Сумерки войны

Глава 7

— Немцы безнаказанно над нашими головами ходят, и бомбят, бомбят беспрерывно! А где наши истребители, где они⁈ За такое расстреливать нужно! За трусость карать безжалостно!

В голосе разъяренного Мехлиса прозвучавшие слова не были отнюдь пустой угрозой — представитель Ставки в Крыму, начальник Главного политического управления РККА армейский комиссар 1-го ранга отличался особой жесткостью, даже жестокостью и в прошлом году путем безжалостных казней руководства отступившей 34-й армии стал печально известен на всем Северо-Западном фронте. И в Крым Лев Захарович прибыл в начале марта, когда был получен приказ Верховного главнокомандующего о переходе на всех фронтах к стратегической обороне. И сразу приступил к делу с обычной для себя суровостью — принялся выяснять, почему войска оставили Феодосию, вернее бросили город, не став его защищать. Виновного нашел сразу, судя по всему его «назначили» еще в Москве. Им оказался командующий Крымским фронтом генерал-лейтенант Козлов, бывший командующий советскими оккупационными войсками в Иране. Ему вменили огромные потери при высадке десанта в декабре прошлого года в Керчи и Феодосии, но не расстреляли — разжаловали в генерал-майоры и отправили командовать стрелковым корпусом в Заполярье, в 14-ю армию Северного фронта. Видимо, в Ставке решили, что генерал уже воевал с финнами и те места хорошо знает. К тому же раз генерал крепко проштрафился перед Верховным главнокомандующим, ему требуется немедленно «заменить» климат — с жаркого крымского на холода беломорского побережья.

Мехлис стал вмешиваться буквально во все, пользуясь своими фактически неограниченными правами и немалым влиянием — все же до войны управлял наркоматом государственного контроля, а этой 'организации даже всемогущий НКВД опасался. Так что Лев Захарович, пользуясь доверием товарища Сталина, приступил к нововведениям. Сам фронт был упразднен, переименован в отдельную Крымскую армию, а три армии, входившие в его состав, реорганизованы в стрелковые корпуса достаточно сильного состава с теми же номерами. Управлению армии, на которую был назначен бывший командующий 24-й армией Северо-Западного фронта генерал Клыков, напрямую подчинили Севастопольский оборонительный район, во главе с командующим Черноморским флотом вице-адмиралом Октябрьским. Заместителем последнего по сухопутной обороне стал командующий Приморской армией, уже расформированной, генерал-майор Петров, который раньше со своими войсками оборонял Одессу.

В общем, конец февраля и большую часть марта расположенные в Крыму войска трясло как в лихорадке от постоянного «реформаторского зуда» начальника Главпура, и лишь прибытие генерала Клыкова внесло некоторое спокойствие. Войска Крымской армии принялись долбить каменистую землю Керченского полуострова, спешно возводить укрепления и окапываться — зато «заискрило» в штабе армии. И дело в том, что получивший за победное наступление на Волхове звание генерал-полковника, Николай Кузьмич не собирался быть послушным «инструментом» в руках Мехлиса, а тот по своей привычке стал проявлять властность характера. Но тут Клыков «уперся», тоже по своей натуре был не «сахар», и между ними пошла самая натуральная склока, и полетели жалобы и доносы в Москву — отпора своим притязаниям всемогущий армейский комиссар 1-го ранга никак не ожидал. В Москве его послания рассматривали, но никаких решений вопреки обыкновению не принимали, просто товарищ Сталин указал ему, что доверяет умению Клыкова держать оборону, и назначение членом Военного Совета Крымской армии, пусть временно, «позволит товарищу Мехлису понять все тонкости построения глубоко эшелонированной обороны». А в заключение Иосиф Виссарионович добавил, что маршал Кулик считает Клыкова достойной кандидатурой, и вполне компетентным в военном деле генералом, пусть не совсем пригодным для наступления, но понимающим толк именно при выстраивании оборонительных линий. А если окопы будут недостаточно глубокие и протяженные, то товарищу Мехлису будет вручена «персональная лопата», и он личным примерам покажет, как нужно рыть траншеи.

Лев Захарович слишком долгое время находился вблизи председателя ГКО, и моментально понял, что теперь лучше не выискивать различного рода недостатки, наоборот — лучше объединить усилия и за месяц перекопать весь Керченский полуостров. И со свойственной ему кипучей энергией принялся за дело, теперь имея перед собой ясную цель, он не видел перед собой преград, и все командиры и бойцы это скоро ощутили…

— Какая трусость, товарищ Мехлис⁈ Летчики делают все что могут, просто враг имеет подавляющее превосходство в силах. Я вам несколько раз говорил, что часть истребительной авиации нужно держать на Таманских аэродромах, и теперь вы сами видите, что это решение верное — Керчь не так бомбят, как наши позиции на Парпачском перешейке. Тем не менее, 51-й корпус генерала Львова их удержит, в том я не сомневаюсь — у него две линии обороны, в первой три дивизии, за ними еще пара стоит. Позиции противник сразу не прорвет, а ночью мы отправим подкрепления.

Клыков говорил уверенно, хотя германская авиация бомбила небольшой Керченский полуостров во всю глубину — небо застлали клубы желтой пыли, поднятой разрывами бомб. И не окопайся должным образом войска, не построй сотни надежных блиндажей, сейчас бы им пришлось плохо — на ровной как стол местности, выжженной солнцем и совершенно безлесной, только с чахлыми кустарниками, люди с воздуха были видны как на ладони.

— Пусть нас продолжают атаковать, товарищ Мехлис — мы выстоим. В армии полтора десятка стрелковых дивизий, есть танки и артиллерия. Так что отобьемся, к тому же противник понесет потери, и ему станет не до штурма Севастополя. И даже если корпус Львова будет прижат к Ак-Монаю, ничего страшного не случится — на «киммерийском валу» у нас два корпуса в резерве стоят, на второй полосе обороны. Да в самой Керчи и на Тамани достаточные силы имеются, чтобы самим нанести контрудар.

Николай Кузьмич посмотрел на девятки одномоторных «юнкерсов», что под прикрытием снующих по небу истребителей шли бомбить Керчь — с Митридатовой горы город был виден как на ладони. И заметил, как со стороны Тамани летят истребители — там базировались два полка «лагов», не попавших под первые сокрушающие удары люфтваффе…

Майская катастрофа в 1942 году Крымского фронта целиком на совести генерал-лейтенанта Козлова и армейского комиссара 1-го ранга Мехлиса, которые «старательно» ее подготовили, стянув два десятка дивизий и бригад трех армий на ограниченный в размерах участок, который для занятия позиции подходил только для корпуса. А тут некоторым дивизиям полосы отводили по одному километру. И никакого эшелонирования войск в глубину, хотя из Ставки шли предупреждения, которым просто не внимали…