Тарзанариум Архимеда

8 октября 2002 года, Море Ясности (Луна)

Как ни странно, но спаундер они все-таки приподняли. Если, конечно, так можно было сказать, о покореженном сооружении, лежащим на груде камней под углом градусов в сорок к выпуклому горизонту. Над ним в черном небе разметалось разъяренное Солнце. До его захода оставалось еще несколько суток. Тягучих земных суток, покрытых, как и пространства великой равнины, шершавой наждачной пылью. Дно кратера, перепаханное подошвами ботинок скафандров, напоминало изъезженное гусеницами тракторов убранное картофельное поле, освещенное яркими прожекторами. Впрочем, это касалось, более пологой, северной стороны образования. Сторона южная, со своими террасами, поднимающимися к самому гребню, за которым замерли загадочные обелиски, оставалась девственно чистой. Если, конечно, не считать нескольких цепочек следов, оставленных ими еще в первый день их аварийного прилунения.

Никаких экспериментов со светящимися шпилями они больше не предпринимали. Наруддинов с орбиты произвел серию съемок этого района. Но разрешение компьютерной камеры не позволяло, как следует рассмотреть все детали. И только длинные тени, черными клинками рассекающие лунную поверхность, удлинялись от кадра к кадру, как живые существа, медленно выползающие из своих нор.

Настоящих нор, кстати, в окрестностях больше не появлялось. Вокруг царила полная, «классическая» по выражению Русланы, безжизненность и все, произошедшее с модулем на расстоянии километров тридцати от места их вынужденной посадки, казалось им полным бредом. Впрочем, овеществленное доказательство этого бреда было тщательно законсервировано Олегом.

«На Земле разберутся», — буркнул он, тщательно упаковывая в пластик мертвую «крысу». Это мимолетное замечание снова наполнило Руслану, исчезнувшей было, надеждой и она остервенело выворачивала из тела Луны камни и булыжники, для того, чтобы взгромоздив их на электротележку, с трудом вытащенную из модуля, подвозить их к перевернутому спаундеру. Олег домкратом приподнимал его и они вдвоем, пыхтя на все четыреста тысяч километров безвоздушного пространства, подсовывали их под погнутую обшивку.

Спаундер кряхтел всеми своими соединениями, изгибался, но принимал все более и более вертикальное положение. Потом все начиналось сначала. А вчера вечером, условным земным вечером, «каменные» рейды пришлось прекратить: в поисках материала они вышли из тени гребня кратера. Когда это случилось, обелиски сразу же начали проявлять свое мерцающее беспокойство. Пьезоэффект, надо заметить, получался какой-то на удивление устойчивый. И надежда снова начала просачиваться наружу сквозь плотную ткань скафандра, исчезая среди не оседающей пыли, поднятой их возней. Ее, надежды, становилось все меньше и меньше. Так же, как и воздуха.

Руслана на мгновение приостановила дыхание. Экономить. Надо экономить. Но, как назло, очень хотелось дышать. Полной грудью. Взахлеб. До боли в легких. Ощущая во рту не стерильность регенерированной воздушной смеси, а аромат цветущей вишни возле их гременецкого домика. Или горьковатые крымские запахи в степи за Коктебелем. Или вяжущий смолистый привкус сибирской тайги. Руслана как-то мгновенно вспомнила все места, где ей приходилось бывать в ее короткой жизни. На глазах выступили слезы. Как же далеко ее занесло от Украины, России, от теплой, пахнущей жизнью, планеты, укутанной бело-голубым небом! Так далеко, что не только ее жизни, но и жизней всех ее предков и потомков не хватит на возвращение!..

— Руся, ты спишь? — раздалось в наушниках.

— Не знаю. Но, если это так, то мне кажется, что я уже никогда не проснусь, — тяжело сглотнула слюну Руслана.

— Что за упадническое настроение? — голос Олега был на удивление бодрым. — Сейчас Серега появится, последние известия послушаем, перекусим и за работу.

Вообще, в последние дни Руслана с некоторым удивлением узнавала в командире прежнего Тресилова: умного, ироничного и неизменно приветливого к сотрудникам директора по внешним связям туристической фирмы «Дальтур». Ее заботливого, милого Олега. Земного-земного. То, что случилось в падающем модуле, наверное, тоже было бредом.

— Олег, — слабо прошептала Руслана, — мы не взлетим. Мы просто не успеем взлететь.

— Ерунда! Даю тебе честное селенитское слово, что сегодня же мы покинем эту невежливую планету. У нас просто нет другого выхода… Я тут ночью подумал, подумал и уразумел, что часа через два, при хорошо поставленном производственном процессе, спаундер будет стоять вертикально. Я верхушку немного приподниму, а ты скатишь пару десятков камней под основание. Нам всего несколько градусов осталось. Покачнем — сам на лапы встанет. Госпожа Луна только крякнет, а господин Хейердал в гробу перевернется. В общем, как сказал Архимед, дайте мне точку опоры и я переверну Луну вместе со спаундером!

— А потом…

— Суп с котом, — ворвался в эфир Наруддинов. — Не боись, Руська, я вас выловлю. Вы только взлетите, ребята!..

