Тафгай. Том 10

Глава 18

В хоккее, как и в других видах спорта, когда «ледовые гладиаторы» выходят на арену, и начинается спортивный поединок, то среди соперников друзей не бывает. Все братья и лучше друзья могут быть только среди своих партнёров по команде. И не важно, какие отношения у вас складываются за пределами хоккейной коробки. Потому что спорт и хоккей в частности — это самая настоящая параллельная реальность, и в ней всё совершенно иное. Здесь другие правила, другие законы существования. И подчас один и то же человек, который в жизни и мухи не обидит, на ледовой арене превращается в разъярённого быка, готового всех порвать ради того, чтобы забросить шайбу, отдать результативную передачу или заблокировать своим телом опасный щелчок. Таков основной закон этого спортивного параллельного мира — здесь всё нужно отдать ради победы над соперником и ради самой главной победы, победы над самим собой, над своими страхами и недостатками. Кстати говоря, реальная жизнь тоже требует нечто подобное — выдавить из себя по капле раба, жлоба, глупца и преодолеть все свои фобии.

Примерно так думал я, пока носился по ледяному полю лужниковской спортивной арены, где 10 тысяч человек галдели, свистели, шумели и гнали московских армейцев на наши ворота, которые сегодня с блеском защищал ветеран Виктор Коноваленко. Да что уж говорить, в эти первые минуты матча Виктор Сергеевич наше горьковское «Торпедо» откровенно спас, отразив несколько опасных бросков. Тем более что забрасывать шайбы в ЦСКА было кому. Первая тройка нападения Михайлов — Петров — Харламов, лучшее атакующее звено всего чемпионата. Вторая тройка армейцев Викулов — Жлуктов — Александров, также среди лидеров по результативности. Плюс ко всему пара защитников Гусев и Лутченко, которые были способны не только мастерски гасить атаки, но и поражать чужие ворота.

— Не идёт что-то сегодня, — признался мне Саша Скворцов, когда мы присели на скамейку запасных, безрезультативно отработав на льду свою вторую смену в этом матче.

— Ещё бы шло, когда играем против Михайлова, Петрова и Харламова, — хмыкнул Володя Ковин.

Удивительное дело, но старший тренер ЦСКА Константин Локтев действительно не стал ломать голову над тем, как грамотно прикрыть меня и моих партнёров по тройке нападения. Поэтому сегодня мне противостояла первая тройка Петрова, а против Мишина, Федотова и Доброхотова играла вторая тройка Жлуктова. И наконец, третье армейское звено Сергея Глазова билось против наших нападающих: Кокурина, Орлова и Краева. В общем, играли как во дворе — лучшие с лучшими, средние со средними.

— Не идёт не из-за Михайлова, Петрова и Харламова, а потому что в вашей голове срабатывает обманчивый стереотип, что это большие мастера и против них сопротивление бесполезно, — прорычал я. — Играйте в свой хоккей. Играйте, так как вы умеете, как мы отрабатывали на тренировке. Не надо думать кто перед вами. Перед вами просто хоккеисты в красной форме. И сразу всё пойдёт. Ручки у вас трясутся из-за вашего же страха, а не з-за того что Михайлов, Петров и Харламов приказывают вам это делать.

И тут я резко замолк, так как ЦСКА всё пятёркой вошёл в нашу зону защиты и народ на трибунах истошно завопил: «Давай!». И юный форвард армейской команды Борис Александров, промчавшись вдоль правого борта, хлёстко щёлкнул по воротам Виктора Коноваленко. Виктор Сергеевич уверено отбил шайбу «блином», однако она угодила в ногу защитника Владимира Астафьева и отлетела на пять метров прямо по центру рамки ворот. «Нууу!», — заорали болельщики. После чего накативший на шайбу гренадёр Виктор Жлуктов в борьбе с Алексеем Мишиным ткнул по ней своей длинной клюшкой. Коноваленко вовремя упал на щитки, перекрыв низ ворот, но эта шайба по какой-то непонятной корявой траектории пролетела над плечом голкипера и опустилась в сетку.

— Гоооол! — запрыгали переполненные трибуны главной хоккейной арены страны.

— Твою ж мать, — тихо прорыла я себе под нос.

