Тафгай. Том 10

Глава 22

Второй период матча против московского «Спартака» наше горьковское «Торпедо» начало значительно мощнее и активнее, чем первый. Игра в прямом смысле слова давалась и на первых минутах все три тройки нападения имели неплохие шансы, чтобы к 3-м заброшенным шайбам добавить ещё одну. Но до поры до времени на последнем рубеже гостей из Москвы выше всяких похвал играл коренной спартаковец Виктор Криволапов, который накануне получил вызов в сборную СССР.

Так на 22-ой минуте на его ворота выскочил один на один наш нападающий Витя Доброхотов, и вроде бы он сделал всё, чтобы переиграть голкипера москвичей, показал неплохой обманный финт, но пробить Криволапова ему не удалось. Затем ещё один игрок нападения, Александр Кокурин, после резкого перевода шайбы с фланга на фланг, вроде бы в пустой угол бросал наверняка. Но и тут московский вратарь не подкачал — прыгнул по-футбольному и отбил шайбу грудью. В общем, если бы не Криволапов, то счёт 3:1 давно бы поменялся на 4:1, а возможно и на 5:1.

А вот спартаковские полевые игроки в эти минуты встречи оказались не на высоте. И на 25-ой минуте матча Виктор Шалимов, упустив своего оппонента Владимира Ковина, зацепил его клюшкой по ногам. После чего отправился на две минуты в штрафной бокс.

— Иван, надо обязательно забить, — попросил меня старший тренер Валерий Шилов. — Сейчас дожмём Москву, и победа считай, что в кармане.

— А если не дожмём, то «Спартак» может взбодриться и перевернуть игру, — кивнул я. — Мужики, собрались! — прикрикнул я на защитников Фёдорова и Куликова, а так же на нападающих Ковина и Краева. — Ещё немного, ещё чуть-чуть.

Кстати, Юрия Фёдорова тоже вызвали в сборную СССР. Хотя, как по мне, то я бы призвал под наше красное знамя всю пару защитников. К тому же Саша Куликов имел редкий правый хват клюшки. Парни на ледяном поле идеально дополняли друг друга, Юра — «домосед», Александр же был защитником с ярко выраженными атакующими качествами.

— Последний бой, он трудный самый, — хохотнул Виталий Краев.

— Примерно так, — улыбнулся я. — Давайте покажем, как могут играть хоккеисты, от которых сборная СССР отмахнулась.

После этих слов я выехал в левый круг вбрасывания в зоне «Спартака» и через три секунды легко выиграл вброшенную судьей шайбу. Конечно, умом я понимал — из-за чего отклонили от поездки на чемпионат Мира в ФРГ мою кандидатуру, но на эмоциональном уровне такого понимания не было.

«Неужто наши спортивные чиновники думают, что я, оказавшись в Мюнхене, сбегу? — пронеслось в моей голове, пока партнёры передавали шайбу по периметру спартаковской зоны. — Неужели они не понимают, что до Кубка Канады мне нет никакого смыла дёргаться и совершать такой абсолютно бестолковый и глупый поступок? У меня была мечта принять участие в Суперсерии 72 года — я там сыграл и помог команде победить. Теперь осталась последняя непокорённая вершина — Кубок Канады. И ради этого турнира я многое могу стерпеть».

— Горький «Торпедо», Горький! — пропели наши фанаты под звук большого барабана на мотив композиции «We Will Rock You».

И именно этот клич вывел меня из неуместной на льду задумчивости и меланхолии. К тому же Саша Куликов сделал рискованный пас в моём направлении, ближе к хоккейному пятаку, и я в противоборстве с игроком гостей, быстро переправил шайбу на левый борт Володе Ковину. Ковин сместился за ворота, потоптался там немного, выманивая на себя защитника «красно-белых». И как только игрок обороны «Спартака» полез отнимать шайбу, Владимир отдал резкий пас на правый борт Виталию Краев. Краев же в свою очередь, заметив, что меня на секунду оставили одного, шмальнул с кистей примерно в моём направлении.

«Класс», — успел подумать я и просто подставил под тот сильный и нацеленный прострел крюк своей клюшки. И шайба, отскочив от крюка, через мгновенье звякнулась об штангу и влетела в сетку ворот московской команды. Голкипер Криволапов даже не успел испугаться, как за его воротами вспыхнул красный фонарь. А переполненные трибуны, оглашая своим криком всю округу Автозаводского района, радостно взревели:

— Гоооол!

