Тарзанариум Архимеда

11 сентября 2001 года, Ванкувер (Британская Колумбия, Канада)

До самого ядра Галактики пространство зияло провалом размером эдак в сотню тысяч световых лет. И даже если бы Дэн полностью активизировал сетчатку глаз, то рассмотреть это ядро, скрытое за туманностью в виде конской головы, он бы не смог. Кроме того, последние звезды уже гасли над Мэрайн-Драйв, и медленный пожар снегов вершины Грауз-Маунтин уже начал отбрасывать разгорающиеся серебристые отблески на инопланетно-кристаллические заросли белых небоскребов.

Дождя, как ни странно для начала осени, вроде бы, не намечалось, и потому небо над амфитеатром Ванкувера казалось особенно высоким и огромным. Вспененным редкими облаками над драконьими спинами гор, окруживших город. Интересно, а каким выглядело это небо ту самую сотню тысяч обыкновенных — не световых! — лет назад? Необходимых для того, чтобы кто-нибудь на Земле все-таки смог разглядеть таинственный центр галактики. Разглядеть задолго до появления не только индейцев на близкой (прямо вниз всего полторы тысячи футов) американской земле, но и кроманьонцев в далекой Европе?..

Гидросамолет чуть качнул крыльями, а Маккольн напряженно замер, ощутив на затылке легкое покалывание активизировавшегося ментоусилителя. Панорама города на мгновение подернулась сизоватой дымкой, сквозь которую проступили непривычные контуры созвездий древнего небосвода: мозг просчитал их координаты и выдал полное изображение.

Дэн встряхнул головой. Это получилось непроизвольно. Конечно, второй, ослабленный, уровень реальности не очень мешал первому, основному, однако… Береженого, знаете ли, бог бережет.

Еще раз окинув взглядом с этой высоты панораму утреннего Ванкувера (обосновался он тут всерьез и надолго), Маккольн ощутил прилив каких-то необъяснимых, но радостно-могучих сил. Зрачки его глаз немного расширились, а сами глаза приняли слегка напыщенное выражение. Так, наверное, Бог смотрел на дело рук своих, чувствуя не только удовлетворение от хорошо выполненной работы, но и ощущая полную и безраздельную власть над своим творением.

Ну, скажите, что могло противостоять Дэну не только здесь, в устье реки Фрейзер, но и на всем тихоокеанском полигоне с вершинами: Ванкувер — Алеутские острова — Владивосток — острова Мидуэй? Да и не только в этом многотысячном по площади параллелограмме… Маккольн начал закладывать крутой вираж, разворачивая самолет в направлении одноименного с городом острова, еле видимого на самом горизонте: хватит эстетствовать — работать надо! Необходимо срочно решать проблему стартовой площадки, поскольку проект вступает в решающую стадию.

Дэн потянул штурвал на себя, набирая высоту и постепенно обретая свое привычное, холодно-математическое, состояние. Кроме чисто технических и географических проблем появилась и кадровая: куда-то исчез Салех и Маккольну это очень не нравилось — пилотом тот был отменным. Именно из-за этого Дэн прощал арабу его чрезмерную религиозность, граничащую временами с полным фанатизмом.

Вспомнилась серия аварий при первых испытаниях аппарата в условиях открытого полигона. Над океаном тот вел себя совсем неплохо. Проблемы начинались при полетах в районе суши. Именно тогда они решили сконцентрироваться на рейдах над материковой территорией. Где-нибудь в диких просторах России. И… И внезапно попали под чье-то пристальное наблюдение. Там, где никогда не ожидали этого.

В том, кто тогда их пас, Маккольн не разобрался до сих пор. Однако, на работу российских спецслужб это было не очень похоже. Раджив тогда сработал четко и быстро, убрав всех ненужных свидетелей. Правда, с полковником ФСБ немного поторопился. Не нужно было. Гораздо интереснее был чеченец, попавший в поле их зрения. Но… Но в то время сразу не сообразили, и только через несколько месяцев до них дошло, что тот работал напрямую с заказчиком.

Однако… Однако, все это — дело прошлое. И тогда, в этом самом прошлом, их аппарат крепко-накрепко застрял в горах с непроизносимым названием «Сихотэ-Алинь», а Салех, вместо того, чтобы вытаскивать его и спешить Радживу на помощь, отмечал какой-то свой мусульманский «рамадан» Или что-то другое. Сейчас этого Дэн не помнил.

Нет! Если завтра этот феллах недоделанный не объявится, нужно будет решать с ним кардинально. И получше присмотреться к этому новенькому, китайцу. Кажется, парень не плох и при определенном натаске вполне сможет заменить Салеха. Интересно, а какие праздники китайцы празднуют?.. И еще одного человечка надо бы. Дела идут неплохо и они с Радживом уже не могут разрываться на несколько частей.

В наушниках что-то зашуршало и, отфильтрованный пространством, мужской голос произнес:

— Внимание! Внимание всем бортам! Особенно частным. В связи с непредвиденными обстоятельствами воздушное пространство над Британской Колумбией, ограниченное… — голос выплюнул цифры координат, — временно закрывается. Просьба перейти…

И началось распределение коридоров. Маккольн только удивленно головой повертел: эт-то еще что такое?.. Он еще раз, уже более внимательным взглядом, обвел небо, скатывающееся в океан из-за амфитеатра гор. Никаких сверхъестественных ощущений оно уже не вызывало. Только легкое чувство тревоги. Такого же синюшного цвета, как и горизонт, отделяющий небосвод от горных вершин. Что же происходит?.. Погода — летная. Самолет — исправен. В лесных дебрях, на стартовой площадке километрах в шестидесяти от Тофино, его Раджив ждет. Да пошли они все к черту! Пусть своими маневрами без него занимаются!