— Вот и наш ангел-хранитель объявился. Что там в мире творится? А ну, Серега, давай новости, пока я кофей сварганю. А вы, Руслана Андреевна, в это время утренний марафет наведите. Нехорошо перед двумя красавцами-мужчинами неприбранной появляться.

Руслана слабо улыбнулась. Ребята успокаивали ее. Сейчас она залезет в модуль, они с Олегом подзарядят скафандры, выдавят в рот из тюбиков до ужаса концентрированную по вкусу смесь и… О, Боже! А может и действительно уже через несколько часов они втроем будут смотреть на удаляющуюся Луну и во всю глотку, перебивая друг друга, материть в микрофоны дальтуровский полетный центр так, что небу, черному небу космоса, жарко станет. Ах, ребята!.. Нет, что-то она расклеилась. Нехорошо это. Нужно собраться. Силы еще пригодятся. Ох, как пригодятся!

Барбикен тряхнула головой, чуть не ударившись лбом о лицевую пластину гермошлема, и, оттолкнувшись от борта модуля, возле которого продремала последние пару часов, с трудом встала и полезла в перекошенный спаундер. В наушниках веселился голос Тресилова:

— А ну, Серега, снимай зеркало со своего колодца!

— Какой такой колодец? — не понял Наруддинов.

— Эх, ты, темнота орбитальная! Еще Лукиан Самосатский — был такой римлянин в свое время — писал, что на Луне есть колодец, прикрытый зеркалом. Если в колодец тот спуститься, то можно услышать все, что на Земле гомонят. А если в зеркало заглянуть, то и увидеть, что оно там происходит. Это мне Руська рассказала.

— Эрудиты, — с уважением откликнулась орбита, — все то вы знаете. Ну, с зеркалами у нас напряг. Что же касается другого… «Дальтур» все в жилетку плачет. Ничего толкового предложить не может. Широкополосное же информационное агентство «Голос колодца» сообщает, что у Йемена террористы танкер французский взорвали, а в Штатах демонстрации идут против войны в Ираке. Не смотря на то, что Бен Ладен снова американцев по телевизору припугнул. Нашим, естественно, все по барабану и они включили молдавский вариант.

— Как это? — не понял Олег.

— Саммит эсэнговский в Кишиневе собрали, — пояснил Наруддинов. — Полный прикол! Наш Путин украинскому Кучме предложил в СНГ попредседательствовать.

— С чего бы это?!

— В обмен на газовый консорциум. Баш, так сказать, на баш.

— Не иронизируйте, Сергей Михайлович, — улыбнулась Руслана, устраиваясь в ложементе рядом с Олегом, — торговля есть торговля. А в этой области, извините, у украинцев присутствует определенный нераскрытый талант.

— У евреев тоже. Раскрытый.

— У российских или украинских евреев?

— Ох, вы у нас доездитесь! Ох, вы там доторгуетесь! — пропел Олег голосом Высоцкого, передавая Руслане тюбик с куриной пастой.

— Додаритесь, — поправил его Наруддинов. — Это я к тому, что на саммите Кучма Путину часы подарил. Солнечные. Тут он превзошел старика Архимеда, который, говорят, был большим докой по солнечным часам. Многозначительный, кстати, подарок, если учесть такую информацию: группа ученых высказала предположение, что Солнце может взорваться в две тысячи восьмом году.

— Тоже мне, ученые!.. Мракобесы!.. Впрочем, не знаю, как Солнце, но наш шарик… — пробормотал Тресилов, включая скафандры на подзарядку. Он бросил взгляд на индикатор наличия воздуха и лицо его на миг посуровело.

— Возвращаясь к космическим новостям, — тарахтел Наруддинов, — нужно заметить, что у нас появился конкурент. У нас, это значит — у «Дальтура».

— Ну! — изумился командир «таежников».

— Вот тебе и «ну»! Штаты выдали разрешение на первое в мире коммерческое прилунение. Есть у них такая компания «Пан-Орбитал»…

Тресилов напрягся. Руслана усмехнулась в микрофон:

— Чувствуешь, Сергей Михайлович, название-то почти украинское. Ну и что этот пан Орбитал хочет?

— А хочет он в июне следующего года запустить с Байконура свой челнок. К Луне, естественно. Так что, Олег Анатольевич, готовьтесь. На Земле вам тоже спокойной жизни не будет. Конкуренция, брат, это — движущая сила космического туризма.

— Первое коммерческое прилунение, пусть и не очень удачное, уже состоялось. Тут пан Орбитал пусть выкусит, — напряженным голосом заметил Тресилов. Руслана удивленно взглянула на него. — Первый коммерческий лунный взлет мы сегодня обязательно совершим. Тут у него тоже…

Он замолчал. Кашлянул. А потом несколько нервно бросил в микрофон:

— Шутки шутками, но… Представим ситуацию. Не поднимаем мы спаундера. Шансов — ноль. А в это время появляется какой-нибудь «орбитал» и предлагает помощь. Как мы себя ведем?

— Это же элементарно, Ватсон! Облегченно вздыхаем, искренне благодарим за дружескую поддержку и…

— А если этот господин поставит такое условие: для обеспечения коммерческой тайны своей деятельности мы не должны возвращаться ни в «Дальтур», ни во Владивосток, ни, вообще, в Россию? То есть оказаться на Земле мы должны только в качестве сотрудников его фирмы. И в месте, которое он сам укажет.

