Тарзанариум Архимеда

20 октября 2002 года, кратер Архимед (Луна)

Блестящий такотан замер около огромного валуна и, казалось, не мог понять, чем же занимаются угрюмые двуногие существа, окруженные янтарным сиянием и сидящие прямо на грунте посреди клубящегося пылью хаоса, в которое превратилось, ровное еще позавчера, дно кратера. Существа имели довольно усталый вид. Особенно одно, с явными признаками женского пола, в коротких шортах и синем топике, одетым прямо на голое тело.

Второе существо, мускулистый длинноволосый юноша, временами украдкой посматривая на девушку, механически собирал огромный плазмер, запчасти которого были разложены перед ним. Вот он вогнал последнюю деталь в, отблескивающий вороненой синевой, приклад, перекинул оружие через плечо и пружинисто встал, отбрасывая со лба, упавшие на него, волосы. Такотан слегка шевельнулся. Девушка оставалась неподвижной.

— Руслана, — Виктор нагнулся и осторожно прикоснулся к ее плечу, — идем. Уже немного осталось. Километров семь-восемь.

— Не хочу, — прикрыла глаза Барбикен. — Никуда не хочу идти. Устала. Спать хочу. Странно, — потрогала она пульт-амулет, висящий на груди, — есть не хочется, пить не хочется, а вот спать… Словно мы не двое суток по этому бардаку прыгаем, а, по меньшей мере, неделю. Не дорабатывает что-то селайт твой.

— Так ты и спать не хочешь, — возразил Виктор. — Это тебе кажется. Чисто психологическое состояние. Селайт тут ни при чем.

— Ни при чем, ни при чем, — фыркнула Руслана. — Что ты о психологическом состоянии знать можешь? Даже вместе с такотаном своим. А про физическое… Сколько ты без сознания валялся? Часов шесть?

И Барбикен внезапно вздрогнула всем телом, вспомнив тот ужас, который испытала тогда, когда Арданьян поломанной куклой лежал среди нагромождения камней, а она сама боялась сделать лишнее движение, чтобы не вызвать очередного обвала. Весь мир балансировал на грани полного хаоса, вздрагивая от малейшего шага всей своей ободранной, вывернутой наизнанку, окаменелостью, срываясь вниз маленькими песчинками, превращающимися через мгновение в потоки крупных камней, которые потом переворачивали собой огромные, ждущие малейшего толчка, глыбы.

А Руслана взваливала на спину безжизненное тело, и, качаясь от напряжения, тащила его в очередное безопасное место, уворачиваясь от угловатых жерновов, шевелящихся со всех сторон. А когда чуть не сорвалась в, незамеченную среди пелены пыли, трещину, то села у самого ее края, положив рядом тело Виктора, и расплакалась. Громко и навзрыд. Вдруг осознав, что осталась одна на этой совершенно чужой и чуждой планете, что заблудилась в ее каменных джунглях, и что надежды на спасение больше нету.

Как она плакала! Каталась по шершавому реголиту, колотила по нему избитыми кулаками, и, размазывая по лице янтарное безобразие, давилась всхлипами: «Олег! Олеженька! Где же ты, родной мой!» И совершенно не боялась неосторожным движением вызвать очередной беззвучный, как в ночных кошмарах, камнепад, а наоборот желала этого. Хотела, уже готовясь сорвать с шеи селайтовый амулет, чтобы падающие валуны расплющили ее тело, перемешали его с лунным реголитом и похоронили под собой. Раз и навсегда. А через полчаса Виктор пришел в себя.

Руслана бросила на него быстрый взгляд и повторила:

— Ни при чем, ни при чем… Слушай, Виктор, а ты уверен, что мы в правильном направлении передвигаемся? Если, конечно, это можно назвать передвижением.

— Абсолютно уверен. Это у нас некоторые бредут, куда глаза глядят. Без соображения у нас эти некоторые.

Тут Арданьян был прав. Хотя мог бы и не иронизировать. Ирония в его голосе пугала Руслану. Когда он пришел в себя, и слабеющие пульсации его селайтовой оболочки сменились ровным и сильным мерцанием, то первым делом прекратил хаотические передвижения Барбикен. И оказалось, что идти надо в совершенно ином направлении. В противоположном.

Виктор с размеренностью машины шел впереди, прокладывая путь среди нагромождения камней, как тральщик — фарватер по минному полю. Вскоре вышли к месту последней схватки. Вернее, к тому, что от него осталось. И, конечно, они никогда бы не узнали его, если бы не чудом найденный плазмер, брошенный Русланой. Да и напрочь заваленный такотан Виктора оказался рядом.