И Маккольн продолжил полет, не сворачивая с выбранного курса и не обращая никакого внимания на монотонное бубнение в наушниках. Зря, впрочем, не обращал.

— Борт два ноля восемнадцать, вас что, это не касается? — В монотонном голосе прорезались раздраженные нотки. — Войдите в пятый коридор и оставайтесь там до особого распоряжения.

— Борт два ноля восемнадцать — диспетчеру, — небрежно бросил Дэн в микрофон. — Выхожу из воздушной зоны Ванкувера. Хотел бы продолжить полет по заявленному курсу. Уж очень я спешу, ребята, — закончил, ощущая всю свою недосягаемость для крыс из наземных служб.

— Два ноля восемнадцать!.. — заволновалась диспетчерская, но Маккольн уже выключил микрофоны.

Перед этим, правда, он бросил в них:

— Я — птица вольная. Куда хочу — туда лечу.

Однако, на счет вольности Дэн ошибся. Особенно явно это стало заметно минут через семь-восемь. После того, как два серебристых «фантома», вынырнувших неизвестно откуда, взяли гидросамолет Маккольна в классические «клещи» и начали прижимать его к поблескивающей океанской поверхности. Опознавательные знаки на них, кстати, были не канадские. Американские. Но легче от этого не ставало. Да что же это происходит, черт возьми?!

— …восемнадцать! — зло кашлянули вновь включенные наушники. — В случае неисполнения приказа будем вынуждены открыть огонь на поражение. Повторяем…

Ему очень настойчиво предлагали совершить посадку. И эта тупая настойчивость настолько дисгармонировала с аквамариновой истомой прибрежного утра, что вызывала у Маккольна полузабытое и неосознанное чувство протеста. Да и планов своих за последние годы он менять не привык.

— Эй, пираты! — проорал в микрофон. — Два ноля восемнадцать просит через береговую охрану связаться с полковником Рудольфом Манфельдом в Сиэтле. Он уж вам…

Свою просьбу Маккольн завершить не успел, потому что воздух впереди самолета вспорола короткая очередь трассирующих пуль. За ними, по идее, должна была следовать и ракета.

Посадили его около самого «Края Мира» — парка в западной части небольшого островка, расположенного как раз напротив Ванкувера. Гидросамолет медленно покачивался на ленивых пологих волнах. Высоко в небе барражировали два истребителя. Из-за излуки берега вынырнул бело-праздничный катер и начал стремительно приближаться к Маккольну, беззаботно свесившему ноги с крыла самолета. Приподниматься для того, чтобы встретить своих гостей, он даже не собирался. Сами заварили кашу — сами пускай и расхлебывают. Впрочем, когда катер вплотную приблизился к его легенькой «сессне», поставленной на поплавки в результате совместного труда Раджива и Салеха, лицо Дэна слегка вытянулось. И он пожалел о том, что сам не решился связаться с Руди.

На борту изящного кораблика, широко расставив ноги, стояли два морских пехотинца. Дула их коротких автоматов были направлены прямо на Маккольна. А знаки различия, снова же, у них были отнюдь не канадские. А родные, американские. Это уже начинало напоминать какую-то оккупацию.

— Какого дьявола! — возмущенно начал Маккольн, одновременно продолжая беспечно болтать ногами. — Я, между прочим, гражданин Соединенных Штатов и…

— Сэр, — перебил его один из пехотинцев. Спокойно так перебил. Не повышая голоса. — Сэр, прошу вас взять документы и подняться к нам на борт.

— Нет, это поразительно, — только что руками не развел Маккольн. — Безо всяких объяснений расстреливают мирный самолет. Частный, к тому же. Без таких же объяснений, насильно, сажают его. Потом чуть ли не бросают в кутузку хозяина… Или, все-таки, бросают? — прищурил он глаза.

— Сэр, — спокойно повторил пехотинец, — прошу вас с документами подняться к нам на борт. — Он сделал короткую паузу и чуть качнул ствол автомата. — Считайте, что уже пару часов все мы находимся в условиях военного положения.

— Да кто находится?!? Провинция?.. Канада?.. Штаты?.. Кто?..

— Весь мир. Прошу вас подняться на борт с документами.

И та серьезность, с которой сержант произнес «весь мир», подсказала Маккольну, что вокруг действительно происходит нечто, из ряда вон выходящее. Поэтому он молча нырнул в кабину, взял права, страховку, полетную карту и прочее бумажно-пластиковое барахло, а затем, так же молча, перепрыгнул на борт катера. До Сиэтла, в конце концов, было рукой подать. В любой момент с ним связаться можно. А там — старые связи, организация, Манфельд, наконец!

С Манфельдом, впрочем, связываться особой необходимости не было. Тот ждал его в каюте, дымя сигаретой и небрежно перекинув ногу на ногу, сидя за низеньким столиком под квадратным иллюминатором. От неожиданности Дэн чуть не споткнулся о высокий порожек каюты, но во время скоординировал движение левой ноги. Ментоусилитель работал отлично.

— Руди! — пытаясь оставаться спокойным, выдохнул он. Отлично работал ментоусилитель. — Это что, новый способ приглашения на пикник?