— Какая-то холодная война у тебя в голове, командир.

— Любая коммерческая деятельность — это война.

— Без правил?

— Правила — это программы для компьютеров. А мы люди. Мы каждую секунду себя перепрограммируем.

— Ты знаешь, у меня дома сейчас Фатима сидит с Эдькой. И оба ждут моего возвращения из командировки. Они моего «перепрограммирования», ну никак, не уразумеют… Поскольку, слава Богу — не компьютеры. Подумай, командир. На следующем витке свои соображения выскажешь. Пока.

— Так ведь семью они тоже к себе заберут! — выкрикнул Тресилов в пустой эфир, не зная, услышал его Наруддинов или нет.

Руслана обеспокоено наблюдала за ним.

— Что за психологические экскурсы, Олег? Почему тебя так встревожило появление на рынке конкурентов?

— Руслана, ты же завотделом внешнего маркетинга! Должна понимать, что к чему.

— Но не в таком ракурсе.

— А что ракурс? Что — ракурс? Я — командир. Мне нужно все возможности предусмотреть. Вот — ты, как бы ты поступила в такой ситуации?

— Н-ну, не знаю, — замялась Барбикен. — если фирма серьезная, то почему бы не посотрудничать? Правда, нужно условия знать. Ведь все можно легально сделать.

— Легально, легально… Минус на минус дает плюс. Раскрытие для широкой общественности двух коммерческих тайн в сумме дает взрыв. А в наших условиях не только экономический, но, как понимаешь, и политический.

— Вот этого не надо. Я в политику не играю. У нас в семье знают, что это такое.

— Да я тоже не играю, — поморщился Тресилов, — но условия могут сложиться так, что…

— Знаешь, Олег, это у меня складывается впечатление, что ты знаешь про эти самые условия нечто большее, чем знаю я.

В наушниках раздалось что-то тягучее. То ли стон, то ли всхлип. Командир «Тайги» опустил светофильтр, словно забрало перед началом рыцарского турнира.

— Ладно, философствовать потом будем. На орбите. Но ты, все-таки, подумай, как с наибольшей пользой для себя выйти из, описанной мной, ситуации. Считай, что это тест такой. А сейчас пошли нашу избушку к добрым молодцам передом поворачивать. Хватит ей Земле-матушке тылы показывать, — нервно хохотнул Тресилов, выбираясь из спаундера.

Перед тем, как двинуться за ним следом, Руслана провела его задумчивым взглядом. Странно. Такое ощущение, что в командире внезапно что-то снова сломалось. А она сама только-только склеиваться начала. Нервы, все нервы проклятые! Им всем себя в руках держать надо. Очень надо. Еще немного. Еще чуть-чуть. Руслана очень верила в то, что у нее это получится. Что она обязательно сможет продержаться.

Но когда через полтора часа спаундер на несколько минут выпрямился, а потом, покачнувшись, начал проседать в другую сторону на неестественно вывернутой лапе… Когда в наушники выплеснулся трехэтажный мат Олега… Когда морозным облачком взметнулся вверх воздух из продавленного резервуара… Когда она окончательно поняла, что это — конец… Нет, она не стала кричать и биться головой о внутренности гермошлема. Не стала голосить тонким бабским голосом, наполняя им все, распахнутое до ядра галактики, пространство. Не стала припадочно кататься по перепаханному лунному грунту, колотя по нему перчатками скафандра. Нет. Руслана просто окаменела. Ее тело наполнилось такой тяжестью, какой никогда прежде не знал этот, древний до пыли, планетоид. И эта вязкая тяжесть, до краев переполнив каждую клетку женского, еще теплого, тела, медленно потянула Руслану к центру Луны. Вглубь. На самое дно. Заставляя ее сгибать, сразу ставший очень жестким, скафандр и падать, падать на выжженную солнцем поверхность, поворачивая светофильтр к его короне, своим краем проваливающейся за выпуклый горизонт.

Вот и все. Окончание первой коммерческой экспедиции. Довольно неудачное, нужно заметить, окончание. Пусть хоть Сергею Михайловичу повезет. Руслана перевела взгляд к противоположному краю горизонта и различила желтое пятнышко лунного модуля, выползающего из-за него. Со стороны Солнца к нему приближалось другое. Точно такое же. Руслана порывисто, насколько это было возможна, села. Олег, замерший на груде натасканных ими камней, тоже смотрел в том же направлении. В наушниках, еще вибрирующих от его ругани, слышалось тяжелое дыхание. Словно прибой на берег накатывался. На берег лунного моря, никогда не знавшего плеска прозрачных волн.

— «Тайга-Луна», «Тайга-Луна», — разрезал тяжелые всхлипы напряженный голос Наруддинова, — я — «Тайга-Орбита». Командир, ты не поверишь, но к нам гости едут.

— Видим, — хрипло прозвучало в наушниках. — Ну, что я тебе говорил? Конкуренты не дремлют.

Руслане почему-то показалось, что лицо в гермошлеме скафандра Тресилова исказилось кривой усмешкой.