— Хет-трик, — удовлетворённо буркнул я. — Спасибо, мужики, спасибо родные за качественный хоккей! — прогудел я, принимая поздравления партнёров по команде.

На табло очень оперативно появился новый счёт — 4:1. И болельщики, встав на ноги и разразившись аплодисментами, принялись скандировать:

— Молодцы! Молодцы!

— Кто заказывал заброшенную шайбу? — захохотал я, присаживаясь на скамейку запасных. — Валерий Васильевич, получите и распишитесь! — обратился я к старшему тренеру, который тут же начал настраивать игроков, чтобы те не расслаблялись:

— «Спартак» сейчас кинется в атаку. Собрались! В защите ушами не хлопать! Сохраним разницу до перерыва в три шайбы, всё — наша игра. Спасибо, Иван, — наконец он обратился и ко мне. — Если так дело и дальше пойдёт, то ты чемпионат закончишь лучшим бомбардиром. Ха-ха. У тебя сейчас, если я не ошибаюсь, 25 шайб. Больше чем у Петрова, Харламова, Якушева и Мальцева.

— Зато пока меньше, чем у Бориса Михайлова, — пробормотал я и встал на ноги, смутно предчувствуя какие-то неприятности.

Тем более в данную секунду московский «Спартак» большими силами перешёл нашу синюю линию. Вячеслав Старшинов около левого борта заложил резкий разворот и, избавившись от опекуна, отдал неплохой пас на Алексея Костылева, который в этом матче пока выглядел сильнее своих именитых партнёров по команде. И Костылев уже от правого борта мощно щёлкнул по воротам Виктора Коноваленко.

Впрочем, эту шайбу наш голкипер отбил более чем уверенно. К сожалению, хоккейный снаряд отлетел не слишком удачно и не слишком далеко. Шайба ударилась в ногу нашего защитника Астафьева и вновь поскакала к воротам. И в этот момент на пятак ринулся настырный и упрямый как танк, центральный нападающий Старшинов. А Володя Астафьев, чтобы спартаковец гарантированно до шайбы не добрался, поставил ему корпус. Хоккеисты, естественно, столкнулись. Более легкий Вячеслав потерял равновесие и, перелетев через бедро защитника, рухнул на нашего прославленного стража ворот, который к тому моменту шайбу уже успел зафиксировать.

Судья матча дал свисток. Старшинов как ни в чём не бывало поднялся и покатил на точку вбрасывания, а Коноваленко так и остался лежать на льду. Народ на трибунах моментально притих. Я тут же перескочил через борт и рванул к нашим воротам. «Только бы не колено! Только бы не колено!» — бурчал я про себя, резво работая ногами.

— Сергеич, ты как, жив? — выпалил я, затормозив рядом с голкипером.

— Колено, — просипел Коноваленко. — То самое, что в Штатах ремонтировали.

— Врача! — прокричал Володя Астафьев.

Хотя врач команды вместе с массажистом уже и так спешили к нашим воротам.

— Всё, Иван, похоже это конец спортивной карьеры, — пролепетал Виктор Сергеевич.

— Спокойно, без паники, — прорычал я. — Сохраняйте спокойствие, товарищ Коноваленко. Нам с вами до морга ещё далеко. Я тебя, Сергеич, поставлю на ноги. Есть у меня один толковый специалист в этой сфере, — буркнул я, мгновенно подумав о странноватом Ростиславе «Мюнхгаузене». — Олег Саныч, нужно сейчас же немедленно ногу от пятки до бедра закатать в гипс, — прошептал я, обращаясь к врачу команды. — За гипс плачу «наликом».

— Чего? — опешил он.

— Колено у Сергеича полетело, вот чего, — снова зашептал я, — и чтобы крестообразные связки побыстрее срослись, по новой американской методе, нужно ногу срочно закатать в гипс.

— Бред какой-то, — поморщился врач.

— Даю сто рублей, — шепнул я.

— Ладно, — пожал плечами наш спортивный эскулап. — Сейчас, что не делай, один хрен после такой травмы придётся заканчивать, ведь на восстановление уйдёт больше года, — тихо буркнул он мне на ухо. — Но я бы сначала свозил Сергеича на рентген.