— Иван, давай на лёд, — скомандовал наш старший тренер Валерий Шилов, оставив сидеть на лавке третью тройку Орлова.

— Собрались! — проорал я, перелезая через борт. — Игра только началась.

— Шайбу на 7-ой минуте матча забросил Виктор Жлуктов, номер 22-ой, — объявил диктор по стадиону. — Счёт 1:0 в пользу команды ЦСКА.

— Чё, Тафгай, в сборную тебя вызывают или как? — вдруг спросил меня Владимир Петров, который тут же вышел на лёд со своими товарищами по тройке нападения.

— Какая сборная, Петя? — пророкотал я, когда мы медленно вкатились в центральный круг вбрасывания. — В Москве, в Ленинграде и в Риге проживать не имею права. Правда, летом обещают все ограничения снять.

— Ясно, — крякнул Петров, поставив клюшку на лёд. — А мы в начале марта в Мюнхен летим. Пиво попьём, сосиски пожуём, и в хоккей чуть-чуть поиграем. Ха-ха.

— Счастливой дороги, — буркнул я и, как только московский судья Никульцев бросил шайбу на точку, щёлкнул по ней со всей силы.

Из-за чего резиновый хоккейный снаряд отлетел прямо к воротам Виктора Коноваленко. «Бросок в створ ворот», — усмехнулся я про себя, откатываясь на свою синюю линию. А наши армейские визави резво и бодро кинулись прессинговать защитников Александра Куликова и Юрия Фёдорова.

— Юра, не спать! — рявкнул я, постучав клюшкой по льду.

И Фёдоров моментально пробросил шайбу в моём направлении. Я же в свою очередь одним касанием отпасовал на правый край, где уже неплохую скорость набрал Александр Скворцов. И в то же мгновенье получил чувствительный удар в бок от армейца Петрова, который этим самым напомнил, что мы приятели и товарищи только вне хоккейного поединка. А Скворцов тем временем по правому флангу уже мчал к центральной красной линии. Борис Михайлов попытался его принять на корпус. Но наш юный форвард вовремя бабахнул шайбой в правый борт и объехал капитана ЦСКА с другой стороны.

— Пасуй! — заорал я, видя, что Сашу Скворцова впереди накрывает защитник Владимир Лутченко, физически мощный и высокий парень. — Не тащи!

И в этот самый момент Лутченко чётко и по всем правилам хоккея вдарил по нашему резвому сорванцу плечом. Скворцов отлетел куда-то к борту, а шайба поскользила в мою сторону. И я, положив корпус вперёд, рванул что было силы к этой ничейной шайбе. Поэтому через две секунды чёрный резиновый диск буквально плясал на крюке моей загребущей клюшки. «Баста, карапузики, кончилися танцы!» — прорычал я про себя, прорываясь за чужую синюю линию. Владислав Третьяк в рамке заметно занервничал и выкатился немного вперёд, ожидая моего ураганного щелчка.

«Извините, товарищ Третьяк, у меня другие планы», — загоготал я про себя и сделал хитрый пас на левый край, где никем не прикрытый накатывал Владимир Ковин. Бросил Ковина заслуженный мастер спорта Валерий Харламов. Застряла наша легенда №17 где-то в средней зоне. Поэтому через секунду Третьяк сместился влево и Ковин, высоко замахнувшись, всем своим видом показал, что сейчас щелчком порвёт сетку армейских ворот. Защитник Александр Гусев храбро бросился на лёд, чтобы заблокировать эту шайбу. А Ковин, проехав несколько метров, вместо броска сделал ещё один хитрый обратный пас точно на крюк моей клюшки. Гусев в эту секунду полировал животом лёд, Третьяк укатился куда-то в край, а Лутченко, дыша в мой затылок, ничем иным кроме матерных слов помочь был просто не в силах.

«Браво!» — мысленно рыкнул я и, подставив клюшку под эту нацеленную передачу, просто насладился тем моментом, когда шайбы впорхнула в сетку, оставив не у дел всю великолепную пятёрку ЦСКА и, конечно же, вратаря.

— Гоооол! — заорал я, подняв руки вверх. — Володя, пять баллов за финт! — весло прорычал я, обняв Ковина.