И, не ожидая приглашения, плюхнулся на диванчик, принайтованный под самой переборкой, перед этим небрежно кинув на стол, сразу ставшие не нужными, документы.

Руди Манфельд, большая шишка в восточном секторе ЦРУ, пристально смотрел на Маккольна. Поздороваться он так и не соизволил. Просто сухо спросил:

— Где сейчас Салех, Дэн?

И от тона, которым был задан вопрос, Маккольн ощутил в затылке нервное покалывание ментоусилителя. А, может, это просто мурашки пробежали по коже? Как в старые добрые времена. Задолго до «смерти» в пещере, затерянной в далеком кактусовом штате. Впрочем, внешне Дэн оставался совершенно спокойным. Только выпрямил негнущуюся спину перед тем, как пожать плечами:

— Если этого не знает Лэнгли, то как это может знать бедный канадский фермер…

— Слушай, «фермер», кончай веселиться. Сейчас это совершенно не в твоих интересах. Когда ты видел его в последний раз?

Маккольн попытался расслабиться, прислонившись спиной к перегородке каюты и крепко обняв колени обеими руками.

— Что происходит, Руди? Мне ответят, в конце концов, на этот вопрос? Салех, конечно, фрукт еще тот, но что же он должен такое натворить, чтобы его вылавливали с помощью военно-воздушных сил?!

И Дэн скосил глаза на иллюминатор, за которым в небе, начинающем клубиться белесыми облаками, исчезали серебристые искорки далеких истребителей.

Манфельд, не отрывая напряженного взгляда от лица Маккольна, взял со стола пластиковую коробочку и включил небольшой телевизор, стоящий в углу каюты.

— Смотри!.. По-моему, ты влип, Дэн. Это сейчас показывают все мировые каналы.

Маккольн хотел было бросить ироническое замечание по поводу любителей сенсаций вселенского масштаба, но, мельком взглянув на экран телевизора, вздрогнул и медленно повернулся к нему всем корпусом.

Небоскребы он узнал сразу. Это были знаменитые башни-близнецы Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Еще на прошлой неделе он посещал один из них вместе с ребятами из Сиэтла. Наводку на этих ребят дал ему, кстати, именно Руди. Они тогда заключили неплохой контракт на поставки керамики для обшивки корабля. Про обмазку для трубопроводов должны были договориться дней через пять. Но делать это теперь, очевидно, придется в самом Сиэтле. Поскольку условий для этого в Нью-Йорке с некоторого времени просто не существовало.

Маленький, какой-то игрушечный издалека, самолет медленно, словно нехотя, врезался в такой же игрушечный, вылизанный лучами утреннего солнца, параллепипед здания, и исчезал в нем, закрутив пространство клубами дыма и пламени. Мозг Маккольна на какое-то неуловимое мгновение бросил принадлежащее ему тело внутрь этого помещения, расположив перед огромным окном, к которому приближалось тупое рыло пассажирского лайнера.

Оно было перегружено ужасом и осознанием неизбежности страшного конца. И некуда было бежать. И некому было молиться. И не существовало никакой возможности хоть до кого-нибудь дозвониться, достучаться. Докричаться. Существовала только одна возможность. Просто замереть на те несколько, напоминающих растянутые сухожилия, секунд, которые отделяли его от превращения в сверхплотный сгусток человеческой боли, небесного огня и рушащегося с немыслимой высоты железобетона.

Неимоверным усилием Маккольн подавил активность ментоусилителя. Это уже было чересчур. Даже для него.

— Бен Ладен… Джулиани… Буш… — бубнил телевизор, словно утопленник, пускающий последние пузыри.

— Да что же это… Да как же вы… Да где же… — повернул Дэн свое побелевшее лицо к Манфельду и, чуть задыхаясь, спросил: — Талибы?

— Нет, — пожал плечами тот, — «Аль Каида».

Про это движение Дэн слыхал только краем уха. На слуху, в основном, были афганские талибы. Именно по ним проводила кое-какую разработку их группа, помогая Пентагону через ЦРУ после ввода в эту страну американских войск. Было это своего рода проявлением благодарности за то, что определенные структуры сквозь пальцы смотрели на их деятельность. Или самодеятельность. И не только не смотря смотрели, но и прикрывали от чересчур любопытных взглядов. Как внутри страны, так и за ее пределами. Но что-то подсказывало Дэну, что времена взаимовыгодных симбиозов заканчиваются. Мир менялся. Нет, не менялся. А рушился на глазах, подобно нью-йоркским небоскребам.

— Как? — коротко спросил Маккольн, напряженно вглядываясь в экран. Словно знакомых-приятелей увидеть пытался.

— Очень просто, — пожал плечами Руди. И выключил телевизор. — Собирается группа в пару десятков человек. Накачивается идеологически и психологически. Обучается азам пилотирования. В час «Х» этими зомби, роботами этими, угоняются самолеты и направляются на дома, на Пентагон, еще черт его знает куда! И…

Он замолчал, тяжело двинув кадыком.

— Их, действительно, собралась группа в пару десятков человек, — после тяжелой паузы повторил Манфельд и поднял побелевшие глаза на Маккольна. — Согласно предварительным данным одним из них, возможно, был Салех.

Дэн внезапно вспомнил о том, что старшая дочь Руди, удачливая бизнес-леди, держала офис в Торговом центре. Да уж…

— Рудольф, — попытался сосредоточиться Маккольн, — Салех, конечно, был склонен к проявлениям фундаментализма… Или фанатизма, если хочешь… Но… Но смертником он никогда не был. Зарабатывал парень очень прилично — я его не обижал. Да и работа его интересовала.

