Тафгай. Том 10

Глава 6

В заповеднике «Зелёный город», что располагался на юге Горького, этой зимой буквально кипела спортивная жизнь. Дело в том, что партия и правительство в приказном порядке озаботили местный обком подготовкой к очередной 6-й зимней Спартакиаде народов РСФСР. Поэтому здесь, среди сосен и осин, провели несколько лыжных трасс, над которыми повесили освещение, и тренеры по разным лыжным дисциплинам гоняли своих подопечных, как сидоровых коз с утра до вечера. А разместили лучших областных лыжников и лыжниц в жилых корпусах санатория «Учительский». Кстати, в одном из десятка этих двухэтажных деревянных зданий выделили комнату и мне. Специально поселили по соседству со старшим тренером Валерием Шиловым.

— Куда? — прорычал он, встретив меня в коридоре, переодетым в спортивный костюм и вязаную шапочку.

— Не беспокойтесь, Валерий Васильевич, не за пивом, — пробурчал я. — Пробегусь на лыжах километров цать. Вспомню молодость. После Москвы лёгкие загазовались, хочу как следует продышаться.

— Лыжи — это хорошо. Только ты смотри у меня, Иван, я за тобой слежу, — погрозил он мне пальцем.

«Чё за мной следить-то? — проворчал я себе под нос и поспешил в местный клуб, где можно было совершенно бесплатно одолжить лыжи, лыжные ботинки и палки. — Лучше бы за командой следил. Парни сегодня всей компанией намылились в ресторан, чтобы отметить две победы над „Спартаком“ и „Химиком“. Вот и ехали бы туда. Меня контролировать не надо, я не маленький. Слава Богу, целый сезон отыграл в НХЛ, где за хоккеистами вообще не следят».

Тем временем на крыльце местного двухэтажного ДК, который в отличие от жилых корпусов был построен из качественного кирпича и своим архитектурным стилем напоминал сталинский ампир, толпилось с десяток парней из сборной области по лыжным гонкам. Кое-кто из ребят знал меня в лицо и прежде чем войти внутрь этого «очага культуры», я поздоровался и пожал сразу несколько крепких спортивных ладоней.

— Кто такой? — спросил меня невысокий 50-летний суховатый мужчина в чёрно-белой вязаной шапочке.

— Новенький, — ляпнул кто-то из лыжников, вызвав этим взрыв хохота.

— Сегодня только приехал, — загоготал ещё один из парней.

— Откуда? Как зовут? — мужчина вытащил из кармана записную книжку, намереваясь внести меня в список сборной команды.

— С Урала, — смущённо пробурчал я. — Зовут по-простому — Иванов Иван.

— Иванов? Молодец, хорошая русская фамилия, — пробубнил 50-летний гражданин. — Ладно, пойдём, подберём тебе что-нибудь подходящее на ноги, — улыбнулся он и, похлопав меня по спине, спросил, — какой рост?

— Метр девяносто, если врач команды не врёт, — пожал я плечами, войдя в двери местного ДК.

Кстати, кроме лыжных принадлежностей, этот храм культуры располагал большой библиотекой и просторным кинозалом. А ещё в зимнее время здесь устраивали танцы под магнитофон и под баян местного массовика-затейника дяди Толи. Это мне поведала за обедом одна приятная барышня, которая трудилась в министерстве образования и по этой причине могла позволить себе отдых посреди учебного года.

— Здоров ты, братец. Однако сейчас посмотрим, как ты пробежишь «пятнашку», ха-ха, — хохотнул мужчина. — Меня, кстати, зовут Алексей Иванович, и я отвечаю за подготовку сборной области.

— Очень приятно, — буркнул я, пожав руку товарищу лыжному тренеру.

Затем мы вошли в кабинет, который полностью пропах лыжной смазкой, деревом и хвойными иголками. Внутри же я увидел целый ряд допотопных алюминиевых палок и деревянных лыж. Странно, что с более прогрессивным пластиковым покрытием не было ни одной пары. Хотя все мировые лидеры уже больше года бегали именно на пластиковых лыжах.