— Обязательно свозим, сейчас время дорого, — проворчал я.

После 2-го периода в раздевалке стояла гробовая тишина. Сменивший в рамке травмированного ветерана Виктора Коноваленко молодой и перспективный Александр Котомкин, который в 1971 году выиграл юниорское первенство Европы, откровенно поплыл. Сначала нашего юного кипера дальним шальным выстрелом пробил защитник «Спартака» Сергей Коротков. Затем мы дважды сыграли в меньшинстве, и оба раз нас огорчила лучшая тройка гостей Шалимов — Шадрин — Якушев. Счёт 4:3 сделал Виктор Шалимов, подкараулив отскок, а 4:4 стало после удачного подставления клюшки Александра Якушева.

Кроме того за минуту до перерыва совсем уже простую «бабочку» с 16-и метров забросил нападающий «красно-белых» Алексей Костылев. Спартаковец вошёл в зону, упёрся в нашего защитника, и так как деваться ему было некуда, просто шмальнул в сторону ворот Котомкина и побежал на смену. Костылев даже не сразу сообразил, что стал автором заброшенной шайбы. И когда на табло появился новый счёт — 4:5 в пользу московских гостей, на трибунах послышался недовольный и презрительный свист.

Какого освистывали некоторые любители спорта, полевых игроков или молодого голкипера Александра Котомкина, не имело смысла. Ибо проигрывает команда и выигрывает тоже команда. В раздевалке же никто Котомкину не сказал ни слова упрёка. Всё равно Александра менять было просто некем. Поэтому в воздухе неумолимо повис извечный русский вопрос — что делать? Но хуже всех себя чувствовал Виктор Сергеевич Коноваленко. Ему из колена откачали какую-то жидкость, вкололи обезболивающий и наложили гипс. И в данную секунду Коноваленко смотрел в одну точку и мысленно прощался со своей долгой и славной спортивной карьерой.

— Что же вы ребята делаете? — наконец пророкотал старший тренер Валерий Шилов. — Отдаёте такой матч. У нас впереди 20 минут игры, так ответьте сами себе — вы хотите завоевать медали чемпионата или нет?

— А зачем нам медали? — криво усмехнулся я. — До конца чемпионата осталось 10 игр, из Вышки сто процентов не вылетим. Нам медали не надо, мы пива попьём. Верно? — прорычал я, встав с лавки. — С кипером всё понятно, он «Спартак» увидел и в шорты наделал. Но вы-то чего? — обратился я к старожилам команды. — Куда пропал контроль шайбы? Почему перестали ловить соперника в средней зоне?

— Ничё я не наделал, — огрызнулся вратарь Котомкин.

— Тогда вспомни, что четыре года назад тебя считали одним из лучших юных голкиперов страны! — рявкнул я. — Соберись! Покажи класс! В общем так, про первый и второй периоды забыли, выходим и играем с чистого листа. У «Спартака» полно своих проблем и с ними можно играть.

— Спасибо, что разрешил, — усмехнулся капитан Алексей Мишин.

— На здоровье, — буркнул я.

«Это же самый настоящий спектакль, — прошептала про себя Карина Игнатова, которая вместе со своей подругой и однокашницей Лидой Пономарёвой вновь сидела на трибунах автозаводского стадиона и болела за горьковскую хоккейную команду. — Драма, комедия и трагедия одновременно. Хоккеист случайно столкнулся с судьёй, оба комично растянулись на льду и болельщики весело загоготали. Вратарь Коноваленко получил травму, и на трибунах повисла напряжённая и трагическая пауза. Хозяева уверенно переигрывали гостей, и народ скандировал слово: „молодцы“, но как только гости отыгрались и вышли вперёд, то кое-кто стал освистывать своих же хоккеистов. А теперь, когда до конца матча осталось всего 6 минут и „Торпедо“ беспрерывно атакует, то болельщики сидят, словно на иголках, и отчаянно вскрикивают, когда шайба упрямо не идёт в ворота „Спартака“. Драма, комедия и трагедия одновременно».

— Неужели не отыграются? — пробормотала подруга Лида. — Неужели не успеют?

— А нечего было балду пинать во втором периоде, вот и получили по загривку, — проворчал какой-то дедушка, сидящий рядом. — Да, куда ты лепишь? Куда лепишь, балда⁈ — закричал он когда-то кто-то из игроков «Торпедо» промахнулся с пяти метров.