Он выбрался из-под огромной груды камней, доводя окружающий хаос до совершенства, и в дальнейшем их передвижении роль тральщика начал выполнять именно он. Это было логично и своей логичностью понравилось Руслане. Виктор, все-таки, был больше похож на человека. Более того. Иногда Барбикен с каким-то испуганным изумлением осознавала, что он похож на человека, который все больше и больше ей нравится. Хотя бы тем, что ни разу не вспомнил про ее страшный выстрел. А мог бы. Ведь…

Руслана нахмурилась и закусила губу:

— Слушай, если до комплекса недалеко осталось, ты бы не мог кого-нибудь оттуда вызвать? Манов своих. Или Калу. С нумой вместе, чтобы ног не бить.

Виктор вздохнул и присел на корточки возле Барбикен:

— Понимаешь, Руслана, я не хотел тебе этого говорить, но… Дело в том… Дело в том, что комплекс не отзывается.

— Как не отзывается?!

— Молча. И совершенно. Там что-то случилось.

Барбикен вспомнила яйцо «Лунной Республики», перепахивающей лучом дно кратера по направлению к комплексу. И монстра под названием Керчак, исчезнувшего на запыленной нуме в том же направлении.

— «Республика»? — тихо спросила Виктора. — Или?..

И оборвала себя. Тема Керчака не была темой для разговора с Арданьяном.

Руслане показалось, что он понял ее. Потому что Виктор отвел глаза в сторону и глухо переспросил:

— «Республика»?.. Не похоже. По крайней мере несколько часов назад я не мог отождествить ее с комплексом. И сейчас не могу. И в ближайшем будущем тоже.

Барбикен внимательно посмотрела на Арданьяна:

— Что значит «отождествить»?

— А то и значит… Понимаешь, последнее время я… Я чувствую время. Это не предсказание, это что-то другое. Я знаю, когда происходят события, случившиеся даже не со мной. Вот только их местонахождение определить не могу. Сам не пойму, что это такое… И оболочка. Раньше без пульта я бы не смог ее удерживать. Вот и мама все это заметила.

Вспомнив про Эллис, Виктор моментально нахмурился. Даже сияние вокруг него, казалось, потускнело.

— Тоже мне, чревовещатель, — внутренне поежилась Руслана и попыталась отвлечь юношу от его мыслей. — А ну скажи, что происходило со мной, — она на мгновение задумалась, — двадцать пятого июля семьдесят четвертого года.

Арданьян прищурился.

— С тобой?.. Пойми, я же сказал, что не могу этого знать. Я. Чувствую. Время. По отношению к тебе двадцать пятого июля семьдесят четвертого имеет небольшой привкус страха, сильный запах непонимания и… — он запнулся, — и ощущение прикосновения мокрой… Ткани, что ли? Слушай, по-моему, ты…

И юноша покраснел. Руслана покраснела тоже.

— Ладно, чревовещатель. Мне тогда всего день от роду было. В роддоме я была, а отец…

— По отношению к отцу, — забубнил Арданьян, — запах лекарств забивает все остальное. Кроме страха. Едкость лекарств, едкость ужаса. Потустороннего какого-то, терпкого, вязкого, галлюциногенного…

— Хватит! — выкрикнула Руслана, тяжело дыша. — Не надо! Перестань. Время у него пахнет, видите ли. Отец мой в это время в больнице был. Не по своей воле, правда… Но, слушай, кто же это тебя на такие фокусы запрограммировал?

Виктор сделал вид, что не услышал последнего слова. Он тяжело вздохнул и произнес:

— Совершенно не понимаю, что происходит. Это только недавно началось. Раньше такого никогда не было.

— Слушай, а будущее?.. Какого оно у нас цвета-запаха?

— Хватит! — Арданьян резко встал, изо всех сил сжав зубы. — Нормального оно цвета будет, если попробуем к комплексу выйти. Иначе вообще без масти останемся. В прошлом, будущем, сейчас, на Земле, на Луне… Не знаю я! — видно было, что он изо всех сил старается сдержать себя.

— Слушай, а второй корабль, про который ты говорил? Ты же сразу сказал, где он упал.

— Да не я сказал, — даже застонал Виктор, — а сейсмографы. Я просто почувствовал воронку, в которую время утекает. А это означает смертельное падение. Короче, ты идешь или нет? — внезапно сорвался он на крик. — Или будем здесь разговоры разговаривать?

Перепугано вскакивая с реголита, Руслана краем сознания отметила, что Виктор применил словесный оборот, часто употреблявшийся Олегом. Почувствовал он его, что ли? Но, как бы там ни было, от этого он стал — ну, совсем! — человеком. Правда, злым и раздраженным человеком.

Перепрыгивая через мелкие трещины, спотыкаясь об корявые булыжники, поскальзываясь на каменной мелочевке, Руслана брела за Виктором, изучая небольшой синяк на его, бугроватой от мышц, спине. Синяк тоже был совсем человеческим. Такотан прокладывал фарватер метрах в двадцати от них.

Внезапно Виктор остановился и повернулся к Руслане, вытянув руку вперед:

— Смотри!