— А мне сколько? — обиженно протянул Саша Скворцов, потирая ушибленный бок.

— Скворец у нас тоже — молодец, — хохотнул я, похлопав нападающего по каске.

Старший тренер горьковского «Торпедо» Валерий Шилов перед матчем с лидером чемпионата Высшей лиги волновался до такой степени, что даже после стартового вбрасывания плохо соображал. И первые минуты игры для Валерия Васильевича прошли как в тумане. Однако когда Виктор Жлуктов счёт открыл, а Иван Тафгаев этот счёт сравнял, голова старшего тренера прояснилась и заработала с удвоенной силой.

Он как будто бы почувствовал себя дирижёром хоккейного оркестра. Нужно добавить агрессии при игре на точке — Тафгаев вперёд. Нужно чуть-чуть засушить игру — третья тройка Орлова пошла. Выпадает из игры Федотов со своими товарищами — посидите, подышите, круг отыграем без вас. И даже когда московский армеец Борис Александров с передачи Геннадия Цыганкова вывел хозяев поля вперёд, сделав счёт 2:1, Валерий Шилов только усмехнулся.

— Без паники, сейчас сравняем! — пророкотал он. — Иван, давай со своими архаровцами на ледяное поле.

— Сколько забить? — загоготал Тафгаев, вызвав взрыв хохота на скамейке запасных.

— Сколько сможешь, всё твоё, — отмахнулся Валерий Васильевич. — Мне не жалко, хоть сейчас выпишу премию в квартал.

— Ловлю на слове, — буркнул неугомонный центрфорвард.

И через полминуты Тафгаев со своими партнёрами прижал хозяев поля в их зоне защиты. Затем Владимир Ковин выкатился на свободный лёд и с дальней дистанции мощно щёлкнул по воротам москвичей. А когда Владислав Третьяк отбил шайбу перед собой, то Иван Тафгаев, у которого на спине висели Гусев и Лутченко, непонятно каким чудом выгреб её из толчеи и скинул на совершенно открытого Александра Скворцова. И Скворцов из убойной позиции не промахнулся, чётко вонзив шайбу под перекладину ворот Третьяка.

— Гооол! — заголосили хоккеисты на скамейке запасных, разрывая этим криком тишину переполненного Дворца спорта.

— Я же говорил, что сравняем. И вот вам, пожалуйста, 2:2, — с гордостью в голосе произнёс Валерий Шилов.

— Может вы, Валерий Васильевич, ещё и конечный счёт предскажете? — вдруг поддел старшего тренера капитан команды Алексей Мишин.

— Предскажу, если кое-кто проснётся и начнёт играть так, как раньше ещё никогда не играл, — пророкотал старший тренер. — Хороший сегодня будет счёт. Это я вам гарантирую.

После первого периода, который закончился при счёте 2:2, я совершенно случайно столкнулся в коридоре с форвардом хозяев поля Борисом Александровым. С Борисом мы много где вместе поиграли и много что выиграли. И одно время я Бориса считал своим лучшим другом. Однако при виде меня он скорчил недовольное лицо и с пренебрежением хмыкнул:

— Зря радуетесь, мы всё равно вас сегодня сделаем. Ничего у тебя, Иван Тафгевич, не получится.

— Это мы увидим после финальной сирены на табло, — спокойно ответил я. — Я тебя, Борис… Викторович, чем-то обидел?

— Ты мне жизнь поломал, — прошипел юный гений прорыва. — Мы с Хатулёвым говорили тебе бежать вместе с шаманом, так чё ты нас остановил? Я бы сейчас такие бабки зашибал в НХЛ, миллионы долларов. Я бы сейчас там был звездой первой величины. А тут ни арен нет нормальных, ни гостиниц, ни раздевалок. Играем в каком-то рванье. Да и оплата — слёзы.

— А с чего ты решил, что стал бы в НХЛ звездой? — прошипел я. — Там за океаном тренер с горшком бегать за тобой и уговаривать не будет — Боренька, давай родной на тренировочку. В НХЛ вообще не принято уговаривать соблюдать спортивный режим и как следует работать над своей игровой формой. Что ты, что Хатулёв через сезон бы загуляли, забухали и сдулись.