— Интересовала, — эхом повторил Манфельд. — Только, почему интересовала? В этот раз эти ублюдки обошлись без бомб. Сами бомбами стали вместе с угнанными самолетами. А в следующий раз? Кроме того, что, все-таки, мог знать твой Салех? Вот ты даже со мной про свои наработки особенно не распространяешься. А про них, между прочим, уже легенды рассказывают.

— Да прямо, легенды…

Пожав плечами, внешне Дэн оставался абсолютно спокойным. Внутренне же он представлял собой компьютер, работающий на предельном режиме. Действительно, что мог знать Салех? Вопрос Манфельдом был поставлен очень правильно. Думай, Дэн…

К афганским разработкам араба они не подпускали. Словно чувствовали что-то. Про лабораторию гиперсвязи на Алеутах он знал только понаслышке. Тоже неплохо. Но вот про стартовые площадки… Про основную — на острове Ванкувер, и две запасных — на Мидуэях… Знал ведь, зараза! И кое-что про производственные цепочки знал. Конечно, только кое-что знал, но… Но, главное, про аппарат знает. Хотя, в свете последних наработок и того, что им предстоит сделать, не про аппарат даже. Про модель аппарата. И то, только про одну. Однако, дайте такую вот модель какому-нибудь Бен Ладену и!.. Дьявол!.. Плохо все…

— Да ничего он не знает, — в конце концов, выдохнул Маккольн, и сам почувствовал, насколько неуверенно это было сказано. Внутренне собрался и продолжил: — Он ведь так, технический работник. Поверь, Руди, твои коллеги на порядок больше представляют то, чем мы занимаемся.

— А теперь они будут иметь об этом полное представление, — ладонь Манфельда припечатала к столику документы Дэна, так и лежащие на нем без движения. — Хватит демократию разводить. Демократия хороша в трусливом стаде при смелом пастухе. Вооруженном, как минимум, какой-нибудь берданкой. Если ее не будет, то это стадо само проклянет свою демократию. И так вашей группе чересчур много свободы дали, а результата — ноль!

— Ты считаешь, что полный информационный контроль над девяноста процентами территории Афганистана напоминает полный ноль? Мне кажется, что в Пентагоне и Белом доме такой арифметики не поймут. Наши «косточки» работают отменно.

— По нашим данным у вас, кроме «косточек», много чего другого есть, — всем корпусом наклонился вперед Манфельд. — И, как я понимаю, в ближайшем времени станет вопрос о полном контроле. И не только над Афганом. Над Ираком, например. И не только о контроле…

Помолчали. За тысячи километров отсюда, на Манхэттене, под дымящимися обломками задыхались люди, визжали пожарные машины, горели трупы, и перемешивалась, перемешивалась с запеченной кровью серая цементная пыль. За четверть тысячи километров отсюда в противоположном направлении Раджив ждал Маккольна, чтобы окончательно решить вопрос о сдаче в эксплуатацию первого и закладке второго, дублирующего, аппарата. Ч-черт!.. Стартовые площадки нужно срочно куда-то переносить. С этого мгновения — очень срочно переносить. От греха подальше. Но…

— Понимаешь, Руди, — хмуро выдавил из себя Маккольн, — я ведь не дурак и немного разбираюсь в ситуации. Это значит, что лично я совсем не против того, чтобы полностью перейти под ваш контроль. Голова меньше болеть будет. Но у меня есть партнеры. Проект, все-таки, носит коммерческий характер.

— Коммерческий! — пренебрежительно фыркнул Манфельд. — Вспомни о фирмах, которые, вопреки нашим советам, пытались с Ираком торговать. Или с Сирией. Или с Ираном. И не только о фирмах, о некоторых государствах тоже вспомни. Где они сейчас?.. А уж эта твоя Лунная Республика!.. Смех, да и только.

— Руди, — серьезно посмотрел на собеседника Дэн, — я уверен, что у тебя есть полный расклад по нашим поставкам. И если вы до сих пор в них не разобрались, то только потому, что среди нужного оборудования и материалов мы заказываем совершеннейшую чушь. Не скупимся. Прикрываем себя. Таким же прикрытием есть и Лунная Республика. Если бы ты знал, кто в данном случае стоит за ней!.. Сам подумай — кто, если вы до сих пор до этого не докопались. Кроме того, если, как ты говоришь, речь идет об установке полного контроля над… — Маккольн сделал короткую паузу. — Мне почему-то кажется, что речь идет об огромном участке территории Центральной Азии. И не только Азии, — позволил он себе передразнить Манфельда. — Так вот, в этом случае, Республика — идеальное юридическое прикрытие для всего проекта. Соображаешь?

Манфельд пожевал губами:

— Это ты у нас чересчур сообразительный. Куда уж нам до тебя. Завидно даже. Это мы, деревенщина неотесанная…

И внезапно обмяк, не закончив фразу и на мгновение широко распахнув глаза, а затем уронил голову на свое плечо. Удар Дэна был молниеносен, а движения по-кошачьи мягкими и легкими. Выверенными с компьютерной точностью. Быстро подхватив тело Руди, чтобы оно с ненужным шумом не упало на пол, Дэн осторожно положил его на диванчик, на котором только что сидел сам. На мгновение задумался, прикидывая расклад, который мог быть на палубе катера с учетом того, что кроме старого друга Руди на борту находилось еще трое — два вооруженных морских пехотинца и рулевой этой посудины.

