Танцовщица Гора

Глава 19 Улицы Аргентума

— Сэр, — позвала я, — простите меня за то, что я осмелилась заговорить с Вами, но только доброта вашего лица поощряет мою смелость.

— Леди? — удивленно переспросил мужчина.

— Понимаете, я оказалась в отчаянном положении, — жалобно прошептала я.

— Ты — попрошайка? — удивился он.

Я низко опустила голову, как будто стыдясь своего позора.

— Простите меня, Леди, — смутился мужчина. — Сейчас трудные времена.

Я подняла лицо, сверкнув глазами над завесой.

— Вы понимаете меня, — прошептала я.

— Простите, я был груб, — развел он руками. — Мне очень жаль.

— Такой человек, как Вы не может быть грубыми, — почти всхлипнула я. — Мне ясно, что Вы добрый и благородный.

Да, а еще он был крупным и сильным.

— Я могу чем-то помощь Вам? — осведомился он.

Я немного отстранилась от него, как будто бы в смятении и позоре. Меня научили, как надо играть такие эмоции. Мужчины моего нового владельца долго репетировали их со мной.

— Пожалуйста, — сказал он.

— Я не должна была беспокоить Вас, — отшатнулась я.

— Возможно, Вы нуждаетесь в деньгах, — догадался он. — Я человек не богатый, но немного у меня есть.

— Уж лучше умереть на улице или ошейник, чем то унижение, которому я вынуждена подвергать себя, ради того, чтобы воспользоваться Вашим великодушием.

— Ты голодна? — спросил мужчина.

— Да, — кивнула я.

— Твоя одежда, хотя поношенная и потертая, довольно хорошо сохранилась, — заметил он.

— Я из скромной касты, — пробормотала я.

Признаться, меня крайне нервировал этот момент. Для рабыни, заявлять о своей касте серьезный проступок. Впрочем, точно так же не было бы для нее мудро быть пойманной в одеждах свободной женщины. Это, также, является ужасно серьезным нарушением.

— Из какой Вы касты? — сразу заинтересовался мужчина.

Сам он, насколько я могла видеть по его одежде, был из касты кузнецов.

— Из вашей, — тихо ответила я, — из касты кузнецов.

— Мы одной касты, — кивнул кузнец и, усмехнувшись, сказал: — Хочу заметить, что ваша скромная каста, также и моя. Но где были бы жители городов, не будь нас?

Это было одним из способов сказать на языке касты, что предметы, сделанные из металла важны для развитой цивилизации. Теперь он смотрел на меня довольно доброжелательно и говорил серьезно.

— Вы не нужно были ни на мгновение смущаться при разговоре со мной, — сказал мужчина.

— Вы очень добры, — пролепетала я.

Следует заметить, что по линии касты часто организуются различные благотворительные мероприятия, сообщества помощи братьям по касте и вечерние пикники. Каста чрезвычайно важна для большинства гореан, даже когда не все они занимаются традиционными ремеслами своей касты. Можно сказать, что для гореан каста, то же самое, что для землян национальность. Также можно сравнить с национальностями, родовые организации, такие как кланы, группы кланов, племена, и сообщества объединяемые преданностью Домашнему Камню, обычно жители одной деревни, поселения или города. Наверное, в далеком прошлом Гора, эта родовая преданность была сродни преданности политической, но по мере того как жизнь становилась все сложнее а население мобильнее, эти два понятия разделились. В целом, теперь родственные отношения в гореанской общественной жизни играют крайне незначительную роль. Хотя в некоторых городских группах электората, свободные граждане, наделенные правом участвовать в выборах и референдумах, по-прежнему основываются на них.

— У меня с собой есть шесть бит-тарсков, — сказал он. — Я дам Вам три.

Я вспомнила, то чему меня учили. А еще в памяти всплыл эпизод, когда во время одного из занятий, один из мужчин моего хозяина приставил острие своего кинжала к моему животу чуть ниже пупка, вдавил его на четверть дюйма и сообщил мне, что ему ничего не стоит намотать мои кишки на руку.

— Одного было бы более чем достаточно, — обрадовалась я. — Честь не позволит мне взять больше.

— Вот возьмите два, — предложил кузнец.

