Сумерки войны

Глава 27

— Товарищ Сталин, я отдаю себе отчет в сказанных словах.

Командующий Дальневосточным фронтом генерал армии Апанасенко старался говорить твердо, причем, не демонстрируя уверенность, а на самом деле так считая. И еще раз сказал то, что считал должным:

— Япония может напасть на нас в любое время, а сейчас для них самый выгодный момент. По данным разведки Квантунская армия подтягивается к самым границам, а кое-где на приморском направлении стали убирать проволочные заграждения, слышны звуки работающих танковых двигателей. Их авиация постоянно ведет воздушную разведку, действуют нагло, хотя каждый раз наши истребители стараются вступить с ними в бой. Но мы готовы встретить японцев, товарищ Сталин — внезапного нападения у самураев не выйдет, наши войска заняли укрепрайоны.

Иосиф Родионович еще минуту держал телефонную трубку в руке, потом положил ее на аппарат. Устало уселся за стол, посмотрел на начальника штаба генерал-полковника Смородинова — тот машинально помешивал чай ложечкой. За чисто вымытыми оконными стеклами играло своими лучами жаркое дальневосточное солнце — это в Москве три часа ночи, и Сталин напряженно работает у себя в кабинете. А в Хабаровске десять часов утра, и рабочий день не прекращается вот уже неделю, после посадки американских бомбардировщиков на аэродроме близь Находки.

— Товарищ Сталин считает, что самураи нас пугают войной, но боевые действия не начнут. И доводы вполне обстоятельны — японцы ведут наступление в голландской Ост-Индии, нацелились на Бирму, Сиам стал их союзником. Их путь на Индию и Австралию, в южных морях все интересы. И выделить дополнительные силы на войну с нами потребует от них невероятных усилий. А они не безразмерны — страна ограничена в ресурсах. Вести наступательные операции против многочисленных наших сил чревато большими потерями, не так это будет и легко.

— Если бы все так было просто, мы бы сейчас не предпринимали таких титанических усилий, — негромко отозвался Иван Васильевич. Лицо было уставшим, глаза воспалены — работать приходилось по двадцать часов в сутки, забыв про сон, отдых и прием пищи.

— В Токио не могут не понимать, что дела на восточном фронте пошли для их союзной Германии крайне скверно, мы ведь действительно переломили ход, отбросив немцев от Москвы и Ленинграда. А дальше можем погнать их на запад просто потому, что у нас намного больше сил. Сам посмотри — мы отправили полтора десятка дивизий, но за счет проведенной мобилизации развернули две дюжины новых, и у нас сейчас вдвое больше, чем имелось на прошлый декабрь. А самураи не немцы, пехота у них отличная, только танки не очень, их с «тридцатьчетверками» не сравнить. Нам бы их на три новых мехкорпуса, тогда ко всем угрозам можно было бы наплевательски отнестись. Но не сейчас — считаю, что они начнут войну. Нет у них другого разумного варианта. Если сейчас не станут помогать Германии, то мы потом их обязательно придавим в союзе с американцами.

— Вот это самураи и поняли, когда мы на своем аэродроме «Митчеллы» приняли. А теперь все самолеты уже с красными звездами стоят, так что выводы наши узкоглазые враги сделали. И начнут действовать на опережение — хотя не понимаю товарища Сталина — все же следовало отказать американцам в посадке, у нас не так много сил, как хотелось бы. Но если заварушка начнется, то мы их встретим.

В словах Апанасенко не слышалось никакого бахвальства — сделано для войны все, что было в силах и возможностях. И хотя последние были ограничены, тем не менее, за год удалось много сделать.

С нападением Германии стало ясно, что японцы, будучи союзниками Гитлера, тоже вознамерятся напасть, благо момент для них очень удобный — ведь Советский Союз будет вести войну на два фронта. К тому же самураи были преисполнены самоуверенности, что им удастся нанести поражение СССР как царской России в 1905 году, хотя даже тогда против них направили только часть русской армии, причем меньшую. А потом японцы воспользовались гражданской войной и оккупировали значительные части Приморья, Приамурья и Забайкалья, причем удерживали за собой Владивосток до 1922 года, а северную часть Сахалина до 1925 года. И лишь сделав серьезные уступки этим наглым интервентам, удалось их спровадить. Но до сих пор японцы ведут себя хищнически — все побережье Охотского моря для них зона сплошного браконьерства, прекратить которое Тихоокеанский флот просто не в силах. Попробуй задержать хоть одну рыбацкую шхуну, так немедленно появляется японский эсминец или крейсер, и наводит пушки. До выстрелов дело пока не доходит, но все прекрасно понимают, что японцы рассчитывают спровоцировать войну и отторгнуть от СССР весь Дальний Восток. И они этого нисколько не скрывают, считают, что войну нужно вести в два этапа — на первом прибрать к рукам территорию бывшей ДВР, организовав марионеточное правительство из белогвардейцев и эмигрантов, а затем двинутся до Урала, «по-братски» поделив, таким образом, Советский Союз с фашистской Германией, причем прибрав к «загребущим ручонкам» огромную Сибирь. А опыт у самураев имелся — десять лет тому назад они напали на китайцев, захватили всю Маньчжурию. Там немедленно создали марионеточное правительство «Маньчжоу Го», во главе которого поставили последнего китайского императора Пу И. А ведь где-то у них и атаман Семенов проживает, и в Харбине масса белых эмигрантов, включая членов так называемого Временного Сибирского правительства. Так что все эти нюансы Москве поневоле приходится учитывать, и война пока совсем не нужна, лучше бы, по большому счету, ее как-то избежать. Но теперь ситуация обострилась до предела — японцы явно показывают намерение напасть, а не напугать, возможно, у них есть какая-то договоренность с Гитлером на этот счет. Да и положение резко изменилось — армия Роммеля накатывается на Суэцкий канал, если к нему уже не вышла, а это стратегически важная точка. Особенно для Британской империи, и потеря ее чревата нехорошими последствиями для Черчилля. Ведь от нее дотянутся до иракской нефти и Персии совсем недалеко, а там откроется путь на вожделенную Индию. А в такой ситуации японцам выгодно нанести превентивный удар, и начать войну с СССР. А там дойдя до Байкала, и подорвав туннели, можно сидеть в обороне годами.

— Ладно, Иван Васильевич, посмотрим, что будет дальше. Нам есть чем их встретить — все же два фронта развернуто, хотя по уму наш можно надвое поделить, слишком большая у него протяженность. Даже Северный фронт уступит по отдельности каждой из этих двух «половинок». Но о том пусть в Москве решают, там виднее. Но воевать тяжко будет — Сахалин и Камчатку сразу потерять можем, слишком далеки они, и помощи не оказать. А вот по рекам Амур и Уссури фронт должны удержать, не дадим им переправиться на наш берег. А там только время покажет…

На Русском острове под Владивостоком расположена знаменитая «Ворошиловская батарея» — на ней установлены две орудийные башни, снятые с линейного корабля «Михаил Фрунзе» (бывший «Полтава»), что был разобран после пожара. Дальнобойные 305 мм со стволом в 52 калибра могли отправить во врага снаряды весом почти в полтонны — серьезный такой «подарок», от которого любому японскому линкору, за исключением, пожалуй, огромного «Ямато», пришлось бы тяжко…