— Да кончай ты шутить, Олег! Какие конкуренты! Тут чудеса чудные творятся!

Два пятнышка на черном небе сближались и сближались. И вот второе внезапно остановилось, помедлило и конкретно заскользило по черному небосводу по направлению к первому. Руслана ощутила, как по ее коже поползли мурашки. Никакой радости она не испытывала. Может быть, «пока» не испытывала?.. С большим трудом, не отрывая глаз от орбитальных светлячков, Барбикен заставила себя принять горизонтальную позу.

— Командир, ты помнишь, как Ричардс с «Дискавери» доложил, что видит какой-то объект? Над этим потом все НАСА голову ломало. Так вот, сейчас — что-то похожее. Правда, тогда это произошло рядом с челноком. И размеры объекта были, если я не ошибаюсь, фута два. А сейчас… Расстояние до объекта — километров тридцать. Очень хорошо светится. И, главное, маневрирует! Маневрирует, Олег!

— Что маневрирует, мы тоже уже заметили. Искусственное оно, что ли? — спросил Тресилов ровным спокойным голосом. Но это спокойствие почему-то наполнило Руслану холодной липкой жутью.

— Оно приближается, Олег! Приближается!

— Спокойней, Серега… Спокойней. Опиши его.

— Сейчас, сейчас… Представь себе огромное металлическое яйцо, — чувствовалось, что спокойствие Наруддинову стоило немалых усилий. — Метров двадцать, я думаю, в меньшем диаметре. На остром конце, переднем, нашлепка какая-то черная. Наверное, из другого материала. На заднем конце — выпуклости непонятные. В количестве, если не ошибаюсь, четырех штук. Сопла, что ли?.. Форма объекта очень функциональная. На земные аппараты ни с какой стороны не похоже.

— Много ты знаешь о земных аппаратах, — услышала Руслана бормотание Тресилова. Или ей показалось, что она услышала?

— Олег, — голос Наруддинова стал тонким, как лезвие бритвы, — он сбрасывает скорость. Медленней. Еще медленней. Черт, чем же он маневрирует?.. Мерцание какое-то сзади… Ложится на параллельный курс. До него не больше километра. Мы двигаемся рядом. Рядом!

Светляки передвигались по черной дуге лунного неба, словно привязанные друг к другу.

— Никаких деталей на поверхности «яйца» не видно?

— Ряд кругов по периметру чуть ниже нашлепки и… Надпись, что ли?.. Слушай, Олег, я срочно вызываю «Дальтур». Нужно им сообщить. Такого еще свет не видывал! Да и «Роскосомосу»…

— Отставить!!! — чуть не лопнули наушники скафандра Русланы от разъяренного крика Тресилова. — Отставить! Что ты им сообщать будешь? Хочешь, чтобы всех нас тут за идиотов приняли? Чем они нам помогут? Чем они нам помогли? Советы только давали да сопли вытирали…

— Совершенно верно, — раздался внезапно в эфире хорошо поставленный, незнакомый мужской голос.

Руслана вдруг ощутила такой жар, словно с нее содрали скафандр и бросили, голую, под раскаленное лунное солнце. Это ощущение внезапной обнаженности усилилось и тем, что у нее перехватило дыхание. Как в безвоздушном пространстве. Голос был твердым, уверенным и каждая интонация в нем — математически выверенной. Так мог говорить только Бог. Или Сатана.

— Совершенно верно, — повторил голос. — Сделать соответствующие разъяснения и оказать вам помощь в данной ситуации смогу только я. — И, поскольку эфир пораженно молчал, добавил: — Если, конечно, пожелаете. — Эфир снова молчал. Поэтому голос был вынужден холодно произнести: — Позвольте представиться. Дэн Маккольн, борт «Лунной Республики».

— Здравствуйте, — пискнула Руслана. Ребята слышно не было.

— НАСА, что ли? — в конце концов, выдохнул Наруддинов.

— Никоим образом.

— Европейцы?

— Не нужно гадать. Я — «Лунная Республика». И этим сказано все.

Наруддинову понадобилось около минуты, чтобы переварить полученную информацию. После этого он кашлянул в пространство:

— Да нет, сказано еще не все. И объяснено. Командир, — обратился он к Олегу, — я просто обязан связаться с «Дальтуром» и обрисовать ситуацию. — В его голосе проскользнули насмешливые нотки. — Так, говоришь, конкуренты прибыть могут? Ну-ну…

— Я имел в виду «Пан-Орбитал», — суетливо кинул Тресилов, но его перебила «Лунная Республика».

— Никому ничего сообщать не надо. — Голос Маккольна оставался спокойным, но стал таким холодным, что Руслана поежилась в скафандре. — Конечно, я здесь оказался не случайно. Меньше нужно было на всю вселенную кричать про аварию. Даже на закрытых частотах. Однако, мой рейс экспериментальный и окутан легким флером таинственности. Не хотелось бы нарушать этого приятного состояния.

— Я вынужден принести свои извинения за определенное нарушение вашего комфорта, — не менее изысканно отозвался Наруддинов, — но, согласно инструкциям, я обязан связываться с полетным центром при малейшем отклонении от штатной ситуации.