Для виду поколебавшись, я взяла два бит-тарска. Я торопливо сунула их, усиленно изображая радость, в кошель, висевший сбоку на моем поясе на двух шнурках. Само собой, позже подручные моего хозяина заберут и их.

— Желаю Вам всего хорошего, — сказал мужчина и начал отворачиваться.

Моя рука остановила его движение. Кузнец озадаченно посмотрел на меня.

— Пожалуйста, разрешите мне отблагодарить Вас, — опустив голову, сказала я.

— В этом нет необходимости, — отмахнулся он.

— Я хочу отблагодарить Вас, — не поднимая головы, пролепетала я, и совсем уж шепотом добавила: — по-женски.

— В этом нет необходимости, — повторил мужчина.

— Другие мне говорили, — сказала я, — что я достаточно красива, даже для того, чтобы быть рабыней.

— Я в этом и не сомневался, — заверил он меня.

— Я готова служить Вам, именно как рабыня.

— Я могу найти это в таверне, — улыбнулся он. — А Вы — свободная женщина, к тому же из моей собственной касты.

— И, тем не менее, — настаивала я. — Я готова служить Вам именно так.

— Кто-то заставил Вас служить таким способом за их монеты, я прав? — спросил кузнец.

— Да, — прошептала я, опустив голову еще ниже, как если бы стыдясь.

— Я сожалею, — покачал он головой. — Мне не нужно было выпытывать.

Я стояла перед ним, не поднимая головы.

— Вы бедняжка, — пожалел меня мужчина. — Но те животные, что же это были за негодяи.

— Они — мужчины, — сказала я, шмыгая носом и пожимая плечами, — а я — только женщина.

— Не бойтесь, — успокоил меня он. — Я не собираюсь оскорблять Вас.

— Но я хочу служить Вам, — сказала я, поднимая голову.

Мужчина озадаченно уставился на меня.

— Я же не просто так, выбрала Вас среди других, — сказала я.

— Ах, — тихо вздохнул он.

Это доставило ему удовольствие. Конечно, на самом деле его выбрала не я, а подручные моего владельца. Они украдкой указали мне на него, когда он прошел мимо них.

— Пожалуйста, — попросила я.

Передо мной стоял гореанский мужчина, так что я нисколько не сомневалась, что он меня захочет. Дальше оставался только вопрос преодоления его запретов, связанных с моим воображаемым статусом, ведь он считал меня свободной женщины, членом своей касты и, возможно, некоторые соображения относительно того, что он может использовать в своих интересах мои предполагаемые стесненные обстоятельства.

Я сделала шаг назад, в проход между двумя зданиями.

— Нет, — тихо проговорил мужчина, покачав головой.

Но он не остановил меня когда, я изящным движением, но с определенной, как могло ему показаться робостью, сделав еще один шаг в узкий проход между стенами, сдвинула назад мой капюшон и оттянула вниз мою вуаль.

— Вы красивы, — признал он.

Мои волосы были зачесаны назад и вниз, прикрывая мои уши, а чтобы порывом ветра их не откинуло в сторону, продемонстрировав проколы, они были стянуты в хвост. Он пораженно смотрел на меня. Он любовался мной!

На какое-то мгновение я испугалась, что он меня раскусил. Мужчина вдруг поднял руку, потянувшись к моему горлу, но, немного не донеся, опустил ее. Почувствовав, что он хотел сделать, я оттянула ворот одежды, оголив горло.

— Ох, — выдохнул он, не увидев на мне никакого ошейника.

Мое горло было свободно от ошейника! Я, замерев, стояла перед ним. Думаю, он нашел меня красивой. Мое лицо было открыто для него. Этот факт является весьма значимым для любого гореанина. Глаза мужчины сияли.

— Позвольте мне, распустить перед Вами мои волосы, — прошептала я, поднимая руки.

— Не здесь, — проговорил он, внезапно охрипшим голосом. — Назад. Еще назад.

Не сводя с него глаз, я все глубже отступала перед ним в простенок. Теперь мужчина был возбужден до предела. Наконец мы достигли конца дорожки, моя спина прижалась к стене здания.

— Нет, — внезапно встрепенулся кузнец. — Я не должен использовать Ваше положение.

— Тогда, пусть это будет самым легчайший из всех поцелуев, — прошептала я, — всего одно и лишь самое мимолетное прикосновение моих губ к вашим, или пусть это буду вся я, и так, как Вы того пожелаете.