— Да пошёл ты, — прорычал Александров и пошагал в свою раздевалку.

— Ты даже в Высшей лиге ещё не звезда! — бросил я вслед. — И вряд ли станешь!

«Вот ведь мелкий пакостник, — подумал я, направляясь в раздевалку. — Совсем от звёздной болезни крышу снесло. Но если честно, то мне парня жаль. Жаль, что профукает он бездарно свой немалый хоккейный талант. А когда окажется в Усть-Каменогорском „Торпедо“ и возьмётся за ум, то уже поздно будет. В хоккее поезда уходят быстро и стремительно. Не успеешь оглянуться, как клюшка пылится в кладовке, а коньки болтаются на стене».

— Чё там? — спросил меня Коноваленко, когда я последним вошёл в раздевалку.

— Борька Александров похвастался, что ещё три «банки» тебе положит, — соврал я.

— Когоо? Хрен ему сегодня, а не банки с бутылками, — зло усмехнулся Виктор Сергеевич.

То, что во втором периоде на помощь армейской ледовой дружине придут парни в полосатых свитерах, вполне предполагалась, учитывая, что вся судейская бригада была из Москвы. Однако такой наглости, с которой нашу команду стали засуживать, когда началась 20-я минута матча я, честно говоря, не ожидал. Сначала в совершенно безобидной ситуации 2-минутным штрафом наказали Володю Орлова. По мнению судьи Никульцева Орлов высоко задрал клюшку и попал по лицу армейскому нападающему Глазову. Хотя Сергей Глазов в борьбе около борта сам согнулся чуть ли не пополам, прежде чем получить обидное рассечение. И играя в большинстве, ЦСКА вновь вышел вперёд. После передачи Бориса Михайлова с двух метром наши ворота расстрелял Владимир Петров.

И почти тут же две минуты схлопотал Володя Ковин. Пока я и Скворцов комбинировали на правом фланге атаки, Ковина дёрнул на себя клюшкой вездесущий и вредный Михайлов. И наш Володя, по простоте душевной, тоже взял в ответ и прихватил клюшечкой капитана московских армейцев. Но вместо обоюдного удаления в бокс для штрафников поехал один Володя Ковин. Но обидней всего было не удаление, а то, что ЦСКА повторно реализовал лишнего игрока. Борис Михайлов удачно поборолся в углу площадки, и сделал филигранный пас на Валерия Харламова. Харламов же с трёх метров хитрым броском послал шайбу между щитков нашего прославленного голкипера, доведя местную публику до экстаза.

— Дави бурлаков! — кричали одни болельщики, что сидели за нашими спинами.

— Куда прёшь, древня⁈ — гоготали над нами другие.

— Спокойно, мужики, спокойно, сейчас отыграемся, — неожиданно хладнокровно произнёс Валерий Шилов, когда на нашей скамейке запасных кое-кто, проклиная нечестных товарищей судей, стал паниковать и говорить, что сегодня ловить нечего. — Тройка Тафгаева на лёд. Собрались! Ещё вагон времени!

— Шилова сегодня как подменили, — тихо буркнул Саша Скворцов, когда мы все вместе вышли на ледяное поле.

— А мне этот «подменённый» больше нравится, — криво усмехнулся я. — На входе в зону разыгрываем скрест. Кова, за зацеп клюшкой в следующий раз буду бить по рукам.

— Он же первый начал, — забубнил Ковин, покосившись в сторону довольного собой Бориса Михайлова.

— Мы играем в Москве, и при московских судьях, — рыкнул я. — Поэтому думайте головой, а не другим местом.

Затем я въехал в центральный круг вбрасывания, поставил свою клюшку на лёд и тоже попытался выбросить из головы особенности домашнего московского судейства. Кстати, товарищи в полосатой форме, чтоб было не подкопаться, подсвистывали хозяевам очень аккуратно. Вот сейчас, когда ЦСКА повёл в счёте две шайбы, они просто так раздавать двухминутные штрафы не будут. А если мы вновь перехватим инициативу, то тогда снова нужно быть начеку.

