Тактик.4

Глава 21 Важность поисков

Поздней ночью мы с братьями-квизами и несколькими воинами Гаскера направились в тот район города, где, по данным «белок» скрывались подозрительные лица.

Осмер доложил о доме на краю Сапожной улицы, где засели люди, явно нежелавшие показываться на глаза стражи, которые вели странные разговоры («белки» слышали только обрывки) и находились в доме, которой был заброшен.

— Проверяем дом с готовностью, что там находятся диверсанты, — объяснил я Муррангу и Хрегонну по пути. — И они могут быть вооружены и опасны.

— А что, если это просто семья, которая попросту боится войны? — спросил Хрегонн.

— Тогда мы извинимся и отпустим, — ответил я. — Но, если это шпионы или убийцы… Лучше перебдеть, чем недобдеть.

Дом оказался довольно большим, двухэтажным, с крепкими ставнями на окнах. Свет не горел, но это ничего не значило — умные враги не светят по ночам. Гаскер расставил своих людей так, чтобы перекрыть все возможные пути отступления.

— Мурранг, Хрегонн, ломайте дверь, — скомандовал я. — За вами идём мы.

Братья-квизы подошли к двери и одновременно пнули её. Дубовая створка не выдержала и рухнула внутрь с грохотом.

— Стоять! Именем герцога и лорда-протектора! — заорал Гаскер, врываясь следом.

В доме началась суматоха. Послышались крики, топот ног, звон оружия. Кто-то пытался выбраться через заднее окно, но там его уже ждали солдаты Гаскера.

Короткая стычка закончилась через пару минут. Семь человек лежали на полу с руками за головой. Трое пытались сопротивляться и получили увесистые тумаки, остальные сдались сразу.

— Кто вы такие? — начал допрос Гаскер, нависая над одним из пленных. — Что делаете в этом доме?

— Мы… мы просто… — мямлил тот, мужчина средних лет в дорожной одежде.

— Просто что? — угрожающе рявкнул Гаскер. — Говори быстро, пока я добрый!

— Мы торговцы! — выпалил другой пленный. — Торговцы из Бруосакса! Приехали по делам, а тут война началась!

— Торговцы? — скептически переспросил Гаскер. — А почему тогда прячетесь? Почему не обратились к властям за защитой?

Тем временем гномы произвели обыск, от тщательности и ловкости которого у меня возникло ощущение, что гномы имели большой опыт нарушения закона, краж. Очень уж они уверенно отыскивали простые тайники, спрятанное имущество, извлекали на свет сумки и свёртки.

Пленные переглянулись. В их взглядах читалось что угодно, только не невинность.

— Мы… — начал главный, но осёкся.

— Мы хотели сбежать к лорду Альшерио, — вдруг выпалил самый молодой из группы. — Рассказать ему всё, что знаем о городе!

— Заткнись, дурак! — шикнул на него главарь.

Но было уже поздно. Кот выскочил из мешка.

— Значит, предатели, — констатировал Гаскер. — Хотели продать город врагу.

— Мы не местные! — неубедительно оправдывался главарь. — Мы не можем предать Каптье, потому что не являемся его горожанами. Нам всё равно, кто здесь правит! Мы просто хотели остаться живыми!

— Оставаться живыми, продавая чужие жизни, — мрачно заметил я. — Такая себе сделка.

И всё же мы осмотрели как пленных, так и их барахло.

Обычные люди, не профессиональные воины. Одежда дорожная, но не военная. Оружие самое простое — ножи, один короткий меч. Нет алхимии, оружия скрытого ношения. Никаких признаков того, что это диверсанты от лорда Альшерио, с которыми мы уже сталкивались.

— Гаскер, они все арестованы, забирай их, но не в тюрьму, — приказал я. — А в замок, под надзор Хюнтора. Они совершили измену и их надо судить, но они не совсем те, кого мы ищем. И судить их будут потом, после войны.

— А кого мы ищем? — спросил заместитель командира.

— Шпионов, убийц герцога и его рыцарей. Профессиональных диверсантов. Эти — просто трусы и стяжатели.

Когда пленных увели, из темноты вышел Осмер. Молодой командир был явно расстроен и зол, причём на самого себя.

— Лорд-командующий, — обратился он ко мне, — Вы сердитесь на меня за то, что это оказались не те диверсанты что мы ищем?

Я внимательно посмотрел на парня. В его глазах читались разочарование и самобичевание.

— Осмер, — сказал я серьёзно, — Твоя рота вычислила нехороших людей, которые сбежали бы и сообщили врагам сведения про город, даже могли бы вступить в ряды противника. Так что твоя информация оказалась ценной.

— Но это же не настоящие шпионы… — начал он.

