Танцовщица Гора

Глава 33 Пыль

Я стояла на коленях у костра. Тэйбар сидел по другую сторону. Мы по-прежнему находились в нашем маленьком лагере среди деревьев, у края луга. Уже почти стемнело. Позади мужчины расстилалось приблизительно пятьдесят футов очищенного пространства. За моей спиной уже начинались деревья и кустарник. Я была полностью обнажена. Он не позволил мне никакой одежды, даже пояс и лоскут ткани, подаренный моей подругой, которые он ранее с меня снял сразу после отъезда Мируса и Тупиты, так и остались лежать среди его вещей,

— Теперь лагерь в порядке? Твоя работа закончена? — поинтересовался Тэйбар.

— Да, Господин, — ответила я.

Я изо всех сил постаралась, чтобы приготовить для него нечто съедобное. Теперь оставалось только надеяться, что он не будет сильно недоволен. Поел он, молча, но обильно. Возможно, я приготовила что-то не слишком ужасное, по крайней мере, немедленно порки не последовало. Плеть вообще очень осязаемый символ отношений между рабовладельцем и рабыней. И рабыня прекрасно знает, что стоит только хозяину почувствовать неудовольствие, это быстро станет чем-то большим, чем просто символ.

После того, как мужчина начал есть, он, скомандовав мне, встать около него на четвереньки, сунул мне в рот кусок хлеба. Потом Тэйбар, время от времени, бросал мне объедки прямо на разбросанные передо мной листья. Мне следовало есть их не используя рук.

Я смотрела на него чисто по-женски, и понимала, что я не хотела бы принадлежать никакому другому, более слабому мужчине. Он командовал мной, а я повиновалась. Я была его собственностью.

— Возможно, Господин не будет связывать свою рабыню, — намекнула я, и сникла под его пристальным взглядом.

Я не могу отрицать, что мне нравилось быть связанной, как в физическом, так и в социальном смысле этого слова, поскольку, это было своего рода материальное доказательство моей женственности и моего места в природе. Конечно, он мог бы связать меня на ночь, просто на всякий случай, чтобы обезопасить. С другой стороны, я надеялась, что он свяжет меня не на ночь, а сейчас, на время этого вечера, просто чтобы дать мне ясно понять, что я была рабыней. И мне даже было не важно, была бы это немногим более чем символическая привязь, или он связал бы меня так, чтобы сделать совершенно беспомощной и неспособной сопротивляться его вниманию, независимо от того, каким бы оно могло быть.

— Ты — женщина, созданная для того, чтобы быть связанной, — улыбнулся он, однако даже не пошевелился, чтобы пристегнуть цепь к ошейнику или наложить на меня какие-либо иные узы, как и не приказал мне принести ему цепи или веревки, которые могли бы быть помещены на мое тело.

— И для того, чтобы любить, Господин, — смело добавила я. — Я создана еще и для любви!

Тэйбар нахмурился.

— Простите меня, Господин, — поспешно сказала я.

Безусловно, я уже носила самые изумительные и приносящие радость узы из всех, какие только возможны, узы моей женственности, узы моего рабства, естественного и законного, и узы моей любви.

Встретившись с его глазами, я раздвинула колени еще чуть-чуть шире. Он нисколько не удивился, заметив мое движение.

— Хитрая рабыня, — усмехнулся мужчина.

— Простите меня, Господин, — вздохнула я, и значительно сузила расстояние между коленями.

— Э, нет, — протянул Тэйбар. — Верни колени на место, Хотя нет! Расставь их еще шире, чем они были до этого.

— Да, Господин, — кивнула я, разводя колени настолько широко, насколько смогла.

Само собой, ведь теперь я была простой рабыней, обязанной повиноваться приказам ее владельца. Как же далеко показалась мне в тот момент библиотека на Земле.

— Я могу говорить, Господин? — спросила я.

— Говори, — позволил он.

— Фульвий, один из тех бандитов, говорил, что не желает оставлять врагов за своей спиной, — припомнила я.

Мой владелец понимающе кивнул и сказал:

— В этом я с ним полностью солидарен.

— Но ведь Вы освободили Семпрония и Каллистэна, — заметила я. — Вы даже оказали им гостеприимство, предоставив нас с Телой для их удовольствия.

— Они не враги, — пожал плечами Тэйбар.

