Тактик.4

Глава 28 Все как учил Сунь Дзы

— Гаскер, принимай командование стражей! — рычу я.

— Занимать оборону у пролома?

— Нет, отсекай стены и отводи за спины щитовиков по стене и на улицах.

— А как же…

— Выполняй!

Гаскер скрежещет зубами, но начинает сгонять стражу по стене, отводя от расстреливаемого участка и бойцы воспринимают этот приказ с явным облегчением. Всё-таки страшно сидеть на стене, когда она ходит ходуном от ударов магией и требушета.

Орки-стрелки занимают позиции на крышах, туда же лезут гномы, рядом сектанты, мрачные, с неживыми глазами.

— Здесь сейчас будет очень жарко, — говорю я, словно смертельный Гидрометцентр.

Тем временем таран сломал ворота… Ну, на них посыпался мусор и гнилые доски, какое-то время они копошились, пытаясь что-то сделать. После чего Альшерио, вероятно, решил, что ворота, как точка прорыва не перспективны, их не удалось преодолеть и погнал своё войско к пролому в стене.

Вся его элита, его лучшие, закалённые в десятках боев латники, его самые свирепые наёмники, все они концентрировались в одном месте.

Если до этого враг осторожничал, был готов отступать, то явно не сейчас.

Ополчение со стены делает десятки выстрелов, даже кого-то убивают… Неважно, это не способно остановить атакующую лавину.

В пролом прорываются первые латники, какие-то чёрные доспехи, я таких ещё не видел, они тут же ощетиниваются у пролома, ожидая, что мы попытаемся их вытеснить за стену.

Логично, но я не намерен поступать так, как ожидает от меня враг.

Их становится всё больше и больше…

В какой-то момент среди нападающих мелькает несколько конников, в том числе и сам лорд Альшерио в своём оскорбительно-великолепном доспехе.

Лорд ворвался сюда, что называется «в сиянии своих прожекторов».

Конь его встаёт на дыбы, он резко, как профессиональный боксёр двигает головой, осматриваясь…

Лорд видит новенькие высокие прямоугольные щиты, которыми перегорожен здоровенный квадрат напротив места прорыва, напротив пролома.

Лицо Альшерио искажает презрительная усмешка.

— А это что за уродство⁈ — взревел он, и его свита подхватила смех. — Ты, самозванец! Думаешь, эти железки, годные только на подносы для моего пира, спасут твоих вонючих крестьян? Думаешь, они спрячутся за ними, как трусливые черепахи в своих панцирях? Мои ветераны одним ударом превратят эти жестянки в мятый хлам, а тех, кто за ними прячется — в кровавый фарш! Они сметут вас!

Я видел, как напряглись ополченцы. Насмешки били по ним не хуже стрел. Страх, смешанный с яростью, гремучая, но нестабильная смесь.

— Держать строй! — рычу я.

При этом я уже нахожусь на крыше, а Гаскер забрался на городскую стену, откуда бросает мрачные взгляды на толпу врагов.

Альшерио притащил сюда по меньшей мере четыре, а то и пять сотен бойцов, ударный кулак такой силы, что он и правда может атаковать в любом направлении. Здесь вся его армия, здесь он сам в минуту, как ему показалось, триумфа. Он пошёл ва-банк, и я тоже.

Я выпрямился во весь рост на самом коньке крыши, чувствуя, как ветер задувает в шлем и приятно холодит кожу.

— Альшерио! — крикнул я. — Ты смотришь, но не видишь! Ты прав, эти щиты — не защита от твоих солдат!

Лорд Гроцци замер, медленно поворачиваясь ко мне. На его лице было написано недоумение.

— Они против огня! — выкрикнул я.

Во внезапно наступившей, неестественной тишине я смотрел ему в глаза и видел, как нахмурились его брови.