— Пятнадцать километров — это моя коронная дистанция, — соврал я, а про себя пробурчал: «Если я её вообще добегу. В последний раз катался на этих „деревяшках“ в прошлой жизни. Хотя надо признать получалось у меня недурно».

— Будем поглядеть, — засуетился Алексей Иванович, выбирая мне подходящую пару.

— Да вот нормальные лыжи, — сказал я, указав на «беговушки» производства города Пярну, на которых латинскими буквами было написано слово «VISU». Почему-то именно в Прибалтике умели делать и приличные лыжи, и приличные клюшки. В других регионах страны спортивный инвентарь клепали на «отвались», выполняя план по валу, а не по качеству.

— Губа не дура, — захихикал тренер областной сборной. — Только они для тебя короткие, не подойдут. И потом надо ещё и пятку перебивать.

— А мне нравится бегать на коротких, а ещё я люблю, чтобы палки были как можно длиннее, — усмехнулся я и вспомнил, что когда-то неплохо ходил коньковым стилем. И для него как раз требовались длинные палки и короткие лыжи. «В конце концов, я хоккеист, а не лыжник?» — пробурчал я про себя.

Забег на 15 километров я и парни из сборной области начали с 10-секундным интервалом, поэтому к 7-у километру те, кто был порезвее и кто в данный момент отличался лучшей подготовкой, вырвались вперёд. В голове лыжного пелотона, используя более скоростной коньковый ход, оказался и я. Парни, конечно, удивлялись моей технике передвижения, но сочтя меня примитивным хоккеистом, особого недовольство не высказывали. Сказать честно, умирать на этой проклятой «пятнашке» лично у меня не было никакого желания. Я просто подумал, что сейчас обгоню всю сборную области и с гордо поднятой головой сойду с дистанции. Дескать, учитесь ребятки, как бегают хоккеисты.

Но вдруг в ста метрах впереди замелькала симпатичная женская фигура в облегающем красном комбинезоне. Поэтому прежде чем «повесить лыжи на гвоздь», а палки отдать на вечное хранение завхозу я решил догнать прелестную незнакомку и посмотреть, как она выглядит спереди. И не задумываясь о том, что надо грамотно распределить силы по дистанции, я пошёл в самый настоящий отрыв от лидирующего пелотона.

— Не надорвись! — услышал я за спиной крик раздосадованных парней из сборной области.

— Не учи учёного, лучше помоги материально! — выкрикнул я и, подражая шведскому лыжнику Гунде Свану, который коньковый ход где-то через 10 лет доведёт до ума, втопил с максимальной скоростью слаженно работая ногами и руками.

В этой части лыжной трассы как раз начался длинный и нудный подъём, поэтому парни из сборной команды стали быстро отставать, а симпатичная незнакомка наоборот начала неумолимо приближаться. Ибо бег классическим стилем на таких подъёмах заметно уступал «коньку». Чуть-чуть не та мазь и лыжи элементарно начинали проскальзывать, а для конькового хода специальные держащие мази были без надобности.

«Догоню подругу и больше на лыжни никогда не встану, — пробурчал я про себя, выжимая всё из своих больших легких. — Умираю, ей Богу сейчас умру. И кто вообще придумал эту каторгу? И какой леший загнал меня на эти галеры? Я же просто хотел, как рядовой советский гражданин покататься прогулочным шагом, подышать воздухом, посмотреть природу, покататься с горок. А рекорды мне и даром не нужны. Всё, сейчас точно помру».

Я отчаянно захрипел, но так как до незнакомки, которая со спины казалась очень соблазнительной, оставалось всего каких-то десять метров, ещё сильнее заработал ногами. И тут лыжная трасса разошлась на два отдельных рукава. От бровки выбежал какой-то парень и, размахивая красным флажком, отчаянно заорал:

— Девушки налево! Мужики направо! Давай, Иванов, давай! Идёшь с опережением графика на 50 секунд!

«Да хоть на 50 минут, — прорычал мысленно я, когда девушка свернула в левую сторону. — Иди ты к чёрту со своим графиком! Я не хочу направо! Я нормальный мужик, поэтому хочу налево!».

— Давааай! — проорал парень, словно в этой тренировочной гонке решалась судьба золотых олимпийских медалей.