— Я понимаю, — кивнула я.

— Врагов нужно остерегаться, — пояснил он, — и чем благороднее они, тем они опаснее.

— Честно говоря, меня удивляет, что Вы до сих пор остаетесь в этом лагере, — сказала я. — Насколько я поняла, это было сделано из уважения к Мирусу, которому требовалось время для восстановления.

— Возможно, — не стал отрицать Тэйбар.

— Но Вы не уехали вместе с ним сегодня, — заметила я.

— Нет, — кивнул он.

— Возможно, в таком случае, Вы намерены покинуть лагерь завтра утром? — полюбопытствовала я.

— Возможно, — не опроверг, но и не подтвердил моего предположения он.

Я посмотрела на своего хозяина. Он так до сих пор и не воспользовался мной, ни на Земле, ни в первом доме моей неволи, чему причиной была моя девственность, которая, как оказалось, защитила меня, поскольку поднимала мою цену торгах, по крайней мере, для определенных покупателей. Возможно, это действительно имело место быть, вспомнить хотя бы какие деньги заработал на моей девственности Хендоу, разыграв ее в лотерею. В течение долгого времени я была для него потеряна. Но вот он нашел меня здесь, на лугу около развалин фермы. Я снова в его власти. Он объявил меня своей собственностью по праву меча. Я стала его, его рабыней! Но он все еще не использовал меня. Даже наоборот, он сначала отдал меня Семпронию, а потом я должна была служить Мирусу. Но ведь он зачем-то искал меня в течение многих месяцев. Уж не за тем, чтобы использовать меня для удовольствия других. Я бросила на него мимолетный взгляд. Уверена, что он должен был хотеть меня. В конные концов, он сам признался мне в этом! Я задрожала. Признаться, меня немного пугало, и одновременно ужасно возбуждало то, что я стала объектом его желания, гореанского желания. Это его желание было настолько сильным, безжалостным и абсолютно бескомпромиссным. И все же, мне казалось, что он должен был питать ко мне хоть какие-то нежные чувства. Конечно же, должен! Он должен желать меня очень сильно! Возможно, он даже любит меня, как бы абсурдно, это не могло показаться. Действительно ли это так уж невозможно? Он должен любить меня! Должен!

— Что это с тобой? — поинтересовался Тэйбар.

— Ничего, Господин, — торопливо отозвалась я.

Я снова, украдкой, окинула его взглядом, и во мне появилась уверенность, что он любит меня!

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — уточнил он.

— Да, Господин, — поспешила заверить его я, и, не выдержав, позвала его: — Господин!

— Что? — отозвался Тэйбар.

— Я принадлежу вам, — сказала я. — Я — Ваша рабыня.

— Да. И что? — спросил он.

— Просто мне было бы любопытно узнать, каков мой статус, Господин, — ответила я, попытавшись схитрить, и определить степень его чувств ко мне.

— Твой статус? — прищурился мужчина.

— Да, — кивнула я. — Какая я рабыня?

— Что Ты имеешь в виду? — уточнил он.

— Ну, я — высокая рабыня? — поинтересовалась я.

— Плетей хочешь? — спросил он в ответ.

— Нет, Господин!

— Повернись, — приказал он. — На колени. Голову в землю, руки на затылок.

— Да, Господин! — всхлипнула я, но торопливо повиновалась.

Мне уже приходилось стоять в этой, обычной для унизительного насилия рабыни, позе.

— Ой! — взвизгнула я в первый момент.

А потом я вздрагивала, задыхалась и кричала снова и снова. Закончив с моим, то ли использованием, то ли наказанием, мужчина встал и ногой отпихнул меня на землю. Лежа на боку, и все еще вздрагивая, а испуганно посмотрела на него.

— Вот это — твой статус и вид рабыни, которой Ты являешься, — сообщил он мне.

— Да, Господин, — всхлипнула я.

— Говори свой статус, рабыня, — приказал Тэйбар.

— Я — низкая рабыня! — проговорила я дрожащим голосом.

— Более того, Ты нижайшая из самых низких рабынь! — добавил он.

— Да, Господин!