На крышах домов, нависавших над улицей-ловушкой, появились десятки безмолвных фигур в темных балахонах. Сектанты. В их руках были простые глиняные кувшины. По моему сигналу они, как один, наклонили их и швырнули их вниз, частью под ноги, а частью и на головы атакующих.

Это был не кипяток и не смола. Это была сырая нефть, смешанная с мёдом (я купил все запасы в городе) порошковой серой и гномьим самогоном, чтобы было более жидким.

Тут были все шестнадцать бочек горного масла, которые я нашёл в городе. Густая, чёрная, вонючая жидкость полилась на головы вражеских солдат, заливая их сияющие доспехи, просачиваясь в сочленения, стекая по шлемам.

В рядах врага на мгновение воцарилось недоумение. Что это? Какая-то новая уловка? Они смотрели на свои измазанные доспехи, на чёрные лужи под ногами, не понимая, что происходит.

— Гришейк! — взревел я. — Поджигай!

Ну да, банально… Я использовал тут же тактику, что и против троллей — снизить мобильность и поджечь.

Собственно, притащив мощный шлем на совещание, я хотел подумать над тактикой, как противодействовать такому бронированному войску.

А никак.

Это же долбанные танки, а у меня против танков в этом мире есть только Молотов. Молотов и противотанковые рвы, больше ничего. Вот я и использовал тот инструмент, который имел, а поскольку Альшерио каждый раз менял свою тактику, я мог применить свой фокус только один раз. Но так, чтобы ярко.

Отряд орков на стенах, ждавший этого момента, дал одновременный залп. Вот и пригодились зажигательные стрелы.

По сути обычные тяжёлые стрелы, но к каждой была примотана просмоленная, горящая пакля. Огненный дождь обрушился на улицу.

И мир взорвался.

Это не было похоже на обычный пожар. Это было похоже на рождение голодного бога, сотворенного из глины и нефти. Воздух разорвал оглушительный рёв, и вся улица, от стены до стены, превратилась в бушующий огненный ад. Чёрная жидкость вспыхнула мгновенно, превращая закованных в сталь воинов в живые факелы. Их победные кличи сменились нечеловеческими, раздирающими душу воплями.

Тяжёлые доспехи и закрытые шлемы, их гордость и защита, стали для них смертельной ловушкой. Раскаленный металл обжигал тело, не давая сорвать с себя броню. Густой, едкий дым забивал лёгкие, ослеплял. Люди метались в панике, натыкаясь друг на друга, падая, пытаясь сбить с себя пламя, но лишь глубже погружаясь в огненное болото.

Сектанты, не обращая внимания на чудовищную жаровню внизу, методично бросали всё новые и новые кувшины, расширяя зону поражения, целясь в конных офицеров, которые пытались навести порядок. Лошади, обезумев от огня и боли, вставали на дыбы, сбрасывая всадников прямо в пламя.

Альшерио стоял посреди этого хаоса, невредимый. Его защищала магия, вокруг его фигуры мерцал прозрачный кокон, от которого отскакивали языки пламени. Но он ничего не мог сделать. Он мог лишь беспомощно смотреть, как его элитная армия, его гордость, гибнет в огне за считанные минуты. Его лицо, видимое сквозь дрожащее марево раскалённого воздуха, было маской ужаса и непонимания. Архитектор этого великого штурма стал зрителем на кремации собственных амбиций.

Некоторые из солдат, те, кто был на краю огненной бури, в отчаянии бросились на отряды ополченцев, державших щиты. Но их атака была хаотичной и не организованной.

Они были в панике, сломлены, напуганы, дезориентированы. Мои «стены» из людей и гномьих щитов, огнестойких и это была их главная особенность, сравнительно прочных, хотя и неповоротливых, приняли их удар, не дрогнув.

А в этом время, ещё не зная в какую ловушку угодил их лорд, атакующая армия за стеной задействовала «тот-самый-дом», что когда-то нашёл Осмер.