— По-моему, вы отклонились от нее настолько далеко, что еще один шаг в сторону ничего не изменит.

Тресилов молчал. Руслана не выдержала:

— Да бросьте вы!.. Господин Маккольн, а вы можете снять нас с поверхности?

— Вот, — отозвалась «Лунная Республика», — я всегда говорил, что истинное положение дел ясно, хотя и интуитивно, ощущают только женщины и дети. Конечно, смогу… Госпожа Барбикен, если не ошибаюсь? Можете называть меня просто Дэн. Это относится и к остальным членам экипажа «Тайги».

— У вас довольно много информации, — хмуро заметил Наруддинов. — В отличии от нас.

Желтые пятнышки орбитальных аппаратов начали подползать к ослепительному пространству солнечной короны.

— Хватит ерничать Сергей! — неожиданно зазвенел голос Тресилова. — Тебе хорошо рассуждать там, наверху. А у нас, между прочим, модуль снова завалился. В другую сторону. Хуже того, воздушные баки раздавило. Если в течении еще нескольких часов мы не покинем Луны, то… В общем, я приказываю тебе ни с кем не связываться. Это, заметь, вопрос жизни и смерти двух людей.

Руслана поймала себя на том, что при каждом слове Олега она согласно кивает головой.

— Совершенно верно, — послышался спокойный голос Дэна. И тон этих слов настолько был похож на тон самых первых слов, услышанных экипажем «Тайги» с борта «Лунной Республики», что вызвал впечатление магнитофонной записи.

— Ну, если вы ставите меня в такие условия… — неуверенно начал Наруддинов. — Хорошо. Забирайте людей, господин Маккольн. Я — молчок…

Руслане показалось, что в последней короткой фразе Сергеем Михайловичем было недосказано какое-то слово. И она имела большое подозрение, что этим словом было слово «пока». Очевидно, такое ощущение возникло не только у нее, потому что в шорохе усиливающихся радиопомех она разобрала, как «Лунная Республика» ответила орбитальному модулю «Тайги»:

— Господин Наруддинов, я бы не советовал вам нарушать те условия, в которые вы поставлены. Если же вы равнодушны к судьбе ваших товарищей, то у меня есть другие способы получения вашего согласия. Очень радикальные, должен я вам сказать, способы…

Голос окончательно растворился в шорохе радиоволн. И почти неразличимые желтые пятнышки скатились за покатый горизонт, обожженный сияющей солнечной короной. Барбикен и Тресилов молчали, провожая их взглядами. На какое-то мгновение Руслане показалось, что корона дрогнула и по ней пробежали быстрые круговые волны. Почудилось, наверно.

Она опустила голову, втиснутую в черно-белый орех гермошлема, и долгим взглядом обвела, прилизанные временем, лунные холмы. Почему-то вспомнилось определение земной соседки, данное ей полудиким африканским племенем догонов: «Луна суха и безжизненна, подобна высохшей крови». Руслана опустила глаза на свои руки, обтянутые неуклюжими перчатками. Чьей крови? Человеческой? На этот вопрос догоны не отвечали. Они хранили свои тайны, добытые неведомыми способами, точно так же, как притихший Олег, спускающийся с груды, натасканных ими, камней, хранил свои. Хотя, как казалось Руслане, раньше у него от нее никаких секретов не было.

Барбикен кашлянула в микрофон. И напряженная тишина разорвалась с сухим треском, словно чрезмерно натянутый кусок парусины. А поверхность Луны внезапно всколыхнулась, и воздух в середине скафандра ответил ей каким-то, ощущаемым не ушами, а всем телом, резким вскриком.

— Эт-то что такое? — выдохнула Барбикен.

Тресилов, не реагируя, пошел в обход модуля, осматривая его. Молчание затягивалось.

— Олег, ты что-то знаешь? — полуутвердительно спросила Руслана, наблюдая за командиром. Даже сквозь скафандр она ощущала его внутреннее напряжение, явно отразившееся затем и в его голосе.

— Я знаю одно, — ответил через минуту Тресилов, поворачивая к Барбикен черный провал светофильтра, — что мы спасены. Спасены, черт возьми! Но ты, кажется, не рада этому?

Руслана прислушалась к себе. Странно… Она действительно так и не ощутила никакого радостного подъема. А местами даже наоборот. Пустота, пустота сочилась в скафандр. И только пузырящаяся тревога иногда больно покалывала мозг, шипучей жидкостью перетекая в тело. Нервы! Проклятые нервы! Нет, нельзя, никак нельзя сорваться в последний момент! Теперь все будет хорошо. Очень хорошо. Но… Олег явно что-то знает. Руслана в мельчайших деталях вспомнила сегодняшний разговор за завтраком. Нет, на тест это совершенно не походило. Ладно, потом разберемся. Сейчас гораздо главнее другое…

— Олег, — тоскливо спросила Руслана, — а они успеют? Пока виток сделают, пока то да се. Пока призем… Прилунятся. И, возможно, где-то вдалеке, а не здесь. Пока доберемся… Время-то идет. И воздух…

— Не ной, — хмуро отозвался Тресилов. — Вверх, лучше, посмотри.