Между тем, на лёд против моей тройки нападения наставник хозяев, Константин Локтев, выпустил тройку Жлуктова. Виктор Жлуктов при росте в 188 сантиметров имел вес 95 килограмм, а я при росте в метр девяносто, почти сотню. Вроде разница небольшая. Однако когда игра возобновилась, и я в очередной раз выбил шайбу с точки на свою половину поля, то в одном из эпизодов мы с Виктором столкнулись. В итоге Жлуктов отлетел на три метра и растянулся на льду, а я всего-навсего откатился чуть-чуть в сторону и на коньках устоял. А всё потому, что коньками владел гораздо лучше, чем армейский гренадёр.

Кстати, именно с этого силового приёма и началась наша опаснейшая атака. Саша Скворцов легко в средней зоне убежал от Бори Александрова, сместился чуть ближе к центральной оси поля, увел за собой защитника Цыганкова и открыл мне чудесную лазейку через правый борт в зону московского ЦСКА. Зрители на трибунах притихли, позабыв, что против них играют волжские бурлаки. А я подхватил шайбу оставленную Скворцовым, пересек синюю линию и с правого фланга выкатился на ворота Третьяка, правда под острым углом.

Ох, как мне хотелось шмальнуть с кистей в дальний угол ворот, метя в мёртвую зону чуть выше вратарского щитка. Однако неимоверным усилием воли я ещё пять метров протащил эту шайбу, дождался, когда на меня свалится второй игрок обороны хозяев Волченков и резко отдал на пас противоположный край атаки, по которому накатывал Вова Ковин. И Ковин от души вогнал ещё один гол в ворота Третьяка.

— Даааа! — заорали мы, заставив замолчать московские трибуны.

— Шайбу с передачи Ивана Тафгаева, забросил Владимир Ковин, номер 10-ый, счёт 4:3 в пользу ЦСКА, — объявил по стадиону малоэмоциональный мужской дикторский голос.

— Куда пошли? — замахал на нас руками старший тренер Валерий Шилов, когда мы подъехали к скамейке запасных. — Остались на льду.

— А как же отдых? — опешил Саша Скворцов.

— На пенсии отдохнёшь, студент, — рыкнул на него наш героический наставник.

— От пенсии до пенсии живут студенты весело, а пенсия всего лишь в жизни раз, — пробормотал я и, развернувшись на 180 градусов, покатил обратно в центральный круг вбрасывания.

— Шилова сегодня как подменили, — на сей раз пожаловался уже Володя Ковин.

Однако через пятнадцать секунд, когда мы вновь осадили ворота ЦСКА, больше никто не жаловался и не стонал, ни на судейство, ни на старшего тренера Шилова. К тому же Валерий Васильевич был прав — лидеры должны тащить команду в решающие минуты встречи, а не сидеть на лавке и не стучать клюшкой по бортику с криками: «давай-давай». Что касается наших оппонентов, то тройку Жлуктова сменили Свацилло, Глазов и Попов, а в защите так и остались отбиваться Цыганков с Волченковым. Тренер хозяев поля, Константин Локтев, возможно решил, что эти парни повяжут нас по рукам и ногам и, сыграв как можно проще, сведут на нет угрозы воротам Третьяка.

Однако Владислав Третьяк уже через 20 секунд отбил сложнейший щелчок от синей линии, что нанёс наш защитник Саша Куликов. Затем шайбу в левом закруглении выловил Владимир Ковин и, отдав пас себе за спину, стал свидетелем ещё одно мощного дальнего выстрела уже в исполнении Юрия Фёдорова. И Третьяк снова проявил чудеса реакции, отбив шайбу клюшкой.

«Куда лепите, черти? — прошипел я про себя, крутясь на пятачке словно юла. — Наброс нужен! Наброс, твою дивизию!». Но мои партнёры по великолепной пятёрке этих мыслей явно не слышали и не читали. Ибо отстаёт ещё телепатия от требований современного хоккея. И, когда шайба в третий раз вернулась к синей линии защитнику Куликову, я взвыл подобно белуге:

— Набрось шайбу, твою мать! Набрось!

А вот что произошло дальше, я разглядел плохо. В момент броска, который Саша Куликов совершил в расчёте на подставление моей клюшки, Геннадий Цыганков борцовским приёмом уронил меня в ледяную крошку. Но шайба полетела по такой хитрой траектории, что голкипер ЦСКА, перекрытый мной и Цыганковым, даже не заметил, как она приземлилась в сетку его ворот.