В моих глазах стояли слезы. Для меня со всей очевидностью открылась истина, я была полной рабыней этого мужчины, у которого не было ни малейшего намерения, ни в малейшей степени идти на компромисс со мной, или ослаблять режим моей неволи. Он выбрал меня на Земле не для того, чтобы сделать рабыней наполовину. В тот момент я испытывала смешанные чувства. С одной стороны я была дико благодарна ему за то, что была взята им, но, с другой стороны, он дал мне слишком мало времени и удовольствия. Его внимание было и его доминированием и дисциплинарным взятием, но, тем не менее, я плакала от счастья и упивалась им. Это было первое его прикосновение, пусть высокомерное и пренебрежительное, которое мой господин мне предоставил. Но даже притом, что я могла бы быть для него низкой рабыней, и даже, и у меня не было в этом ни малейшего сомнения, теперь я была среди самых низких рабынь, я ничуть не впадала в уныние, и даже не была разочарована. Прежде всего, я знала, что женщины, сохраняемые в качестве самых низких рабынь, а порой и более сурово, зачастую оказываются самыми любимыми. Для меня не было секретом, что многие влюбленные в своих рабынь рабовладельцы держат своих возлюбленных, как самых низких из рабынь. Я даже не сомневалась, что Мирус будет держать Тупиту именно как таковую. Уже покидая лагерь, она была закована в наручники. Знала я и о том, что даже самые высокие из рабынь иногда становятся объектом такого же властного использования, чтобы свою очередь они могли бы, к их позору, расстройству и удовольствию, обнаружить себя одетыми в тряпье и приставленными к самым неприятным работам. Такое обращение должно напомнить им, что они — рабыни, и должны повиноваться своим владельцам. Такое принуждение, имеет тенденцию подтверждать положение женщины и возбуждать ее. Даже если я не была любима, теперь у меня не осталось ни малейшего сомнения, что я была страстно желаема, и что отныне мне нечего бояться, что Тэйбар не будет использовать меня как рабыню для своего удовольствия. Более того, жесткость моего им использования только удвоила мое рабское желание служить ему и любить его. Было ясно, что он знал что делал, когда выбирал меня на Земле.

— Можешь вернуться в прежнее положение, — бросил Тэйбар.

— Спасибо, Господин, — проговорила я, возвращаясь на место и становясь на колени по другую сторону костра.

Я все еще тряслась от возбуждения. Столь краткое использование только еще больше разогрело меня. До некоторой степени я была пристыжена и огорчена, возможно, в результате моего земного происхождения, но главным образом я была несказанно рада, благодарна и влюблена. Я трепетала перед ним. Он захотел меня, и просто взял. И сделал со мной, все что захотел. Этот мужчина будет обращаться со мной так, как ему нравится. Он не пойдет на заключение со мной какого-либо компромисса. Я была его рабыней.

— Я могу говорить? — спросила я.

— Можешь, — кивнул Тэйбар.

— Откуда Вы узнали, что можете доверять Семпронию и Каллистэну? — полюбопытствовала я.

— Думаю, что у меня есть некоторое умение просчитывать мужчин, — ответил он.

— А женщин Вы тоже можете просчитать? — спросила я.

— Можешь не сомневаться, — усмехнулся Тэйбар.

— А что Вы увидели во мне?

— Выпрями тело, колени шире, — скомандовал он, и когда я покорно выполнила его команду, добавил: — Я просчитал, что Ты — изумительная рабыня, которой не хватало только сильного владельца, чтобы достичь полного совершенства ее женственности.

— Это верно, Господин, — признала я, краснея и опуская голову.

Признаться, я уже пожалела, что спросила об этом. Меня так смутил его ответ! Такое впечатление, как будто он смог прочитать мои самые скрытые мысли и потребности. Неужели я действительно оказалась столь открыта для него? Похоже, что мои мысли и потребности были столь же обнажены для него, как в данный момент, по его желанию, было обнажено мое тело.

Неожиданно для меня Тэйбар встал и, сходив к куче своих вещей, принес немного масла и оселок. Усевшись на прежнее место, мужчина вынул меч из ножен и начал медленно, терпеливо, заботливо править свой клинок. Гореанские мужчины всегда подтачивают свои мечи лично. Они не склонны доверять режущую кромку своего оружия никому, кроме самих себя. Его меч беспокоил и одновременно очаровывал меня. Я уже видела, что может сделать такая вещь в опытных руках.

— Имей в виду, что мы должны говорить только по-английски, — предупредил Тэйбар, не глядя на меня.