— А то, что диверсанты ещё не арестованы, значит только, что их необходимо продолжать ловить, — перебил я. — В расследованиях это называется «отработка версий». Даже если версия не подтвердилась, эта работа, шаг за шагом всё равно даёт более подробную общую картину.

Осмер задумчиво кивнул.

— Понимаю. Значит, мы движемся в правильном направлении?

— Именно. Продолжай работать. Настоящие диверсанты где-то рядом, и рано или поздно они себя выдадут.

— Обещаю, что моя рота будет подслушивать даже по ночам! — воодушевился парень.

— Для начала тебе и Талли надо их доукомплектовать. Вы говорили, что есть ещё желающие. Добирайте, но вам нужны только добровольцы, никого не надо заставлять и уговаривать. Я попросил гномов, завтра будут знаки членов рот. Можете наблюдать по ночам, но будьте осторожны — настоящие враги намного опаснее контрабандистов.

Осмер кивнул и исчез в ночи так же внезапно, как появился.

Мы, квизы и я, вернулись на постоялый двор, где остановились. Хотелось выспаться перед новым днём, который наверняка принесёт новые вызовы.

Утром я проснулся с мыслью о том, что сегодня может стать последним днём относительного покоя.

Что сделал вчера Альшерио? Он провел разведку, прощупал наши силы, ворота, стену. Он привёл в порядок своё войско, они отдохнули и зализали раны, изучили местность, поели и поспали.

А ещё своими ужимками и якобы бессильными танцами у стены они усыпили бдительность нашего войска. Теперь защитники без особенных оснований поверили в свои силы, доверчиво посчитали, что враг под стенами их боится. А самоуверенность может привести к фатальным ошибкам.

…

Я загнал одну из рот на стену, где они перетаптывались, не совсем понимая, что тут делают. Со мной была парочка инструкторов Гаскера, которые стояли с умным видом, но, сказать по чести, тоже не понимали, для чего я их привёл на стену.

— Ну что, — я помассировал изрядно уставшую от постоянного ношения шлема шею. — Будем учиться?

— Дык мы вроде того, учимся каждый день, — протянул один из ополченцев.

— Это да, но пришла пора учиться, как драться на вашем поле боя. А ваше главное поле боя — это стена. Не конкретно этот участок, а вообще. Стиль боя сильно зависит от места и полностью зависит от врага.

Меня слушали и не перебивали.

— Смотрите внимательно, — начал я, расставляя нескольких ополченцев в ряд. — Первый ряд — щитовики. Большие щиты, длинные копья. Ваша задача — не дать врагу подняться на стену. Ваша работа — стойкость, вес, сила. Вы — оборона собратьев.

Я поставил в первый ряд самых крепких мужчин с башенными щитами и копьями.

— Второй и третий ряд — мечники и воины с топорами, а четвёртый — лучники, — продолжил я, размещая стрелков за спинами щитовиков. — К сожалению, лучников у нас не так и много. Стреляете через головы. Цель — не дать врагу закрепиться на стене.

Я расставлял ополченцев в ряды, но не всех, а только часть, чтобы остальные поняли и впитали суть. Расставил самых опытных бойцов с мечами и боевыми топорами.

— Главный принцип, — объяснил я, — многоуровневая оборона. Если первый ряд не справился, его дублирует второй. В идеале вы стоите на стене, обращёнными к врагу, город за спиной.

Один из ополченцев нахмурился:

— А если прорыв всё же произошёл?

— Тогда перестроение.

Я стал переставлять щитовиков и прочих так, чтобы они перегораживали боевой ход стены.

— Ряды стоят, отсекая стену, щитовики запирают боевой ход, их прикрывают мечники, позади лучники. И за счёт численности, то есть толпой, давите врага, по возможности оттеснив их от лестницы и выталкивайте со стены.

— А лестница?

— Всё как обычно, сейчас покажу и действия против прущих по лестнице пехотинцев. Сначала показываю, потом тренируемся. Кроме того, у нас будет ещё план малого отступления.

— Это как?

— Лучники драпают на стены домов на Внутреннем Пути, ведут стрельбу по врагам на стене.

— А щитовики?

— Щитовики становятся в два-три ряда поперёк стены, блокируя дальнейшее продвижение врага. Мечники работают парами — один атакует, другой прикрывает. Раненые отходят под защиту щитов. Если ранение серьёзное, то дуйте в госпиталь.

Я продемонстрировал тактику на практике. Несколько ополченцев изображали нападающих, пытаясь «захватить» участок стены. Остальные отрабатывали координированную оборону.