В пространстве между двумя, наклоненными в разные стороны, утесами разгоралось неясное свечение, напомнившее Барбикен свечение лайстонов за краем кратера в первый день их прилунения. Только сейчас лайстонов в том направлении не было. В том направлении находился комплекс «Архимед». Неизвестно чей и неизвестно для чего созданный.

Внезапно такотан коротко стрекотнул, развернулся и полез на правый утес, осторожно выискивая в нем впадины для рук и ног. Руслана поняла, что Виктор хочет изучить окрестности взглядом своего механического собрата. Ей, бестакотанной, на это надеяться не приходилось. Поэтому она обошла Арданьяна, ударила пару раз рукой по шершавой поверхности левого утеса, проверяя его на прочность и уже подняла было ногу, чтобы начать карабкаться наверх, как была остановлена сильной рукой Виктора.

— С ума сошла? — зашипел он. — Голову разбить хочешь?

— А как же твой хваленый селайт? — поворачиваясь к нему, иронично бросила Руслана.

Арданьян хотел что-то сказать, но потом махнул рукой и мягко отстранил Барбикен от утеса. Поправил за спиной плазмер, коротко выдохнул селайтовый воздух и, резко подпрыгнув, ударил ногой по наклоненной глыбищи. Та, словно удивившись этому, покачнулась, и начала медленно падать набок, вздымая клубы желтовато-серой пыли.

— Вот так, — хмуро вздохнул Виктор и взглянул на, упрямо закусившую губу, Руслану. Еще раз вздохнул: — Ладно. Лезь за такотаном. Я внизу побуду.

Через пять минут Барбикен, касаясь плечом тусклой поверхности ртутного робота, стояла рядом с ним, пораженно вглядываясь в открывающуюся с пятиметровой высоты панораму. Арданьян взглядом такотана видел, очевидно, то же самое.

Со всех сторон Руслану окружало нагромождение камней самого разного размера — от небольших глыб, до огромных утесов, подобных тому, на котором она стояла. Поверхность некоторых из них была оплавленной. Казалось, вся Луна решительно сбросила с себя пыльную шубу, обнажив свои корявые внутренности. Впрочем, полупрозрачная кисея пыли тоже существовала. Он слегка мерцала серебристым светом до самого зазубренного горизонта: для того, чтобы пыль осела окончательно, нужно было гораздо больше времени, чем двое суток, прошедших после лучевого удара «Республики». Вдалеке, на пределе видимости, к этому серебристому мерцанию подмешивалось желтоватое свечение. Там каменный хаос смешивался с рваным краем кратера. И там находился «Архимед».

— В последний раз, — послышался снизу, приглушенный разрывом селайтовых оболочек, голос Виктора, — я наблюдал такое лет десять назад, когда шел густой метеорный поток, и была большая вероятность попадания в комплекс какого-нибудь шального метеорита.

— То есть, это значит…

— Комплекс включил общую защиту.

Руслана всмотрелась в свечение, чуть покачивающееся над стенкой кратера. Потом слегка нагнулась и обратилась к маленькой фигурке Виктора, топчущегося внизу:

— Эй, ты сказал, что комплекс последний раз включался лет десять назад. А до этого?

Наступила короткая пауза, после которой Арданьян нехотя ответил:

— «До этого» мы только на старых фотографиях видели. Начала шестидесятых. Тогда комплекс расстреливал каждый космический аппарат, приближающийся к Луне.

— Расстреливал?! — ахнула Руслана.

— Ну, возможно, это слишком сильно сказано. Точнее, он создавал условия для всяких там неполадок.

— Но… Но, зачем?

— В то время существовала реальная опасность переноса ядерных испытаний с Земли на Луну. Комплекс защищался.

— Защищался? Но, послушай, тогда получается, что…

— Да, — жестко перебил Виктор Руслану, — приблизиться к «Архимеду» сейчас проблематично. Одна надежда на то, что у нас низкая скорость передвижения. Должен, по идее, учесть. — Он сделал короткую паузу. — Ладно, спускайся. Проблематично, не проблематично, но мы попробуем. Другого выхода нет.

Такотан вдруг вздрогнул, быстро подхватил Руслану на руки — та даже испугаться не успела — и… прыгнул с утеса вниз. Полет был плавным, посадка — довольно мягка, Барбикен — рассержена до предела.

— Ну, ты!.. — набросилась она было на Виктора, после того, как такотан осторожно поставил ее на грунт. Но тот уже поворачивался к ней спиной.

— Пошли, — бросил через плечо, подтягивая ремень плазмера и пристраиваясь за такотаном. — Не нравится мне все это.

Руслане тоже не нравилось то, что, по мере приближения к комплексу, окружающий хаос принимал характер психического припадка. Кроме того, Барбикен все больше и больше беспокоил тихий, но постоянно усиливающийся звон, наполняющий все вокруг и уже двое суток отдающийся в ее ушах. Руслана относила это явление к усталости и переживаниям последних дней, но от тихого, звенящего звука ее тревога шла по нарастающей. В конце концов, она не выдержала и спросила, у спины, маячащей впереди:

— Виктор, ты ничего не слышишь?