— Ох! — тут же разом вздохнули переполненные трибуны.

— Ничего, сейчас Иван Тафгаев выйдет, и парни обязательно сравняют счёт, — упрямо пробубнила Карина.

— Если бы это было так просто, девонька, то мы бы давно не только сравняли, но и вышли бы вперёд, — криво усмехнулся дедушка. — Иван сил много потерял, свежесть пропала. Он даже вбрасывание перестал выигрывать. Теперь нашим только чудо поможет.

— Между прочим, за чудом люди и ходят на хоккей, — возмущённо произнесла Карина Игнатова и, потеряв интерес к глупой беседе, уставилась на площадку.

— Иван Иваныч, я играть хочу, — подошёл ко мне Александр Скворцов, когда до финальной сирены оставалось чуть больше трёх минут, и я с Ковиным и Краевым потопал в сторону калитки, что вела на ледяное поле. — Хочу помочь нашей команде.

— Давно пора, — прорычал я. — Дошло наконец, что личная жизнь должна оставаться там, за пределами стадиона? Валерий Васильевич, у нас замена, — обратился я к старшему тренеру. — Молодой дозрел.

— Раньше надо было дозревать, — прошипел Валерий Шилов. — Поздно. Без тебя, товарищ Скворцов, справимся. Давай Иван на смену. Нужно ещё чуть-чуть поднажать.

— А может, дадим последний шанс? — упёрся я, остановившись около распахнутой калитки. — Удивим «Спартак», кхе, может быть.

— Удивим? — старший тренер с большим сомнением покосился на Александра Скворцова. Затем ещё пару секунд подумал и, отчаянно махнув рукой, пророкотал, — ладно, Виталий Краев, присядь пока. А вам, товарищ Скворцов, я даю единственный шанс — только попробуй теперь не забей. Пошли, мужики! Пошли! — захлопал он в ладоши.

«А наш старшОй-то большой хитрец, — мысленно хмыкнул я, покатив на точку вбрасывания в средней зоне. — Вон как Скворцова завёл. Да он сейчас в лепёшку расшибётся, но шайбу свою если не забьёт, то наверняка заковыряет. А это то, что надо под финал».

Затем я ещё раз глянул на табло, где минутная и секундная стрелка показывали, что осталось играть 3 минуты и 23 секунды. Отметил про себя, что моя тройка нападения получит ещё две игровые смены. И как только судья из Свердловска Сергей Гущин вбросил шайбу одним ловким шлепком, отправил её защитнику Александру Куликову. Куликов почти тут же переправил шайбу на левый край Юрию Фёдорову. А Фёдоров с отскоком об борт отпасовал Владимиру Ковину.

Ковин набрал приличную скорость в средней зоне, но перед синей линией гостей резко ударил по тормозам и отдал передачу направо, точно мне на ход. И я, словно ледокол, через центр буквально вломился с шайбой в зону нашего именитого соперника. На меня тут же сместились сразу два защитника «красно-белых», и чтоб не потерять шайбу я заложил резкий разворот на 180 градусов против часовой стрелки. Из-за чего защитники «Спартака» столкнулись друг с другом и потеряли скорость. Я же в свою очередь с неудобной руки швырнул шайбу на правый борт, где, по моему мнению, должен был рваться к воротам Александр Скворцов. А иначе ему и не стоило выходить на площадку.

И Скворцов действительно оказался там, где я предполагал. Более того шайба каким-то чудом пришла точно на крюк его клюшки. Поэтому в следующее мгновенье он без подготовки с кистей бросил по воротам Виктора Криволапова. Криволапов упал на щитки, перекрыв низ ворот, но выстрел Скворцова прошёл чуть выше вратарских щитков и чуть ниже ловушки и стадион радостно взревел, так как шайба с отскоком от ближней правой штанги вонзилась в сетку.

— Гоооол! — заголосили болельщики автозаводского стадиона.

— Дааа! — радостно заорал Саша Скворцов.

— Красава! Красава! — восторженно прорычал я и бросился обнимать своего друга и партнёра по команде, как и все остальные хоккеисты нашей великолепной пятёрки.