— Хорошо, Господин, — по-английски ответила я, хотя не понимала, почему мы должны общаться именно на моем родном языке, и почему он напомнил мне об этом сейчас.

— Мы должны суметь обойтись им, насколько это возможно, — сказал он.

— Господин? — позвала я его, когда молчание немного затянулось.

— Ты знаешь, что если плеснуть масло, на тлеющие темноте угли, оно вспыхивает очень ярко, и на мгновение ослепив, мешает нормально видеть? — поинтересовался он.

— Да, Господин, — кивнула я.

— Но сейчас еще слишком рано, чтобы огонь утих, пока еще рано, — пробормотал он.

— Да, Господин, — озадаченно сказала.

Некоторое время я зачарованно смотрела, как двигался по лезвию оселок, медленно, плавно, равномерно.

— Если кто-то появится за моей спиной, Ты, конечно, увидишь его практически мгновенно, — предположил Тэйбар.

— Да, Господин, — кивнула я. — Позади Вас около пятидесяти футов свободного пространства.

Мужчина медленно кивнул головой, не переставая водить оселком по клинку.

— В свою очередь, — продолжил он, — если бы кто-либо захотел приблизиться к лагерю незамеченным, то он бы предпочел подойти с другого направления, то есть из-за твоей спины, где есть деревья и кустарник.

— Я полагаю, что так, Господин, — согласилась я.

— Не оглядывайся, — предупредил он.

— Хорошо, Господин, — встревожено кивнула я.

— Такой индивидуум, мог бы какое-то время выжидать своего шанса на то, чтобы приблизиться незамеченным максимально близко.

— Господин? — уже испуганно спросила я.

— Ты помнишь, куда именно мы ходили сегодня на прогулку? — осведомился Тэйбар.

— Конечно, — ответила я.

— А Ты помнишь тела тех двух животных на лугу, — спросил он.

— Да, — кивнула я.

Честно говоря, мне не доставило большого удовольствия смотреть на них, но Тэйбар привел меня к ним на привязи, так что большого выбора у меня не было. Они лежали там, в траве, и надо признать, что выглядели отнюдь не привлекательно. Потом, мужчина смилостивился надо мной и увел в лагерь.

— Ты не заметила в них ничего необычного? — поинтересовался он.

— Нет, — покачала я головой.

— А разве Ты не обратила внимания на то, что каждое тело было покрыто пылью? — напомнил мужчина.

— Да, — припомнила я.

— Как Ты думаешь, как она попала на тела? — спросил он.

— Может ветром принесло, — предположила я.

— Нет, — усмехнулся Тэйбар, — Только не на лугу.

— Тогда я ничего не понимаю, — призналась я.

— Ты не понимаешь значения той пыли? — уточнил он.

— Нет, — ответила я.

— У них тоже есть свои церемонии и обряды, — пояснил Тэйбар.

— У них? — не поняла я.

— Да, у тех существ, — кивнул мой господин. — И та пыль является частью церемонии.

Я замолчала, почувствовав, как тонкие волоски в основании моей шеи встали дыбом.

— По крайней мере, мне так кажется, — добавил Тэйбар. — Ну вот, с правкой лезвия почти закончено. Теперь, как можно было бы ожидать, я должен осмотреться.

— Ох, Господин, — испуганно выдохнула я.

— Ты что-то заметила? — осведомился он.

— Нет, Господин.

— Он должен подойти от подветренного направления, — заметил Тэйбар.

— Да, Господин.

— Если у тебя будет время, Ты не должна вставать, — проинструктировал он меня, — лучше завалиться на бок. Потом, Ты сможешь подняться и убежать.

Он проговорил это с неестественным спокойствием. Движения оселка по лезвию по-прежнему оставались такими же плавными и неторопливыми, но я буквально кожей ощущала, что каждый нерв, каждая клеточка его тела были напряжены и готовы к действию.

— У меня будет возможность только для одного удара, — сообщил он мне.

Острие его меча теперь было нацелено почти прямо на меня.

— Ты помнишь, в каком направлении я послал Телу, Мину и Кару? — уточнил Тэйбар.

— Да, — растерянно кивнула я.

— В том направлении находится лагерь Пьетро Ваччи, — напомнил он. — Это также выведет тебя на дорогу Виктэль Арии.

