Тафгай. Том 10

Глава 1

Говорят, что абсолютно нормальных людей не бывает. У каждого человека есть какие-то свои придури, с которыми он либо борется, либо умело скрывает, либо вовремя глушит их алкоголем или прочими отупляющими мозг средствами. Лично я после переноса сознания из 2021 года в 1971 стал больным на всю голову и поверил разом во всевозможную мистику и чертовщину. Эта история про абсолютно больного человека, который к тому же беззаветно влюблён в хоккей. И я надеюсь, что она ещё очень далека от финала.

Суббота 25 января 1975 года выдалась в Москве тёплой и комфортной для походов в кино, для лыжных прогулок и для свиданий на натуральном ледяном катке. Шальной атлантический циклон принёс в столицу огромной страны нулевую температуру и мелкий мокрый снег. Даже я, прилетев сегодня из суровых уральских краёв, вместо меховой шапки-ушанки нацепил на голову американскую бейсболку с ушами. Этот диковинный для Москвы головной убор сохранился в личном гардеробе после тех полутора лет, что довелось провести в Северной Америке. А ещё от того лихого времени у меня остались фирменные коньки «Tacks», хоккейные щитки на все части тела, каска, тренировочная форма, ну и так по мелочи — пальто, джинсы и зимние ботинки на толстой подошве.

Кроме того на всю жизнь я сохранил чудесные воспоминания о сезоне 72–73 года, что отыграл за «Чикаго Блэкхокс», значительно переписав старую историю спорта на альтернативную. Однако недолго музыка играла, далее белая полоса жизни медленно посерела, а после ивовсе стала чёрной, как копоть. Следующий хоккейный сезон 73–74 годов плохо начался и ещё хуже закончился. Причём идея создания первой советской команды в НХЛ казалась гениальной, и актуальной для последующих поколений. И лично я в неё вложил все душевные, физические и интеллектуальные силы. Но либо в Северной Америке сочли победы нашей «Москвы Ред Старз» недопустимой либеральной роскошью, либо противники в Союзе решили прикрыть лавочку, дабы простой советский человек сидел за железным занавесом, как малыш в песочнице, и не высовывался.

Поэтому в 1974 году в местах не столь отдалённых вместо клюшки мне выдали топор и пилу, и я почти год подальше от хоккея и поближе к природе тренировался валить лес и обрубать сучья. А потом подул очень странный и даже мистический ветер перемен. Сначала мне разрешили поиграть на первенство области за самых настоящих заводских любителей. И вдруг три дня назад прямо на «Машзавод», где я работал начальником экспериментального цеха по литью оловянных солдатиков, прилетела телеграмма за подписью Валентина Сыча. Валентин Лукич в нашей стране отвечал за зимние виды спорта и почти все главные решения в хоккейном хозяйстве принимались с его согласования. «Прибыть 25 01 75 Москву 14 00 Спорткомитет тчк», — гласил текст того странного послания. И одновременно с этой телеграммой каким-то чудесным образом досрочно аннулировали и мою судимость.

Конечно, заводская команда мой отъезд в Москву восприняла трагически. Старший тренер александровского «Металлиста» уже присматривал место на полке, куда можно будет поставить кубок за победу в чемпионате области, а тут такой облом. Да и подруга дней моих суровых, красавица Наташа Сусанина, две последние ночи так плакала, как будто я не в другой город переезжаю, а перебираюсь на другую планету, куда только на ракете можно долететь. А когда почти три сотни человек пришли провожать меня на поезд, то у них были такие лица, словно они присутствуют на похоронах.

Но на самом деле я пока своей участи не знал. И даже когда шёл по паркетному коридору здания на Лужнецкой набережной дом 8 в кабинет Валентина Сыча, мне всё ещё казалось, что это какой-то нереальный сон. Ещё вчера я решал производственные вопросы и играл против команды из города Красновишерск, а сегодня могу прыгнуть в Высшую лигу.