Они его, само собой, тоже нашли. Не надо считать противника за идиотов.

Враг понимал, что через пролом они ворвутся в город, но для полноты картины надо взять ещё и стену, чтобы выдавливать ополченцев и оттуда, и превратить наш разгром в повальное бегство.

Враги, как крысы, вваливаются в дом у стены, тот самый, на который никто (кроме меня, Осмера и гномов с сектантами) не смотрел до вчерашнего вечера.

Пехота полезла внутрь, держа в руках доски, чтобы перекинуть их на крышу.

И они почти что правы, всё почти так, как им кажется.

За исключением той детали, что гномы по трубам накачали дом маслом, а сектанты ещё и прокляли.

И сейчас орки дали залп, навесом, по широкой дуге, не точно, но так, что парочка горящих стрел втыкается в дом и…

Враги мечтают взять под контроль не только улицы, но и саму стену, чтобы с двух сторон давить на защиту. Но у меня для них заготовлен сюрприз.

Масло, пропитавшее стены и полы, вспыхивает мгновенно. Пламя вырывается наружу, хлещет по лицам тех, кто ещё секунду назад был уверен в победе. Полсотни пехотинцев армии Альшерио теперь просто силуэты в жарком факеле, из которого невозможно выбраться даже с проклятой удачей.

Всё происходит быстро, почти буднично.

Некоторые, передние из бегущих, успевают перекинуть доски и перебежать на стену, но они оказываются в меньшинстве. Ополченцы, как их учил Рос, не геройствуют, а работают: щитовики держат линию, лучники стреляют поверх голов, мечники прикрывают друг друга, отходят, если ранен и на их место тут же встаёт следующий. Нет ни крика, ни истерики, только работа, как на каменоломне. Техника простая, но безошибочная: прикрывай соседа, бей по слабому месту, если устал — не геройствуй, отступи.

Горстка нападающих бьётся, как загнанные волки, но быстро теряет почву под ногами. Дым, жар, крики и всё, что остаётся их командирам, это смотреть, как мечта о быстрой победе превращается в жареное мясо и пепел.

В этот момент моих щитовиков атакуют сзади.

Последняя, отчаянная попытка помочь своим — это из города показываются шпионы, которые всё это время караулили, чтобы ударить в спину, но теперь, потеряв всякую осторожность, нападают. Надеясь помочь своим товарищам вырваться из огненного мешка, пробить дыру в рядах прямоугольных щитов, чтобы они прорвались в безопасность улиц города Каптье.

— Мурранг! Хрегонн! — мысленно рявкнул я через «Рой». — Ваш выход!

Два брата-квиза, похожие на ожившие гранитные статуи, с рёвом выскочили из-за угла, где до этого прятались. У них обычно за поясами сзади были лишь короткие тяжёлые молоты, но они зачастую обходились и без них.

Сейчас в их руках не было оружия. Оно им было не нужно. Мурранг схватил ближайшего ассасина за горло и впечатал в стену.

Хрегонн, не отставая, подхватил другого и, используя его как живую дубину, швырнул в других шпионов.

Шпионы, сильные, когда нападают из тени, оказались беспомощны против этой первобытной, несокрушимой яростью.

— Гаскер! — крикнул я уже вслух. — Солдаты! Вперёд!

Ветераны Гаскера, видя, что шпионы появились из тени, криками стали направлять стражников и солдат, чтобы они прикрыли щитовиков.

Солдаты наполнили праведными криками улицы.

Крича «За герцога! За Буруе!» они ринулись на оставшихся шпионов. Последние двое, видя неминуемую гибель, бросили оружие и подняли руки, пытаясь сдаться. Но солдаты, чьего господина эти твари подло зарезали, не знали пощады. Их просто растоптали, превратив в кровавое месиво.

А сверху, с городских стен, орки и гномы, забыв о вековой вражде, работали в унисон, обстреливая толпу врагов. Они осыпали мечущихся внизу врагов тучей стрел и арбалетных болтов, добивая тех, кого ещё не доконал огонь.