Последние минуты непростого матча большая часть стадиона досматривала стоя на ногах. А когда счёт стал равным — 5:5, то со своих мест поднялись и все остальные болельщики. И теперь народ на трибунах горланил одно и то же слово: «Давааай! Давааай!». Кричали вместе со всеми и подруги Карина с Лидой. Тем временем на льду пятёрка Ивана Тафгаева, сравняв счет, не покинула площадку. Хоккеисты вновь вернулись к центру поля и после небольшой паузы они же, выиграв вбрасывание, снова пошли в атаку.

Но на сей раз гости в бело-красной форме, сгрудившись около своей синей линии, отбили первый наскок лучшей торпедовской пятёрки. Однако через несколько секунд Александр Скворцов, который просидел на лавке почти всю игру, резво подхватил шайбу и, ловко уворачиваясь от хоккеистов «Спартака», сам прорвался в зону московской команды.

— Давааай! — закричала Карина, поддавшись общему настроению болельщиков.

— Давааай! — завизжала стоящая рядом Лида.

А невысокий и коренастый Скворцов обыграл ещё одного игрока гостей и, выкатившись на ударную позицию, бросил по воротам «Спартака». Увы, но голкипер в бело-красной форме с броском справился, что вызвала на трибунах множество матерных ругательств, которые послышались со всем сторон. Как вдруг шайбу подхватил ещё один нападающий «Торпедо» Владимир Ковин. Он тоже обыграл своего визави, протиснулся вдоль левого борта и щёлкнул по воротам с очень острого угла.

— Чёрт! — рявкнула Карина, так как шайба угодила в штангу и отлетела на десять метров в поле.

— Давиии! — тут же заорали зрители, ведь к этой шайбе первым добрался центрфорвард Иван Тафгаев.

— Давааай! — завизжала Лида вместе с Кариной.

И высоченный игрок горьковской команды, потолкавшись с кем-то из москвичей, ещё раз бросил по воротам. И хоть голкипер «Спартака» снова шайбу отбил, она запрыгала где-то на пятачке, затерявшись между коньков защитников гостей. А через секунду неожиданно вспыхнул красный фонарь за воротами московской команды.

— Гоооол! — радостно запрыгали люди на трибунах и принялись обниматься друг с другом, хотя как шайба вползла в сетку никто толком рассмотреть так и не смог.

— Кошмар, — пролепетала Лида, — ты как хочешь подруга, но я на хоккей больше не пойду. Так и посидеть можно раньше времени.

— Да уж, нервные клетки не восстанавливаются, — пробормотала Карина, а болельщики, разразившись аплодисментами, принялись скандировать:

— Молодцы! Молодцы!

И буквально тут же диктор по стадиону объявил:

— Шайбу забросил Иван Тафгаев, номер 30-й. Счёт в матче 6:5, впереди команда «Торпедо» Горький.

— Урааа! — заорал переполненный стадион.

После сверх напряжённого матча, победа в котором далась с большим трудом, я, раздетый по пояс, стоял в раздевалке и большими глотками пил обычную кипячёную воду. Парни весело болтали, договариваясь о том, где и как отпразднуют сегодняшний День Советской армии и Военно-морского флота. Кто-то предлагал поехать на праздничный ужин в дом отдыха, кто-то намеревался посидеть дома с семьями. Старший тренер по этому поводу на своей точке зрения не настаивал. Валерий Шилов только напомнил, что через два дня к нам в гости приедет рижское «Динамо» и поэтому лучше всего сегодня держать себя в руках.

— Удержишь тут себя в руках, — усмехнулся Алексей Мишин. — Какую игру подряд на жилах вытягиваем.

— А медали, Лёша, по-другому и не достаются, — хмыкнул я, поставив полупустой графин на место.

— Товарищи хоккеисты, не надо ссориться, я всё подсчитал, — вдруг вышел на центр раздевалки администратор команды Иосиф Шапиро. — До конца чемпионата нам осталось провести 9 игр. Армейцам Москвы мы пока уступаем 3 очка, но между нами будет ещё один матч. А значит до золота всего лишь подать рукой. Вы понимаете товарищи, мы можем выиграть золото!

— Вы, Иосиф Львович — большой фантазёр, — улыбнулся я. — Нас по календарю кроме ЦСКА ждут матчи с «Крыльями», с «Химиком», со «Спартаком», с «Динамо» Москва. Сможем ли мы сохранить хорошую игровую форму, сможем ли избежать серьёзных травм, никому не известно.