Руслана откинулась всем телом, чувствуя, что ранец системы жизнеобеспечения опасно нарушает ее равновесие, и пошарила глазами по небосводу. А затем пораженно чертыхнулась, хотя, по идее, ей нужно было начать танцевать от радости. Хлопать в ладоши, подпрыгивать, исступленно топтаться в первобытной ритуальной пляске дикого африканского племени. Тех же догонов. Но пораженный мозг отказывался делать это. Он оцепенел от изумления.

Желтое пятнышко вынырнуло из лучей солнечной короны и пошло по крутой дуге, явно направляясь к месту неудачной посадки лунного модуля «Тайги». Медленно, очень медленно, но оно увеличивалось и росло. Набухало. Точно так же, как, при ускоренной киносъемке, набухает прозрачной и теплой водой, брошенное в нее, сухое янтарное зернышко. Правда, вода в этот раз была хоть и прозрачной, но непроницаемо-черной.

— Черт возьми! — повторила Руслана. — Как же это? Как он это делает?

— Серега же говорил, что аппарат — неизвестной конструкции, — бросил Тресилов каким-то замогильным голосом. И Барбикен краем пораженного сознания отметила, что особой радости он, кажется, тоже не испытывает. — Видишь, как легко маневрирует. И топлива не экономит. Не-е-ет, — протянул Олег Анатольевич, — на счет секретности я его понимаю.

Руслана развернула к нему свой скафандр.

— А где же Сергей Михайлович?

— Не чудите, Руслана Андреевна. Что он его за собой на привязи таскать будет? Серега на следующий виток пошел. Через определенное время появится.

По-прежнему пользуясь самым краешком сознания, Руслана отметила нотки неуверенности, проскользнувшие в голосе командира.

А желтое пятнышко уже приобретало форму, металлически поблескивающего, сфероида — Руслана, почему-то вспомнила лунных «крыс» — и продолжало увеличиваться. Вот оно почти замерло, развернулось, отчего на некоторое время стало напоминать шарик, выпавший из шарикоподшипника, и начала медленно приближаться к месту аварии, одновременно снижаясь над лунной поверхностью. Вокруг него разливалось какое-то желто-зеленое, с красными проблесками, мерцание. На посадки обычных лунных модулей, которые раньше видела Руслана, это было совершенно не похоже.

Не было ни огня дюз, ни струй пыли, растекающихся по дну кратера, ни толчков о шершавую поверхность, отзывающихся в скафандре приглушенными, растянутыми во времени, ударами. Огромное металлическое яйцо на полминуты зависло над, перепаханным «таежниками», слоем пыли и мягко опустилось на нее, поддерживаемое четырьмя выпуклостями, напоминающими собой деформированные ракетные сопла. Мерцание тупого конца «яйца» на мгновение окрасилось переливами оранжевого цвета и исчезло. Будто его не было. Осталось только бесконечное пространство тишины, нарушаемое неровными ударами двух человеческих сердец. Бились они, кстати, в разном темпе.

— Олег, — прошептала Руслана, — ты помнишь, как мы познакомились?

— Что? — не понял Тресилов.

— Девяносто восьмой год, — нервно и почему-то шепотом выдохнула Барбикен. — Борт самолета «Ориент Авиа». Неопознанный летающий объект, сфотографированный Астановым… Он был очень похож вот на это… — она не смогла подобрать слова для определения космического аппарата, опустившегося на неприветливую лунную поверхность. — Только тот меньше был, а так…

Тресилов ничего не ответил, и они продолжали молча смотреть на поблескивающее тридцатиметровое «яйцо», странным образом очень даже шедшее окружающему пейзажу. Гладкая поверхность отражала свет Солнца таким образом, что казалось, будто аппарат высокомерно стряхивает с себя поток лучей. Словно пепел дешевой сигареты, случайно оброненный собеседником на дорогой костюм. Впрочем, «яйцо» занималось не только этим.

Внезапно в его нижней части отпал кусочек скорлупы, образовав собой покатый трап, упирающийся в лунную поверхность. «Сейчас появится Оаннес», — подумала Руслана и попыталась схватиться за эту мысль, чтобы заставить сознание вновь заработать четко и логично. «Почему — Оанесс?» — спросила себя Барбикен, уже зная ответ на этот вопрос. Потому, что этот герой шумерской мифологии, вышел из яйца. «Он был действительно человек, но только казался рыбой, так как он был одет в кожу морского животного», — вспомнились Руслане строки византийца Фотия. И поэтому когда в открывшемся проходе возникла человеческая фигура, затянутая в ярко-зеленое… трико, Барбикен совершенно не удивилась этому. Поскольку трико казалось таковым только издали.

Когда человек, перед тем на минутку замерши на трапе, в конце концов, гибко шевельнулся, ступил на Луну и упругой спортивной походкой начал приближаться к экипажу «Тайги», Руслана поняла, что он затянут в очень тонкий, плотно облегающий фигуру, скафандр. Его зеленоватая поверхность мерцала какими-то маленькими правильными многоугольниками, издалека действительно напоминая рыбью чешую. Барбикен внезапно ощутила всю громоздкость и неуклюжесть собственного скафандра. Собственную техническую отсталость и историческую усталость. Такое чувство, наверное, испытывал неандерталец при встрече кроманьонцем.