Юноша резко остановился и оглянулся. Лицо его было сосредоточенно-отрешенным. Барбикен даже показалось, что он не видит ее.

— Что?..

— Звон какой-то… Это у меня в голове или…

— Звон?! Ах, звон! Так это же Луна звенит. Так всегда тут бывает после ударов. Где-нибудь на обратной стороне молотком стукнешь, а в «Архимеде» слышно. А после последних шуточек «Республики», — он обвел широким жестом нагромождение камней, — сама понимаешь. — Арданьян на мгновение замолчал, явно прислушиваясь к себе. — Меня это не волнует. Меня сейчас другое волнует. Через несколько минут мы встретимся с «Лунной Республикой». Где, не знаю. Но, судя по короткому сроку, это произойдет где-то здесь.

Барбикен бросила обеспокоенный взгляд на черное мутное небо, ограниченное, вставшими на дыбы, глыбами. Никакого движения в нем не наблюдалось.

— С «Республикой»? — переспросила. И иронически ухмыльнулась: — Что, времечко завоняло?

Арданьян ничего не ответил, прищурив глаза и полностью уйдя в себя. По еле слышному стрекотанью — как она его слышала, было еще одной загадкой — Руслана поняла, что он связывается с такотаном.

Согласно кивнув кому-то невидимому, Виктор снял с плеча плазмер и в упор взглянул на Барбикен:

— Останься здесь. Я сейчас определюсь и вернусь.

Руслана напряглась:

— С чем «определюсь»?

Виктор переступил с ноги на ногу:

— Мученья наши, кажется, окончились, но «Республика» меня беспокоит…

— В каком смысле окончились?

Виктор неопределенно махнул рукой в сторону узкого ущелья, в котором перед их остановкой исчез такотан:

— Там начинается ровное пространство. До самого комплекса. И я не знаю, что лучше: оставаться пока тут или выйти на равнину.

— Я пойду с тобой.

Арданьян хотел было возразить, но, взглянув на закушенную губу Русланы, только пожал плечами:

— Пошли.

Ущелье, из которого они вышли, действительно вырывалось на памятную плоскую и волнистую равнину, вздыбившуюся через несколько километров стенами кратера. Прямо напротив них стена изгибалась знакомой впадиной и в ней можно было различить несколько окон комплекса. Окна светились ярким насыщенным светом. Менее насыщенное свечение сползало с гор на равнину, укрывая ее мерцающей дымкой. Она сходила на нет и полностью исчезала невдалеке от такотана, замершего метров в двадцати от Русланы и Виктора.

Барбикен оглянулась. Картина сзади поражала. Создавалось впечатление, что миллионотонный каменный поток, ринувшийся на комплекс, внезапно был остановлен непреодолимой преградой и вздыбился, в последнем усилии, указывая на нее многометровыми корявыми пальцами.

«Боже! — мелькнуло у Русланы. — Неужели мы выбрались оттуда?» И пожала плечами, поворачиваясь назад к комплексу: вопрос был чисто риторическим. В голосе, внезапно ворвавшемся в селайтовую оболочку, риторические нотки отсутствовали напрочь.

— Арданьян! Барбикен! Если вы меня слышите — а я почему-то уверен, что это так — не делайте резких движений. Медленно, очень медленно, повернитесь и посмотрите на утесы слева от себя.

Руслана оцепенела. Виктор тоже не сделал ни одного движения. Но его такотан юлой крутнулся на месте, вскинул руки, и два зеленых луча метнулись над головами лунных путешественников по направлению к застывшему каменному потоку.

Все последующее пронеслось с такой скоростью, что Руслана еле успела воспринять разрозненные обрывки произошедшего. Вспышка. Две шаровые молнии, возникшие в месте соприкосновения лучей, летящих навстречу друг другу. И мягкий хлопок дрожащих сфер, рассыпавшихся фейерверком разноцветных искр.

Удар световых потоков был настолько силен, что такотана его отдачею отбросило назад, прямо в сгущающуюся дымку селайтового поля комплекса. У двух фигурок в гибких зеленоватых скафандрах, замерших на вершинах утесов, той же отдачею выбило из рук их плазмеры. Медленно кувыркаясь, они полетели во тьму, уплотняющуюся за спинами зеленых скафандров. Самих их бросило из стороны в сторону, но они удержались на верхушках скал.

А Виктор уже разворачивался и брал их под прицел своего оружия. Такотан, так и не достигший в своем падении лунного грунта, вдруг начал стремительно краснеть и вот уже огромным раскаленным углем вылетел из селайтовой дымки, отброшенный ею прямо к подножиям скал, на которых еще отчаянно балансировали зеленые скафандры. Ударился изо всех сил об угловатую поверхность и замер в россыпи камней, поблескивая там остывающим слитком металла.