— Господин! — воскликнула я.

— Ты все поняла? — уточнил Тэйбар.

— Да, — прошептала я.

— И помни, что в этом мире для тебя нет никакого шанса на побег или свободу. Ты — просто рабыня в ошейнике. Так что послушайся моего тебе совета, просто как можно скорее подчинись первому же встреченному тобой мужчине или мужчинам, которые, на твой взгляд, способны тебя защитить. Если же Ты не сделаешь этого сама, то тебя все равно поймают, но тогда Ты будешь считаться беглянкой, со всеми вытекающими печальными последствиями такой глупой неосмотрительности.

— Я — рабыня, Господин, — сказала я. — Я не хочу быть свободной.

— Ты и не будешь, — заверил он меня.

— Просто я боюсь, — призналась я, — ужасно боюсь.

— Не бойся, — успокоил меня Тэйбар. — Он не придет.

— О, Господин, — облегченно и радостно вздохнула я, — Господин!

Я почувствовала невероятное облегчение. Мое тело расслабилось. Я наклонилась вперед, к нему, к моему господину, и почти в то же самое мгновение меня парализовал обрушившийся на меня сзади внезапный, животный, оглушающий рев. Я кожей ощутила нависшее надо мной огромное тело. Тэйбар вскочил на ноги, и прямо над внезапно вспыхнувшим огнем ткнул мечом в темноту, сгустившуюся позади меня. Я обернулась и увидела над собой тело и челюсти монстра, потом две огромные, мохнатые лапы протянулись и сомкнулись вокруг Тэйбара. Я дико завизжала. Я находилась прямо между этим и моим владельцем. Не раздумывая, как мне и было приказано, я повалилась на бок. Потом, поднявшись на четвереньки, я отползла в сторону. Оказавшись в темноте, я обернулась назад. Костер разметало в мелкие брызги. Теперь крошечные яркие точки, разбросанные посреди опавших листьев, с трудом позволяли разглядеть темную массу, состоящую из двух фигур, одной гигантской звероподобной, и второй поменьше, человеческой, мужской, сцепившихся одна с другой. Масса покачивалась, переступала босыми лапами и обутыми в сандалии ногами, словно ища точку опоры, борясь за то, чтобы остаться на ногах.

Мой господин сказал, что зверь не придет, но откуда он мог знать это? Теперь до меня дошло, что он сказал это в точно определенное время, даже не посмотрев за мою спину! Он точно знал, что монстр там! Как только он произнес эту фразу, я, почувствовав облегчение, расслабилась, и тонус моего тела изменился. Вероятно мой вид, а возможно даже и запах дал сигнал зверю, что его присутствие не обнаружено, не подозревается, что мы не готовы, что мы считаем себя в безопасности, что сейчас самый подходящий моментом для нападения. Естественно, что вначале следовало избавиться от мужчины. Женщиной, безоружной и голой, можно было бы заняться позже, если вообще стоило тратить на нее свое время и силы.

Темная, состоящая из двух фигур масса, замерла около остатков костра, и теперь казалась почти неподвижной. Я подалась вперед, пытаясь хоть что-то разобрать, и радостно вскрикнула.

— Тука, — хриплым голосом позвал меня Тэйбар.

— Да, Господин! — закричала я.

— Разрешение… сбежать… отменяется…, - сообщил мне он, произнося слова медленно, по одному.

— Да, Господин! — воскликнула я.

На моих глазах длинные мохнатые руки гигантского животного, медленно расслабились, их хватка на теле моего господина исчезла. Туника Тэйбара была разорвана в клочья. Честно говоря, я не была уверена, сможет ли он стоять сам, не опираясь на тушу животного.

— Разведи огонь, — приказал мужчина.

Звук его голоса показался мне странным, глухим и резонирующим. Похоже, ему приходилось напрягаться даже для того чтобы просто говорить.

Я торопливо бросилась собирать рассеянные угли прежнего костра, сгребая их к кострищу, туда же полетели подобранные по пути ветки. Я проследила также за теми, пока еще крошечными огоньками, что вспыхнули в сухой листве в стороне от костра. Было нетрудно найти их все и погасить, просто засыпав их землей, или затоптав.