Голову «кроманьонца» защищал идеальный по форме и непроницаемый от зеркального блеска, шар гермошлема. Впрочем, находилась ли в нем действительно человеческая голова, было непонятно. «Мы слышали голос, но не видели лица», — снова вспомнила Руслана, наблюдая за приближающимся… Астронавтом? Пришельцем? Гостем из будущего?.. И легкое чувство зависти к непринужденной походке этого самого гостя, по сравнению с обезьяноподобным передвижением «таежников», снова кольнуло грудь. Да, Запад явно обогнал Россию в смысле техники.

Молчание в эфире становилось неприличным. Только Тресилов надсадно пыхтел, торопясь навстречу астронавту. Но тот свернул к Руслане.

— Ну, здравствуйте поближе, Руслана Андреевна! Так и будем молчать? Почему не вижу цветов и не слышу бравурных звуков марша?

Зеркальный шар качнулся и наклонился к неуклюжей перчатке Русланиного скафандра. Руку, значит, поцеловать. Воспитание, блин!.. Вполне, кстати, человеческое. Однако Барбикен отметила, что, несмотря на шутливые слова, голос Дэна Маккольна оставался спокойным и холодным. Эх, лицо бы его увидать!

— Здравствуйте… Дэн. Приветствую вас от имени первой туристической лунной экспедиции российского «Дальтура».

Уела, значит. Командиру должно понравиться.

— Взаимно. От имени международной организации «Лунная Республика». От экипажа одноименного корабля приветствовать вас не могу, поскольку весь его состав находится перед вами.

Вот оно в чем дело!.. Ну, конечно! Руслана же не только слышала о Лунной Республике, не только видела ее сайты в Интернете, но и обсуждала с Олегом возможность сотрудничества с этими ребятами! Впрочем, дальше разговоров дело не пошло. Или пошло?.. Но, черт возьми, как же нужно доверять своей технике, чтобы отправить астронавта в одиночный полет к другой планете! Нет, эти «республиканцы», оказывается, не только сомнительной коммерцией занимаются, продавая простакам участки лунной поверхности. По девяносто девять баксов за штуку. Они занимаются куда более серьезными вещами, чем она думала. По крайней мере, и выверенная конструкция космического аппарата, и непонятный принцип его движения, и удобный скафандр Дэна, свидетельствуют об этом. Что ж, если деньги простаков идут на такое дело, то…

— Привет, Дэн, — выдохнул в наушниках Тресилов, допрыгав, в конце концов, до Русланы с Маккольном. — С посадкой тебя.

— Спасибо.

Хотя Барбикен заметила, что Тресилов сразу же обратился к представителю Лунной Республики не только по имени, но и на ты, однако внимания этому не придала. Поскольку Олег задал очень животрепещущий вопрос:

— Для старта сколько времени понадобится? А то нам кое-какие материалы забрать надо, а воздуха…

— Не переживай, дышать будете воздухом «Лунной Республики». Что касается остального… Собирайтесь не спеша, однако поторопитесь. Желательно взлететь не позже, чем через полчаса.

Руслане показалось, что черный провал светофильтра Тресилова и зеркальный шар гермошлема Маккольна на мгновение замерли, словно обладатели их к чему-то прислушались.

— А Сергей Михайлович? — спросила она, прикинув, что за полчаса орбитальный модуль не успеет показаться из-за горизонта.

Маккольн коротко хохотнул стерильным смехом:

— Господин Наруддинов уже по дороге домой. Мы решили, что он не будет нас ждать. Зачем зря время терять?

Что-то не сходилось. То пилот «Лунной Республики» довольно резко требует от своего коллеги с орбитального модуля «Тайги» полной секретности, то, совершенно спокойно относится к возможному нарушению этой самой секретности упрямым татарином. Да и не походило это на Сергея Михайловича. Он бы обязательно попрощался. Руслана было задумалась, но Олег начал громко торопить ее и это мешало сосредоточиться. Тем более, что покидать эту негостеприимную планету, действительно, нужно было, как можно, быстрее. И так чересчур задержались.

Олег с Маккольном подошли к перевернутому спаундеру. Руслана двинулась следом за ними. Уже возле самого модуля она услыхала, как Дэн щелкнул языком:

— Однако! Вы действительно основательно влипли.

— А ты думал! — отозвался Тресилов и остановился возле самого люка, повернутого теперь в другую сторону.

— А ну, идем с той стороны посмотрим…

— Идем, идем. Руслана Андреевна, соберитесь пока.

И две фигуры двинулись в обход модуля. Руслана полезла в люк. Бортовой журнал нужно забрать. «Крысу» мертвую не забыть. Еще кое-какие мелочи прихватить. По-доброму, так много чего снять надо, но кто его знает, какая грузоподъемность странного аппарата Маккольна. Да и захочет ли сам хозяин багаж перевозить?

Она уже упаковала самую необходимую космическую мелочевку в большую прямоугольную сумку-пакет и выкарабкалась наружу, когда внезапно обратила внимание на молчание, наступившее в эфире. Барбикен уже хотела было позвать командира и получить четкие указания, относительно забираемых материалов, но что-то остановило ее. Может, какая-то неровная пульсация, ощущаемая всем телом? Она замерла и прислушалась.