Рулевого, в принципе, можно было не принимать во внимание. С «морскими котиками» приходилось сложнее. Они сами на внимание напрашивались.

Дэн осторожно высунул голову из каюты. Подошвы тяжелых армейских ботинок находились как раз на уровне его глаз.

— Эй, сержант, — выкрикнул Маккольн, задрав подбородок, — мистер Манфельд просит вас спуститься в каюту.

И прижался к стене, пропуская пехотинца вперед. Тот только и успел, что дернуться перед тем, как увидать, лежащее на диванчике, тело Руди. А потом колени его подогнулись, и он бы грохнулся на пол, не поддержи его Дэн: удар по затылку не способствует правильной ориентации в пространстве. В иллюминаторе мелькнула какая-то тень, и Маккольну показалось, что это было чье-то перепуганное лицо. Такое развитие событий ему очень не понравилось. Потому, мягко уложив сержанта на пол, покрытый однотонным паласом, Дэн бросился на палубу.

Вот здесь он явно поспешил, не оценив ситуацию с наиболее возможным хладнокровием. Подтверждением этого явился и сокрушительный удар носка тяжелющей армейской обуви — и из чего ее только делают? — пришедшийся ему прямо по правой скуле. Только зубы клацнули да в глазах взорвались багровые пятна. Впрочем, зубы у него были крепкие, а голова, как он сам говорил — чугунная. Поэтому ориентацию он потерял только на какое-то мимолетное мгновение. В течении этого времени она была восстановлена полностью.

С законами физики было труднее — они восстановлению не подлежали. Согласно им, Дэн начал падать на спину с полностью нарушенным центром равновесия. И восстановить его он даже не попытался. Наоборот, для начала расслабился, а потом, оттолкнувшись обеими ногами от исчезающего пола, сделал кульбит через спину. А когда встал на голову, упершись руками во вновь появившийся пол, нижними — верхними? — конечностями нанес удар по корпусу противника, уже почти полностью соскользнувшего в каюту.

Удар, в принципе, был не очень удачен. Но он позволил на долю секунды ввести пехотинца в состояние растерянного транса, «Привет, Джонни!..» И этого неуловимого мгновения было вполне достаточно для того, чтобы Дэн, до предела убыстрив свои движения, нанес еще два удара по болевым точкам, тренированного опытными инструкторами, тела. По его же собственному телу пробежали колкие разряды ментоусилителя: тот тоже работал на пределе. И работал на отлично.

Через пару минут после того, как третий член экипажа пиратского катера присоединился к первым двум, Маккольн вихрем вылетел на палубу и… И чуть было не схлопотал пулю, посланную из района небольшой рулевой рубки. Хорошо еще, что стрелок был не очень умелым. Даже, скорее, очень неумелым. Поэтому еще через несколько минут и три-четыре кувырка по скользкой плоскости палубы, Маккольн присоединил этого недоделанного Уленшпигеля ко всей честной компании, собравшейся в каюте.

А потом, долго не раздумывая, Дэн метнулся в кабину «сессны», достал шприц, коробочку с необходимыми ампулами и, вернувшись на катер, всадил по уколу каждому из своих новых знакомых. Теперь, в течении ближайших шести часов, проблем с ними не должно было наблюдаться. За это же время нужно было попытаться решить некоторые собственные проблемы.

Обсудив с ментоусилителем возможные варианты развития событий, Маккольн решил не трогать собственного самолета: повторное вторжение в воздушное пространство Ванкувера имело непредсказуемые последствия. Вместо этого он встал за штурвал и, развернув катер по широкой дуге, лег на курс, ведущий к городу. Стремительно уменьшающая «сессна» сиротливо покачивалась у «Края Мира».

И уже перед самой набережной Мэрайн-Драйв, с ее веселыми зданиями, столпившимися у кромки океана, Маккольн достал из нагрудного кармана джинсовой рубашки мобильный телефон. Повертел его в руках. И с размаху бросил в темно-зеленую, до синевы, волну. Игры начинались очень серьезные и Дэн не решился связываться ни с Радживом ни с Чжаном — опасался прослушки.

С китайцем он связался уже из телефона-автомата поблизости от Фрейзеровского университета. И разговор их был предельно краток.

— О, босс! — нервно воскликнул Чжан на Дэново «алло». — Где ты? У нас тут…

— Чжан, — перебил его Маккольн, — встречаемся через полчаса там, где мы отмечали последнее день рождения Щелкунчика. Все. Конец связи.

Щелкунчиком — он знал! — ребята называли его самого. А последнее — не в смысле окончания жизненных процессов, а в смысле нумерации — день рождения Дэна они отметили в небольшом уютном ресторанчике местного Чайнатауна. Второго, кстати, по величине в Северной Америке.

Мельтешение лиц китайской, арабской, индейско-индийской и прочей не совсем белой национальности, а также архитектура и пейзажи, в корне отличные от других частей Ванкувера, создавали впечатление невозможности существования по соседству с ними добропорядочной, по-европейски солидной, Канады. А сам себе Маккольн напоминал эдакого Синдбада-морехода, застрявшего волей обстоятельств в пестром древнеперсидском порту.

Одна из шхун этого Синдбада, кстати, мирно покачивалась возле самой набережной в окружении многочисленных яхт, чьи голые мачты в этот полуденный и не очень добрый час напоминали бамбуковый лес, через который должен был пробираться главный герой будущего новоканадского эпоса. А на борту этой самой шхуны мирно — пока! — отдыхало четыре шайтана, к которым Синдбаду необходимо было вернуться до окончания их несколькочасового и недобровольного отдыха. Ох, как нужно было торопиться!

