужасно тяжелый, но эльф то последнем факте тактично умолчал. Незачем внимание на недостатках акцентировать.

На коленях у Императора Боршхмейстер чувствовал себя мягко говоря неуютно. Одно дело, когда женщина его расы руки заламывает и на свой бедренный плацдарм сажает, другое тело на коленях у тощего мужчика ютиться. Как то не по-гномьи получается, свои узнают - засмеют чего доброго!

А эльф еще и обзывается. Ишь чего удумал, буяна милым ребенком назвать! Кто из них еще ребенок, тем более милый... Императору бы не прием посетителей с утра пораньше устраивать, а голову свою поискать, ибо с вечеру очевидно он ее где-то оставил.

- Ваша светлость, может вы меня отпустите? - прозрачно намекнул на неудобное положение гном.

- Куда же я тебя отпущу, радость моя? - потискал красные щеки гнома мужчина. Боршхмейстер икнул и потянулся к боевому топору на поясе. Похоже, придется прорываться с боем.

- До хоть на пол поставьте! - попросил гном, отстегивая топор.

Конечно, спасибо Императору, что не заставил в очереди маяться, ибо опоздал гном, припозднился на завтраке за кружечкой местного эля, но терпеть подобное обращение не в гномьих правилах. Только как бы ударить так, чтобы Тиллийс остатки разума не растерял? Тут точность нужна и аккуратное приложение сил.

- А давай я тебя лучше усыновлю? Кому ж ты еще такой кроме меня нужен? - от всего сердца предложил владыка. Он чувствовал себя обязанным сделать хоть что-то для обиженного судьбой ребенка. Принца ведь обижать не будут? Не посмеют! А там глядишь и вырастет на любви и ласке из гадкого утенка, ну не прекрасный, но вполне сносный эльф. - Хотя нет. Не могу... - покачал головой Тиллийс.

- Почему? - пытаясь усыпить бдительность спятившего светлого разговором Боршмейстер целился ему в лоб. Да, аккуратно тюкнуть по темечку, а после бежать со всех кривых и волосатых ног отсюда. И Темную Императрицу не забыть прихватить. Жаль ее лишать развлечения, вон она как от уха до уха скалится, но вдруг болезнь эльфа заразна? Идиот из Леса Вечности - это, наверное, забавно, но сумасшедшая темная просто конец света незапланированный, однако, неминуемый!

- Ты не можешь быть в несуществующем государстве, - нетерпеливо всплеснул руками мужчина. - Это же очевидно. Разве нет? - пришурившись, владыка осмотрел ошарашенную свиту. Придворные стояли с одинаковыми выражениями на лицах, похожие, как капли дождя между собой, и не решались спросить, хотя вопросы так и роились на кончиках языков в настежь распахнутых ртах.

- Как нет? - нашел в себе силы вымолвить личный слуга Тиллийса.

- Обыкновенно, - развел руками Император. - Видишь документ? - помахал бумагой перед носом подданного. - Это дарственная.

Эльфы в едином порыве бухнулись на колени. Непонятно обрадовались или огорчились, сказать-то по-прежнему ничего не могли. Правда, и моргали они теперь с огромным трудом - веки на вылезшие из орбит глаза не налезали.

- И кому же вы себя подарили? - гном таки выбрал место для удара, осталось прицелиться... да перестанет Император головой махать туда-сюда?! Боршхмейстера одолела тошнота.

- Ей, - бумага полетела в сторону темной.

Кель ловко поймала ее на лету, развернула, прочитала. Ее лицо застыло в оплывшей маске жуткого веселья. Она встала с дивана, поднялась на тронное возвышение, схватив гнома за шкирку сняла его с колен Тиллийса и швырнула к двери, метко сбив с ног по-черному ругающимся снарядом ровно десяток ушастых, нежно погладила владыку по щеке, посмотрела в его светящиеся глаза и... совершенным боковым ударом согнутой рукой в челюсть отправила эльфа познавать тайны мира.

Темная отвернулась от тела на троне, одарила собравшихся тяжелым взглядом и приказала:

- Те кто еще на ногах, окажите первую помощь тем, кто уже лежит. И побыстрее.

Сказав, женщина будто потеряла интерес к происходящему. Ее привлекло что-то под подошвой сапога. Она нагнулась, пошарила руками по полу, подняла что-то, рассмотрела и счастливо хлопнула в ладоши. Резкий звук привлек внимание эльфов к тонкой высокой фигуре в белом. Острое зрение жителей Леса Вечности позволило им рассмотреть, что именно темная держала в руках.

- Какая прелесть! - воскликнула Кель, сунула руку запазуху, вытащила ожерелье из белоснежных зубов и примерила к нему выбитый клык Тиллийса. - Идеально подходит, правда?

Ответить ей было некому. Оказывать помощь потерявшим сознание тоже. Осмотрев усыпанный телами пол зала приемов, Кель пожала плечами, спрятала трофей в карман, взяла со столика рядом с диваном графин с водой и опрокинула его на Тиллийса. Должен же он оценить ее доброту: дарственную она могла и принять! Впрочем, Императрица и ее положила в карман - на всякий случай.