Виктор качнул стволом плазмера и крикнул:

— Маккольн! Я советую вам прекратить ваши игры! Я думаю, что мой плазмер — довольно весомый аргумент против вашей обезоруженности.

— Ошибаешься, Арданьян! Поскольку твоя ртутная кукла выведена из строя, наши шансы сравнялись. Кстати, ты не знаешь, почему ее отшвырнуло от родного порога? Но, в любом случае… Чжан, бери на прицел девку и стреляй при первой же попытке нашего юного друга нарушить паритет.

— Дэн! — ворвался в эфир знакомый — такой знакомый! — Руслане голос. — Ты же мне обещал!

— Олег! — тихо ахнула она, лихорадочно переводя взгляд с одной зеленый фигуры на другую: которая?

Впрочем, это стало понятным уже через несколько секунд, когда один из скафандров, полыхнув малиновым пламенем ранцевого двигателя, сорвался со скалы и начал стремительно приближаться к ним.

— Командир? — вопросительно всколыхнулся эфир чуть хрипловатым голосом.

«Чжан», — понял Виктор, давно уже заметивший в тени ущелья, из которого они вышли на равнину, очертания третьей фигуры в зеленом костюме. В руках у нее угадывался плазмер. И было непонятно, каким образом у «Республики» началось размножение экипажа.

— Отставить! — громыхнул Маккольн в ответ на вопросительные интонации эфира. — Пусть его. Девку держи под прицелом.

А «девка» уже бежала навстречу зеркальноголовой ящерице, зависшей в десятке сантиметров от лунного грунта.

Внимание Виктора раздвоилось. Кроме того, он ощущал, что поток времени начинает разбегаться на несколько ручейков. И в пенистом веществе только одного из них не было отвратительного привкуса смерти.

Тресилов впечатал подошвы ботинок в зернистый реголит. Руслана укутала его скафандр теплым янтарным сиянием и обеими руками обняла непроницаемую зеркальную сферу гермошлема.

— Олег! Олеженька, — выдохнула. — Как я извелась вся! Сколько вынесла! У нас тут столько всего было!.. А с тобой, с тобой все нормально? Нормально?..

Тресилов не отвечал, обняв ее и прислонившись гермошлемом к лицу девушки.

— Где же ты пропадал? Где??? Почему сразу не вытащил меня отсюда?

— Так вот он я, Руська, вот. Нормально все, нормально. Будем жить, Руська! Я же с боем к тебе прорывался, сама видела. А ты тогда… Ладно, Руська, ладно. Все хорошо. Все хорошо теперь будет. Теперь я тебя никому не отдам.

— Но почему ты во второй раз сразу не пришел?

— Так ведь обстоятельства. Сама знаешь. Да и ты хороша. Почему в прошлый раз сразу к кораблю не побежала? Куда тебя, вообще, от «Тайги» понесло? Если бы не дергалась, давно бы на Земле пивом баловались.

— На Земле… Обстоятельства… Как же получилось, что разлучили нас обстоятельства эти? И… И что с Наруддиновым произошло? Что?!

— Так ведь сказано — авария. Кислородные баки взорвались. Мне Сергея Михайловича не меньше твоего жаль. Но это — космос, Руся. Обстоятельство такое. А ты, наверно, невесть что себе вообразила.

— Обстоятельства… Снова обстоятельства. Обстоятельный ты человек, Олег. Прагматичный. Маккольна-то откуда знаешь?

— Ну… С Земли еще. Помнишь, мы с тобой о Лунной Республике разговаривали? Решили контакты с ней искать? Вот я и нашел. Сюрприз тебе хотел сделать.

— Считай, что сделал. Почему же Маккольн до сих пор тебя на Землю не вернул? После такой аварии-то?

— Так ведь тебя искали, Руслана. Без тебя мы никак улететь не могли. Но теперь… Теперь, считай, все позади. Впереди — только Земля, Руська. Наша Земля.

— За… Забери меня отсюда, Олег. Забери!

— Конечно, Руська! Конечно, девочка моя! Идем со мной, идем. Со всей этой машинерией потом разберемся. Дэн понять должен.

Руслана внезапно отстранилась от зеркального шлема, в котором не было видно лица Олега. Это ее раздражало.

— Что должен понять Маккольн?

— Н-ну, — замялся Олег, — что устали мы все. Что пора перерыв сделать. Что, в конце концов, пора сообщить Земле про, мягко говоря, все странное, происходящее на ее естественном спутнике.

— Это странное из меня все нервы вымотало, — пожаловалась Руслана.

— Но ты хоть что-нибудь выяснила? Откуда эта база здесь? Кому принадлежит?