«Да подавись», — рыкнул я про себя и, ещё чуть-чуть доработав ногами, свернул в правую сторону, где трасса теперь шла под горку и, оттолкнувшись несколько раз длинными палками, сел в низкую стойку. Лыжи катили хорошо, смазка, которую подобрал тренерский штаб сборной области, соответствовала данной температуре снега и воздуха. Поэтому я, согнувшись как горнолыжник, пытался, как следует продышаться и восстановить сбившееся дыхание. Ведь лыжи в данную секунду несли меня по этой проклятой «пятнашке» сами.

Наконец я вылетел на ровный участок, и уже хотел было всё бросить, снять лыжи и по тропкам убежать в свой спальный корпус, как впереди замаячила ещё одна соблазнительная женская фигура, но уже в синем облегающем комбинезоне.

«Ладно, сейчас эту подругу догоню, и лыжи больше никогда не надену», — буркнул я, и вновь пошёл на максимальной скорости, используя прогрессивный в будущем коньковый ход. Правда, ради этого мне пришлось сойти с проторенной колеи и рвать изо всех сил по утоптанному насту, что имелся с боку трассы. И расстояние между мной и новой барышней, которая переставляла лыжи старым проверенным классическим способом, стало стремительно сокращаться.

— Давай, Иванов, давай! — проорал тренер Алексей Иванович, выбежав откуда-то из леса. — Полторы минуты везешь! Полторы! — прозвучал его голос где-то за спиной.

— Да хоть час, — выругался я шёпотом. — Сейчас посмотрю на незнакомку спереди, и вы меня здесь больше никогда не увидите.

А до лыжницы тем временем оставалось всего тридцать метров. Но тут у меня закололо где-то в боку и эти непослушные тридцать метров перестали сокращаться. Далее в глазах потемнело, воздуху как-то резко перестало хватать, и лишь усилием воли я продолжил бессмысленную погоню. «Ну, догоню барышню? А смысл? Чего тебе в библиотеке-то не сиделось?» — криво усмехнулся я, как вдруг у меня открылось втрое дыхание. И когда этот длинный и ровный отрезок стал подходить к концу, незнакомую спортсменку я практически догнал.

— Лыжню! — весело крикнул я.

Но в этот момент трасса снова разделись на две части. Появился ещё один бородатый мужик с красным флажком и, словно старый граммофон затарахтел:

— Девушки направо! Мужики налево!

— Да ты издеваешься, дядя? — не выдержал я, чуть не бросив бежать.

Но тут произошла ещё одна неприятность. С внезапно открывшимся вторым дыханием, мне вдруг нестерпимо захотелось в туалет. Лишняя кружка вкусного местного компота за обедом дала о себе знать в самую неподходящую минуту гонки. Я резко свернул влево и, догадавшись, что впереди уже замаячила финишная черта и искомый дворец культуры, ломанулся ещё быстрее, чем за симпатичными девушками спортсменками. И теперь ноги, руки и лыжи несли меня к вожделенной цели сами собой. А главный тренер сборной области, пробежав по тропке и срезав большую часть дистанции, уже что-то орал стоя на этом долбаном финише.

— Ну, Иванов, ты даешь! Ну, мать перемать, ты и дал! — восторженно заорал он, когда последние метры дистанции остались позади и я, отбросив палки в стороны, резко снял опостылевшие лыжи. — Твою ж за ногу! Ты же привёз лучшему результату прошлых дней почти 3 минуты! — голосил как ненормальный Алексей Иванович, тыча мне в нос своим секундомером. — Давай сейчас отдохни полчаса, мать перемать, и сделай ещё 15 км!

— А «полтяшок» вам не нарисовать⁈ — прорычал я, вернув тренеру инвентарь. — Вот ваши лыжи, 20 лет не бегал, теперь ещё столько же не побегу.

На этих слова я галопом рванул в местный ДК. Однако так просто тренер сборной области от меня решил не отказываться. Он воткнул палки с лыжами в снег и устремился за моей мощной хоккейной фигурой, словно являлся сотрудником милиции, а я особо опасным преступником.