Именно из-за этого Дэн ощутил чуть ли не полное удовлетворение от того, что, окунувшись в полутемное состояние китайского ресторанчика, он сразу же увидал за крайним столиком коренастую фигуру Чжана, уже ожидающего его, Маккольна.

— Ну и дела! — крутанул головой, обычно спокойный, китаец после того, как Дэн, отдуваясь от быстрой ходьбы, плюхнулся напротив него за низенький столик с иероглифическими инструктациями. — Вы знаете, босс, что в Нью-Йорке творится?.. Мне почему-то кажется, что это скоро может и до нас докатиться. И быстрее, чем мы думаем. Раджив звонил. Тоже беспокоится. Никак не может с тобой связаться, босс…

— У него-то хоть все нормально? — спросил Дэн, полностью расслабляясь и рассеянно вертя в руках палочки для еды.

Через два столика от них веселилась какая-то компания совершенно не восточного вида. Про недавние события в Штатах ей, явно, ничего известно не было.

— Да, вроде, все, — ответил Чжан. — Если можно назвать нормальным аудиописьмо Салеха, оставленное Радживу на автоответчике, — Чжан наклонился вперед, пытаясь пробиться голосом сквозь неясный гул от соседнего столика.

— Та-а-ак, — протянул Маккольн, аккуратно положив палочки на плоскость столешницы. — И что же нам пишут?

— Предлагают сотрудничество. Предварительно, — Чжан тяжело сглотнул пряную от тайской кулинарии слюну, — предварительно убрав тебя. Поскольку ты, босс, — закончил он немного злорадным голосом, — есть исчадие ада. Эдакое компьютерное исчадие.

— Та-а-ак, — снова протянул Маккольн, — значит Салех действительно… Из этих…

Чжан утвердительно мотнул головой, до предела прищурив свои, и без того — узкие, глаза.

— донеслось со стороны веселящейся компании.

— Русские, что ли? — рассеянно спросил Чжан, внимательно наблюдая за Маккольном.

Того в данный момент этот вопрос не интересовал совершенно.

— Та-а-ак, — протянул он в третий раз. — Мы влипли, Чжан. А если и не влипли, то оказались между жерновами. Короче, слушай и запоминай… Первым делом — свяжись с Радживом. Сама связь — предельно короткая. Просто сообщи, что скоро будешь у него. Пусть ждет. Сам найми какую-нибудь посудину — нашу не бери, возможна слежка — и дуй на остров, к Радживу. Самолетом, оно, конечно, было бы быстрее, но боюсь, что в свете последних событий это может быть чревато. А так, я думаю, часов через пять будешь на месте. Грузите все необходимое в аппараты и перегоняйте их… — Маккольн задумчиво забарабанил пальцами по столешнице.

— Как славно волна погружается в око, — декламировал за соседним столиком упитанный симпатичный парень с чуть выпуклыми, блестящими от алкоголя, глазами. — Соленая горечь гуляет по глии, и можно докрикнуть до Владивостока, но только опять обвинят в ностальгии[20].

— И перегоняйте их, — в конце концов, принял решение Маккольн, — в лабораторию гиперсвязи. На Алеуты, к Ларсену. А я пока буду тут воду мутить да время тянуть.

Он взглянул на часы. До пробуждения его пленников оставалось около четырех часов. За это время необходимо было решить некоторые срочные дела в городе и доставить всю эту компанию во главе с Манфельдом на «Край Мира», к «сессне». Для того, чтобы минут на пятнадцать уснуть рядом с ними, а потом вместе со всеми делать недоуменные глаза и не понимать того, что произошло на борту катера: кроме снотворного свойства препарат, который Дэн ввел американцам, обладал еще и свойством вызывать некоторые расстройства памяти.

— Время буду тянуть, — повторил Маккольн. — Но его у нас мало. Так что давай, Чжан, действуй.

Лишних вопросов Чжан задавать не стал. Он в самом деле был человеком действия и этим нравился Маккольну. В их яйцеголовой команде такой склад характера был очень уместен.

— Я сам свяжусь с вами завтра, — крикнул он в спину уходящего китайца.

Тот, не оборачиваясь, мотнул головой и исчез за дверями.

Маккольн рассеянно и быстро доел цветы из кальмара, сдобренные сладким перцем, совершенно, однако, не ощущая их вкуса. Он ощущал лишь нарастающее раздражение. Последнее было вызвано не только неопределенностью плана последующих действий, но и шумом, доносившимся от соседнего столика, занятого подгулявшей русской компанией.

Вот ведь дикари! Разве можно так задолго до вечера?! Дэн поморщился, уловив несколько неодобрительных взглядов, направленных поверх его головы. Вытер рот бумажной салфеткой, резко поднялся и, бросив деньги на фанерную столешницу, направился было к выходу. Но по дороге чуть не был сбит с ног неуклюже вскочившим парнем, еще недавно декламировавшим на весь ресторан свои стихи.

— Ой! — немного испуганно обернулся тот, чуть не расплескав содержимое стаканчика, зажатого крупной ладонью. — Извини, дружище! Не хотел. Гена, — заорал он, поворачиваясь к худощавому бородачу, неуверенно обнимавшему девицу вполне определенного вида, — налей товарищу! Пусть с нами за удачу выпьет.