«Шу-шу-шу… шу-шу… шу-шу-шу…», — раздавалось в скафандре. Руслана осторожно поставила сумку прямо на ребристый след от чьего-то скафандра и прислонилась гермошлемом к обшивке спаундера.

— Вот такие дела, Дэн. Что за создания, не понятно. Что за шпили, тем более — различила она глуховатый голос Тресилова.

Голос Маккольна слышался еще хуже. На грани восприятия.

— Я сверху ничего не заметил. Никакого свечения… Да, понятно, что ничего не понятно. Ладно, потом разберемся.

Руслана осторожно выглянула из-за накрененного борта. Пилот «Лунной Республики» и командир «Тайги» стояли, прислонившись гермошлемами друг к другу. Словно целовались. Барбикен поняла, что радиосвязь ими отключена и они разговаривают в «живую». Не учитывая правда того, что акустические вибрации очень хорошо передаются лунным грунтом и от него — модулю. Стал понятна и неразборчивость голоса Маккольна: его скафандр был более мягкий и гасил колебания. Однако, что за секретность? Впрочем, из отрывков последующих фраз Руслана поняла все. К своему ужасу поняла.

— …очень нужна?

— …одного Наруддинова хватит… чертовки дурацкое положение… поставил… не надо было…

— …через полчаса… знали бы все… представляешь?..

— …переговорить…

— …ты где… три дня… почему… не разговаривал?..

— …Руслану… не дам…

— …с собой… не денется… ни куда… главное… в «Республику»…

Руслана снова прислонилась гермошлемом к обшивке орбитального модуля. Но уже от растерянности, переходящей в отчаяние.

— Я очень прошу тебя быть очень бережным с Русланой, — послышался шепот Тресилова. И он в третий раз шепотнул: — Очень… Чем же ты Наруддинова?

— «Республика» очень хорошо вооружена. Плазменные у нее не только двигатели.

Руслана оторвалась от модуля, сразу погрузившись в шуршащую тоскливую тишину, и поглядела в пустое черное небо. В котором уже никогда не покажется летящее желтое пятнышко и с которого уже никогда не плеснется в наушники хрипловатый голос Сергея Михайловича. А Фатима с Эдькой все будут-будут ждать окончания его командировки. И ожидание это станет бесконечным. Вот так. Тест, говорите, Олег Анатольевич? Тест на смерть, это точно. Но, что, что теперь делать!?

Руслане стало трудно дышать. Она инстинктивно взглянула на индикатор воздуха. Тот колебался возле нулевой отметки. Вот и слава Богу!.. Вот и хорошо. Не может она возвращаться на Землю с этими людьми. Не может. Никогда больше не сможет спокойно глядеть даже в совершенно незнакомые глаза. Не сможет забыть и простить этой… Этого… Лунного предательства. Впрочем, предательство не бывает ни лунным, не земным. Оно всегда только человеческое. Если таковой остается таковым после него. Оно — нарушение центра тяжести души. Точно такое же, каким определил его когда-то для физических тел великий старец Архимед. От этого нарушения все валится в тартарары — и физическое, и метафизическое.

Но Олег, Олег!.. Руслана представила его с нарушенными центрами тяжести каждой клеточки красивого тренированного тела и почувствовала, что ее выжали окончательно. Даже слез не было.

Оттолкнувшись ранцем от модуля, Барбикен побрела к кромке кратера. О том, чтобы проскользнуть на борт «Лунной Республики», у нее даже не возникло мысли. Это аппарат был страшен. Потому что он был по нечеловечески отбалансирован в своей сути. И Руслана все больше и больше отдалялась от него, апатично наблюдая за тем, как на, поднимающихся из-за края кратера верхушках шпилей, разгорается желтовато-голубое свечение. Она ни разу не оглянулась на лунный модуль «Тайги». Она ни разу не бросила взгляда на, по динозаврьему огромное, яйцо «Лунной Республики». Она даже не вздрогнула, когда в наушники, переполненные шорохом радиопомех, втиснулись чьи-то искаженные голоса, чего-то настойчиво требующие от нее.

Она просто на мгновение замерла на самой кромке лунного кратера и, по каплям выжимая из себя равновесие, покачнулась и начала падать вниз, в желтое мерцание безвоздушного пространства. Лунная поверхность, шпили, затянутое мерцающей поволокой небо, склон кратера, снова — лунная поверхность, сначала медленно, а потом быстрей и быстрей, начали вращаться вокруг нее. Трещала ткань скафандра. Уши переполнял колючий электронный шорох. Внутренняя пустота наполнилась свинцовой тяжестью.

И когда тело Барбикен замерло на конце борозды, пропаханной им по внешнему склону кратера, желтое мерцание обволокло его плотным пульсирующим коконом. В последний момент сквозь янтарную кисею Руслана внезапно различила какое-то движение. Атлетическая фигура обнаженного юноши плавным бегом приближалась к ней. Развевались, словно на ветру, длинные каштановые волосы. Мощная мускулистая грудь равномерно вздымалась глубоким ровным дыханием. И молодое красивое лицо с широко поставленными, слегка удлиненными глазами, склонялось над ней. А потом Руслана потеряла сознание.