Мужчина упер ладони рук в стену, по обе стороны от моих плеч. Его голова начала медленно, словно нерешительно наклоняться, все ближе и ближе к моей. Но он все еще боролся со своими желаниями. Неожиданно он поднимал голову и заглянул в мои глаза.

Я вдруг почувствовала себя такой маленькой, слабой и женственной перед ним. Мужчина развязал мой пояс, и он, вместе с привязанным к нему кошелем, упал нам под ноги. Потом он потянулся к распахнутому вороту моей одежды.

Из обычных для свободной женщины предметов на мне была только внешняя, уличная одежда. Так решил мой владелец. Видимо, это была предосторожность, на случай, если я решусь на попытку побега. Подозреваю, что у меня, одетой таким образом, бегство оказалось бы очень коротким. Я даже не посмела бы раздеться, среди свободных женщин, до нижней одежды. Под уличной одеждой была только женщина и ее клеймо.

Глаза мужчины сверкали от еле сдерживаемого желания взять меня.

Но кстати, мой хозяин, не понадеялся на отсутствие нижних одежд и дежуривших поблизости своих людей, и подстраховал себя дополнительной предосторожностью.

Внезапно, движимый страстью и своими потребностями, возбужденный до состояния потери контроля, мужчина распахнул мою одежду…. И замер с открытым ртом

— У вас на животе рабская цепь! — воскликнул он, когда к нему вернулся дар речь.

Практически в этот самый момент на его затылок опустилась дубинка. Подручные моего владельца подоспели вовремя. Но кузнец оказался необыкновенно крепким мужчиной. Им пришлось ударить его еще пять раз прежде, чем он свалился с ног. Я испуганно прижималась к стене.

Один из людей моего владельца, опрокинул кожаный бурдюк и полил пагой лежавшую у моих ног фигуру. Тело, закинув на плечо одного из похитителей, вынесли из прохода. Даже если кто-то на улицах и обратил них внимание, то, учитывая очевидное состояние мужчины, а также запах и пятна паги на его одежде, значения этому эпизоду он не придал. Кузнеца занесли в таверну, как обычно через черный ход.

— Снимай одежду, — скомандовал мне мужчина, не пошедший с остальными, а оставшийся со мной в тупике.

Он уже снял с меня пояс и кошель и теперь деловито заталкивал их в свой мешок. Снятая мною одежда, вместе с капюшоном и вуалью исчезли там же. Я снова осталась голой, за исключением тяжелой цепи на животе. Конечно, у мужчин, с их прямыми бедрами, иногда остается шанс выбраться из такой цепи, но для женщин природа такой возможности не предусмотрела. Запертая на талии, между расширением бедер и выпуклостями грудей, такая цепь находит для себя удобное, прекрасное и надежное местечко. Звенья цепи были скреплены на мне дужкой тяжелого замка располагавшегося на спине. Спереди, к цепи был прикреплен свисающий вниз и лежавший на моем лобке тяжелый металлический диск. На этом диске, так, чтобы это сразу бросалось в глаза был выгравирован большой рукописный «Кеф», первая буква в слове «Кейджера», увеличенная копия того же самого знака, украшавшего мое левое бедро.

Мужчина отложил мешок в сторону и, взяв диск в руку, ощутимо дернул за него, давая мне почувствовать натяжение на цепи, а потом отпустил, позволив железке упасть на мой живот. Видимо это позабавило мужчину, поскольку он от души расхохотался.

— На четвереньки, — скомандовал он мне, резко оборвав смех.

Я поспешно упала на руки и колени на камни проулка. Металлический диск, теперь, покачиваясь, свисал под моим животом.

Ошейник моего хозяина, вытащенный из мешка, снова сомкнулся на моей шее. Только после этого мужчина удалил цепь с моего живота и спрятал в мешок. Из мешка же он достал тунику и поднес к моему рту, намекая, что я должна зажать ее в зубах, и держать до его распоряжения.

Когда я покинула тупик, во мне сложно было найти хоть что-то необычное. Всего лишь еще одна невольница, выставленная на показ, в ее откровенной тунике и плотно подогнанным запертым ошейником на шее. Что может быть банальнее на улице гореанского города.