— Подожди-подожди, — затараторил он. — Иванов имей совесть! Тебя же надо в сборную СССР показать! Была бы моя воля, мать перемать, я бы тебя лично на чемпионат мира отправил!

— Мне надо совсем в другое место, — прошипел я, чувствуя, что сейчас жёлтая водичка польётся сама собой.

— Куда? — тренер перекрыл мне дверь в туалет, расправив руки как футбольный вратарь.

— Я говорю в другое, значит в другое! — буквально проревел я.

— Ну что ты хочешь, чтобы я сделал? — взмолился тренер по лыжным гонкам. — Хочешь, на колени встану?

— Я хочу, чтобы вы меня пропустили в туалет! — заголосил я, переминаясь с ноги на ногу. — У меня там одно срочное дело по заданию генерального секретаря товарища Брежнева! Планы партии — планы народа! Отойдите, по-хорошему прошу!

— Это не разговор, — прошипел Алексей Иванович. — Я тебя сегодня же в обком собственными руками отвезу.

— Отойди тренер пока я здесь дел не натворил! Зашибу, твою дивизию! — взвыл я.

И словно игрок из американского футбола, рванул вперёд, подхватил суховатого невысокого мужчину по мышки и внёс его в туалет. Затем я отпихнул ошарашенного тренера к окну, а сам заперся в одной из кабинок местного санузла, где наконец-то расслабленно выдохнул. Только тогда Алексей Иванович догадался, что в таком состоянии со мной разговаривать было бессмысленно. Он тактично прокашлялся и вышел в коридор.

А спустя две минуты в коридоре меня, кроме старшего тренера по лыжным гонкам, встретили и два его ассистента: один молодой, а второй бородатый. И вся эта тройка всем своим видом однозначно давала понять, что без меня они сегодня никуда не уйдут.

— Мужики, давайте поговорим спокойно, — улыбнулся я, так как после всех туалетных процедур мне было очень хорошо. — Я не лыжник, над вами ваши парни просто пошутили. Я мастер спорта международного класса по хоккею с шайбой. И Олимпиаду я уже выиграл и чемпионат мира тоже. Отпустите Христа ради.

— Точно, — хлопнул себя по голове молодой ассистент, — ты же этот — Иван Тафгаев из горьковского «Торпедо». То-то я и смотрю на трассе лицо какое-то знакомое.

— Что ж ты сразу-то ничего не сказал? — обиделся Алексей Иванович.

— А вы сразу ничего и не спросили, — буркнул я. — Бросай курить, вставай на лыжи, и вместо рака будет грыжа! Физкульт-привет! — махнул я рукой и быстрым шагом потопал в свой спальный корпус, и тут за спиной послышался голос старшего тренера:

— А я всё понять не мог, чё он бежит, словно на коньках? И хорошо ведь, мать перемать, пробежал.

— Жаль не лыжник, — пробасил бородатый.

Поздно вечером, после ужина в столовой санатория, сборная области по лыжным гонкам пригласила меня на товарищеское чаепитие с вином и тортиком. Проживали парни и девчонки в 5-ом корпусе, а я всего в двух шагах в 4-ом, поэтому на данное предложение с радостью согласился. Тем более без радио, без магнитофона и без социальных сетей на меня накатила самая настоящая тоска. Более того я вспомнил, где видел и слышал про злой дух Вендиго. О нём упоминалось в фильме ужасов «Кладбище домашних животных» снятом по роману Стивена Кинга. А ещё это высокое рогатое человекоподобное чудовище мелькало в каких ужастиках 90-х и нулевых годов. Чего уж греха таить, неминуемая встреча с этим монстром меня неимоверно пугала.

— Иван, откройте секрет, как вы обогнали наших мальчиков? — игриво захихикала рыжеволосая и конопатая Наташа.

— Слишком много выпил жидкости за обедом, — улыбнулся я. — Вот меня прямо на трассе и прижало. Остальное всё было делом техники.

— Иван, а что у тебя был за стиль бега, похожий на ёлочку? — спросил один из парней.

— Коньковый, я же хоккеист, поэтому мне коньком бежать проще, — отмахнулся я.