Альшерио, наблюдавший за этим с небольшого возвышения, разразился оглушительным рёвом.

Лорд кричал как раненый, обезумевший зверь. Альшерио Гроцци, единственный не потрадавший в этом хаосе и пекле, кричал и его глаза, полные безумной ярости, были устремлены на меня.

— БАРОН РОС! — его усиленный магией голос прогремел над руинами. — ТЫ, ТРУСЛИВЫЙ УБЛЮДОК! ВЫХОДИ! Я БРОСАЮ ТЕБЕ ВЫЗОВ КАК РЫЦАРЮ! СРАЗИСЬ СО МНОЙ, ЕСЛИ В ТЕБЕ ЕСТЬ ХОТЬ КАПЛЯ ЧЕСТИ!

Я смотрел на него сверху вниз. И он, и я прекрасно понимали, что произошло. Он понял, что я в последний момент разгадал его план, в котором предатель Волагер должен был просто обеспечить беспрепятственный прорыв. Он понял, что я использовал его же тактику, концентрацию войск, против него самого.

Честь?

Я не находился в седле, как положено рыцарю, я был на крыше. И что характерно, я использовал интеллект и желание победить и ставил их выше рыцарского этикета.

Я смотрел сверху вниз на лорда Альшерио, словно тот был не герцог, а просто заезжий балаганщик. Небо подёрнулось серым, вокруг царил хаос и семь казней египетских.

И в этом сюре я негромко, почти лениво, запел:

- Но спор в Кейптауне решает Браунинг…

Мой голос сорвался в хрип, немудрено, когда вокруг столько дыма и огня, но мой враг меня услышал.

Рой…

Я дал команду оркам и гномам, буквально заставив их на короткий момент сконцентрировать стрельбу по одной мишени.

Болты взвились, засвистели в воздухе, падая градом на рыцаря Альшерио и его коня. Не было ни героизма, ни красивых жестов, было лишь холодное, будничное дело войны, когда спор действительно решает Браунинг, а не титул, не честь, не число.

У него была магия, способная остановить одну стрелу, может быть, даже десять, но не столько.

Стрелы попали в него, и он стал падать.

Его войско паникует, и никто даже не пытается спасти лорда.

В какой-то момент на одной из крыш показываются бойцы роты «Белки» под руководством Осмера.

Орки, увидев сигнал, переглянулись и, не дожидаясь приказа, свернулись с линии стрельбы, понеслись по крышам, как голодные собаки по мостовой за куском мяса.

«Белки» уже деловито закидывали на раненого рыцаря верёвки с крюками, отточенными, как у рыбаков, и прочными, несмотря на лёгкость.

Рыцарь, вцепившись в свой меч, яростно сбросил пару верёвок, но мальчишки только радостнее реагировали. Они были как будто на ярмарке, на аттракционе, ещё десяток крюков летит на него, цепляется за доспехи, за волосы, за всё, что можно.

Я стою на выступе, не веря глазам: то ли этот цирк — похоронная процессия, то ли новый способ ловли рыцарей. Да нет, точно, они так же таскали трупы под стеной, когда я впервые увидел их, чтобы, значит, достойно похоронить (а вовсе не чтобы ограбить).

Теперь применяют тот же трюк, но с живым трофеем. Орки и «белки» вместе, как слаженная бригада ловцов, заботливо тянут Альшерио прочь от пламени, оттаскивают его в сторону, пока тот орёт, ревёт, и всё ещё пытается вырваться, как медведь, попавший в силки.

Щитовики, увидев эту возню, расступаются, дают проход, смотрят искоса: рыцарь врагов в верёвках, а в глазах страх и злость, будто не понимает, как его взяли. Я спешу по крышам, прыгаю, не глядя, и уже спускаюсь к ним, когда орки с «белками» тащат его к стене. Командир врага у нас, у меня, в плену.