— Вот именно, — проворчал Виктор Коноваленко, которому где-то уже раздобыли костыль, и сейчас, прыгая на одной ноге, голкипер напоминал пирата Джона Сильвера. — Поехали лечиться, время не ждёт, — пророкотал он, пихнув меня в плечо.

— Фюнф минут, Виктор Сергеевич, — захохотал я. — Не дрейф, я тебя поставлю на ноги. Мы с тобой ещё на танцах спляшем гопака, если народная медицина проявит свой высокий профессионализм.

— Шутки у тебя, Иван, вообще невесёлые, — обиделся мой товарищ и друг.

Шутки шутками, но к 4-му спальному корпусу дома отдыха «Учительский» мы большой компанией подъехали примерно через час. Вместе со мной и Виктором Сергеевичем в этот красивый и тихий уголок заглянули две ленинградские барышни Карина и Лида, супруга голкипера Валентина Дмитриевна и его 12-летняя дочь Оля. И эта непоседа Оля всю дорогу спрашивала: «а мы правда едем к дяде волшебнику или нет?». По сути, девочка была права, разрыв крестообразных связок в этом 1975 году мог вылечить без последствий для здоровья спортсмена только волшебник. Во всех остальных случаях такая травма ставила крест на карьере любого атлета. На прежний уровень после разрыва «крестов» пока никто не выходил.

— Ого, а у тебя там какой-то праздник, — удивилась Карина, когда мы поднялись на второй этаж большого двухэтажного дома.

— Аха, день рожденья — грустный праздник, — хмыкнул я, услышав, как за моей дверью гремит магнитофон и слышен женский смех. — Я сейчас кажется кому-то выпишу парочку поздравительных открыток.

Я сделал несколько стремительных шагов и распахнул дверь. Внутри, к моему изумлению, сидела компания из более чем десятка человек. Ростислав, «внук барона Мюнхгаузена», в привычной для себя манере травил байки, а слушающие его молодые парни и девушки весело гоготали. Кроме молодёжи, в которой я узнал конькобежцев из сборной области, здесь присутствовала моя приятельница Наталья и её ревнивый муж Николай. На столе же лежал магнитофон, и стояли несколько початых бутылок вина, которые возможно распечатали ради праздника.

— Здравствуйте товарищи, — кивнул я, — не хочу нарушать вашего веселья, но это как бы моя комната.

— Всё, — поднял руки вверх коренастый и широкоплечий Николай. — Уходим, уже ходим. Зашли поблагодарить вашего родственника за спасение моей жены от взбесившегося лося.

— Да-да, — пробормотал я, покосившись на Ростика, — мой «родственник» большой специалист по лосям и особенно лосихам. Но теперь я попрошу всех покинуть комнату, с нами серьёзный больной.

На этих словах в помещение вошёл, скача на одной ноге, Виктор Коноваленко, его жена, дочка и две ленинградские барышни: Лида и Карина. Конькобежцы без лишних разговоров потянулись на выход, прихватив за собой вино. А Николай пригласил всех нас на праздничный ужин в столовую дома отдыха.

— Спасибо твоему родственнику, я чуть от страза не умерла, — пролепетала пьяным заплетающимся языком Наталья.

— Да, я ему передам, — чуть ли не прорычал я и, тут же отведя Ростика к окну, зашептал, — что это всё значит?

— А ты как хотел? — обиделся он. — Чтобы завтра весь город знал, что по нашему лесу бегает двуногое существо с большими ветвистыми рогами? Вот я ребят и пригласил, поболтали, посмеялись, успокоили перепуганную барышню.

— Фууу, — выдохнул я, осознав, что мой напарник прав. — Вот ещё одну работу тебе привёз.

Я указал на Коноваленко, который с большим трудом уселся на свободный стул.

— И что ты хочешь? — скорчил недовольную физиономию внук «барона-фантазера».

— Хочу, чтобы ты поставил на ноги нашего кипера за денежное вознаграждение в размере пятисот советских рублей, — прошептал я.

— Лихой ты парень, Иван Тафгаев. Только я не большой мастак по исцелению серьёзных травм. Это не моё.

— Но за 750 можно и постараться себя превозмочь, — тихо буркнул я, подмигнув Карине, которая по-хозяйски открыла форточку и взялась за веник.