— Здравствуйте, Валентин Лукич, — сказал я, после того как секретарша проводила в его просторный кабинет.

Впрочем ничего сверхъестественного в обстановке кабинета не было — шкафы, стулья, длинный стол буквой «тэ», красная ковровая дорожка, спортивные кубки и награды на полках, а на столе папки с бумагами в кожаных переплётах и три разноцветных телефона. Всё простенько и скромно, ведь пока ещё не вошло в моду выставлять на всеобщее обозрение роскошные офисные вещи.

— Здравствуй, Иван, — приветливо кивнул Сыч, выйдя ко мне навстречу. — Вижу по глазам, что удивлён.

— Есть немного, — пробурчал я, припомнив мистические чудеса недавней новогодней ночи и подумав, что без нечистой силы мой вызов в Москву не обошёлся.

— В спорте и не такое бывает, — хохотнул он. — Сам Леонид Ильич Брежнев распорядился вернуть тебя в большой хоккей. Дескать, бесхозяйственность какая-то получается, когда чемпион НХЛ у нас в стране с топором в руках валит лес. Этот постыдный факт на международной арене бросает тень на весь наш советский спорт.

«Что ж вы об этом не подумали год назад? Мне через два месяца стукнет 29 лет и по теперешним меркам я — практически старик», — проворчал я про себя, а сам улыбнулся и спросил:

— Я правильно понимаю, что теперь могу спокойно влиться в состав какой-нибудь команды Высшей лиги?

— Да-да, кончено, — смутился Валентин Сыч. — В виде исключения, конечно можешь. Но в ближайшие полгода тебе нельзя проживать в Москве, в Подмосковье, в Ленинграде и в регионах, которые находятся вблизи государственных границ СССР. Кое-какие формальности мы соблюсти просто обязаны. Поэтому на выбор тебе остаются: челябинский «Трактор», саратовский «Кристалл» и горьковское «Торпедо». Кстати, вот тебе турнирная раскладка на сегодняшний день.

Валентин Лукич выложил передо мной на стол свежий номер «Советского спорта», где мелким шрифтом были напечатаны два коротеньких отчёта о матчах: «Крылья Советов» — «Динамо» Москва и СКА Ленинград — «Динамо» Рига, а так же актуальная турнирная таблица 29-го чемпионата СССР:

___________________И____В_­­__Н___П____М______О

1. ЦСКА____________18___14___1___3___102 — 56___29

2. 'Кр. Советов'_____18___13___0___5___97 — 65___26

3. 'Химик'_________18____9___4___5____69 — 66___22

4. 'Спартак'________17___9___3___5____69 — 71___21

5. 'Торпедо'________17___7___2___8____72 — 70___16

6. «Динамо» Р_______18___6___3___9____75 — 81___15

7. «Динамо» М___­___18___5___4___8____63 — 70___14

8. СКА______________18___6___1___11____61 — 80___13

9. 'Кристалл'________17___3___4___10____54 — 72___10

10. 'Трактор'________17___5___0___12____58 — 86___10

Из этих букв и цифр выходило, что ЦСКА привычно занимал первое место, «Трактор» и дебютант «вышки» «Кристалл» так же привычно боролись за выживание. А горьковское «Торпедо», куда я обещал Виктору Сергеевичу Коноваленко вернуться после снятия дисквалификации, обосновалось в самой середине. «Не худший вариант для продолжения карьеры, — подумал я. — Впереди ещё половина сезона можем и до медалей допрыгнуть».

— Я не понял, а что с московским «Динамо» стряслось? — кивнул я на 7-у строчку турнирной таблицы, где болтался прославленный советский клуб.