— Гооол! — закричала вся наша команда, заставив переполненный Дворец спорта, разразиться матерными ругательствами.

— Я же говорю, куда вы лепите? — пробормотал я, поднимаясь со льда. — Нежнее надо играть, нежнее. Шайба — она ведь женского рода. Вот и играйте с ней ласково.

— Когда это ты такое говорил? — картинно обиделся на меня автор заброшенной шайбы Куликов.

— Не говорил что ли? — скорчил я серьёзное лицо. — Значит, говорю — шайба женского рода. Кому что не понятно?

— Мне не понятно, — загоготал Саша Скворцов. ­– А ворота тогда, какого рода?

— Если стоят строго посередине, значит среднего, — прорычал я. — И хватит, урок русского языка закончен. Нам ещё играть и играть.

Старший тренер ЦСКА, Константин Борисович Локтев, возглавил команду только летом прошлого 1974 года. Руководство армейского клуба немного устало от деспотичного Анатолия Тарасова, к тому же чемпионат 1973–1974 года выиграли «Крылья Советов». Вот и получил 41-летний специалист возможность порулить прославленной ледовой дружиной. Не всё в команде складывалось гладко, особенно что касалось нарушения спортивного режима, и тем не менее ЦСКА уверено шёл на первом месте.

Как вдруг на горизонте замаячили выскочки из Горького, которые выиграли несколько матчей подряд. И Локтев был просто уверен, что сегодняшняя хоккейная битва простой не получится. Но такой трёпки не ожидал даже он. Первый период — 2:2, второй период — 4:4. И наконец, третий период, который медленно клонился к финальной сирене — 5:5. Причём гости какое-то время вели 4:5, шайбу у «Торпедо» забросил ветеран и капитан Алексей Мишин. Хорошо, что вовремя включилась первая тройка Владимира Петрова, и именно Петров сравнял счёт в матче.

Но не это напрягало Константина Локтева. Гости с середины второго периода включили какую-то необычную тактику, которая чем-то напоминала капкан. Горьковчане в средней зоне перед центральной красной линией так плотно расставлялись, что атаки на ворота Виктора Коноваленко полностью свелись к нулю. И если бы не благоприятное домашнее судейство, то матч вполне можно было бы и проиграть.

— Толя, что у нас в средней зоне происходит? — не выдержал Локтев, когда очередная атака его команды захлебнулась, не преодолев центральную красную линию, а болельщики на трибунах принялись раздражённо свистеть.

— Толкотня, — коротко ответил Анатолий Фирсов.

— Сам вижу, что толкотня, — отмахнулся Константин Борисович. — Почему не можем пробиться?

— Пас не проходит, если переть индивидуально, то они сталкивают нашего игрока к борту и всё, потеря шайбы, — усмехнулся Фирсов. — Сегодня так доиграем, а на тренировке уже подробно разберём, что это за ребус такой.

— Может ты и прав, 5:5 по такой игре, не худший результат, — пророкотал Локтев и, покосившись на центральное табло с удовольствием отметил, что осталось играть всего 30 секунд.

И вдруг игрок гостей богатырского телосложения, Иван Тафгаев, после очередной бесформенной толкотни в средней зоне, пробился за синюю линию и швырнул по воротам Третьяка с расстояния в 17 метров. Владислав Третьяк, конечно же, эту шайбу легко зафиксировал в ловушку. А судья Никульцев показал вбрасывание в зоне москвичей.

— Есть точные сведения, что Тафгай в следующем сезоне будет играть за нас, — шепнул второй помощник Вениамин Александров.

— До следующего сезона, Веня, надо бы ещё дожить, — пробормотал Локтев и вдруг заметил на скамейке запасных горьковской команды какое-то странное движение. — Мужики, это что они ещё задумали?

— Вратаря снимают? — пролепетал Фирсов. — Чокнутые.

— Да не, быть не может, ерунда, — криво усмехнулся Вениамин Александров.

— Валерий Васильевич, — пророкотал я за 30 секунд до финальной сирены, стоя на льду около своей скамейки запасных, — надо решать: устраивает нас ничья или нет?