Потом, я занялась костром всерьез, натаскав несколько охапок хвороста, из кучи заготовленной заранее мной и Тупитой. Я мельком взглянула в глаза монстра, обращенные на меня. Трудно сказать осознавал ли монстр то, что видел. Его глаза показались мне невыразительными. Он все еще стоял на ногах. Из его груди торчала рукоять вбитого по самую гарду меча. Похоже, что зверь сам, прижимая к себе Тэйбара, своей же собственной силой вогнал сталь себе в сердце. Мой господин немного отстранился. Его руки и грудь были залиты кровью, но я надеялась, что от была кровь животного. Мужчина дрожал от возбуждения. Наконец, монстр осел на бедра, перед разгоравшимся огнем. Он покачал головой, медленно завалился на спину. Эфес меча при этом примерно на один дюйм выехал из его груди. Наверное, острие уткнулось во что-то твердое под его спиной. Животное медленно, словно нехотя, дотянулось до рукояти своими огромными шестипалыми руками или лапами. Но пальцы лишь коснулись меча, но так и не смогли сомкнуться на нем. Потом руки ослабли совсем, и упали на землю. Кровь хлынула из пасти зверя.

Мой господин посмотрел на меня. Он тяжело дышал. Его заметно потряхивало.

— Ложись на него, — приказал он мне, — на спину, головой вниз.

Я быстро бросила хворост, который так и держала все это время в руках, в костер, и легла на спину поперек туши животного. Меня саму затрясло от страха. Монстр все еще был жив. Я чувствовала его тепло, движения его тела во время вдохов и выдохов, сырость его крови под моей спиной. Оружие моего владельца по-прежнему торчало из его груди, слева от меня, прями около моей талии. Мужчина, тяжело дыша, уставился на меня. Потом, внезапно, грубо, отчаянно, нисколько не заботясь обо мне, раскинул мои ноги в стороны. Мы оба были живы! Мы выжили!

— Господин! — вскрикнула я, раздавленная и пронзенная, покорная его красоте, славе, натиску, его нетерпеливой, беспощадной, торжествующей мужественности.

Он взял рабыню, свою собственность, использовав ее для своего удовольствия, прямо на теле побежденного им еще живого животного. Трудно описать значение, сложность и эмоциональную мощь этого акта. Это был акт жизнеутверждающей агрессии, живучести, наслаждения и собственной значимости. Это было исторжение из себя страха смерти, это была благодарственная молитва судьбе и удаче, это было утверждение жизни, это был крик дикого верра в горах, прыжок рыбы через порог, рев ларла, шипении слина, крик тарна в небе. Только тот, кто стоял на самом краю смерти, знает истинную ценность жизни.

Потом, Тэйбар аккуратно поднял меня с тела животного, поцеловал и надолго прижал к себе.

— Завтра мы оставим лагерь, — сообщил он.

— Значит, Вы ждали именно его? — спросила я.

— Да, — признал Тэйбар.

— Он мертв? — с опаской посмотрев на монстра, спросила я.

— Мертвее не бывает, — заверил меня он, и, отпустив меня, подошел к туше, выдернул и вытер о мех животного свой меч.

— Значит, Вы не хотели оставлять врага за своей спиной, — поняла я.

— Я его и не оставил, — усмехнулся Тэйбар.

— Он мог последовать за Вами? — поинтересовалась я.

— Он бы последовал, — уверенно ответил мой господин.

— Вы знали, что он был где-то рядом, — предположила я. — Это из-за пыли на других, на тех, что остались на лугу.

— Я предполагал, что он задержится здесь, — кивнул мужчина. — А пыль убедила меня, что мое предположение было верно.

— Кажется, Вы что-то знаете об этих существах, — заметила я, вздрогнув, как от холода.

— Знаю, — признал он, — но очень немногое.

— Что Вы собираетесь делать с ним теперь? — спросила я.

— Надо оттащить тело на луг и положить рядом с остальными, — объяснил Тэйбар, — и символически похоронить, посыпав горстью пыли, как это было сделало с другими. Все же это вопрос обрядов и соответствующих церемоний.

— Это — всего лишь животное, — неуверенно сказала я.

— Нет, — покачал головой мужчина, — это — больше чем животное.

Я удивленно посмотрела на него.

— Он один из Народа, — сказал он.

— Да, Господин, — плохо понимая его фразу, ответила я.

— Останешься здесь, — приказал Тэйбар.

— Да, Господин.