Еле уловимым жестом остановив официантов, готовых ринуться к ним, Маккольн нагнулся к уху парня и спокойно дохнул в него. На русском языке дохнул. На одном из того десятка языков, которыми владел в совершенстве.

— Мой юный друг! Ведите себя прилично. Вы находитесь в китайском квартале и здесь, вообще-то, не принято подобное изъявление чувств.

— О, — заорал парень, совсем не сбавляя оборотов, — ты что, русский что ли? Земеля, блин!

И полез было целоваться, но был остановлен холодным, каким-то змеиным, взглядом Маккольна:

— Я — американец. Американец, довольно уважительно относящийся к вашей стране. И поэтому мне совершенно не хотелось бы присутствовать здесь во время падения ее авторитета.

И Дэн показал глазами на трех вышибал, подтягивающихся к столику русских.

— Авторитета… — внезапно презрительно скривился парень и опрокинул стакан в широко открытый рот. Только крякнул потом утробно. — Авторите-е-ета, — повторил. — У нас этот авторитет давно уже ниже плинтуса упал. Ну, ничего, — пьяно взмахнул он рукой, — если держава ни на что не способна, то мы сами покажем, что к чему!.. Мы, у кого мозги есть. И бабки. Мы еще вас, америкосов, покупать будем! Или на буксире за собой тащить. Снова же, за ваши кровные.

Он внезапно нагнулся к Маккольну, немного смешно, словно утенок — крылья, оттопырив назад вытянутые руки:

— Не изволите ли на орбиту прокатиться? Агентство космического туризма «Дальтур» к вашим услугам. Эх, братишка, — выпрямился он и, в конце концов, все-таки полуобнял Дэна, — мы такой контракт заключили!.. Космодром будем частный строить!.. Присоединяйся, отметим это дело!

— Благодарю, — Дэн осторожно снял руку русского со своего плеча. — С удовольствием, но не могу. Спешу очень. Тоже по космическим, — усмехнулся он, — делам. А вы, все-таки, это дело потише отмечайте. В чайнатауне свои правила.

— Китайцы!.. — забормотал парень, засунув руки в карманы брюк и начав что-то сосредоточенно искать там. — Американцы!.. Русские!.. Евроазиаты-азиатоопы, мать их!.. Конкуренция… Стаи… Джунгли с пампасами какие-то!..

Наконец, то, что он искал, было благополучно найдено, и русский протянул Маккольну белый прямоугольник визитной карточки.

— Вот. Если нужен буду, звони, дружище! Понравился ты мне, братан!

Дэн только головой повертел да улыбнулся растерянно. Эта улыбка была приклеена к его лицу и тогда, когда он уже втискивался в желтое такси, на ходу приказывая водителю двигать в Гестаун. Машина мягко тронулась с места, а Маккольн, сидя на заднем сидении, все еще вертел в руках полученную визитку. В конце концов, бросил это занятие и невнимательно прочел: «Тресилов Олег Анатольевич. Туристическое агентство „Дальтур“ (Владивосток, Россия). Директор по внешним связям».

Откинувшись на мягкую спинку сиденья, Дэн задумался. Что это говорил там… Как его?.. Маккольн снова взглянул на визитку. Тресилов Олег Анатольевич. Про частный космодром что-то?.. Черт! А ведь, если бы это было правдой, то могло бы стать и вариантом. Вполне, кстати, официозным вариантом. Который можно было бы провести через, скажем, Лунную Республику.

Нет, не зря, не смотря на определенную иронию некоторых своих коллег, Дэн не прекращал контактов с этими чудаками, используя их «в темную». Все-таки, ребята, идея Республики была хорошей идеей. Перспективной идеей. Согласно некоторой информации из Белого Дома, там снова начинает вариться план колонизации Луны. Посмотрим, посмотрим… Как бы господину президенту не пришлось принимать окончательное решение по этому вопросу с ним, Дэном Маккольном. А не с руководством «космических» держав.

Однако для этого на данном этапе необходимо брать контроль над ситуацией в свои руки. Иначе нечем будет торговаться с ребятами из Вашингтона. А они еще ему нужны. Очень нужны. Пока нужны.

Такси проскочило мимо памятнику Джеку Дейгтону по кличке Гесси, от которой и получил название этот район города — отреставрированный квартал первых поселенцев. А сам Гесси, владелец первого салуна будущей столицы золотоискателей, лесорубов и охотников, вместе со своим неизменным бочонком виски, стал символом не только Гестауна, но и всего Ванкувера. Туристы обычно валили сюда толпами. Но сегодня их что-то было маловато. Возможно из-за последних событий? Это русским все ни по чем, вспомнил Маккольн подгулявшую компанию и заснул визитку в кармашек своей джинсовой рубашки.

Автомобиль мягко затормозил возле одного из престижных коттеджей — отказывать себе в комфорте Дэн не любил. Благо и средства это позволяли. Особенно после раскопок папашиного бомбоубежища и странного объекта, найденного неподалеку от него. Найденному, благодаря бредовым летающим тарелкам и… И черномазому Дику Хастону, чтоб его!..

Спокойно, Дэн, спокойно. Кстати, где это тот все-таки запропастился? После событий почти двух десятилетней давности следы ниггера исчезли окончательно. А странное чувство его постоянной близости Маккольн списывал только на некоторые свои личные психические особенности, появившиеся после того, как его безжизненное тело с изуродованным черепом было вытащено Радживом из заброшенного провала.