— Что решать? Что решать? — разволновался старший тренер. — Мы еле-еле этот матч вытащили, счёт нормальный 5:5, хочешь всё проиграть?

— Или всё выиграть, — улыбнулся я. — Ну? Решайтесь. Попытка не пытка. На пенсии будет что поведать внукам вместо «Колобка» и «Курочки Рябы».

— С такой работой и с такими баламутами, как ты, я до пенсии не доживу, — отмахнулся Шилов. Однако, постояв молча пару секунд, он вдруг затряс кулаками, потонул ногой и рявкнул, — ай, твою ж дивизию! Коноваленко! Виктор Сергеевич! — заблажил он, сложив ладони рупором. — Давай родной на лавку! Лёша Мишин на лёд, — скомандовал он нашему капитану. — И только попробуйте мне проиграть. Хрен вам премия в квартал! — погрозил он кулаком мне, Скворцову, Ковину, Фёдорову, Куликову и Мишину.

— Ну, Иван, ты и псих, — шепнул мне Мишин, когда мы, оставив ворота пустыми, покатили в зону московских армейцев на последний и решительный хоккейный бой.

Тем временем на скамейке ЦСКА случился самый настоящий переполох. Локтев, Фирсов и Вениамин Александров разом забегали и стали дёргать всех игроков разом, выбирая на финал своих любимчиков. Как итог: биться за честь армейской команды вышли: Михайлов, Петров, Жлуктов, Лутченко и Цыганков. Валерия Харламова, который для игры в защите годился мало, наставники москвичей оставили на скамейке запасных.

«Побойся Бога Лёша, — мысленно ответил я нашему капитану. — Какой же я псих? Я просто верю и знаю, что мне обязательно повезёт. Иначе зря мой друг шаман Волков погиб».

— Готовы? — спросил меня и Владимира Петрова судья матча, который и сам не ожидал такой развязки.

— Давно, — буркнул я.

— Ненормальные, — тихо пролепетал Петров.

И тут же шайба из ладони Никульцева словно живая прыгнула на точку. Одно мгновенное движение и вот черный резиновый диск от меня отлетел к Юре Фёдорову. Он быстро перевёл шайбу на правый борт Куликову. Саша Куликов, на которого выкатился Владимир Петров, после высокого замаха вернул её обратно Фёдорову. А я тем временем, толкаясь с гренадёром Жлуктовым перед воротами Третьяка, мысленно завопил: «Навесь твою дивизию! Время! Времяяя!». Но Юрий Фёдоров швырнуть с кистей в направлении меня или Алексея Мишина тоже не смог, его очень активно принялся прессинговать Борис Михайлов.

Поэтому пас пошёл в левое закругление на Влодю Ковину, а большая стрелка на табло начла отмеривать последние секунды встречи. И только тогда Ковин нежно набросил шайбу на пятак, где скрестили свои клюшки два армейских игрока обороны Лутченко и Цыганков, плюс гренадёр Жлуктов, который по задумке Локтева должен был держать меня двумя руками и никуда не пускать, а так же я и физически мощный наш капитан Алексей Мишин.

Поэтому шайба буквально застряла среди наших богатырских тел и принялась метаться, теряясь из вида. И вдруг мне улыбнулась фантастическая удача. Шайба сама прыгнула на крюк моей клюшки, и я её, словно теннисной ракеткой, чуть-чуть подбил вверх. Нанести сильный и акцентированный удар мне не давал прилипчивый гренадёр Жлуктов. Но и этого нежного шлепка хватило, чтобы шайба перелетела ловушку Владислава Третьяка и опустилась в сетку ворот.

За лицевым бортом мгновенно загорелся красный фонарь. Прогудела финальная сирена. Народ на трибунах притих, а вся наша горьковская ледовая дружина заблажила единственное слово: «Гооол!». После чего хоккеисты других звеньев, старший тренер, врач, администратор и массажист всыпали на ледяное поле.

— Даааа! — орал я, прыгая на месте и обнимая всех подряд.

— Победааа! — голосили остальные парни.

А московские армейцы медленно, понурив головы, поползли к своей скамейке запасных. Наконец на табло высветился окончательный счёт в матче — 5:6 в пользу нашего героического горьковского «Торпедо».