— Ты же в 73-е стал чемпионом НХЛ? — буркнул Сыч. — У нас же чемпионат выиграло «Динамо» под руководством Севы Боброва. А потом у Всеволода Михайловича начались известные проблемы, в клубе затеялась перестройка, многие хоккеисты чемпионского состава разъехались кто куда, вот и результат. Аркадия Чернышёва в ноябре сняли, сейчас в «Динамо» молодой и перспективный старший тренер Владимир Юрзинов. Ничего в следующем сезоне команда вернётся, московское «Динамо» мы для страны не потеряем, ха-ха. Ну что, вижу по глазам — ты уже решил рвануть в Горький? Второй раз, так сказать, в одну и ту же реку?

— Куда же ещё? Тем более я это обещал Виктору Коноваленко, — закивал я головой. — Виктор Сергеевич — единственный человек, который поддержал меня в трудную минуту. От остальных парней за год не пришло ни открыточки, ни телеграммочки, ни коротенького письмеца.

— Понимаю, долг платежом красен, — согласился со мной Валентин Лукич.

На этих словах хорошенькая секретарша принесла две чашечки кофе. И судя по лицу, начальнику управления зимних видов спорта моё решение отчего-то пришлось не по душе.

— Давай, Иван, поговорим начистоту, — прокашлялся он. — После годичного простоя ты сейчас Высшую лигу откровенно не потянешь. Поэтому есть более выгодное предложение.

— Вообще-то я в неплохой форме, — проворчал я.

— Чемпионат области, где мужики после смены гоняют шайбу — это не серьезно, — поморщился Валентин Сыч. — Слышал ли ты о такой команде, как «Бинокор» из Ташкента? Класс «А», Вторая лига, Западная зона. Команда идёт в лидирующей группе. Поможешь «Бинокору» пробиться в Первую лигу, купишь себе квартиру в Москве и машину «Волгу», — шепнул он. — Денег в Ташкенте много, очень много. Заодно и спортивную форму подтянешь.

«Эх, рассказать бы вам Валентин Лукич, как вас в 1997 году расстреляют из автомата, — пробурчал я про себя. — И виной всему будет непреодолимая жажда денег и наживы. В 90-е годы Ельцин выдаст таможенные льготы общественным организациям и Федерация хоккея под вашим чутким руководством начнёт импортировать водку в гигантских количествах. А где большие и шальные бабки, там обязательно всплывёт криминал. Не поделите вы что-то с сегодняшним тренером саратовского „Кристалла“, с Робертом Черенковым. Ну, да ладно, ни в какой Ташкент я всё равно не поеду. Что я нормальных машин никогда не видел?».

— А в следующем сезоне, когда с тебя снимут все ограничения, я сам похлопочу и устрою тебя в ЦСКА, — улыбнулся Сыч. — Между нами, по секрету, в декабре этого 1975 года армейцев приглашают сыграть против «Нью-Йорк Рейнджерс» и «Монреаль Канадиенс». Понимаешь, к чему клоню? Увидишь свою американскую семью, жену и ребёнка.

— Понимаю, но в хлебном городе Ташкенте играть не намерен, — замотал я головой. — Ещё полсезона на хоккейных задворках и на мне, как на серьёзном хоккеисте, можно будет поставить большой и жирный крест. Выписывайте какие требуется документы, я лечу в Горький. «Торпедо» — это не худший вариант, есть там из кого построить боеспособный коллектив.

— Не осознаёшь ты своей выгоды, Иван, — тяжело вздохнул Валентин Сыч. — Хорошо, давай поступим так. Сегодня горьковчане играют здесь в Сокольниках с московским «Спартаком» и лететь тебе никуда не придётся. Если покажешь высокий хоккейный класс, то продолжишь сезон в Горьком. А если облажаешься, то, извини, добро пожаловать в «Бинокор».

Сыч протянул мне для рукопожатия свою ладонь и хитро улыбнулся. «Вот ведь жук, — прошипел я про себя, пожав руку изобретательному начальнику зимних видов спорта, — ловко всё просчитал. Я сейчас после долгой дороги, без единой тренировки с новыми партнёрами по команде накосячу, и всё: до свидания Высшая лига и здравствуй Ташкент. Весело я попал из огня да в полымя. Только где моя буйная головушка не пропадала».