Руслана пожала плечами:

— Некогда выяснять было. Вы с Маккольном не давали. Его, кстати, судить надо за все его фокусы. Международным судом судить. А что касается другого, — она оглянулась на Виктора, напряженно замершего с поднятым плазмером, — то это — какие-то одичавшие андроиды. Как в каком-нибудь фантастическом фильме. Зачем их создавали, один бог знает. Связи с Землею, насколько я поняла, у них нет. Хотя все интерьеры базы — земные. И, вообще, гораздо интереснее всего эти образования — лайстоны. Однако… Однако, давай разбираться со всем этим после возвращения на Землю. Давай?

— Давай. После возвращения. Пошли?

Руслана снова оглянулась на одинокого, так ни разу и не пошевелившегося, Арданьяна и внезапно с ужасом поняла, что не хочет покидать его. Или, что равнозначно, идти с Олегом к подозрительному типу Маккольну. Последнее было более-менее понятно. Первое — не понятно вообще.

— Олег, — она опять обеими руками обняла зеркальную сферу, — ты бы шлем снял. Со мной рядом, между прочим, можно без скафандра обойтись.

— Может не надо? — засомневался тот. — Страшновато.

— Да, страшновато, — согласилась Руслана. — Слушай, а давай, может, тут останемся? С этими, — она мотнула головой в сторону Арданьяна, — у меня, вроде, неплохие отношения сложились.

— Какие такие отношения могут сложиться с машинами? Тем более, с одичавшими машинами. Сама ведь говорила. К тому же, по твоим словам, связи с Землей у них нет. Мы, что, до скончания века на Луне куковать собираемся?

Аргумент был неотразим, но что-то не давало Руслане согласиться с ним полностью. Кроме того: комплекс не отвечает. Виктор совсем один остается. Бросить его сейчас — в этом было что-то похожее на предательство. Даже по отношению к вещи.

— Олег, — тихо сказала Барбикен, — давай поможем Виктору в комплекс пробраться. А потом… Потом улетим и пусть дальше с ним Земля разбирается.

— Да я хоть сейчас, — развел руками Тресилов. — Вот только Дэн. Не знаю, согласится он или нет.

Руслана снова вплотную приблизила лицо к зеркальной поверхности гермошлема, пытаясь разглядеть за ним глаза Олега. Но увидала только свои, неестественно искаженные то ли усталостью, то ли выпуклостью сферы. Вздохнула и сделала шаг назад.

— Маккольн! — крикнула в пространство. — Виктор! Вы меня слышите?

— Очень даже неплохо, юная леди, — всколыхнул селайтовую оболочку спокойный голос командира «Лунной Республики».

— Руслана, вам опасно там оставаться, — в голосе Арданьяна звучали тревожные нотки и был он более… Человеческим, что ли?

— Господа Маккольн и Арданьян! — голос же Русланы был совершенно механическим от, скрываемого в нем, напряжения. — Мы с господином Тресиловым предлагаем всем нам временное перемирие. Сейчас мы общими усилиями попытаемся проникнуть в комплекс. Если это удается, то мы с помощью Виктора консервируем его и возвращаемся на Землю. Делаем соответствующее заявление и дальнейшее изучение всех этих феноменов проводим только под эгидой международных организаций. Как вам такой план?

— Я никогда не покину «Архимед», — сразу же отозвался Арданьян. — И никого не пущу туда. Это — мой дом.

— А я, — откликнулся с вершины скалы Маккольн, — всегда смогу войти в него без чьей-либо помощи.

— Оно и видно, — иронично бросил Виктор, кивая головой на равнину, в которую уперся каменный поток от залпа «Республики», — оно и видно, как у вас получилось войти.

— Кроме того, — не обратил на него внимания Маккольн, но голос его едва уловимо повысился, — кроме того, я никогда не пойду на контакт даже с человеком, не говоря уж о механизме, причастным к гибели моего друга.

— Друга? — не поняла Руслана.

— На помощь Маккольну прибыл еще один корабль с Земли, — хмуро пояснил Тресилов. — Комплекс уничтожил его вместе с одним из членов экипажа.

«Второй корабль, про который говорил Виктор», — мелькнуло у Барбикен, а вслух она произнесла:

— Да что у него, целый космофлот, что ли?! — И повернулась к Арданьяну. — Виктор, это правда?

— Правда, — качнул тот стволом плазмера. — Наверное, правда. Но комплекс тут ни причем. В этом я могу поклясться.

— Прелестно! — донеслось со скалы. — Машина, умеющая клясться! Такого еще свет не видывал. И вы верите ему, миссис Барбикен?

Руслана внимательно всмотрелась в напряженную фигуру Виктора.

— Верю… Я не верю вам, Маккольн.

— Ах, вот как!.. Наверно, это взаимное чувство. Мне тоже что-то подсказывает, что вы не та Руслана Барбикен, с которой я имел честь познакомиться несколько дней назад, и которая была похищена из кратера Тайга. Олег, — обратился он к Тресилову, — тебя не удивляет, что твоя старая знакомая обрела способность разгуливать чуть ли не нагишом в безвоздушном пространстве?