— Не-не-не, я этим давно не занимался, — упёрся Ростислав. — Могу шишку на лбу тебе залечить, кхе, за 5 рублей.

— Сама бесплатно залечится, — рыкнул я. — Значит 1000 рублей и по рукам? Но через месяц Коноваленко должен плясать «летку-енку» на танцах в ДК.

— Через полтора, — протянул мне ладонь для рукопожатия «внук барона Мюнхгаузена». — Ложитесь на кровать, товарищ Виктор Коноваленко, — деловым тоном обратился он к голкиперу, — займёмся вашим первичным осмотром. Или как любил говаривать Фидель Кастро: «Да что там смотреть? Надо пулю вынимать». Хи-хи-хи.

— А вы и с Фиделем Кастро воевали? — удивленно вскинула бровь Лида.

— Да, когда был проездом из Мексики на Суматру, — захихикал «внук барона» и начал первичный осмотр Виктора Сергеевича, попросив его показать язык.

— Ладно, вы располагайтесь, а я пошёл в столовую возьму на всех первое и втрое, — буркнул я, так как после хоккейного матча ещё ничего толком не ел.

— И компот с пирожками! — пискнула Оля.

— И компот, — согласился я.

— А может ещё чего покрепче? — спросил Коноваленко, которому лекарь зачем-то посмотрел в глаза. — Так сказать за армию, за флот, за праздник?

— Пива, если доктор разрешит, — сказал я, выскочив из комнаты.

«Значит, встреча с Вендиго прошла безрезультатно, — догадался я, спускаясь на первый этаж и выходя на морозную и заснеженную улицу. — Наталья спасена, а где трофей в виде рогов или копыт? И кстати, у охотника перебинтована правая рука. Значит, схватка прошла не совсем так, как планировалось? Следовательно, теперь этот монстр бегает где-то здесь? Ибо этому злому духу нужен я, а не Наталья, не Карина и уже тем более не охотник».

Подумав об этом, я резко замедлил шаг и по-хоккейному периферическим зрением стал обозревать окружающие меня деревья и кусты. К этому моменту уже начли сгущаться первые сумерки и та растительность, которая имелась в глубине лесной чащи, практически полностью погрузилась во тьму. Пройдя так метров двадцать, я вдруг заметил справа от себя странное движение, словно часть какого-то дерева сдвинулась с места и сделала несколько шагов. Поэтому я замер на месте и медленно повернулся всем телом направо. От того, что в следующее мгновенье попало в поле моего зрения, меня внутренне передёрнуло. Так как проклятый монстр спокойно стоял в метрах тридцати и смотрел прямо мне в глаза. Затем он так же спокойно помахал мне рукой, надо понимать, приглашая к беседе. Я покосился по сторонам, но ни одного человека рядом как назло не было.

«Окей, хочешь поговорить? Давай побалакаем о делах наших скорбных», — мысленно буркнул я и, сойдя с пешеходной дорожки, сделал несколько шагов в направлении лесной чащи. С этого места морда злодея действительно чем-то напоминала морду обычного лесного лося. Возможно, из-за этого потешного сходства я немного успокоился и приблизился к монстру на расстояние примерно в десять или двенадцать метров.

— Предлагаю договор, — сказал он каким-то неприятным шипящим голосом. — Ты не трогаешь меня, я не трогаю тебя. Это не в моих интересах.

— Ясное дело не в твоих, — усмехнулся я. — Иначе ты вернёшься в свой поганый мир. Только с нечистой силой я никаких договоров не подписывал и подписывать не намерен. И потом, ты убил моего друга.

— Я не знал, что шаман твой друг, — прошипел Вендиго, рост которого с учётом размера рогов достигал трёх с лишним метров. — И кстати, я хороших людей убивать не имею права.

— Наглое вранье! — громко произнёс я. — Шаман Волков был совестливым и благородным человеком, который всегда готов был протянуть руку помощи.

— Значит война? — Вендиго издал что-то наподобие смеха.

— Война. Тем более тебе не место в нашем мире. Убирайся туда, откуда пришёл! — прокричал я.

— Мы ещё посмотрим, кто кого, — прошипел монстр и, развернувшись, припустил прямо вглубь чёрной лесной чащи.

— Скоро встретимся, упырь! — гаркнул я и погрозил кулаком. — Скоро встретимся, это ещё не конец истории, — повторил я уже спокойным и ровным голосом.