— Помните, — подчеркнул я, — вы воюете не в одиночку. Каждый прикрывает товарища. Не надо тешить себя иллюзиями, в личном бою вы слабее, значит, надо бить толпой. Один щитовик может сдержать одного противника, но победить его в одиночку не сможет, для этого ему нужен лучник и мечник.

Капрал по имени Эрнст (а я многое могу узнать при помощи Роя, даже помимо воли моих подчинённых) поднял руку:

— А как быть с берсерками? С одиночками, которые прорываются и сеют панику?

— Отличный вопрос, — я подозвал одного из сильных ополченцев. — Ты будешь берсерком. Твоя задача — прорваться через строй любой ценой.

Ополченец изобразил свирепого воина, размахивающего двуручным мечом и ревущего боевые кличи.

— А теперь смотрите, как с ним бороться, — я расставил четырёх щитовиков в плотную группу. — Не пытайтесь сразиться с берсерком в одиночку. Действуйте группой, синхронно.

Четвёрка щитовиков окружила «берсерка» и одновременно толкнула его щитами. Тот потерял равновесие и упал.

— Вот и весь секрет, — объяснил я. — Берсерк опасен против рассредоточенных бойцов. Против строя он бессилен.

Тренировка рот происходила по всем участкам стены. Я показывал, а инструкторы отрабатывали примерно одно и то же.

Щитовики учились держать строй под обстрелом, лучники — стрелять, не задевая своих, мечники — поддерживать товарищей в критические моменты.

Поначалу всё шло криво. Щитовики мешали лучникам, лучники случайно путались и даже падали при отступлении на линию крыш, мечники толкались и путались. Но постепенно движения становились более слаженными.

— Лучше, — оценил я очередную попытку. — Но всё ещё медленно. В бою у вас не будет времени на раздумья.

— А сколько приёмов нам нужно знать? — спросил один из пожилых ополченцев, дед лет шестидесяти с седой бородой. — Настоящие воины изучают сотни ударов и блоков… А мастера даже тысячи!

— Дядь, — спокойно ответил я, — позволь рассказать тебе одну мудрость. Как сказал один великий воин: «Я не боюсь того, кто изучает десять тысяч различных ударов. Я боюсь того, кто изучает один удар десять тысяч раз». Это я сейчас к чему? На кой ляд тебе сотни финтов, если ты не успеешь их отработать? Изучи один и убей своего врага этим одним. В бою ты забудешь ровно все умные мысли и откатишься до автоматизма, который выработал за бесконечное количество повторений, — я взял копьё и продемонстрировал простой тычок. — Этот удар. Простой, прямой, надёжный. Если ты отработаешь его много-много раз, это сработает.

— Но противник же может… — начал старик.

— Да пошёл он! Но, пока он думает, что делать, ты уже проткнул его копьём.

Мы продолжили тренировки. Каждый ополченец отрабатывал свои три-четыре базовых движения в зависимости от типа оружия — сотни повторений, пока руки не запомнили их сами. Никаких сложных комбинаций, никаких финтов. Только простые, надёжные приёмы.

К вечеру результат был заметен. Люди двигались увереннее, действовали слаженнее. Щитовики держали плотный строй, лучники попадали в цель, мечники поддерживали товарищей.

— Неплохо, — оценил Гаскер, наблюдая за очередным учебным боем. — За день они прибавили больше, чем за всю прошлую жизнь.

Теперь, когда выдался момент, я сосредоточился на даре Птичий пастух. За день использования этой способности я заметно окреп в ней, связь с птицами стала устанавливаться быстрее, а контроль теперь был более прочным.

Ястреб-скопа кружил над рекой Адур, высматривая рыбу на мелководье.

Я установил с ним контакт и отправил к предместьям, откуда направил к лагерю Альшерио.

По пути к лагерю и возле него творилось нечто, глубоко меня раздраконившее.

Пехота производила зачистку предместий.

Дело в том, что не все жители сбежали с появлением армии Альшерио, многие продолжали прятаться в домах, делая вид, что война их не касается.

Однако война не спрашивала чужого мнения, она творила, что считала нужным.

То там, то тут пехотинцы Альшерио выбивали двери и методично обшаривала дома, выволакивали оттуда спрятавшихся жителей.

Ну да, они грабили дома, тащили в первую очередь ценности и продовольствие. Но как раз это меня мало удивило и разозлило.

А вот то, что они сгоняли всех, от мала до велика жителей предместий в громадный загон, а тех, кто не хотел идти, тех били и всё равно сгоняли. Это вызвало во мне очень серьёзный гнев, почти до уровня ярости, а я такое состояние себе не позволяю.

Вчерашний большой загон для скота теперь был переполнен людьми. Мужчины, женщины, дети, старики — все жители окрестных деревень, которые не успели или не захотели бежать. Я быстро пересчитал толпу, около тысячи человек, хотя их может быть и больше.