— У нее пульт какой-то на шее, — буркнул Тресилов.

— Пульт? — в бесстрастном голосе Маккольна прорезались заинтересованные нотки. — А ознакомиться с ним ты не можешь?

— Да пошел ты!.. — второй раз буркнул Тресилов.

— Чжан, — голос Маккольна вновь стал неестественно спокойным, — мне нужна эта девка. Достань ее.

Зеленая ящерица выпрыгнула из тени ущелья. Виктор резким движением направил плазмер на верхушку скалы.

— Если ваш… — он не нашел эпитета для подчиненного командира «Республики», — сделает хотя бы шаг, я успею достать вас, Маккольн.

— Неужели? — холодно спросил тот. — Понаблюдайте, друг мой, за тем, что сейчас произойдет.

В эфире раздался короткий щелчок и из-за вздыбленных скал, перекрывая собой половину горизонта, начало выползать что-то огромное, гладкое и мертвенно-блестящее. «Республика» шла на минимальной высоте и от этого казалась чрезвычайно угрожающей. Вот она зависла у самой кромки селайтового поля, прикрывающего комплекс, и в заостренной части ее корпуса начали открываться бойницы плазеров.

— Впечатляет? — хохотнул Маккольн. — Ларсен, — крикнул он в пространство, — держи все под контролем и если что…

Он полыхнул ранцевым двигателем и через минуту оказался возле Тресилова. Виктор отдал должное главному «республиканцу»: летал он математически выверено и театрально грациозно.

А тот уже медленно шел по направлению к Барбикен. Руслана испуганно пятилась от него. Ствол плазмера в руках Арданьяна качался от Чжана к Маккольну. Тресилов неуверенно топтался на месте.

— Ты даже не подумал о том, урод электронный, — обратился Маккольн к Виктору, не поворачивая, впрочем, к нему головы, — почему оказался в западне. Но я сейчас расскажу тебе это. Просто я ждал тебя тут. Я знал — слышишь: знал! — что ты возникнешь в этом месте. Правда, не знал, когда. Ну, ничего, можно было подождать. Можно было расслабиться после того, когда без чьей-либо помощи — слышишь: без помощи! — комплекс оказался под нашим контролем. Под нашим жестким контролем.

— Мне почему-то кажется, что вы элементарно врете, — не двигаясь с места, ответил Виктор на его тираду. Ствол его плазмера был опущен. Глаза напряжены до невозможности.

— Да? — Дэн замедлил шаг. — Почему же это?

— Время вашего совмещения с временем комплекса находится несколько дальше. А пока, извините, вы с ним существуете в разных координатах.

— Время? — поперхнулся Маккольн, и Руслана отметила, что это было первое проявление удивления в его голосе. — Ты хочешь сказать, что…

Но его фраза, как и удивление, осталась незаконченной. В селайтовые оболочки Арданьяна и Барбикен ворвался какой-то истошный визг. Очевидно, то же самое произошло и в эфире, потому что зеленые скафандры как-то синхронно заворочали своими зеркальными шлемами. Еле заметная, сходящая на нет, кромка дымки за спиной Виктора внезапно начала сгущаться и клубиться бежевыми вихрями, вытягивающимися в оранжевые смерчи.

— «Республику»!!! — заорал Арданьян, бросаясь к Руслане. — Уберите «Республику», Маккольн! Комплекс, видите ли, они контролируют, идиоты!

— Ларсен! — успел еще рявкнуть Дэн перед тем, как один из наиболее стремительно вращающихся смерчей ринулся к жирно блестящему, зеленому брюху космического аппарата. «Как огромная навозная муха», — мелькнуло у Русланы.

А пилот «Республики», видимо, сам уже заметил приближающуюся опасность и корабль стремительно, на предельном ускорении, взмыл вверх, стремительно превращаясь в синеватую точку. Оранжевая спираль своим утончающимся концом потянулась было за ним, но явно не успевала достать корабль. Поэтому она метнулась из стороны в сторону, словно досадливо рукой махнула, и изо всех сил хлестнула по зыбкому нагромождению камней. И началось…

Грунт всколыхнулся и зубы рваных скал зашевелились на всем протяжении видимого пространства, будто хотели отгрызть еще кусок, подгоревшего до черноты, неба. Над ними начали вздыматься клубы пыли, в которых иногда проскакивали белые искры, напоминающие собой электрические разряды. Некоторые из скал повалились назад, некоторые — вбок, а передние — вперед, по направлению к комплексу, кромка дымки над которым уже превращалась в сплошную стену оранжевых, с ядовито-желтыми отблесками, вихрей.