На сегодняшний субботний матч против московского «Спартака» я прибыл в ледовый дворец «Сокольники» за полтора часа до стартового свистка. Вообще-то раньше на этом месте располагалась первая в стране площадка с искусственным льдом. Крыши над ледовой ареной и окружающих её трибун не имелось. Однако стадион в Сокольниках стал большим подспорьем для развития в Союзе и хоккея и фигурного катания, потому что ради высоких результатов требуется работать круглый год, а не когда ударят долгожданные морозы. Причём лёд был расписан так плотно, что московское «Динамо» здесь тренировалось по ночам.

А недавно к «Универсиаде-1973» над хоккейной площадкой возвели крышу в форме самолётного крыла, повесили электронное табло, добавили комментаторские кабинки, и получилась очень приличная современная арена, где кроме хоккея и фигурного катания можно было проводить соревнования по волейболу и гандболу.

— Иван, ты ли это⁈ — воскликнул начальник горьковской команды Иосиф Шапиро, встретив меня в вестибюле дворца спорта. — Мне как позвонили из спорткомитета, я чуть со стула не рухнул.

— Я это, Иосиф Львович, собственной персоной, — улыбнулся я, приобняв главного специалиста по вопросам — где достать клюшки, коньки и прочую дефицитную хоккейную амуницию.

Невысокий и длинноволосый мужчина, который чем-то смутно напоминал руководителя хора мальчиков, только переодетый в модный гэдээровский кримпленовый костюм, так растрогался, что пустил суровую мужскую слезу.

— А у нас в этом году Юра Фёдоров и Саша Куликов тоже из Москвы вернулись, — шмыгнул он носом. — С квартирой их в «Спартаке» обманули, вот они и домой подались. Правильно, дома-то лучше.

— Слышал что-то такое, — покивал я головой, и мы вместе двинулись в подтрибунное помещение.

И меня тут же посетила одна странная мысль, что за то время пока я был отлучён от большого спорта все хоккеисты, словно сговорившись, разъехались по своим изначальным командам. Витя Жлуктов и Боря Александров перебрались в ЦСКА, Хельмут Балдерис укатил в Ригу, а Серёжа Капустин вновь влился в ряды «Крыльев Советов». Хоккейная история, как будто ртутный столбик термометра встряхнулась и вписалась в прежнее историческое русло. Пока я активно вмешивался в судьбы этих спортсменов, они жили и даже играли по-другому. А теперь всё опять вернулось на круги своя.

— Кто сейчас с командой работает? — спросил я, пока мы шагали по выложенному плиткой коридору.

— Шилов Валерий Васильевич, — кивнул Шапиро. — Хороший специалист, грамотный, книжки читает, учит ребят умному хоккею. Я думаю, вы сработаетесь. Иван, а вдруг мы опять золото возьмём? — прошептал начальник команды, остановив меня перед дверью в раздевалку горьковского «Торпедо».

— Плохо верится, — усмехнулся я. — У ЦСКА сейчас 29 очков, у нас же всего 16. Нереально.

— А жаль, — тяжело вздохнул он и, открыв дверь раздевалки, громко произнёс, — встречайте нашего нового центрального форварда! Чемпиона НХЛ и…

— … и победителя Кубка Стэнли, — буркнул я и, войдя внутрь, поднял правую руку вверх с жатым кулаком, повторив популярный испанский жест «Но пасаран». — Привет, банда!

— Здорова! Привет! Привет, Иван! — закивали мне хоккеисты, которые только-только стали натягивать на себя громоздкую хоккейную амуницию.

— Здорова, Тафгай, — пророкотал капитан команды Алексей Мишин.