Условия содержания были ужасающими. Люди сидели прямо на земле, прижавшись друг к другу от холода. Охранники (дюжина вооружённых солдат) ходили по периметру загона, но еды или воды пленникам не давали.

— Сволочи, — прошептал я, наблюдая за этой картиной.

Но хуже всего было другое. Возле загона суетились солдаты с мотками толстой верёвки. Они явно готовили что-то, связанное с пленниками.

Я направил ястреба ниже, стараясь рассмотреть детали. Солдаты вязали длинные верёвки, на которых через равные промежутки делали петли. Самодельные поводки для людей.

Картина рисовалась всё более мрачной.

Перенеся внимание на центр лагеря, я увидел Альшерио в окружении офицеров. Они стояли возле большого шатра и что-то бурно обсуждали. Острый слух ястреба позволил уловить обрывки разговора.

— Гоним перед войском, чтобы сбить с толку стрелков. Защитники не посмеют стрелять в собственных людей.

— А если всё-таки выстрелят? — спросил один из офицеров.

— Да пускай. Тем меньше возни с теми и другими скотами, — холодно ответил лорд. — А если их самозваный лорд отдаст приказ положить заложников, то все поймут, что он за крыса. Убивает тех, кого должны спасать.

— Гениально, милорд, — заискивающе согласился другой офицер. — Они либо пропустят нас без боя, либо потеряют поддержку народа.

Я стиснул зубы.

Классическая шахматная «вилка», где каждый ход ведёт к ухудшению ситуации, а не сделать ход нельзя. В моем случае поставить ополчение и меня лично перед выбором между военной целесообразностью и человечностью. И при любом выборе оказаться в выигрыше.

Но вообще я категорически не хочу, чтобы жители предместий погибли.

Под большим навесом, который я видел уже несколько дней, наконец открылось то, что там строили. Это была не осадная башня и не катапульта. Это был огромный деревянный щит на колёсах — мантелет, только невероятных размеров. Высотой метров в пять и шириной не меньше десяти.

За этим щитом могла укрыться целая рота солдат. А если привязать к нему пленников…

— Умно, — признал я сквозь зубы. — Мерзко, но умно.

Альшерио собирался загнать пленных между гигантским щитом и городской стеной. Защитники не смогут обстреливать щит, не рискуя попасть в мирных жителей. А солдаты под прикрытием щита спокойно подведут таран к воротам и достаточное количество пехотинцев для оперирования тараном.

Сам таран тоже пережил несколько изменений, он был частично разобран, а вместо старого бревна на травке валялось новое, ещё не подвешенное. Не знаю, где они его взяли, возле реки росли всякие вязы и ивы, но это был здоровенный, массивный и прочный ствол дуба.

Он был подогнан по длине и на оконечность поставлена та же самая металлическая насадка. Но плотнее и тяжелее. Суммарный вес дуба, судя по всему, тоже сильно увеличился по сравнению с первым бревном, раз атакующим понадобилось навесить на опорную конструкцию дополнительные четыре колеса.

Вес больше — кинетическая сила больше. Больше вкладываешь кинетики, получаешь больше результата. Физика, мать её!

У врага были новые лестницы, хотя и немного, штурмовые башни они так и не собрали. Ну хотя бы что-то.

Я ещё какое-то время наблюдал за приготовлениями, после чего прервал действие навыка и протёр лицо ладонями.

За последнее время руки стали грязными, под ногтями чёрная грязь, копоть и оружейное масло.

С самыми мрачными мыслями я направился к дому Маданы. Против хитрости работает подлость. Против подлости должно быть читерство. В этом мире оно называется магией.

Дом ведьмы встретил меня тёплым светом свечей и знакомым запахом трав. Мадана сидела у очага, и, судя по запаху, пекла какое-то мясо. То есть, она не всё время заняты ядами, но и на покушать отвлекается.

При моём появлении она подняла голову и улыбнулась.

— Сэр Рос, — мурлыкнула она, — как приятно. Хотя, по твоему лицу вижу, что дела плохи.

— Хуже некуда, — мрачно ответил я, опускаясь в кресло напротив неё. — Мадана, мне нужна твоя помощь. Точнее, помощь твоего… покровителя.

Улыбка исчезла с её лица:

— Ты решил прийти к истинному божеству и поклонится Великому Гульбегу?

— Хрен там плавал, мне нужно простое предсказание, локальные сведения о планах врага. Я, собственно, подозреваю, но хочется знать наверняка.

Мадана потеребила бусы из обточенных костяшек и серьёзно посмотрела на меня:

— Гульбег не любит, когда его беспокоят по пустякам. И цена предсказания может быть высокой.