Но потом каждый первый в этой компании потребовал научить их тоже бегать коньковым ходом. Я, конечно же, пообещал показать, как правильно отталкиваться длинными палками и как перебирать ногами, но оговорился, что сделаю это тогда, когда будет свободное время, ибо у меня завтра тренировка, а послезавтра матч с саратовским «Кристаллом». Далее с обсуждения лыжных тем, компания резко заговорила о фильмах, и о музыке. И тут одна из девушек предложила, как в пионерском лагере, начать рассказывать страшные истории. После чего поднялся оглушительный гвалт, с шутками и прибаутками про чёрную-чёрную пещеру, где живёт чёрный-черный человек, но никто ничего конкретного с интересными деталями и сюжетными поворотами рассказать не мог.

— Давайте я пощекочу вам нервы, — предложил я, налив себе горячего чая. — Довелось мне этим летом в 30-и километрах от одного маленького глухого уральского посёлка поработать на сенокосе. Меня и напарника директор совхоза, как наименее пьющих, попросил заготовить сено для местных поселковых бурёнок. И эту историю поведал мне он, мой напарник, невысокий плюгавый 40-летний мужичок. Его звали Валентин или Валёк. Хотя имя для истории не имеет никакого значения. Далее рассказ пойдёт от первого лица.

Приехали мы на сенокос на этот же самый луг ближе к вечеру. Разожгли костёр, повесили котелок, кашу варить. И мой кореш, Витя, сказал, что давай порежь пока бутербродики с салом, хлеб, а я хвороста подсоберу, чтобы на всю ночь хватило. Ну, а я что? Я такому раскладу остался даже рад. Никогда не любил местные буераки. И вообще из этого леса, всегда такое ощущение, что кто-то смотрит в спину.

Сижу я, значит, стругаю сало. Как вдруг из-за деревьев выходит Зинка, сожительница Витькина. Красивая, черноволосая, есть за что подержаться. И одета она не по-походному, а в новенькое цветастое платье. Я от неожиданности чуть ножом по пальцу не заехал. Виданное ли дело 30 километров пешком прошагать? А она так хитро улыбается и спрашивает:

— А где мой мужик? Куда запропастился?

— За хворостом пошёл, сушняк собрать, — проплетал я. — Минут через пятнадцать будет.

— Как удачно я зашла? — звонко рассмеялась Витькина подруга. — Так чего мы теряем время? — с жаром зашептала она, и свою руку положил поверх моей. — Пошли в шалаш, дурачок. Я же знаю, что ты давно на меня заглядываешься.

Вот тут я реально перетрухал. Рука у Зинки холодная как у покойницы. Да и потом врёт она всё. Я, конечно, на неё заглядывался, баба она видная, сисястая. Но она же терпеть меня не могла. Более того — называла противным сморчком. А тут сама ластиться, как лиса. Кроме того птицы вокруг притихли, а это верный признак нечистой силы. Я испугано ойкнул, встал с лавки, еле-еле выдавил из себя улыбку. И она встала с лавки, и платье своё начала расстёгивать, глядя на меня маслянистыми глазами.

— Свят-свят-свят, — зашептал я и давай креститься.

А потом вспомнил молитву, что бабушка в детстве читала и затараторил:

— Да святится имя Твое, да прибудет Царствие Твое, да будет воля Твоя…

А ей хоть бы хны. Она только ещё громче расхохоталась и платье своё цветастое сбросила на траву, оставшись совсем без ничего. «Не боится молитвы, сука, — зашептал я про себя. — Пропал я. Удавит она меня и не поморщиться». И вдруг злость обуяла всё моё существо. Я резко крутанулся на месте и схватил наполовину обгоревшую ветку из костра.

— Не подходи! — заорал я, отмахнувшись один концом ветка, на которой колыхались лепестки огня. — Подожгу, сука! Не подходи!

— Это же я, дурачок, — улыбнулась Зинка, и сделал шаг навстречу.

И только я подумал, что ошибаюсь, и что эта самая настоящая Витькина подруга, как вдруг маленькая искорка долетела до кожи этой красивой бабы, и она вмиг превратилась в сгорбленное и уродливое существо. Лицо всё в бородавках, на спине горб и звериная шерсть, руки и ноги серые и худые, глаза злые, красные и страшные.