Высокий, мощный и широкоплечий мужик, который уверенно верховодил командой с тех самых пор, когда осенью 1971 года я впервые оказался в её составе, крепко пожал мою руку. Рад ли был Алексей, что сейчас придётся поделиться своим влиянием на коллектив, сказать было сложно. И хоть обычно два медведя в одной берлоге не уживаются, сезон 71–72 года мы всё же провели на высочайшем уровне. Мишин держал в узде ветеранов, я отвечал за молодёжь.

— Ну, сейчас держись «Спартак»! — вскрикнул молодой нападающий Саша Скворцов и, перескочив через наваленные в центре раздевалки хоккейные принадлежности, принялся жать мою лопатообразную ладонь. — Если тренер спросит — кого хочешь взять в свою тройку нападения? То я всегда — за, — шепнул он.

— Это даже не обсуждается, — буркнул я, потрепав его белокурую шевелюру, — тебя на правый край, Вову Ковина на левый. Иначе я бы в Горький не вернулся. Пора из вас делать ведущих хоккеистов страны, ха-ха. Привет, Кова! — кивнул я ещё одному талантливому и молодому нападающему.

— Здравствуйте, товарищ Тафгаев, — обратился ко мне старший тренер Валерий Шилов, войдя в раздевалку следом за мной. — Пойдёмте в тренерскую, требуется кое-что обсудить.

Я бросил большой баул с хоккейной формой на свободное место и пошагал за невысоким 35-летним мужчиной, который впервые в качестве старшего тренера возглавил команду Высшей лиги. До этого Валерий Васильевич работал вторым тренером в ленинградском СКА, где удачно ассистировал Николаю Пучкову. Умное и внимательное лицо нашего наставника выдавало в нём человека интеллигентного и скорее всего демократичного.

Плохо это было или нет — сказать в данный момент не представлялось возможным. Как показывала хоккейная история, успеха в нём добивались люди совершенно разных характеров и взглядов на жизнь. Так в чемпионате СССР больше всех побеждали: самодур Анатолий Тарасов и жёсткий диктатор Виктор Тихонов, а на международной арене чемпионом по победам являлся демократ Аркадий Чернышёв. А в новом 21-м веке в сильнейшей лиге мира от самодуров и диктаторов избавятся почти все команды НХЛ. В идеале же тренер должен сочетать и жёсткость, и демократизм.

— Даже не знаю, радоваться мне вашему стремительному переводу в команду или огорчаться, — произнёс Валерий Шилов, когда я закрыл за собой дверь маленькой комнатушки, что отделяла общую раздевалку.

— Зачем гадать раньше времени? — пожал я плечами. — Итоговая турнирная таблица покажет.

— Я только-только с командой стал находить взаимопонимание, — полушёпотом протараторил он. — Только-только стала нащупываться толковая, умная игра. И тут на мою голову, по указанию сверху, сваливается знаменитый бузотёр, да ещё и с уголовным прошлым. Хочешь честно? Я с тобой связываться не хочу. Мне мои нервы важнее.

— И какой у меня выбор? — буркнул я.

— Если я тебя сейчас заявлю на матч, и мы с тобой не сработаемся, то в другую команду Высшей лиги ты в этом сезоне уже не перейдёшь. — Шилов ткнул пальцем в бланк предстартовой заявки. — Зато прямо сейчас тебя не глядя готовы взять Роберт Черенков из Саратова и Толя Кострюков из Челябинска. Я с ними уже созвонился. Так что решай.

«Нормальная у меня репутация, — криво усмехнулся я про себя. — Уголовник и бузотёр. Спасибо хоть не дурак, мазила и пьяница. В Челябинск что ли податься? Хороший хоккейный город, замечательные болельщики. Только что я потом скажу Коноваленко? Сергеич, единственный мой друг, меня не простит. Да гори всё синим пламенем! Не сработаемся, уеду в „Бинокор“. Здравствуй Ташкент, здравствуй вторая лига».

— Заявляйте на игру, — прорычал я. — Не сработаемся, так не сработаемся.