Маккольн скрипнул зубами, открывая двери в гостиную. Жаль, конечно, что не придется возвращаться в этот обжитый дом, но… Но глупо жалеть о замке, имея виды на приобретение дворца. И дворца, в полном смысле этого слова, заоблачного.

Пока же, открывая застекленные двери своего, вполне земного, жилища и мягкой походкой вскальзывая в прохладный холл, Дэн думал о том, что сегодня, перед отлетом, он и предположить не мог, что всего через несколько часов снова окажется дома. И лишь для того, чтобы затем покинуть его навсегда.

Впрочем, не только Дэн не предвидел такого развития событий. Потому что из-за дверей, в которые упирались деревянные ступени лестницы, ведущей на второй этаж, и за которыми находился рабочий кабинет Маккольна, послышался еле различимый шорох. Настолько «еле», что Дэн, замерший внизу посреди просторного холла, никогда бы ничего не услышал, если бы не был обладателем ментоусилителя.

А поскольку он им был, то сначала Маккольн напряженно выпрямился, а потом начал медленно и предельно тихо подниматься по лестнице. Поднявшись, прислонился ухом к дубовой двери. За ней явственно слышались осторожные шаги. Вот они пересекли комнату по диагонали и затихли в ее дальнем углу. Маккольн резко распахнул тяжелые створки.

Если бы человек в яркой клетчатой рубашке, стоящий спиной к Дэну и склонившийся над его рабочим столом, бросился бы на хозяина дома, то был бы обречен. Человеческий механизм, могущий легко расправиться сразу же с несколькими натренированными представителями морской пехоты, не оставлял вору никаких шансов. Но тот даже не попытался обернуться. Только окаменел на какое-то неуловимое мгновение, а потом, так полностью и не разогнувшись, тараном пошел на широкое окно, вываливая его и бросая тело со второго этажа прямо на аккуратный, покрытый развеселой зелененькой травкой, газон.

Когда Маккольн подскочил к подоконнику, хрустя острыми стеклянными осколками, вор уже прыгал через невысокий заборчик, упершись в него огромными черными ручищами. Он так и не обернулся. Но что-то в его спортивной, хотя и немного грузной, фигуре, показалось Дэну знакомым. Почему-то — зловеще знакомым.

Таксист, выскочивший ему навстречу (Маккольн оценил отвагу шоферюги и решил предельно увеличить количество чаевых), был сметен с дороги ударом крепкого кулака. И через несколько секунд клетчатая рубашка исчезла за поворотом. Водитель, уже принявший вертикальное положение, взглянул вверх и, встретившись взглядом с Маккольном, обескуражено развел руками. Дэн только успокоительно помахал ему в ответ. Да, такого в их районе давно не наблюдалось. И еще… Откуда же все-таки это тягучее и неприятное чувство «узнавания» чернопупого ворюги?

Дэн снова взмахнул рукой, успокаивая уже себя самого, и начал быстрый осмотр места происшествия. С одновременным сбором всего самого необходимого, что нужно было забрать с собой. Открывая ящики столов, перебирая шуршащие бумаги и складывая черные квадратики дискет, он включил телефон, попутно прослушивая сообщения, оставленные на автоответчике.

— Мистер Маккольн, первого октября в Торонто состоится научная конференция по теме «Искусственный интеллект — реалии и перспективы»…

— Дэн, это — Руди. Срочно свяжись со мной…

— Если вас заинтересует наше предложение, вы можете сделать заказ по телефону…

— Босс, не забудь захватить с собой…

— Объединенный уфологический центр имеет честь сообщить вам…

— Тебе конец, Маккольн. Стопроцентный конец. Абсолютный. — Голос Салеха был холоден, как клинок из дамасской стали. — А если твои людишки не пошевелят своими куцыми мозгами, то и им. Это война, Маккольн. Война, на уничтожение всей вашей шайки. Шайки грязных гяуров, которые хотят властвовать не только над народами, но и над каждым отдельным человеком. Шайки, которая хочет превратить людей в стадо механических баранов для того, чтобы проклятые империалисты стригли с них свои поганые деньги. Шайки, у которой не осталось ничего человеческого в этом, пока еще человеческом, благодаря Аллаху, мире. Прощай, Маккольн. Твое место в аду и ты сам ускорил свой путь туда, включив автоответчик…

— Ч-черт!!! — вывернул Дэн свое тело в направлении выбитого окна, понимая, что уже почти ничего не успевает сделать.

Его спасло только то, что араб переусердствовал в своей самоуверенности. Поэтому ту долю секунды, которую ментоусилитель подарил перепуганному телу Маккольна, оно использовало с полной отдачей. С той самой отдачей, которая вышвырнула его на газон и потащила к ограждению. Подальше от багрово-черного бутона взрыва, разбрасывающего во все стороны обломки того, что еще совсем недавно было соединено в конструкцию солидного коттеджа.

Маккольна по широкой дуге бросило на разламывающийся штакетник, и острая боль пронзила правую ногу. Но перед тем, как барабанные перепонки разорвал налетевший грохот, он успел различить внизу слабый хруст. Хруст ломающейся конечности.

Расширенными от ужаса глазами Дэн уставился на, набухающую кровью, штанину. Однако совсем не вид крови потряс его.

Разодрав брюки, из кровоточащего мяса в ткань вонзился обломок… Нет, не кости. А чего-то серого, поблескивающего на изломе безжизненными зернами металла. Арматурного. И ужасного в этой арматурности, заменившей живые ткани человеческого скелета.