— Догадался, сучонок, ничего я тебя потом всё равно достану, — захихикала она скрипучим голосом и по-звериному, опираясь на четыре конечности, понеслась в лес.

А когда с хворостом явился Витька, то я сразу сказал ему, что завтра работаем с 4-х часов утра, выкашиваем столько травы, сколько сможем, и валим обратно в посёлок. На вторую ночь я здесь оставаться не хочу.

— И всё? — криво усмехнулся один из парней, когда я закончил рассказ. — Подумаешь стрхота? Детский сад.

— У истории есть продолжение, — буркнул я. — В начале ноября, когда выпал первый снег, мой напарник напился, заблудился в небольшой рощице и умер. А на утро рядом с трупом обнаружили маленькие следы голой человеческой ступни.

— Ужас, — поёжилась рыжеволосая Наташа.

— У меня тоже есть одна страшилка, — вдруг сказала большеглазая с короткими чёрными волосами Вера, которая весь вечер скромно помалкивала.

— Давай, Веруня, дай жару, — загоготал тот же самый весельчак, что не поверил в мою страшную историю.

— Будете смеяться, не буду рассказывать, — обиделась Вера.

Но тут лыжники и лыжницы областной команды со всех сторон загудели, уговаривая свою подругу попугать их ещё чем-нибудь страшненьким, а надоедливого дурака Тараса попросили помолчать, поэтому девушка всё же начала свой рассказ:

— Все вы в курсе, что я учусь в Сормовском техникуме, что находится на улице Энгельса. И перед сборами мне пришлось договориться на дополнительные занятия, поэтому всю последнюю неделю я училась до 7-и часов вечера. А пять дней назад я зашла за своей подругой, которая занималась бальными танцами в сормовском ДК, что находится недалеко от техникума. Ну и прождала её до 9-и часов вечера. Хотелось с ней кое о чём поболтать. Мы с ней живём в одном доме на Льва Толстого, и идти от ДК до нашего дома не больше километра. К тому же всех местных ребят хорошо знаем и никто нас на районе никогда не трогал.

— А в это раз? — съязвил Тарас, от которого тут же потребовали заткнуться.

— В этот раз произошло что-то невероятное, — усмехнулась Вера. — Мы шли по Юбилейному бульвару, там, где стоят скамеечки и всегда много разного народа. Но в тот вечер бульвар был абсолютно пуст. Редкие фонари лишь частично освещали хорошо протоптанную дорожку. Падал большими хлопьями снег. И вдруг на расстоянии в сто метров я заметила высокую и худую фигуру с оленьими рогами на голове.

— Просто кто-то из ребят решил пошутить, — робко предположила рыжеволосая Наташа.

— Не думаю, — замотала головой Вера. — Эта высокая фигура буквально излучала леденящий душу страх. Мы с подружкой так перепугались, что даже не могли закричать. И лишь когда он большими шагами побежал в нашу сторону, мы очнулись и громко завизжали. И наконец, бросились наутёк в ближайшие к бульвару пятиэтажки. А этот рогатый псих громко зашипел и ринулся следом. Во дворе, как назло, тоже не было ни души. Мы резко влетели в первый же подъезд, и пока я посиневшими от холода пальцами держала дверь, моя подруга громко закричала: «Спасите! Помогите!». На крик вышел какой-то толстый дядька с топором в руках. Мы ему, конечно же, всё объяснили, а он посмотрел на нас как на идиоток, выглянул во двор, но там уже никакого рогатого чудовища не было.

— И это всё? — захохотал весельчак Тарас.

— А что ещё ты хочешь услышать? — с вызовом бросила рассказчица.

— Да просто пить надо меньше, ха-ха, — загоготал парень. — И курить тоже, ха-ха!

— Вот и нам никто не поверил, — погрустнела Вера. — А я теперь боюсь ходить вечерами одна.

— Я тебе верю, — сказал я, так как с полуслова понял, что это и был тот самый проклятый Вендиго, который появился в городе Горьком по мою душу.