Они танцевали, раскачивались и изгибались до самой колышущейся лунной поверхности, наугад хлеща расширяющимися концами по всему, окружающему их. Вот один из вихрей, осыпаясь снопом искр, ударил по скале, под которой металась зеленая ящерица по имени Чжан. Каменная стена ущелья за его спиной начала, сначала — медленно, а потом убыстряя свое движение, валиться на него. Эфир был переполнен трескучими, словно пространство рвалось, помехами, сквозь которые протиснулся, искаженный до неузнаваемости, голос Маккольна:

— Чжа-а-ан!!! Беги!

Какая-то неясная тень, мерцая с зеленоватыми отблесками, метнулась сквозь клубы поднятой пыли по направлению к капитану погибшего «Лунного Президента». Или это в глазах рябило? Но, как бы там ни было, фантом явно опаздывал. Многотонное каменное надгробие впечаталось в грунт всей своей плоскостью, похоронив под собой, захлебнувшегося кровавым визгом, человека.

— Дэн!!! «Республику»! Возвращай «Республику»! — расслышал Виктор голос Тресилова в трещащем пространстве. — Загнемся все сейчас к чертям собачьим!

Но Маккольн не ответил ему, а, бешено вращая головой, внезапно подпрыгнул на месте и, включив ранцевый двигатель на полную мощность, ринулся в стремительно сокращающийся проем между двумя покачивающимися вихрями. И Арданьян с некоторым удивление отметил, что командир «Республики» принял единственно правильное решение.

Потому что комплекс допустил одну существенную ошибку. Увлекшись атакою на корабль, он перегрузил локализациями напряжения внешнюю кромку селайтового поля и теперь она напоминала собой рыбацкую сеть с крупными ячейками, сквозь которые рыбья мелочь могла проскочить внутрь беспрепятственно. Если успевала. Маккольн успел. Два вихря обвились вокруг друг друга, схлопывая узкий проход, но его, ставшая синею от желтого сияния, слившегося с зеленью скафандра, фигура уже исчезла во внутренней, штилевой части силового поля.

— Руслана! — голос Виктора попытался пробиться сквозь помехи к девушке, едва различимой в клубах обезумевшего хаоса. — Ко мне! Нужно делать, как он!

Но, то ли голос Арданьяна был чересчур слаб, то ли помехи чересчур сильны, однако Руслана его не услышала. Или сделала вид, что не услышала.

— Олег! — различил Арданьян ее слабый вскрик. — Олеженька, спаси меня! Ранец, ранец включай!

Виктор бросился вперед, уворачиваясь от хищных плетей вихрей, хлещущих по грунту, и, стараясь не терять из виду Барбикен вместе со второй, неуклюжей фигурой, топчущейся по вздрагивающему реголиту.

Тресилов растерялся. И только крик Русланы вывел его из болезненного оцепенения. Ранец! Конечно же, ранец! Он сразу врубил его на полную мощность, но Руслана уже обхватила его обеими руками, прижалась к нему всем телом и аппарат начал поднимать двойной груз не стремительно, а медленно наращивая скорость. Очень медленно, потому что бешено вращающаяся воронка уже приближалась к ним, и времени до столкновения оставалось все меньше и меньше.

Руслана так и не увидела глаз Олега за непроницаемой зеркальной поверхностью гермошлема перед тем, как он, грубо схватив запястья девушки, разорвал объятия и оттолкнул ее от себя. Вниз. В клубящийся хаос. Прямо в прожорливые пасти энергетических вихрей.

Ранцевый двигатель сразу же начал набирать скорость, но оранжевая плеть хлестнула его раньше, чем он смог выйти из радиуса ее действия. Хлестнула изо всех сил, словно в наказание за только что совершенное им. Орущий клубок нервов и жил, скомканный в чешуйчатом мешке зеленого скафандра, отбросило в сторону и кинуло прямо на каменное острие, наклоненной под углом градусов в тридцать, зазубренной глыбы. Нанизало тело на нее, переламывая позвоночник и наполняя все вокруг ослепляющей, оглушающей болью.

А Руслана, отчаянно размахивая руками и ногами, падала с сорокаметровой высоты прямо на плеть нового, разворачивающегося смерча. Виктор по-звериному зарычал, направил ствол плазмера на лунный грунт и резко нажал спусковой крючок. Ударная сила вырвавшейся на свободу плазмы швырнула его тело вверх, прямо навстречу падающей Руслане.

Арданьян отбросил плазмер в сторону и широко, словно крылья, раскинул руки, пытаясь поймать ими, стремительно приближающуюся, девушку. Получилось. Более того, получилось выйти из-под удара селайтовой плети. Но лишь для того… Лишь для того, чтобы попасть под удар другой.

Полуоглушенный, изо всех сил прижимая Руслану к себе, Виктор летел в сторону накренившихся скал. Перед тем, как, пройдя по широкой дуге, влететь спиной в груду шевелящегося щебня, Арданьяну показалось, что под ними промелькнуло, переломанное каменным острием, тело Тресилова. А потом наступила темнота.