— Осмер, — говорю я, хватая за плечо его, — твоё имя теперь напишут в летописях. Ты — мальчишка, что пленил лорда Альшерио, командующего этой армией. Весь город будет помнить даже после твоей смерти!

Альшерио, которого вяжут как трепыхающуюся рыбу и, кажется, при этом испытывают большое желание треснуть ему по голове оглоблей или чем-то подобный, теряя последнее достоинство, орёт, что это не по-рыцарски:

— Ты подлец, Рос, и пусть все это знают! Ты струсил драться на дуэли. Ни один рыцарь не подаст тебе руки.

— Знаешь чё, псина кучерявая? — пренебрежительно откашливаюсь я. — А достоин ли ты дуэли? Расскажи свои «благородные» сказки семье герцога Буруе, убитой подло и исподтишка. Их ты убил на честной дуэли? А также рыцарям Каптье, которых бесчестно зарезали ночью по твоему приказу? Там, кажется, тоже не пахло дуэлью?

Активировав Рой, я вижу, что всё!

Всё!

Армия Альшерио, поняв, что командир в плену, бросает поле боя, требушет, раненых, всё бросают, командует отходом Ронкан Чернобород, маг, что остался единственным в строю.

Над полем раздаётся громогласный крик «Мы с тобой ещё встретимся, щенок!».

— Кому это он? — скептично усмехнувшись, спрашиваю я ближайшего щитовика.

В то же время в глубине души я отчего-то понимаю, что долбаный маг не шутит, мы с ним встретимся и у меня уже не будет стены и коктейлей Молотова.

Проходит всего четверть часа и сражение закончено, как и война.

Сектанты с медиками, как ни странно, работают плечом к плечу, лечат раненых, втирают свои зелья, гномы с орками уже пошли по убитым, собирают всё, что плохо лежит. Гномы как обычно тащат, чтобы перековать, а орки продадут.

Ко мне подходит Гаскер, старый вояка и хлопает меня по плечу, смеётся, а из толпы выходит и раненый Хюнтор.

Мадана идёт ко мне, не стесняясь, обнимает крепко, так, будто мы не просто выиграли сражение, а ещё и поженились.

В этот самый момент, когда волна народного ликования достигла своего пика, воздух над улицей дрогнул и пошел рябью, словно над раскалённой жаровней. Шум резко оборвался. Десятки глаз уставились в одну точку. Я почувствовал, как по спине пробежал ледяной холодок инстинктивной тревоги. Моя рука сама собой легла на эфес меча.

Из этого дрожащего марева, словно вышагнув из ниоткуда, материализовались четыре фигуры. Все они были с головы до ног закутаны в кислотного цвета синие плащи с глубокими капюшонами, скрывавшими лица.

Их появление было настолько внезапным, настолько чужеродным, что на миг я подумал, будто это какой-то новый, неизвестный мне резерв Альшерио. Маги. И очень сильные.

— Кто такие? — прорычал Гаскер, выхватывая меч. Его реакция была молниеносной.

Пришельцы осмотрелись по сторонам.

Один из них, очевидно, главный, заговорил.

— Именем короля Назира Четвёртого Великолепного и властью, данной нам, — произнес главный, и его голос, усиленный магией, разнёсся над площадью, властный и лишенный всяких эмоций. — Мы, магистры Королевской гильдии Маэна, пришли забрать сэра Роса Голицына и сэра Альшерио Гроцци.

— Вы что, подкрепление? Не больно-то вы спешили, — саркастически заметил я.

— Пошу́тите в другом месте, сэр Рос, — сказал один из магов и откинул с головы капюшон.

Это был сэр Эрик, англичанин-плут и мой товарищ. Судя по всему, бывший товарищ.

В этот момент меня окутало сияние и мир стал меркнуть.

— Вот, блин, — только и успел подумать я.